ниями. И все-таки любопытно
бы - испытать. Видеть Ему приходится слишком многое, чтобы не сказать -
подглядывать, да только это - совсем другое. Оно бы и радо - отвернуться в
определенные моменты, но лишено Оно головы, которую можно повернуть, и
глаз, которые можно закрыть. Оно вынуждено видеть и видеть бесчисленные
соития, слышать любовные стоны. Множество раз Оно презрительно и
насмешливо улыбалось, невольно видя любовный обморок очередной пары, но и
насмешки надоели. Потому и не могла когда-то не промелькнуть зависть -
просто по контрасту с презрением.
   Никак нельзя сказать, что вот преподнесенный Виталиком очередной букет
(могильное происхождение которого Оно вынуждено знать) явился той самой
последней каплей. Просто, Оно взглянуло с невольным вздохом: вот и Клава с
Виталиком туда же. Прапорщику можно, а Ему со всем Его всемогуществом -
нельзя.
 
 
   * * *
 
 
   Денис, приходя с нарядным папой и просветленной мамой в храм, слушая
распевные слова златоустого отца Леонтия да и всех окружающих богомольцев,
задумывался, будучи мальчиком пытливым, почему же добрый и всесильный Бог
создал такой злой мир?! Почему даже мама удерживается от скандалов только
здесь в храме, а выйдя за церковную ограду, только что наделив посильным
подаянием нищих, осененная их благодарностями:
   "Храни тебя Господь!", словно бы вдыхает вместе с бензиновым воздухом
(взамен благостного, ладанного) злость и раздражение, переполняющие город?
И в шаге за линией, где кончается Божественная экстерриториальность,
Господь уже не хранит от греха гневливости.
   А ведь мама Дениса в душе-то хорошая, просто показывается плохой
стороной, особенно отцу. А сколько таких, кто плох насквозь - изнутри и
снаружи! В собственной школе, в собственном классе.
   С одним из частных воплощений общего мирового зла Денис столкнулся
довольно рано.
   Денис - мальчик домашний, он боится двора, боится хулиганов. В
двенадцать лет с ним был страшный и незабываемый случай: его прижали в
закоулке школьного двора, стали вытряхивать карманы. Происшествие
вообще-то довольно обычное, но именно с ним такого прежде не случалось.
Известный всей школе хулиган и второгодник Петренко по прозвищу Буйвол
вынул нож и пощекотал Денису под подбородком. В таком крайнем действии не
было абсолютно никакой необходимости, потому что Денис не сопротивлялся и
не кричал, он желал в тот момент одного: чтобы группа школьных товарищей
поскорей забрала вс„, что ее интересует, и отпустила бы его в класс - где
светло, где защитит учитель! Но Буйволу мало было забрать мелкую добычу,
ему почему-то захотелось покуражиться, выпустить на свет безжалостную
сталь. Дениса пронзил жуткий страх, пронзил вс„ существо подобно
электрическому удару.
   Это нужно почувствовать: холодный стальной несгибаемый нож у своего
такого мягкого беззащитного горла! Маленькое движение стали вперед - и
конец. От страха Денис на какой-то миг вообще ослеп, оглох, отключился -
выпал из сознания. И с тех пор у него начались странные припадки: во время
сильного волнения - не обязательно страха, часто даже наоборот от
радостного волнения - он на какое-то время словно бы совсем забывает себя,
хотя и не падает при этом в судорогах, как настоящие эпилептики. Потом,
очухавшись, чувствует жар в щеках и потеет. Сколько времени длятся его
малые припадки - сам он не знает, а со стороны видно, что они продолжаются
полминуты или минуту не больше. В этих припадках он находит даже странное
удовольствие: словно бы нырнул куда-то в глубину - и вынырнул. И потом
долго ходит с покрасневшим горящим лицом, а по подмышкам льется пот.
   Врачи сомневались, ставить ему эпилепсию или не ставить, но пока решили
воздержаться, хотя и находили, что припадки эти похожи на petit mal -
то-есть малые эпилептические. Ну а проявилась тут все та же наследственная
слабость синапсов, которая наблюдается и у его матушки. Денис сам про
наследственность не задумывается, он задумывается о том, почему хорошо и
