я, она не могла рассчитывать на бесплатную
консультацию, да ей и не нужно. Онисимов выдал ей нужную сумму на врачей -
и не поморщился: надо обеспечить удобное рождение Внуку Божию. Ее
заверили, что вс„ у нее идет хорошо, и взяли кровь на анализы.
 
 
   * * *
 
 
   Господствующее Божество продолжало переживать радость освобождения.
Действительно, движение к цели означает постыдное пренебрежение к
переживаемому мигу. И только жалкие планетяне ищут разнообразия, мечутся
по своим крошечным миркам в так называемых "путешествиях" вместо того
чтобы радоваться однообразию жизни. Радоваться восходам своего Солнца,
например, неизбежно повторяющимся каждые сутки - каждый восход чем-то
отличается от всех остальных, и в то же время они восхитительно
однообразны и не движутся ни к какой цели. Не значит же это, что восход
Солнца должен быть преодолен во имя дальнейшего развития!
   И нескончаемый монотонный рев Вселенной - если привыкнуть, если
прислушаться, а ведь у Него было время и привыкнуть, и прислушаться! - рев
Вселенной превращается в величественную симфонию, услышать которую дано
только Господствующему Божеству. И Ему же Одному дано увидеть хоровод
огоньков, зажигаемых мерцающими светочами сознаний малых сих. Так что же
Оно тревожилось, можно даже почти сказать - мучилось?! Когда-нибудь и
вспоминать будет неловко. К счастью, Оно не имеет страсти к воспоминаниям.
Наступает новый миг, чтобы Оно могло насладиться полнотой жизни,
вместившейся в каждый миг.
 
