- У нас Стендаля только одна книжка... - Робко сказала девочка.  -  И
то мамина.
   - Как называется? - Ухмыльнулся Навотно Стокчко.
   - "Красное и черное"...
   - Вот-вот. Их, родимых.
   - А-а-а! - Понял мальчик, - Компоненты!
   - Мы согласны. - Ответила девочка сразу за двоих, пока мальчик прики-
дывл, не будет ли слишком большим расточительством  делиться  не  только
винтом, но и ингредиентами для его изготовления.
   - Хорошо. - Медленно проговорил Навотно Стоечко и закусив нижнюю губу
еще раз с ног до головы оглядел детей. - Для варки из салюта все есть?
   - Все. - Сказал мальчик, кивнув в подтверждение своим словам.
   - Для тефы нужен еще ацетон. Литр. Хороший, беводный. Да и самой тефы
пачек двадцать...
   - Я сейчас куплю. - Радосто воскликнул мальчик и убежал.
   Навотно Стоечко остался с девочкой наедине. Девочка стояла и ковыряла
асфальт носком бело-розовой кроссовки. Да и вся девчушка  была  какая-то
бело-розовая.
   - Он тебе кто? - После недолгого молчания Навотно Стоечко не выдержал
неизвестности и решил узнать ответ на терзающий его вопрос.
   - Да, так... - Неопределенно пожала плечами девочка, - Сосед...
   - А на раскумарке ты давно?
   Девочка снизу вверх посмотрела на Навотно Стоечко, словно оценивая ей
одной ведомые критерии. И, видимо решив, что можно и ответить, равнодуш-
но сказала:
   - Год.
   - Интересно, - Подумал вслух Навотно Стоечко, - Кто ж  тебя  на  иглу
посадил? - Он не ожидал ответа, но девочка скупо проронила:
   - Он.
   И отвернулась.
   После наскольких минут тягостного молчания прибежал мальчик:
   - Все в порядке. - Прокричал он еще издали. - Поехали.
   Пока добирались на место, никто не сказал на слова. Лишь поднявшись в
квартиру, Навотно Стоечко нарушил молчание:
   - Хата не стреманая?
   - Нет.- Твердо ответил мальчик. - Мама с сестрой на  даче,  до  конца
лета они не появятся.
   - Так. - Вздохнул Навотно Стоечко. - Сегодня здесь командую я. Возра-
жений нет?
   Возражений не было.
   - Ты. - Навотно Стоечко повернулся к девочке. - Сваргань хавчик.  Ча-
ек-буек, там, перекусить. А ты, - Указал он пальцем на мальчика,- Будешь
мне помогать.
   Пока девочка возилась у плиты, Навотно Стоечко расстелил на  кухонном
столегазату и высыпал туда свои пачки тефы. Мальчик присоединил свои.
   - Чтобы все получилось ништяк, - Начал свою  лекцию  с  демонстрацией
Навотно Стоечко,- Колеса тефы надо растольчь в  пыль.  Для  этого  может
послужить молоток, - это чисто физический метод -, мясорубка  или  кофе-
молка. Но от тефы у кофемолки летят ножи, мясорубкой долго и  неприятно,
а от молотка много грохота. Поэтому мы будем действовать чем? Правильно.
Скалкой.
   Раскатывая разложенные между двумя газетами  колеса,  мальчик  потел,
краснел от натуги, а Навотно Стоечко просеивал через тонкое сито получа-
ющийся порошок и возвращал мальчику недостаточно мелкую крошку.  В  про-
цессе работы они перекусили и, вскоре, девочка начала подменять уставше-
го мальчика.
   Получившуюся пыть Навотно Стоечко собственноручно засыпал в двухлитт-
ровую бытыль из-под Пепси:
   - Теперь один из тонких моментов. Просто заливать водой нельзя. Вмес-
те с водой полезет много бутора. Делаем так. Кубов тридцать кипячонки, в
нее, из расчета гранула на пачку тефы, сыплем кон или наон.  И  медленно
заливаем, постоянно перетряхивая.
