обратно. В ментовке  дежурный
сразу же вернул ему все изъятое при шмоне, кроме баяна, который  конфис-
ковывался в пользу государства. Чевеид Снатайко подписал протокол и  акт
о взыскании с него штрафа в размере тридцати рублей за появление  в  об-
щественных местах в состоянии наркотического опьянения.
   После этого его отпустили.
   Домой Чевеид Снатайко летел как на баянах с крыльями, все еще не веря
своей удаче. Он регулярно ощупывал карман с неотобранными терками, разг-
лядывал выданный ему бланк штрафа, и  при  этом  громко  хохотал,  пугая
поздних прохожих.
   Прибежав домой, Чевеид Снатайко ощутил такой  сильный  отходняк,  что
тут же вмазался и совершил торжественное сожжение ментовского акта.
   Впрочем, по утру он об этом пожалел, его можно было  показывать  всем
как классную хохму, но было уже поздно, а идти за дубликатом ой  как  не
хотелось...

   ТОРЧИЛЛО. СТРЕМНАЯ АНАТОМИЯ.

   Науке не известно, является ли странное существо, под условным назва-
нием "наркоман", человеком. или же нет. С одной сторону, внешность у не-
го, вроде бы, человеческая, но внутреннее  содержание  отличается  рази-
тельно.
   Начем с того,что наркоман, по сутисвоей является существом  симбиоти-
ческим. Лучше бы, наверное, подошло слово симбионекротическим, но такого
пока нет, а в доступной нам литературе, синонимом ему  является  понятия
андроид, или киборг.
   Ибо для успешного функционирования наркомана, ему постоянно приходит-
ся прибегать к помощи неорганического существа, называемого  в  медицине
шприц, а у наркоманов для него имеется огромное количество  обозначений,
отражающих не только функциональные качества этого животного,  например,
шира, ширялка, пырялка, двига, но и  эстетические,  баян,  акцентирующие
его неживую природу, машина, агрегат, или  просто  вншние  отличительные
особенности, копьё, сучок.
   Взаимодействие наркомана и шприца невозможно  без  двух  посредников,
занимающих промежуточные положения между ними.  Это,  с  одной  стороны,
особая насадка на шприце, называемая иглой, которая собственно и  входит
в контакт с плотью наркомана, а наркоман должен иметь особый  огран  под
названием дырка. Это особое отверстие во внешних покровах наркомана, че-
рез которое и происходит обмен внутренними жидкостями.
   Причем дырки бывают трех типов. Одноразовые, многоразовые и заросшие.
Первые возникают, многда в самых непредсказуемых местах, с точки  зрения
обыкновенного человека, в момент соприкосновения иглы и тела  наркомана.
После взаимодействия, через некоторое время, они переходят  в  категорию
заросших. Многоразовые же, напротив, настолько  готовы  принимать  иглу,
что наркоманы относятся к ним с особым почтением и даже называют  имена-
ми, этимологию которых иногда бывает сложно проследить, чича,  а  иногда
смысл имени лежит на поверхности, колодец, метро.
   Интересна локализация дырок. Это может показаться странным, но у  не-
которых представителей они сгруппированы исключитеьно на верхних  конеч-
ностях, у других же, наоборот, на руках их нет, точнее есть, но все  они
неактивны и подходят под категорию заросших, зато дырки достаточно нере-
гулярно разбросаны по поверхности всего тела.
   Еще одной тайной наркоманов является их система кровеснабжения.  Если
у обычных теплокровных питательные  вешества  разносятся  током  артери-
альной крови, то у наркоманов  необходимые  им  соединения  поступают  в
кровь венозную.
   Да, обязательно требует констатации тот факт, что описанные выше дыр-
ки практически всегда, за редкими исключениями, напрямую бывают  связаны
с венозной сетью сосудов. Попадаются дырки с ней не связанные, или  вхо-
дящие в артериальные пути. Но они встречаются очень редко, хотя и требу-
ют упоминания. Какцю они несут функцию - еще требуется установить.
   Итак, сосуды. Они тоже имеют свои имена. Нкоторые из них явно обобща-
ющие, веняк, венярка, другие служат характеристиками  поперечных  разме-
ров, канат, веревка, капилярка, третьи идут от месторасположения вены на
теле наркомана, центряк, оборотка, имеет  значение  степень  закрепления
вены под кожей, стояк, бегунок, ее физическое состояние, паленая, тромб-
леная, пропоротая, в том числе встречаются указания на то, имеет ли вена
дырки, рабочка, целка, но решающее значение  имеет  возможность  взаимо-
действия вены и иглы, мазовая, понтовая, безмазовая, беспонтовая.
   Вены и артерии наркомана заполнены странной  жидкостью,  напоминающей
кровь обычного человека. Но кровь наркомана имеет коренное отличие:  она
псевдоразумна. Причем основной чертой ее характера является любопытство.