 
   * * *
 
 
   Вс„ было решено, пора было переселяться в Горний Эдем.
   Найти там для ХБС Спасенную Пустынь. И пусть остальную Землю зальют
смертоносные дожди, пусть опустошат пожары и землетрясения, мор и глад -
верные спасутся вокруг Сына Божественных Супругов, Светлого Отрока
Дионисия!
   А после - а после вся опустошенная и вновь возрожденная Земля будет
принадлежать им.
   Пустынцев, улетевший вперед, нашел место на Алтае. От железной дороги
еще двести километров за двумя перевалами.
   За синими горами, короче говоря. На самом берегу чистейшей реки Семы,
притока Катуни. Подтвердилось, что не случайна была встреча с Сережей за
мокрым столиком маленького кафе.
   Самая фамилия встречного оказалась пророческой, указывала заранее путь
к Спасенной Пустыни. Дионисий тогда не распознал столь ясное указание
Божественных Родителей, да и неважно: Они как всегда вс„ предусмотрели за
Него.
   Когда-то там на берегу Семы была деревня, но жители ее постепенно
разбрелись, перебираясь поближе к местной цивилизации, а для Пустыни и
нужно, чтобы без жилья кругом.
   Мавра родила прямо в самолете. Она ехала в просторной картонной
коробке, которая и сделалась домом для четверых новорожденных. Писку
новорожденных почтительно внимали все пассажиры, которым выпало счастье
путешествовать с Сыном Божиим. За всем таинством кроме Учителя неотрывно
наблюдал любопытный Миша. Когда Мавра сожрала послед, он спросил коварно:
   - А она своего котенка жрет, да?
   Но более просвещенный в физиологии Дионисий осадил мальчишку:
   - Не котенка, а плаценту. Дорастешь - узнаешь.
   - Будто не дорос,- буркнул упрямый Миша.
   В полете произошел странный случай - смешной в конце концов. Вдруг
раздался громкий удар - словно некто снаружи приложился молотом по
обшивке. Потом еще один, и еще. Кто-то заголосил, кто-то упал на колени.
Онисимов заорал: "Не хочу-у!" Наталья прижала к себе Мишу. Хорошо что
Мавра уже родила, а то бы всеобщие нервы могли передаться и кошке,
повредить котятам.
   Среди паники Он оставался совершенно спокоен. Как король на корабле,
знающий что буря не страшна, потому что корабли не тонут с королями на
борту.
   Он встал и сказал громко:
   - Да успокойтесь, ведь Я же с вами.
   Удары больше не повторялись, отчего к концу полета уверовала в Небесных
Супругов половина пассажиров.
   А на самом деле, в другом эшелоне истребители просто переходили
звуковой барьер и удары воздушной волны били по обшивке. Не полагалось бы
в одной зоне с гражданским самолетом находиться истребителям, хотя бы на
разных эшелонах, но гражданские с военными еще не совсем поделили небо. За
Уралом вообще нравы проще, в том числе и в авиации.
   Пустынцев встретил переселенцев и тотчас пересадил в заказанный уже
вертолет. Дионисий лично нес коробку с Маврой и новорожденными: доверишь,
а те будут размахивать как сумкой с картошкой!
   В деревне сохранился центральный дом - не помещичий, помещиков никогда
не было на Алтае, но, видать, какого-то местного кулака. Сюда Пустынцев и
проводил Учителя с ближайшей свитой. Ремонт требовался, конечно, то не
такой уж решительный. Да и в остальных домах можно было селиться, когда
появятся другие ревностные переселенцы, которые захотят последовать за
Учителем.
   - Словно бы специально для нас приготовлена, - одобрил Онисимов. -
Народ разошелся, а дома за собой не сжег, как принято.
   - Почему - "словно бы"? - удивился Дионисий.- Просто - предназначена.
Родители Мои знали вс„ заранее - и сберегли для нас.
   Непривычно чистый воздух опьянял всех. Окрестные горы отливали
сине-зеленой тайгой.
   Клава вспомнила хижину в горах Чечни, где она выхаживала Виталика.
(Господи, кажется, уже так давно и далеко!) Вот и сбылась ее мечта:
прекрасная красота вокруг, чистота и благодать, но без чужих чеченцев.
   Дионисий торжественно привлек Сережу, дал руку для целования, а потом
облобызал в щеки.
   - Хорошо ты приготовил, Сережа, славно тут.
   - Если чего не хватит, добавим в несколько рейсов! - Пустынцева
переполняла энергия.- Вон Лыковы тут недалеко без ничего одним топором и
пилой строились, и то чуть не семьдесят лет одни прожили. А мы-то!
   Пустынцева особенно ободряло то, что деньги свои он успел удачно
перевести в золото, в камушки, в баксы. Никаких акций, никаких бумажек и
счетов в банке - на что может наложить лапу Зина с группой товарищей. А