   Эту стадию работы Навотно Стоечко решил сделать сам. Он тряс  бутыль,
доливая в нее раствор кона, пока внутри не  образовался  один  слипшийся
комок, вобравший в себя весь порошок.
   - Сейчас, как обычо. Тягу и отбивать.
   Это уже делали, меняясь, мальчик с девочкой. Навотно  Стоечко  в  это
время готоил баню.
   Через полчаса он сказал:
   - Хватит, пожалуй.
   Мути дали отстояться. Тягу отделили и Навотно Стоечко, не жалея,  за-
лил туда солянку.
   Сперва ничего не происходило и он стал  ловить  на  себе  недоуменные
взгляды детей. Но потом вдруг на дне тяги стало образовываться  фиолето-
вое озерцо.
   Удивленные странным цветом, дети полюбопытствовали:
   - Это то, что надо?
   - Ага. Это смесь джефа и сахара.
   Фиолетовый раствор поставили на баню и он стал  выпариваться,  посте-
пенно меняя свой цвет и становясь коричневым. Навотно  Стоечко  дождался
пока жидкость совсем не загустеет, превратившись в тягучую массу,  похо-
жую на карамель.
   - Теперь это остудить. И ацетоном. Он растворит все, кроме джефа.
   На эту операцию ушло еще минут двадцать, но вскоре перед детьми  поя-
вилась горка сверкающих кристаллов.
   - Надо же... - Прошептал мальчик. - Так просто...
   - Ты посмотри, - Возразила девочка, - Сколько мы с этим возились. Три
часа!
   - И еще часок добавь на варку. - Добавил Навотно Стоечко.
   Мальчик присвистнул.
   Взвесив порох, Навотно Стоечко убедился, что с первого раза  выбилось
почти все. Пороха было почти три грамма. Отделив  себе  сушняк,  эквива-
лентный его доле тефы, Навотно Стоечко занялся варкой  винта.  Дети  это
умели и им стало неинтересно. Они ушли в комнату и включили, как опреде-
лил Навотно Стоечко, "Ногу Свело".
   Винт сготовился достаточно быстро. Забодяжив масло,  Навотно  Стоечко
не забыл отщелочить для себя Стендаля. Отлив себе пятнадцать кубов,  ос-
тальные пять Навотно Стоечко, под бесконечное "Ремемба  Хара  Мамбуру!",
отнес детям.
   - Ой, как хорошо! - Обрадовалась девочка. Навотно Стоечко в этот  мо-
мент пристяльно оглядывал обстановку, пытаясь определить, чем занимались
дети в его отсутствие.
   - А ты нас вмажешь? - Попросил мальчик.
   - А вы сами не умеете, что ли?
   - Умеем. - Подтвердила девочка. - Но не с первого раза.
   - Ну... - Нахмурился Навотно Стоечко. - Придется тогда  здесь  завис-
нуть.
   - Да зависай, конечно. - Затараторили детишки.  -  Ты  не  помешаешь.
Здесь такие тусовки бывают!..
   - Вам по сколько вмазать?
   - По единичке, конечно...
   И Навотно Стоечко пошел щелочить. Когда он вернулся с  тройкой  заря-
женных баянов, девочка возилась у магнитофона:
   - Хочешь нашего приятеля послушать? Он сам песни сочиняет и поет  под
гитару.
   И девочка нажала на play.
   Навотно Стоечко прослушал тогда эту песню раз пять. Но текст был нас-
только примитивен, что ему не запомнилось практически ничего, кроме двух
поэтических шедевров:
   "...в вену себе колешься гадостью плохой..."
   и "...что же ты наделал-то, дибильный ты дурак!.."
   - Правда, классно? - Млела от восторга девочка, пока Навотно  Стоечко
устраивал перетягу.
