харю и трескаешь, перетягивая руку старыми
подтяжками. Приход поглощает тебя, тащит в неизведанные глубины эйфории.
А ты поддаешься этому чувству, растворяешься в нем. Но приход слабеет, и
ты оказываешься перенесенным в новый мир, мир сверкающий яркими  краска-
ми, мир, в котором ты чувствуешь заключенные в тебе силы. Мошь распирает
тебя, ты не знаешь куда ее девать, а применить-то хочется. И вот ты  бе-
решь картинку из порнокалендаря.
   Она настолько тебе нравится, что ты тайком выдрал ее у  какого-то  из
твоих знакомых торчков, принес домой и теперь  разглядываешь  это  тело.
Негритянка, нет, скорее мулатка, она сидит  в  раскорячку  на  корточках
так, что ты видишь бритую щель изды, и эта пизда прекрасна.
   Мулатка держится обеими руками за ветку над ее  головой,  пальцы  ног
девушки как раз у нижнего обреза картинки и кажется, что  если  ее  ожи-
вить, она спрыгнет с изображения и тогда...
   Ты голый, согнув колени, лежишь  на  кровати,  фотография  негритянки
опирается на твой хуй, и ты смотришь на нее. Ты видишь, что она на самом
деле живая. Она лишь под прозрачной пленкой, которую можно каким-то  об-
разом убрать, и она, живая и радостная, недаром же она  тебе  улыбается,
сойдет с картинки.
   Протянув руку, ты прикасаешься к ее колену, груди. У тебя полное ощу-
щение, что твои пальцы гладят живую плоть, она пульсирует, в такт биению
ее сердца. Пальцы скользят ниже, к пизде, и тебе кажется, что  от  этого
она улыбается еще шире. Между  полусомкнутых  губ  появляется  дразнящий
кончик языка. Ты видишь, как она томно облизывается и понимаешь, что еще
чуть-чуть, и она появится во плоти.
   Но пока рано. Она ведь еще плоская, и ты впиваешься взглядом в  изоб-
ражение, и оно начинает приобретать объем. За спиной  девушки  небольшой
бассейн с прозрачно синей водой. От дерева, за ветвь  которого  дердится
твоя мулатка, на него падает тень. Ты разглядывешь волны. Они  перемеща-
ются, слышится слабый плеск воды о бетонные стенки и томный вздох.
   Переведя немигающий взгляд на девушку, ты замечаешь, что она  как  бы
выпирает из картинки. Внезапно она моргает. Да! Оживает!
   Ты смотришь еще пристальнее, да, изменились тени на ее  коже.  Теперь
они не от невидимого солнца, а от лампы, которая освещает тебя и ее.  Ты
нежно прикасаешься к женскому телу. Да, вот она, выпуклость грудей,  ко-
ленок, сладостная мокрость пизды. Но почему же негритянка не вылезает из
своей тюрьмы? Ах да, ее держит невидимая  пленка.  Ты  вооброжаешь,  что
твой палец превращается в плазменный резак,  способный  прорезать  любую
преграду. Ты уже подносишь его к изображению, но замечаешь, что  девушка
предупреждающе качает головой. Но почему, неужели она не хочет? Нет, на-
верное она еще недостаточно материализовалась.
   Сила, распирающая тебя, устремляется в твои руки, и через пальцы мощ-
ным потоком устремляется в негритянку. Ты видишь, как она нежится  в  их
лучах, приобретая плотность и объем.
   Не мигая ты смотришь на нее. Ты боишься, что моргнув, можно  упустить
момент, когда она будет готова спрыгнуть к тебе. Но минуты идут, и ниче-
го не происходит. Твои глаза давно уже истекают слезами, соленые струйки
стекают по твоим щекам, падают не грудь. Быстрым движением руки ты выти-
раешь ненужную влагу и вдруг понимаешь, что твои усилия напрасны.