привольно живется злобным хулиганам?!
   Сами люди виноваты? Но ведь Бог и создал людей - почему же Он создал
злых? Он же добрый!
   А если Он хотел создать добрых, как же люди могли Его не послушаться и
стать злыми?! Ведь Он же всемогущий! Почему Адам и Ева Его не послушались?!
   Пока Денис просто слушал наставления отца Леонтия и отца родного, вс„
было совершенно понятно: как плохие ученики не слушаются своего учителя,
так и Адам с Евой не послушались Господа Бога. Понятно бывало до того
момента, когда Денис начинал догадываться, что Бог - не учитель, Он
гораздо больше и могущественнее, чем любой школьный учитель! Учитель не
знает толком, что прячут ребята под партами прямо у него перед носом. Но
Бог-то вс„ видит и знает насквозь и даже глубже!
   А тогда становилось непонятно.
   Папу он однажды спросил, почему всесильный Бог не сумел создать
послушных Адама и Еву, но папа так разнервничался, стал занудно повторять
известную историю о первородном грехе и Христовом искуплении, что
спрашивать во второй раз не захотелось. Если люди своевольны, то
получается, что Бог - очень слабый! Ведь даже строгого учителя -
слушаются, хотя самый строгий учитель не может видеть насквозь мысли всех
классных хулиганов. И все-таки хулиганы боятся. А Бог - Он видит насквозь!
Или - не видит? Или видит - но помешать не может? Или может помешать - но
не хочет? А если Он испытывает на моральную прочность те самые существа,
которых Сам же и создал, получается вроде лаборатории: вывел Бог породу
как делает обыкновенный селекционер-генетик и смотрит - какова жирность
молока, какова устойчивость к коровьим болезням, а какова - к искушениям
дьявола? Но ведь генетик не наказывает неудачные гибриды, а тем более - не
обижается, если вывелись бодливые коровы! Генетик принимает полученный
результат к сведению и вставляет еще один нужный ген. А Бог, как учит отец
Леонтий и все остальные - взял да и обиделся на Собственное творение!
Неужели простой генетик умнее?!
   К восьмому классу эти вопросы оформились совершенно четко. Зато ответы
- не оформлялись.
   Гордясь своими философскими сомнениями, Денис рассуждал вслух, гуляя с
Галочкой Смольниковой, которую встречал около катка, где Галочка даже
слишком фигурно каталась. Так фигурно, что уже стала мастером спорта, и
конечно, вряд ли могла плениться со своих высот обыкновенным
одноклассником. Вот Денис и старался, пытаясь возместить недостаток ранних
регалий блеском ума.
   Однако успеха у Галочки его вольнодумство не имело.
   - Очень даже глупо! Бог нас испытывает, вот и вс„. Или помогает, если
очень зажмуриться и попросить. Без Божьей помощи программу никак не
откатать, особенно произволку. Тройной сорвешь обязательно. А попросишь,
перекрестишься - и получится. Я так и чувствую.
   Денис говорил глупости, но все равно он в принципе умный, и Галочке
нравилось, что он в нее влюблен. Тем более, что Денис - красавчик, таких
она видела на картинках в бабушкиных книжках: локоны золотые, ресницы
длинные - про таких раньше говорили: "ангелочек". И странная
отключенность, которая временами на него нападает, вполне уместна для
умника и красавчика - не боксер же он какой-нибудь! Вообще-то она
предпочитает другой тип: чтобы мужественный мужчина, а не ангелочек с
картинки, но как запасной влюбленный Денис ей нравился. Ей нравились все,
кто в нее влюблялся. А когда они начинали ревновать между собой -
нравилось вдвойне. Левон еще умнее Дениса, и очень смешно, когда они
готовы вцепиться друг в друга. Жалко, оба слишком интеллигентные и не
дерутся напрямую - совсем было бы весело!
   А по-настоящему Галочка влюблена в Рема, который катает пару с этой
задавакой Весниной. Но Рем на Галочку не смотрит, и если бы увидел ее
около катка с Денисом, совсем бы не приревновал. Но все равно Галочка
назначает Денису встречать ее обязательно у самого бокового входа, через
который проходят все настоящие спортсмены, а не зрители: вдруг Рем
когда-нибудь заревнует?!
 