   - Теперь тишина! - Приказал Навотно Стоечко и начал искать место  для
вмазки. Вскоре винт пошел в кровь. Приход оказался мягким,  почти  неза-
метным, он шел несколькими волнами, одна сильнее другой, и тяга от  него
была тоже сильной но ненавязчивой.
   С полтыка втрескав детишек, Навоно Стоечко сел в кресло  и  попытался
расслабиться, целиком отдавшись эйфории.
   - Странный какой винт. - Сказал мальчик.
   - А ты к какому привык? - Глумливо проговорил Навотно Стоечко.- Чтобы
хрясть по башке и в аут? Нет, чем винт чище, тем он мягче действует. Так
что я вам, пионерам хай класс заделал, вы его всю жизнь помнить будете!
   Девочка погасила верхний свет, зажгла  слабенький  ночник.  Некоторое
время все сидели тихо. А потом Навотно Стоечко услышал  странные  звуки.
Приоткрыв глаза, так, чтобы со стороны не было заметно, что он  смотрит,
Навотно Стоечко увидел непонятную сцену.
   Мальчик лежал на спине, майка его была задрана, обнажив детское пузи-
ко, а девочка, склонившись над ним, водила по голой коже какой-то  мехо-
вой игрушкой. От кайфа мальчик постанывал, изгибался всем телом и  излу-
чал такие эротические флюиды, что Навотно Стоечко едва сдерживался, что-
бы не вскочить и не начать насиловать всех подряд.
   Некоторое время Навотно Стоечко боролся с  собой,  потом,  плюнув  на
все, занялся мысленной еблей. Если удастся раскрутить детишек  на  еблю,
прикинул для себя Навотно Стоечко, то будет маза пристроиться третьим, а
то и вовсе оттереть малолетнего торчка.
   И Навотно Стоечко стал внушать девочке мыслеобразы и физические  ощу-
щения от ебания мальчика, а мальчику, соответственно, наоборот,  то  как
бы хорошо было поебать девочку. Не въезжая в то, что ими пытаются  мани-
пулировать, дети стали более активны. Усилились мальчиковские стоны, де-
вочкины извивания, но ни один из них не делал  никаких  поползновений  в
сторону промежности партнера.
   Отождествившись сразу с обеими детьми, Навотно Стоечко совокуплял  их
между собой, но что-то  не  срабатывало  и  реальные  дети  не  начинали
ебаться. Девочка продолжела щекотать мальчика меховой игрушкой,  Навотно
Стоечко разглядел, наконец, что это был зайчик, а мальчик все  извивался
и постаныал, не предпринимая никаких активных действий.
   Стало светать. Дети затихли и, видимо, заснули. Сквозь  полуприкрытые
глаза Навотно Стоечко видел, как они мирно посапывают.  Пытаясь  убедить
себя, что все-таки его пригласили для обучения, а не  для  ебли,  Навтно
Стоечко встал и, хромая затекшими ногами, побрел в куню. Там  он  решил,
что за такое испытание дети должны ему больше.  Собрав  все  компоненты,
баяны, весы с разновесами и пузырьки, Навотно Стоечко погрузил их в свою
сумку. Прошмонав рюкзачок девочки, Навотно Стоечко нашел два пузыря  са-
люта, которые тоже отмел в свою пользу, и кошелек,  набитый  червонцами.
Честно располовинив денежки, Навотно Стоечко вспомнил еще об одной вещи.
Он слил в свой пузырь остатки винта, который  хотел  оставить  детям,  и
крепко заткнул его пробочкой.
   Осмотревшись еще раз, не забыл ли чего, Навотно Стоечко тихо вышел из
квартиры и прикрыл за собой дверь.
   Садясь в первый поезд метро, он почувствовал слабый укол совести, что
не честно-таки было лишать  детей  удовольствия.  Нет,  возразил  кто-то
внутри Навотно Стоечко, пусть-ка пострадают. Ширяться не бросят - им  же
хуже.