Она с завидным постоянством стремится выскользнуть из сосудов в  которых
находится и появиться снаружи тела наркомана. Наиболее  удобным  случаем
для этого бывает появление новой дырки. Тогда кровь выползает через  нее
и попадает в шприу. Но наркоман загоняет ее обратно, хотя и не всю и  не
всегда. Определенная часть крови остается в шприце и телепатически сооб-
щает информацию об окружающей среде своей основной  массе.  Кроме  того,
если не зажать дырку, эта кровь обязательно протечет наружу, имея те  же
цели. Иногда, правда, случается так, что реального выхода она не находит
и вынуждена скапливаться под кожей. И это тоже бывает достаточно часто.
   Собственного особого имени эта жидкость не имеет, за исключением  тех
частей, которые стремятся обрести индивидуальность, отделившись от  нее.
Так кровь, попадающая в шприц, обозначается  как  контроль  и  наркоманы
пользуются этой ее привычкой для определения успешности создания  дырки.
Попадая под кожу, она начинает называться фуфляк и наркоманы  недолюбли-
вают такое ее поведение.
   Следующая особенность наркоманов чисто анатомическая.  Науке  не  из-
вестно, когда возникает этот новый особый орган, но у всех наркоманов он
наличествует. Это образование называется торчилло. Орган  этот  отвечает
за переработку поступающей в процессе взаимодействия наркомана и  шприца
жидкости. Второй его функцией, напрямую связанной с первой, является от-
ветственность за наличие особого состояния,  называющегося  эйфория  или
торч. Наккоман не способен долгое время существовать без  него,  поэтому
торчилло явдяется одним из основных органов в теле наркомана.
   Орган этот достаточно хрупок и через некоторое время активного  функ-
ционирования начинает работать с меньшей  зффективностью.  Поэтому,  для
поддержания эйфории на прежнем уровне,  наркоман  вынужден  прибегать  к
симбиозу со шприцами большего размера. Такое состояние наркоманы обозна-
чают устойчивой идиомой торчилло сторчалось.
   Вторым специальным органом, вырастающим, рано или поздно, а иногда  и
одновременно с торчиллом, почти у всех  наркоманов,  считается  глюкало.
Глюкало может вообще не появиться, даже после длительного  существования
наркомана, но это исключение из правила. С чем связано зарождение глюка-
ла и его рост, науке пока тоже не известно.
   Функцией глюкала является переключение головного мозга на  восприятие
параллельных миров. Остается пока загадкой, как конкретно это ему удает-
ся. Существует непроверенная гипотеза, что глюкало, как и шприц, являет-
ся симбиотом наркомана, который при этом получает возможность передавать
и получать массивы информции из мира в мир. Глюкало, по этой теории, су-
ществует одновременно в нескольких параллельных мирах, имея  возможность
при этом контактировать с их  аборигенами.  Чем  вызван  интерес  глюкал
именно к наркоманам эта гипотеза не объясняет, как не затрагивает и воп-
рос чем обусловлено существование такой межмировой симбиотической  трои-
цы. Доказать такие представления пока что не  представляется  возможным,
т.к. все глюкала, попадавшие в руки анатомов,  немедленно  погибали  вне
организма наркомана и даже срочные реанимационные действия не  приносили
результата.
   Таким образом, можно считать доказанным, что наркоманы  являются  со-
вершенно отдельным таксоном живых существ. Таксон этот достаточно  широк
и включает в  себя  различные  роды  narcomanus.  Такие  как  narcomanus
vulgaris,  narcomanis  opioticus,  narcomanis  cannabiolius,  narconanus
amphetaminus.  Все  они  подразделяются  на  отдельные  виды,  например,
narconanus amphetaminus  разделяется  на  виды  narcomanis  amphetaminis
pervitinis, narcomanis amphetaminis ephedrinis, narcomanis  amphetaminis
phenaminis и т.д. Подобная таксонометрия, к сожалению, недостаточна, ибо
реальные наркоманы, способами, которые пока  требуют  обширных  дополни-
тельных исследований, переходят из вида в вид, причем  иногда  совмещают
принадлежность разным видам и даже разным родам.
   Остается надеятся, что в скором времени можно будет озакомиться с бо-
лее детальными трудами, посвященными освещению как нераскрытых пока тайн
жизни наркоманов, их физиологии, социальному устройству,  так  и  языку,
повадкам и способам жизни в нескольких мирах одновременно.

   СЕЙШЕН НА ФЛЕТУ.

   Сначала их было четверо. Потом это число  как-то  менялось,  обрастая
дробями, логарифмами, они  пускали  кубические  и  четырехмерные  корни,
размножались делением или почкованием и поглощали свои выделения.
   В конце их так и осталось четверо, но ни были уже другими,  прошедшие
сквозь ширку, как через строй шприцрутенов, видевшие то, что непоказуемо
трезвому взгляду,  слышавшие  песни,  звучащие  из  ниоткуда  в  никуда,
чувствовавшие внутренними поверхностями своих вен и  артерий  сладостные
прикосновения вихрей, взмучивавших их эритроциты.