   До тебя доходит, что ты излучаешь гигаватты, но они не остаются в на-
рисованной девушке, а передаются ей настоящей, той,  с  которой  и  была
сделана фотография.
   Ты прекращаешь накачивать ее силой и  взглядываешься  в  изображение,
пытаясь заметить хоть какой-нибудь знак.
   - Тебя вытащить оттуда? - Шепчешь ты еле  слышно.  И  замечаешь,  что
негритянка кивает. Это движение было бы незаметно, если бы ты  не  знал,
что его надо ждать.
   Да, она согласна, а ты действовал до сих пор совершенно  неправильно.
Теперь твои пальцы начинают всасывать энергию. Словно  черные  дыры  они
всасывают, поглощают выпущенную раньше силу. Вместе с  ней  из  плоского
листа начинает выступать и твоя негритянка.  Из  двумерного  изображения
она становится барельефом, светло-коричневое тело  уже  готово  пасть  в
твои объятия, но что это? На ее лице вновь  отражается  грусть.  Девушка
желает показать тебе,что и сейчас что-то идет не так.
   И ты понимаешь, что у нее нет спины. Связь между тобой и  негритянкой
уже настолько прочна, что вам для разговора не требуется  никаких  слов.
Вы общаетесь напрямую, мозг в мозг. Она  подбадривает  тебя,  просит  не
прекращать усилий, она чувствует, что для высвобождения  ей  не  хватает
самой малости.
   Ты просишь ее подождать. Силой воображения или астрального сканирова-
ния ты лепишь образ ее спины. Вот  затылок,  покрытый  жестким  курчавым
ежиком, вот длинная тонкая шея, вот собственно и сама спина, с торчащими
лопатками, нежными валиками мышц вдоль позвоночника, вот попка, вот  ик-
ры, лодыжки, пяточки...
   Вся твоя энергия направлена  теперь  на  постепенное  прорисовывание,
овеществление совершенного образа. Ты чувствуешь, как твоя  сила  творит
живую материю. Она пока еще там, в гиперпространстве за плоскостью  кар-
тинки, но ты чувствуешь ее так, словно твои ладони скользят  по  изгибам
этой теплой податливой спины. Ладони ощущают податливую плоть,  выталки-
вают ее прочь из фотографического застенка, к тебе.
   Физические руки парят в каких-то  милиметрах  над  кожей  негритянки,
всасывающей силой продолжая вытягивать девушку из календаря. Касаться ее
пока нельзя, понимаешь ты, от прикосновения может  произойти  разряд,  и
все силы, затраченные тобой на оживление, пойдут прахом.
   Негритянка улыбается. Она морщит свой совершенно  европейский  носик,
стреляет карими глазками, вытягивает темненькие губы в трубочку,  предв-
кушая поцелуй твоего рта. Ее грудь, небольшая, почти детская, поднимает-
ся и опускается, следуя дыханию девушки, остроконечные розовые соски  из
гладких превратились в морщинистые, приоткрывшаяся пизда влажно блестит,
показывая свои внутренности, ждущая хуя и готовая брызнуть пахучей смаз-
кой при его прикосновении.
   Ты недоумеваешь, почему же она не выходит. Теперь-то что  не  так?  И
слышится ответ:"Я не живая. У меня нет души. Дай мне душу, вдохни в меня
ее!"
   - Но я не Бог... - Шепчешь ты в изумлении.
   "Сейчас ты это можешь." - Говорит негритянка.
   "И я уже подустал..." - Думаешь ты. Тело вдруг напоминает о своем су-
ществовании: твои глаза болят от  несколькочасового  напряжения,  преда-
тельская струйка слюны намочила подушку, ноги затекли от неподвижности.
   "Отдохни, расслабься..."- Советует девушка с картинки. - "Отдохнешь -
и все получится..."