   Размышлять на эту тему уже не было смысла и Навотно Стоечко стал при-
кидывать, к какое герле можно завалиться в такой час,  чтобы  обрадовать
ее утренней вмазкой?

   БЫЧОК К ПРИХОДУ.

   Кровь накромана отличается от крови обычного человека тем, что в  жи-
лах торчка всегда отрицательное давление. Стоит попасть в вену  ширового
колючкой, на другом конце которой болтается движок, наполненный  винтом,
как кровяка, впустив предварительно хвостик  контроля,  дабы  убедиться,
что в баяне настоящий первитин, а не какая-то  гадость  типа  барбитуры,
моментально высасывает весь расствор досуха.
   - Прихо-од! - Орет вмазанный Чевеид Снатайко.
   - Бычок... - Шепчет приходующийся Чевеид Снатайко.
   Он закрыл глаза, чтобы девяносто процентов информации не  мешали  ему
наполниться блаженной эйфорией. Он открыл рот, чтобы в него засунули го-
рящую сигарету.
   Клочкед лихорадочно носится по камнате в поисках спичек.  Его  правая
рука занята баяном, выдернутым из чевеидовской хэнды, в левой -  коробок
спичек, которые он ищет, в зубах - сигарета "Ява", фильтром наружу.
   Клочкеду до смерти хочется вмазаться, но варил-то Снатайко, а варщику
- первый куб. А в случае Чевеида целых два. Но вмазавшийся для  усиления
прихода должен выкурить бычок, а желание приходующегося - закон, и Клоч-
кед кружит между столом, на котором стоит пузырек винта, баяны, реактивы
и прочие принадлежности винтоварни, и диваном, на котором валяется  пос-
танывающий Снатайко.
   - Бычок!.. - Требует почти оприходовавшийся Чевеид Снатайко.
   Клочкед находит спички, поджигает фильтр. Теперь он бегает в противо-
положном направлении, разыскивая сигареты. Они находятся в кармане и Че-
веид Снатайко наконец затягивается.
   - Го-о-о!.. - Говорит он.
   Клуб дыма вырывается изо рта  Чевеида  Снатайко  и  слышится  громкий
вздох облегчения. Непонятно, кто же его испустил, то ли сам Чевеид  Сна-
тайко, то ли сам дым, радостный, что выпорхнул наконец из пропервитинен-
ных легких.
   Глядящему на Чевеида Снатайко, который  тащится  как  мокрый  хуй  по
стекловате, Клочкеду тоже хочется курить. Заглянув в пачку, он убеждает-
ся, что осталось только три палки курятины и решает обождать до прихода.
   Сконцентрированный на своих внутренних ощущениях и переживаниях,  Че-
веид Снатайко выпускает одно за другим облака дыма. Его рубашка покрыва-
ется толстым слоем сигаретного пепла, на котором, как на лунной пыли ос-
таются загадочные следы неведомых астронавтов, прилетевших  из  соседней
галактики для изучения феномена первитиновой наркомании в среде хиппарей
и прихиппованной интелигенции. Сквозь табачно-дымовую завесу,  плавающую
по комнате пластами разного цвета и плотности, словно следы  геологичес-
ких эпох, виднеется огонек сигареты, дошедший до пальцев Чевеида Снатай-
ко.
   Невидимые инопланетяне, хрустя взбираются  на  пепельные  колбаски  и
ждут прожождения нервного импульса по синапсам руки. За  ними  наблюдает
Клочкед. Он, хотя и невмазанный, но ловит огрызками своего  биополя  вал
эманаций, испускаемых телом Чевеида Снатайко, которые настолько  сильны,
что могут вызывать галлюцинации  эротического  характера  на  расстоянии
нескольких теневых лет. - Бля! Ебаный в рот! -  Орет  обжегшийся  Чевеид
Снатайко и трясет травмированной рукой,  сшибая  зазевавшихся  невидимых
пришельцев и поднимая в воздух весь осевший на него пепел.  -  Во,  бля,
поебень! - Рассматривает он указательный и средний  пальцы,  на  которых
пока ничего не видно, кроме легкой красноты, которая вскоре  превратится
в два аккуратных болючих пузырика.