 
   * * *
 
 
   В том, чтобы учить и вразумлять людей, Оно не видело для Себя никакого
интереса - все равно что Своей волей крутить фигуристов или, например,
направлять подачи в теннисе:
   чтобы уложить точно в линию неотразимый эйс. Божеству-то ничего не
стоит, а что ничего не стоит, то и неинтересно. Интересно было наблюдать,
на что способны сами земные существа, смогут ли обезьяны постепенно
поумнеть и переродиться настолько, чтобы создавать орудия, строить дома,
переговариваться словами, а затем наконец и измерять расстояния между
звездами и планетами?
   Как чисто человеческие заслуги - они довольно-таки любопытны и даже
заслуживают уважения. А вкладывать готовый разум в подвернувшееся под руку
животное - никакого в этом для Него ни интереса, ни удовольствия.
Интересно смотреть, как малые существа выкручиваются сами.
 
 
   * * *
 
 
   Но пока Рем оставался далеко, а Денис - близко, Галочка понемножку
прельщала Дениса. Инстинктивно. Просто она не может - не прельщать, как
роза не может не источать аромат.
   Такое уж установлено двуполюсное устройство мира. Двуполое.
   - А некоторые элементы - ты даже не представляешь! Такие жуткие, что
самой бы мне никогда не научиться. Это Бог меня вразумляет, не иначе.
Прямо ноги вразумляет, ну вс„ тело то-есть, - с удовольствием уточнила
Галочка, понимая, что упоминание о всем ее теле приводит мальчишек в
полный отпад.
   - Надо только Бога слушаться и Бога любить. Я вот завтра обязательно
недокручу, только оттого что слушала твои глупости! Или пойдем поставим по
свечке, тогда Бог простит. Вообще-то Он меня любит.
   У Галочки все мысли хитрые, юркие как ящерки, но Денис тонкие движения
ума, скрытые внутри такой милой головки, не различал. А различал и даже
очень изгибы тела. Слово сладостное: "тело", которое приятно повторять и
словно мысленно ощупывать - пока не дано ощупать самый объект, сим словом
обозначаемый. В изгибах ее тела таилась правота, которую не могли
поколебать все его рассуждения, пусть умные и даже возвышенные, но далекие
от потребностей жадной молодой жизни. Что такое все размышления о Боге и
всех Его возможностях или невозможностях против правды пленительного тела?
   Галочка говорила, не заботясь быть умной - все равно она всегда права и
все мальчики восторженно признают ее правоту.
   - Так что Бог меня любит, так и запомни! - она слегка мазнула его
пальчиками по носу - и в этом не то хлопке, не то шлепке заключалась уже
высшая и нетленная правота. - Любит меня и тех, кого люблю я!
   А это уже можно было принять за поощрение лично его, Дениса. И за
обещание будущих несравненных благ.
 
 
   * * *
 
 
   Очень всегда бывает забавно наблюдать Ему умственное помрачение,
происходящее от повышенного уровня полового гормона в крови. И ни от чего
больше!
   Одновременно проскальзывает и невольная гордость оттого, что уж Его-то
Божественные мысли ни в коей мере не управляются телесными испарениями, за
неимением Божественного тела - осуществляется, таким образом, мысль в
чистом виде, независимая от мелких жизненных нужд. И в то же время не
очень понимает Оно Само„: а как же существует чистая Божественная мысль -
вне нервных клеток и разветвлений аксонов?
   Знает Оно насквозь Вселенную, Им же и созданную, настроило Оно все
космические механизмы - но Само„ Себя Оно не познало. Да ведь и не
интересовалось Самопознанием до сих пор.
 