   Аккуратно отложив лист с полуожившей негритянкой, ты вытягиваешь ноги
и закрываешь глаза. Внезапно ты чувствуешь, что замерз. Не открывая гла-
за, ты нащупываешь одеяло, натягиваешь на себя, укрывшись с  головой,  и
еще какое-то время бьешься в ознобе. Но что  эти  мелкие  неудобства  по
сравнению со сценами, предстающими перед твоим внутренним взором?
   Негритянка, живая, теплая. Она прижимается к тебе, дрожжа всем телом.
Она облизывает тебя. Ее язычок все ниже, ниже, ниже... И  вот  ее  ротик
накрывает твой хуй.
   Не выдержав такого напряжения, ты сам хватаешь свой хуй  и  начинаешь
дрочить. Ты дрочишь яростно, извиваясь всем телом, твоя рука делает два,
если не три, удара в секунду. Хуй, все еще вялый после  ширки,  медленно
начинает набухать.
   На мысленном экране девушка уже ввела в себя твой  огромный,  стоящий
как Пизанская башня, хуй. Ты представляешь, что твои пальцы  и  есть  те
влажные внутренности пизды, в которые ты так стремишься. Вот ты  начина-
ешь медленно двигать хуем...
   И кончаешь в самый неподходящий момент. Тело и хуй содрогаются в сла-
достных конвульсиях. Горячие капли молофьи долетают до твоего  подбород-
ка, другие мягко падают на твой живот. Ты все сильнее  стискиваешь  хуй,
получая от этого кайф, сравнимый разве что с приходом.
   Вскоре оргазм утихает. Ты промакиваешь вытекшую сперму пододеяльником
и, пока хуй не лег окончательно, продолжаешь его дрочить.
   Астральный двойик негритянки на твоем ментальном хую раскачивается из
стороны в сторону. Ты пихаешь хуй все глубже, глубже, глубже.  Тело  де-
вушки трясет в волнах непрерывного оргазма. Она уже не постанывает,  она
кричит во весь голос:"Еще, еще, еще сильнее!!!" А  ты  злорадно  делаешь
это.
   И вот, ты чувствуешь, что скоро кончишь. Рука убыстряет  свои  движе-
ния, негритянка, потеряв сознание, падает на тебя, она хрипит возле тво-
его уха, а ты ебешь ее во всю твою мощь.
   Второй твой оргазм такой же сильный, как и превый, но молофьи заметно
меньше. Она уже не вылетает из хуя, а струится вязкой  бугристой  полос-
кой, налипая на пальцы, смазвыая их и заставляя скользить по коже твоего
хуя. Некоторое время, по инерции, ты  продолжаешь  подрачивать,  выжимая
последние капли молофейки, но пик кайфа уже прошел, а  ты  покрылся  уже
липким потом, ты задыхаешься и понимаешь, что должен  передохнуть  после
такого физико-ментального напряжения.
   Стерев сперму и пот с лица многострадальным одеялом,  ты  сбрасываешь
его и лежишь голый, закрыв глаза и вспоминая подробности ебли  негритян-
ки. Некоторые из них тебе не нравятся и ты думаешь, что в следующий раз,
когда ты будешь ебать ее физическое тело, а не мысленный образ, ты этого
не допустишь.
   Ты смотришь на будильник. Он показывает  пять  утра.  На  полу  лежит
плоская пока еще негритянка и подмигивает тебе.
   "Нет, - Говоришь ты ей, - В следующий раз..."
   Она обреченно кивает тебе, а ты гасишь свет. Комната тут же  погружа-
ется во мрак, но ты вдруг замечаешь  на  стене  перед  тобой  светящийся
женский силуэт.
   "Это она, моя негритяночка!" - Понимаешь ты и твои глаза и руки начи-
нают испускать оживляющие лучи.

   ПОХОД ЗА ТЕРКАМИ.