   - Ни хуя себе, приходнулся... - Жалуется он Клочкеду, который взирает
на него скорее с нетерпением, чем с сочувствием.
   - Видать тебе самосадом вмазываться придется...  -  Размышляет  вслух
Чевеид Снатайко, и эти рассуждения Клочкеду не по душе.
   Пронизывая задымленное пространство, резво съебывает невидимый  иноп-
ланетный корабль, оставив погибшими половину экипажа.
   - Но приход - за всю хуйню!.. - Утешительно произносит Чевеид Снатай-
ко и, видя угрюмое абстяжное грызло Клочкеда, добавляет:
   - Впрочем, винт такой заебатый, что тебе сняться  и  полторашки  хва-
тит...
   Глаза Клочкеда, красные от марафонского недосыпа и абстяги становятся
ярко-бордовыми и светящимися. Их лучи разрезают сигаретную завесу и упи-
раются в лоб Чевеида Снатайко. Лоб начинает дымиться и плавиться,  мгно-
вение - и мозги Чевеида Снатайко вскипают и брызжут изо всех  отверствий
чевееид снатайковской головы.
   - Да проебись ты злоебучим проебом со своим полкубом, чудище залупог-
лазое, охуевающее от своей невхуйственной невъебенности! Задроченная за-
лупа самоебущего кастрированного пидора! Пиздолижущее полухуие,  припух-
шее для случки с дырявыми гондонами говноссущего непроблядского мудотря-
са!.. - Нежно говорит Клочкед. Он еще долго мог бы  перечислять  многоэ-
тажные эпитеты и звания Чевеида Снатайко, но последний, успев  соскрести
мозги с различных поверхностей и запихать их обратно, приирительно  ряв-
кает:
   - Да втрескаю я тебя, мудака! Тебе двушку? Давай двушкой! Или  два  с
полтиной? Чо, говна жалко, что ли?
   - Не... - На лице Клочкеда начинают, лихорадочно  извиваясь,  ползать
мысли, оставляя за собой слизистые следы на немытой коже, - Два с  поло-
виной многовато... Давай два с четвертью...
   - А может тебе еще и залупу на воротник? Как "заебешься"  пишется?  С
мягким знаком, или без?
   - Ду хуй тебе во все твое поганое грызло! Ломаешься, бля, как  целка!
"Да" - да, "нет" - нет. Хули кота за яйца тянешь?
   Дружески беседуя таким образом, Чевеид Снатайко и Клочкед  готовились
к инъекции. В пятикубовый баян было выбрано два с третью квадрата винта,
который разбавили кипячонкой  до  четырех  кубов.  Из  гаража  извлечена
струнка - целка-четверка и насажена на канюлю широчного агрегата.
   Вскоре иголка, угнездившись в венярке Клочкеда, дала контроль и Чеве-
ид Снатайко помог клочкедовской крови скушать винт.
   - Прихо-од!.. - Орет втюханный Клочкед.
   Вмазанный Чевеид Снатайко умиляется этому возгласу и знает, что  пос-
ледует за ним. И когда из клочкедовской глотки вылетает:
   - Бычо-ок...-
   Желаемое тут же препровождается в рот страждущего.
   Акт курения Клочкеда разительно отличается от  акта  курения  Чевеида
Снатайко. Клочкед затягивается глубоко и долго держит внутри себя  вкус-
ный горьковатый дым, так, что выдох его чист и прозрачен.
   Это наркотическая медитация. Постижение непонятного факта: почему же,
когда смолишь, приход сильнее, чем без сигареты?
   Может ответ такой: гнусная моноаминоксидаза, фермент, окисляющий пер-
витин во всякую поебень, нуждается в кислороде. А углекислый газ и нико-
тин, насыщающие кровь из табачного дыма, не дают ей развернуться во  всю
силу...