 
   * * *
 
 
   Денис свернул с Большого на Пушкарскую, заметив, кстати, машину с очень
благоприятным номером 121, то-есть 11 в квадрате, и надеясь незаметно
увлечь Галочку к Зоопарку, где много способов проводить время вдвоем -
хоть кофе пить, хоть кататься на карусели, хоть свысока потешаться над
хвостатыми родственниками, особенно теми, кто сверкает красными голыми
задами, свернул - ничуть не подозревая, что навстречу ему идет Левон,
самый неприятный Денису тип из их в общем приличного класса. Нет бы пойти
дальше по Кронверкскому. Но люди не видят того, что творится за ближайшим
углом.
   Денис не оспаривал бы неизбывную правоту и высшую мудрость, заключенную
не в каком-то отдельном слове, а в самых тайных и желанных уголках
Галочкиного тела, но в этот момент очень некстати появился Левон. Можно
сказать - встретился на ровном месте! Мало того, что в школе он постоянно
попадается поперек дороги, так и здесь, рядом с катком. Или нарочно он
выслеживал Галочку?!
   Галочка же появлению Левона обрадовалась. Даже не столько самому
Левону, сколько тому, что мальчишки ради нее обязательно начнут
петушиться, а это так весело!
   Левон признан молодым, но безусловным талантом. Считается, что он -
будущий... ну словом, кто-то будущий - не то артист, знаменитый как все
остальные вместе взятые, не то персонаж более широкого профиля, вроде
телеведущего "Поля чудес" или "Мужского интереса".
   Левон изобрел собственный стиль речи. Он не матерится прямо, что
вообще-то вполне обычно в школе и считается признаком свободного тона. Но
Левон - а теперь и покорные его подражатели - произносит отчетливо:
"физдеть", "куйня", а уборную торжественно "кало-ссальным заведением". А
когда джентльмен Коля Плаксин попробовал вступиться за честь прекрасных
дам и заметил: "Ты хоть при девах наших не выражайся!", запротестовали - и
горячо - те самые девы: "А Левон ничего такого не говорит. Все бы
мальчишки так разговаривали!" Модернизирует Левон и многие другие слова:
не "школа" у него - а "шкода", не "гениальность" даже, а "генитальность".
   Ну в общем - гений несомненный.
   Левон уверен, что Галочка в него влюблена - как и все остальные. Он
считал, что все сколько-нибудь стоющие девочки в школе обязаны быть
влюблены в него, а уж он выбирает, кого пожелает. Поэтому появление ее с
Денисом было равносильно измене. Впрочем, он давил соперников не кулаками,
а интеллектом.
   - Гуляем! - заметил Левон совершенно справедливо, но с той неуловимой
иронией, которую генерирует только настоящий талант.- Гулять ведь, право,
не грешно.
   Денис завидовал непринужденности и снисходительности Левона, завидовал,
что за несколько полуприличных словечек Левона легко и покорно признали,
видите ли, гением! А на него, на Дениса смотрят как на личность заурядную
- просто как на слабака, к тому же похожего на девочку.
   В самой глубине своей гордой души Денис ни минуты не признавал себя
заурядной личностью, но понимал, что его незаурядность пока никак не
проявлена, никем не признана, и в первую очередь - Галочкой. Хотя пройдет
немного времени, и она узнает! И они все узнают! Бог, конечно, вс„ видит и
ценит уже сейчас, но шепнет ли Он Галочке: "Се избранник Мой
возлюбленный!"?!
   - Гуляем! - повторил Левон, свое остроумное наблюдение, твердо
уверенный, что каждое его слово - золото.
   - Да мы просто так! - оправдалась Галочка перед Левоном.
   Или - отреклась. Не совсем как Петр отрекся от Учителя, убоявшись
бряцающих оружием воинов - но немножко похоже.
   - Было вс„ очень просто, было вс„ очень мило! - пропел Левон, похоже,
какие-то стихи.
   Он всегда так выступает, что невозможно различить, где кончаются его
собственные слова и начинаются взятые напрокат.
   - А давайте, мальчишки, пойдемте все вместе в замороженное кафе! -
счастливо догадалась Галочка.
   Мороженое Галочке не полагалось как фигуристке, потому что могло
отложиться лишним весом, но Галочка не держала режим слишком всерьез:
получится из нее чемпионка - замечательно, но мастерица спорта - уже
хорошо для того, чтобы быть королевой класса. При своей красоте она была
уверена в блестящем будущем и без спорта: будет ее нежить и катать по
свету богатый гениальный муж! А Рем еще когда-нибудь пожалеет.
   Денис готов был тащиться за Галочкой и в мороженицу, чтобы быть с нею
рядом, но присутствие Левона словно бы отравляло самый воздух.
   - Мне надо сначала купить билеты на "Зенит", - к счастью отказался
Левон. - А то завтра перед игрой можно облажаться: мировой матч! И
спартачи приедут, займут запад.
   Галочка обиделась, что ее приглашение не вызвало восторга у Левона.
   - А по-моему, глупая игра. Художниц посмотреть - это класс. На грани
искусства. Не говоря о нашей фигуристике.
   - Ну и оставайтесь вашей с фигуристикой, а я пошел за грань искусства,
зато на настоящий спорт, - презрительно откланялся Левон.
   При всем самомнении Левона постоянно преследует тайный страх -
физический. Он боится, что его изобьют и даже покалечат, и опасение это
вполне актуально: многих сейчас бьют прямо на улице, не говоря о таких
опасных местах как школьный двор, как собственный подъезд. Начнут бить - и
окажется ни к чему вс„ его интеллектуальное превосходство.
   Левон родился в Ленинграде, но внешность у него вполне южная, и
пристать на улице могут как к "армяшке", как к "чурке". Подлого народа
кругом вдоволь.
   Ради своего постоянного страха Левон ходит тренироваться в подпольную
секцию, где учат боевым смертельным ударам, запрещенным даже в спортивном
каратэ. Другие ребята хвастаются своими секциями, своими боевыми умениями,
Левон же носит маску гения, который выше пошлых драк, поэтому он свои
тренировки скрывает. Если окажется в критической ситуации, что ж - он
нанесет несколько точных ударов, возможно, на глазах восхищенной Галочки.
   И после захода за билетами Левон направился на тайную тренировку.
   - Пойдем в мороженицу,- приободрился Денис.
   Но Галочке идти без Левона сразу расхотелось. Слегка приободрила она
Дениса - и хватит. Долго с ним болтаться скучно.
   - Нельзя мне,- засмеялась Галочка.- Моя Миша узнает, она меня
натурально задушит! - Мишина, Галочкина тренерша в просторечии называется
"Миша". - Дурацкое это занятие - футбол! - добавила она совершенно
нелогично.
   А Денис футбол любит. Но Галочке он в этом не признался. Он вообще
любит футбол тайно: на стадион не ходит, а смотрит по телеку.
   - Ладно, мы с тобой можем выпить сока. Мне можно - манговый. И
проводишь до дому,- смилостивилась Галочка.
   Денис сделался почти счастлив.
 