   Любой апер имеет на вооружении мощный логический аппарат,  помогающий
ему достигнуть желаемого результата: проткнуть веняк  и  захуячить  туда
дозняк психостимулятора. А чтобы это случилось, надо проделать целую ку-
чу предварительных операций.
   Чтобы ублаготвориться надо сварить. Чтобы сварить надо достать  стен-
даля, химикаты и салют. Чтобы достать салют,  надо  пройти  по  Великому
Джефому Пути. А чтобы было с чем ходить по Великому  Джефому  Пути  надо
нарыть терок.
   Терка - это не просто рецептурный бланк,  на  котором  написано  Sol.
Solutani, терка - это произведение искусства. Над их вырисовыванием тру-
дятся великие анонимные мастера. Они годами шлифуют свое  редчайшее  ис-
кусство, кладя на его алтарь в форме шприца, свою никому не нужную моло-
дость. В их арсенале десятки  авторучек  разных  цветов,  они  умеют  по
двум-трем буквам разработать структуру почерка врача, они, как настоящие
алхимики могут из любого лекарства сделать одно, солутан.
   Рецептурный бланк можно спиздить в кабинете участкового.  Но  это  не
терка, это бумага, хотя и совсеми тремя колотухами.  В  таком  добывании
рецептов есть стрем, но нет столь милой наркоманскому сердцу романтики.
   Нет, настоящие терки обитают на помойках!
   Настоящие терки нарывают, пусть для этого надо залезть на  самое  дно
помойки с протекшей бытовухой!
   Настоящие терки скрываются от непрофессионального взгляда, но  какова
их радость, когда они попадают в исширянные руки, которые даруют им вто-
рую жизнь!
   Когда Седайко Стюмчик подходит к мусорному контейнеру возле терочной,
все его обитатели спешно покидают насиженные места и стремительно  пыта-
ются найти новое прибежище, спасаясь от мощного биополя Седайко  Стюмчи-
ка, которое сконцентрировано на облупившейся помойке и заставляет кипеть
ее содержимое. Дрозофилы, саркофаги, вороны, голуби, мыши и зубные черви
поднимаются в воздух и плотным облаком окружают голову Седайко Стюмчика.
Но они ему по хую. Седайко Стюмчик видит цель, и никакие земные твари не
способны остановить или даже на доли секунды задержать его продвижение к
вожделенной цели.
   - Хо! - Говорит сам себе Седайко Стюмчик, и не успевшие  соориентиро-
ваться жители помойки подают замертво, сраженные мощной волной вони иду-
щей из пропервитиненного нутра наркомана.
   - Полукаличная! - Раздается рык Седайко Стюмчика.
   - Ветер оттуда пахнет терками!..
   Он тушит бычок о пробегающую мимо него  в  панике  полудохлую  крысу,
кладет его в карман.
   - Что приготовил ты мне, мусорный контейнер?! - Строго вопрошает  Се-
дайко Стюмчик, и от звуков его голоса осыпается ржавчина.
   - Бытовухой ли ты наполнен, или содержишь в чреве своем  милые  моему
сердцу терки?! - От этих слов колесики мусорного бака в страхе  подгиба-
ются и его крышка откидывается с мелодичным звоном,  как  у  музыкальной
шкатулки с драгоценностями, обнажая скрытые доселе внутренности.
   - Ну, где мои драго-ценности? - Седайко Стюмчик строго окидывает  су-
ровым взором трепещущие органы помойки. Вооружившись  одноразовым  дере-
вянным шпателем Седайко Стюмчик опирается животом о  металлический  уго-
лок, опоясывающий верхний периметр мусорного бака, не  обращая  внимания
на голубиное говно, обломки ампул, талоны на посещение  врача  и  прочее
дерьмо, которое к нему прилипло.
   - Скажите "А-а-а!" - Приказывает Седайко Стюмчик, и помойка  послушно
издает требуемый звук. Седайко Стюмчик немедленно отжимает язык  контей-
нера и погружается в него по пояс.