   Или так: винт образукт клатрат с никотином, который гораздо более ус-
тойчив к окислению, чем винт-гидрохлорид.
   Хотя... Внутренние силы организма начинают бороться с табачным дымом,
и шурупчик пользуется этим моментом чтобы сделать приход круче...
   А если... Энергия курения вращается в ту же сторону,  что  и  энергия
винта. Они сталкиваются и усиливают друг друга, а все их враги,  плаваю-
щие в кровяке, из-за этого не могут к ним подступиться.
   "Но, - Решает Клочкед, - Все это  однохуйственно  и  эквипенисуально.
Главное - еетсь эффект и на кой хуй  копаться,  выискивая  его  причины.
Главное - пользовать его!.."
   Кровь бурлит в перфорированных веняках Клочкеда. Это бурление  напол-
няет его силой, за которую потом придется  расплачиваться,  но  Клочкеду
это до пизды-дверцы. Эта сила распирает клочкедовское тело,  ища  то  ли
применения, то ли выхода наружу.
   Он открывает глаза и видит перед собой лежащий на кушетке баян. Клоч-
кед протягивает к нему вооброжаемые руки и пытается поднять. Сила  мысли
его такова, что кажется будто баян вот-вот оторвется от насиженного мес-
та и взовьется к потолку. Но чего-то не хватает, и шприц  пока  остается
на месте. Но Клочкед не оставляет это дело. Попытки следуют одна за дру-
гой...
   Этим-то он и будет заниматься всю ночь...



   Баян Ширянов
   Улица мертвых наркоманов

   Примечание.  Баян  Ширянов  -  автор  романа  "Низший   пилотаж"   Книга,
откровенно описывающая  быт  и  нравы  наркоманов,  заняла  первое  место  в
конкурсе "Арт-ТЕНЕТА-97", у жюри под председательством  Бориса  Стругацкого,
что и сопроводилось оживленным скандалом и расколом жюри.
   Новый рассказ Баяна - финальная точка в истории героев НП.



   Улица мертвых наркоманов


   Они есть везде. В каждом городе, в котором торчат.
   Их много. Очень много. Гораздо больше, чем я знаю, или вы,  не  вкушавшие
кайфа и ломок, можете себе представить.
   Но для меня она одна. Одна такая. Она извилиста, как Великий Джефой путь,
и так же не имеет конца. Но Улица Мертвых Наркоманов проходит не по  драгам,
а по дворам тех, кто уже никогда не возьмет баян, не впустит в него контроль
и не шепнет:
   - Прихо-од!..
   Она, если разобраться, проходит вообще по всем дворам  тех,  кто  торчал,
торчит, или будет торчать. И не важно, сдохнут они под колесами незамеченной
тачки, или наебнувшись из окна, или вмазав  себе  крутой  передоз.  Они  уже
наркоты. И их место там. На Улице Мертвых Наркоманов. Ибо заурядный жмурик и
жмурик-торчок - это две разных породы трупаков.
   Простой мертвец обычно не умирал до того ни разу. Торчок же за годы широк
имеет такой мощный опыт откидывания копыт, что переход из живого состояния в
мертвое мало что для  него  значит.  И  в  загробном  мире  он  найдет,  чем
втереться. А если ебаные эзотерики лишь гонят про него, так не один ли хуй?
   Улица Мертвых Наркоманов.
   Есть у нее один махонький  отрезок,  который  я  помню  лучше,  чем  весь
остальной город. На  нем  жили  Чевеид  Снатайко,  Семарь-Здрахарь,  Навотно
Стоечко, Седайко Стюмчек и Шантор Червиц.
   Теперь они остались только в моей памяти. Ну, не только моей,  еще  много
чьей, но лишь я знал их так, как знал я, и отъебитесь с прочими  дешевыми  и
дорогими сентенциями!
   Чевеид Снатайко. Я еду на троллейб