 
   * * *
 
 
   Планетяне постоянно едят и запивают. Не столько ради подкрепления сил,
сколько для ощущений. Вообще вся их протоплазменная жизнь - в ощущениях.
Господствующее Божество вс„ видит и знает, но ощущать Оно не может, потому
что не имеет соответствующего чувствилища. Остается Ему только
догадываться о том, каковы эти насладительные ощущения, ради которых
планетяне часто готовы отдать и жизнь, и свободу. Ну не то что бы Оно
мечтало хоть разочек попробовать, но все-таки странно: ведь Оно всемогуще,
а вот чего-то не может. И не чего-то, а ощутить простой сладости - не
может и вс„ тут!
   Вот и возникает иногда соблазн - воплотиться какой-то Своей частью в
маленького планетянина - испытывать примитивные оущения, попадать в
приключения. И в то же время не риковать окончательно - то-есть не
рисковать жизнью, потому что всегда в последний момент проявится
бессмертная Божественная сущность - и спасет.
   Соблазн - но примитивный соблазн. Любимый сюжет бульварного романа:
король или богач - инкогнито. Притворяется бедным и несчастным, выжидает,
чтобы в решительный момент явиться в блеске своего великолепия. А уж Сынок
Божий инкогнито даст тысячу очков вперед любому Гаруну аль Рашиду или
графу Монте Кристо.
   Планетяне зачитываются приключениями гарунов и даже веруют всерьез, но
по-настоящему - скука, потому что без подлинного риска, без подлинного
страха сюжет вырождается: это уже не живая игра - хоть футбол, хоть грубый
бокс, но мертвый театр. Сын Божий инкогнито - уже не игрок, а актер. А что
может быть жальче ремесла актера, играющего по написанной заранее пьесе
выдуманные картонные судьбы?!
   Настоящие чувства Господствующему Божеству не даны - потому что
недоступны Ему и настоящий страх, и настоящий риск. Еще одно обидное
умаление Его, якобы, всемогуществу. И удел Его: бесконечно наблюдать чужую
игру. Вот Оно и смотрит, и смотрит, и смотрит...
 
 
   * * *
 
 
   Денис с Галочкой завернули в маленькое заведение, где можно было