   Сторонний наблюдетель видит лишь болтающиеся в воздухе  ноги  Седайко
Стюмчика и его тощую жопу, служащую отпугивающим маяком для других охот-
ников за терками.
   Глаз Седайко Стюмчика моментально классифицирует  все  находящиеся  в
его поле зрения комочки бумаги: это талон, еще талон,  это  анализ  мощи
икала, а это - терка!
   Подавляя тремор, пальцы разворачивают терку.  А  она  распадается  на
несколько не подлежащих соединению кусочков.
   - Рвач. - Констатирует Седайко Стюмчик. Он  разглядывает  личнуху  на
бывшей мазовой терке и выясняет, что рвачем в этой полукаличной работает
некий терапевт Головко.
   Рвачи - личные враги наркоманов. Вместо того, чтобы пачками  спускать
терки в мусорные ведра, они с особым ожесточением рвут их на мелкие  ку-
сочки. Многие из них специально дежурят у окон  полукаличной,  выходящих
на мусорку. Им доставляет наслаждение смотреть на венораздирающие карти-
ны, когда торчок вытаскивает рецепт, разворачивает... И падает, захлебы-
ваясь в слезах и соплях жалости к неповинной терке. А рвач, злорадно по-
тирает рученки, все в бумажном крошиве от покойных рецептов  и  вызывает
мусоров, чтобы те свинтили любителя рыться в помойках.
   - Козел. - Кулак Седайко Стюмчика дотягивается сквозь стекла, этажи и
перекрытия полукаличной и впивается в яйца рвача Головко.  Рвач  Головко
теряет ошметки человеческого сознания и реинкарнируется в фен для завив-
ки лобковых волос, не успев прозвониться к стремному полису.
   А Седайко Стюмчик продолжает миссию спасения терок.
   Следующая терка аккуратно сложена кульком. Ее недра высыпают сигарет-
ный пепел и бычок со следами губной помады. По центру красуется  выжжен-
ная гаснущим окрурком рваная дыра. С  личной  печати  ехидно  ухмыляется
врач Игнатова.
   - Сука.
   Наконец Седайко Стюмчику везет. Развернутая терка радует  глаз  всеми
тремя колотухами. Она сияет девственной белизной, лишь на месте  фамилии
больного написано несколько букв. Они совпадают с началом фамилии  врача
на личной печати.
   - Предчувствия меня не обманули! - Торжествует  Седайко  Стюмчик.  Он
начинает методично перекапывать внутренности помойки, не обращая  внима-
ния на ее понурое рычание и попытки сблевнуть. Струны с  контролем,  по-
рожние стекла, фантики от лекарств кружатся в мощной воронке,  закручен-
ной Седайко Стюмчиком. А сам он, как  хамелеон,  готов  в  любой  момент
выстрелить своим липким языком, чтобы на его кончике затрепетала  свеже-
выловленная терка.
   Среди бумажных волн выплывает пятикубовый баян. Он  тоже  оприходован
недреманым оком Седайко Стюмчика.
   Наконец, все в помойке перевернуто вверх дном. Каждый  клочек  бумаги
по нескольку раз просканирован  и  просвечен  рентгеном  и  инфразвуком.
Больше здесь терок нет. Зато карманы Седайко Стюмчика полны  этих  мятых
прямоугольников.
   Он вылезает из помойки. Та,  радуясь,  что  закончились  ее  мучения,
смачно всхлипывает. В нее возвращаются уцелевшие постояльцы и продолжают
вить гнезда, рыть ходы, переваривать жратву и раскармливать матку, кото-
рая разрешается от бремени свеженькими скомканными терками.
   Но Седайко Стюмчика это уже не интересует. Присев на бордюр, он пере-
бирает и раскладывает обретенное богатство.
   - Безмазняк... Безмазняк... - Ругает он полностью заполненные бланки.