здесь в безопасности и сам Пустынцев, и его деньги. Да он уже и не может
существовать без хороших денег - как без кожи.
   В безопасности он прежде всего от Зины и прочих. Но и от государства -
тоже в безопасности! Он не очень думал каждый день, но всегда глубоко
сидел страх не только перед киллерами: еще глубже сидел страх, что Вс„ Это
может кончиться, конфискуют у хороших людей все их финансы и вернется
прежняя жизнь - без всяких финансов. А здесь - не достанут! Лыковы прожили
семьдесят лет - и ни с какой властью не встречались.
   Пример очень обнадеживал.
   Во взятом у Клавы еще в Питере анализе нашли СПИД, послали оповещение
по указанному ею адресу, но там никакой гражданки Клавдии Кулешовой давно
не было, а куда выбыла - неизвестно. Врачи развели руками - еще одна
разносчица ВИЧ-инфекции скрылась.
   Дионисий блаженствовал в Своем пока еще маленьком, но уже царстве. Он -
царствовал, Сережа с Оркестром занимались хозяйством и у Него не было ни
малейшего желания вникать во всякие мелочи. Достаточно того, что Его
желания они исполняли беспрекословно.
   Даже Онисимов, сохраняя атеистический настрой, уверовал, что какие-то
особенные способности у Дионисия присутствуют - после случая в самолете. И
уже не только боялся маленького самодержца, но и почитал за ясновидящего -
что ли.
   Пустынцев просто отдыхал. И пил совсем мало, благостно принимал пару
стопок - и больше не тянуло. Почти каждый вечер он пел под гитару. Далекие
страсти, далекие разочарования волновали именно тем, что далеко.
   И вдаль идет уставший караван...
   А их караван уже благополучно прибыл.
   Олена побывавшая в нескольких скитах у разных староверов, рассудила
беспристрастно, что их Пустынь - лучше. Тем более, что ей с Пустынцевым
ничего не оставалось, как заняться друг другом - за неимением иных
претенденток и претендентов. Онисимов рискнул было посмотреть не так на
Олену, но Пустынцев его остудил сразу.
   - Куда лезешь? Привези себе! Будто богомолок мало.
   Онисимов отступил и послушался совета: привез в плацкартном вагоне пару
десятков переселенцев из Питера для черной работы, поселил в пустующих
избах. Туда же роздали подросших мавриных котят.
   Так что образовалась уже полноценное государство с разделением на
аристократию и народ.
   Прелесть современного отшельничества - в спутниковой антенне. В Своей
Пустыни Дионисий видел мир - и соратникам тоже показывал. Иногда мелькали
сообщения о Нем Самом: особенно в Москве многие поклонялись Божественным
Супругам, а тем более - Их чудесно воскресшему Сыну. Выйти живым и
невредимым прямо из эпицентра, да потом здесь и сейчас на Земле, не
откладывая до Страшного Суда, покарать взрывников - только так и мог
поступить в наше время Спаситель хороших людей. Не всех - а только
хороших. А спасать плохих - грех против Земли и Неба.
   Дионисий любил гулять, сопровождаемый почтительной свитой. Он ступал -
и помнил, вс„ время помнил: Моя земля, Моя земля! И земля отвечала
покорной упругостью. Он раньше и догадаться не мог, какое это счастье -
чувство своей земли.
   Чувство, известное любому медведю в тайге, занимающему и хранящему свою
территорию - но утраченное городскими людьми.
   Волосы у Натальи уже закрывали груди. Следующим этапом было: натянуть
до пупка.
   Мавра, выкормив котят, пристрастилась убегать в тайгу.
   Там она охотилась, в ней тоже оживали древние инстинкты - и она все
реже возвращалась домой погреться и покормиться.
   Миша просил и дядю Оркестра, и дядю Сережу купить ему ружье: он тоже
хотел ходить охотиться в тайгу. Да и без тайги можно было стрелять
каких-то птичек прямо около дома. Но Дионисий запретил: вспомнил о прежних
подвигах упрямого мальчишки. Кто его знает, в кого он прицелится однажды?!
   Так все и жили счастливо, но никто не знал, что СПИД уже перешел к
ребенку, которого Клава еще только должна была родить через месяц. СПИД
зреет медленно но неуклонно - куда медленнее, чем Клавин живот, но куда
более неотвратимо: никакой выкидыш СПИДу не грозит. И сколько продолжится
незримое деление колонии на больную и здоровую части - не знало и Само
Господствующее Божество. А врачей в Пустыни нет, тем более - сложной
лаборатории, чтобы сделать анализ. Значит, течение обещает быть
классическим - не искаженным и не отсроченным новейшими лекарствами.
 
 
   * * *
 
 
   Восход Солнца над горизонтом совершенен и смотреть на него никогда не
надоест. Но каждый восход - немного другой, что и заметит внимательный
наблюдатель. И волны, разбивающиеся о берег - похожи одна на другую, но
каждая и чуть-чуть другая: и смотреть на них никогда не надоест одинокому
путнику, если он открыт для внимательного созерцания. Страшен только Хаос,
только одиночное заточение в Себе Самом, где нет ничего кроме мысли,
вихрем несущейся по постылому кольцу. А когда перед Господствующим
Божеством бесконечно накатывают сменяющие друг друга варианты космосов -
тогда бесконечное череда разнообразных мгновений никогда не сможет Ему
наскучить.
   Господствующее Божество поняло это и успокоилось: не грозит Ему скука
застоя, скука застывшего неизменного мига.
   Сколько бы Вселенных ни создало Оно одну за другой, никогда не может
случиться полного повторения, слишком каждая сложна и огромна - и тем
неповторима. И значит, предстоит Ему приятная вечность, когда Вселенные
будут сменять одна другую как вечные набегающие волны, а Оно - счастливое
бессмертное будет созерцать Творения Свои.
   Но достаточно приличная Вселенная, когда можно будет не думать о
качестве и наблюдать лишь дальнейшие вариации, получится, надо думать, еще
не очень скоро. Еще придется Ему подучиться.
   Учиться - интересно, потому что учиться - значит развиваться. Значит -
пробовать что-то новое. Даже и хорошо, что нынешний набросок мира
несовершенен. Это дает возможность смять и выбросить черновик - чтобы
попробовать сначала. Господствующее Божество с трудом преодолевало
нетерпение: снова поскорее сжать Вселенную в точку, чтобы попробовать
запустить новый план мироздания. Технически это можно сделать довольно
быстро - вместо естественных 4-5 миллиардов лет по земному, например,
счету уложиться всего в один миллион.
   Хотя Оно принялось свертывать созданный Им Космос впервые, Ему не было
жалко всех этих разнообразных многопланетных тварей, обреченных на
уничтожение и забвение. Впрочем, не совсем забвение - Оно будет помнить
их, не по отдельности, разумеется, а в самом общем виде. Помнить
настолько, чтобы не повторить прежние несовершенства.
   А промелькнувшие существа, даже самые симпатичные среди них - что ж,
Оно когда-то им слегка посочувствовало, но сделать для них ничего не
может. Перетащить хотя бы потомков их через свертывание Вселенной в новый
цикл не в силах даже Оно. Мир был бы грустен, если позволить себе малейшую
привязанность. Но Оно не желает быть грустным Божеством, и потому Оно ни о
ком не жалеет: их миг прошел - зато наступил миг следующий!
   Да и что такое - Его мимолетные привязанности? Слишком они неровня:
бесконечное Божество и маленький муравей. Или кошка. Или мартышка. У Него
в запасе вечность, что Ему испортить эскиз-другой.
   Вот, правда, вопрос: изобретут ли следующие планетяне в новой Вселенной
футбол?! Если нет, Ему будет немного не хватать этой неразумной, чем и
притягательной игры. Такой же бесконечно разнообразной в своей монотонной
повторяемости, как набегающие волны. Но ведь Оно сможет послать
вдохновение какому-нибудь энергичному планетянину, чтобы завелся футбол и
в следующем Космосе - чтобы всегда Ему было, что посмотреть. Игроки
падают, ломают ноги, катаются от боли, а Оно - наблюдает крошечные
фигурки, Само не ведая ни боли, ни страха, ни риска. Да Оно бы никогда не
смогло перенести того, что претерпевают поминутно ломающиеся ради Него
игроки: ведь Оно насквозь ранимое и беззащитное, потому и вынуждено
защищаться непробиваемым всемогуществом и беспредельным всеведением.
   Господствующее Божество совсем было собралось сбить фокус и отдохнуть
от слишком подробного наблюдения за мелкими планетянами, когда вдруг не то
что бы неясно ощутило, но прямо увидело, что маленькое существо наблюдает
за Ним. Не гипотетическое Вышнее Н/Н, от мысли о Котором Господствующее
Божество давно отказалось, но вполне реальное маленькое существо.
Наблюдает не сверху, но снизу. Что оно знает, что видит?! Да почти ничего.
Хотя и сумело, не сходя со своей пылинки, сосчитать и измерить несколько
тысяч окрестных галактик, что вызывает определенное уважение. Но
наблюдательные возможности существа все же незначительны по сравнению с
его беспредельной мыслью.
   Существо, живущее лишь космический миг, вмещает, оказывается, в свою
мысль и вечность, и бесконечность. Мыслью своей оно даже преодолевает
смену космических циклов и проникает дальше в следующие Вселенные, которые
Господствующему Божеству еще только предстоит создать. И получается, что
не мощью, но мыслью существо дерзнуло ровнять себя с Ним Самим!
   Хуже того, маленькое краковременное существо осмеливается временами
жалеть Его, воспринимать Его бесконечное и одинокое существование как
проклятие! Хотя Само Оно уже преодолело сей соблазн и утвердилось в том,
что бесконечность и одиночество - высшее благо.
   Бессмысленная дерзость - вместо того, чтобы заниматься своими прямыми
делами и законными удовольствиями.
   Господствующее Божество видело маленькое существо насквозь - но не
понимало. Зачем это планетянину?! Заглядывать в следующую Вселенную - ни
пользы от такого занятия, ни удовольствия. У существа свои преимущества:
оно может наслаждаться ощущениями - теми самыми, которых лишено Оно Само„
- так наслаждалось бы, чем и заняты все соплеменники странного существа.
Имей Оно чувствилище - Оно бы насладилось ощущениями поистинне в масштабах
космических. А существу ощущения даны, но оно не ценит, оно бесплодно
измеряет разумом вечное время и бесконечное пространство.
   Только что Господствующему Божеству удалось снова обрести внутренний
мир. И вот явилось совершенно очевидное - но совсем непонятное маленькое
существо. А Божество не привыкло сталкиваться с непонятным. Такое
столкновение лишало внутреннего покоя, раздражало.
   Будь Оно таким, какими рисуют фанатичные планетяне своих мстительных
Богов, Оно могло бы уничтожить существо - не дерзкое, не злое, не
богохульствующее, но просто непонятное.
   Фанатики всех сортов до сих пор не предусмотрели такого греха как
непонятность маленького планетянина для их всеведущего Бога, а ведь это,
пожалуй, и есть единственный грех. Что Ему до писков богохульников. А
непонятность - обижала. Однако Господствующее Божество не могло опуститься
до смешной мелочности и мстительности.
   Значит, остается Ему одно - наблюдать столь очевидное и столь же
непонятное существо. Сбить фокус, но все-таки наблюдать, потому что не в
силах Оно ограничить собственное всеведение.
 
 
   c 1997-2000, М. М. Чулаки 

--------------------------------------------------------------------
Данное художественное  произведение  распространяется  в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения  целостности  и  неизменности  текста,
включая  сохранение  настоящего   уведомления.   Любое  коммерческое
использование  настоящего  текста  без  ведома  и  прямого  согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 12.02.2002 14:37