Те ежатся от стыда и сгорают, оставляя на пальцах Седайко  Стюмчика  по-
лоски фиолетовой копоти.
   - А эту потаскушку можно отмыть...
   Эта терка заполнена черными чернилами, которые, как многократно  про-
верял Седайко Стюмчик, можно смыть под проточной водой.  Потаскушка  лы-
бится и отправляется в бездонный карман джинсов Седайко Стюмчика, не по-
дозревая о пытках, которые ей предстоит испытать до той поры,  пока  она
не ляжет на стол фармацевта.
   - Классная терка!..
   Как такие красавицы попадаят в мусорные баки,  остается  для  Седайко
Стюмчика неразрешимой загадкой врачебного мышления. На рецепте нет  над-
писей. На нем проставлены все печати. Он даже не смят!  Он  сияет  своей
девственностью, выставляя ее напоказ, как невеста-рабыня. Седайко  Стюм-
чик покорен. Он  очарован  магической  притягательностью  белого  прост-
ранства. Не в силах терпеть, наркоман расстегивает молнию на  джинсах  и
обнажает синюшный пенис.
   Терка извивается в пальцах Седайко Стюмчика. Ей, как настоящей целке,
хочтся поскорее лишиться того, что отличает ее от полноценнных  товарок.
Но Седайко Стюмчик не таков, он стремиться продлить удовольствие  дефло-
рации. Стюмчиков хуй елозит по терке,  обвивая  ее  жилистыми  кольцами.
Стюмчиков хуй позволяет вылизывать себя, позволяет валяться у него в но-
гах, позволяет удовлетворять все мазохистские комплексы.
   Но вот... Вот... Вот!.. Оргазм!!!...
   Молофья брызжет во все стороны света и тьмы! Терка  подставляет  себя
под эти жаркие потоки. Она плавает в них,  наслаждаясь  своим  падением,
ведь теперь она настоящая! Теперь на ней есть подтеки спермы, сложившие-
ся в странные загогулины. Rp. Sol.Solutani 50,0 D.t.d. N 2 in  flac.  S.
По 30-40 кап. 3 р/д.
   Седайко Стюмчик с гордостью смотрит на свое произведение:
   - С такой ништячной теркой не отдибят!
   На кармане осталась еще целая стопа рецептов. Им не так  повезло,  их
процент мазовости ниже. Но нет причин тревожиться: когда Седайко Стюмчик
отоварит свою любимицу, дойдет очередь и до них...

   МАЛЫШНЯ.

   Они были сущие дети. Мальчик и девочка, с  которыми  Навотно  Стоечко
познакомился на Птичке.
   В тот день Навотно Стоечко был слегка на мели, прайсов на банку салю-
та у барыги не хватало, поэтому он затарился тефой. В тот  же  момент  к
пушеру подошли двое детишек. Пока мальчик торговался насчет  пары  банок
салюта, девочка пристально разглядывала Навотно Стоечко, который  распи-
хивал по карманам упаковки тефика.
   Навотно Стоечко пошел к выходу. Но трамвайной остановке  его  догнала
эта парочка.
   - Ты из тефы варишь? - В лоб спросил мальчик.
   - А вы не молоды торчать? - В свою очередь  полюбопытствовал  Навотно
Стоечко.
   - В самый раз. - Уверенно ответила девочка. - Нам уже по шестнадцать!
   - Так про тефу? - Не унимался мальчик.
   - Ну. - Утвердительно кивнул Навотно Стоечко.
   - А не научите? - Попросили мальчик и девочка хором.
   Навотно Стоечко пристально посмотрел на детишек. Если уж  они  начали
торчать, ничего их не остановит... В любом случае они узнают способ вар-
ки из тефы. Так что нет никакой разницы, кто конкретно их этому научит.
   - Три четверти готового. Плюс Стендаль. - Сказал  свою  цену  Навотно
Стоечко.
   Дети переглянулись, явно чего-то непросекая.