   Четверо их было. Четверо...
   Блим Кололей, Семарь-Здрахарь, Машина Коленика Ввеновна и  Зоя  Чумо-
воззз. А кроме них - еще две банки, баночки, баклажки странной  коричне-
ватой жидкости, пахнущей спиртом и приторным восточным ароматом.  Каждый
из этих пузырьков имел собственное имя. Оно было одним и тем  же:  Солу-
тан.
   Все они собрались здесь, на заброшенной хате для самого  прекрасного,
с их точек зрения, ритуала - вмазки винтом.
   Был полдень. Солнце пряталось за редкими клочкастыми облаками,  стре-
маясь смотреть на происходящее, вдруг повяжут и поволокут в ментовку  за
недоносительство, а там надают пиздюлей так, что пол морды будет в  пят-
нах пониженной температуры...
   На кухне, с облезлым столом, воняющей блевотиной мойкой, газовой пли-
той, покрытой подтеками сгоревшего жира и одинокой кастрюлей,  собрались
все четверо. Солутаны стояли на столе и ласково посверкивали стеклянными
боками.
   Заправлял ритуалом Семарь-Здрахарь. Как самому опытному, ему присвои-
ли звание Заслуженный Варщик Совка и окрестностей.
   - Бадью. - Приказал Семарь-Здрахарь.  Его  тихий  голос  пронесся  по
квартире, вызывая суматоху среди тараканов и  фараоновых  муравьев.  Это
вообще было первое слово сказанное в этом помещении  за  последние  нес-
колько месяцев. Поэтому, после  недолгих  совещаний,  энтомоиды  выслали
разведчика. Посмотреть...
   Расталкивая баб, Блим Кололей ринулся к стрем-пакету и извлек из него
бадью, прокопченую эмалированную мисочку. Сегодня Блим Кололей был  под-
могалой. Вторым человеком после варщика. Коленика и Зоя были просто  ба-
бами-подставлялками. Полезных функций они не несли и  годились  лишь  на
то, чтобы глазеть, да протягивать руку, когда подойдет  их  очередь  ши-
ряться.
   Передав мисочку Семарю-Здрахарю, Блим Кололей зашуршал в углу,  раск-
ладывая на газетке содержимое стрем-пакета.  Семарь-Здрахарь  придирчиво
осмотрел поданный ему предмет. Пощупал, перевернул.  Заметил  внутри  на
донышке какую-то, невидимую посторонним  грязь,  и  раздалось  следующее
слово:
   - Помыть.
   Он не глядя бросил плошку через плечо, уверенный, что бабы ее поймают
и исполнят приказанное. Пока журчала вода в мойке, Семарь-Здрахарь  мед-
ленно отвинчивал пробочки с Солутанов.
   Вновь на арене действия появилась миска. Не проверяя добросовестность
работы, Семарь-Здрахарь опорожнил в нее содержимое обеих пузырьков.
   - Машину с водой.
   Вылив в каждый из порожних пузырьков по кубу,  варщик  встряхнул  их,
прикрывая горлышки большими пальцами, и вылил смывки в бадью.
   Щелчек зажигалки. Жидкость синими язычками занялась  с  одного  края,
секунда, и оранжевое пламя бушует на всей поверхности горящего солутана.
Бабы, не отрываясь следившие за манипуляциями Семаря-Здрахаря,  невольно
отпрянули.
   - Чего, страшно?
   - А там что надо не сгорит? - Подалась вперед Машина Коленика Ввенов-
на и попыталась заглянуть через край мисочки.
   Но Семарь-Здрахарь уже был поглощен процессом и не отреагировал.
   - Все пучком. - Подал голос Блим Кололей. - Что надо - останется, что
не надо - сгорит...
   Бабы качали головами, поражаясь мудрости  и  целесообразности  годами
оттачивавшегося ритуала.
   - И вообще, - Блим Кололей оценивающе оглядел баб, - Шли бы вы  отсю-
да. В комнате посидели, чтоли?.. А то мешаться будете...
   - Но интересно же... - Попыталась возразить Зоя Чумовоззз.
   - Ничего  интересного,  вонь  одна.  -  Не  поворачиваясь  изрек  Се-
марь-Здрахарь. После такого спорить было бессмысленно и  женщины  удали-
лись. Блим Кололей закрыл за ними  кухонную  дверь  с  выбитым  стеклом,
преграду символическую, но непроходимую.
   - Надо будет - позовем. - Выкрикнул в пространство Блим  Кололей,  но
на эту реплику никто не обратил внимания.
   Варка винта продолжалась...
   Варка винта - настоящий алхимическй ритуал. Он требует особого  наст-
роя и сосредоточения. Он обрастает приметами  и  суевериями,  у  каждого
варщика своими. Многие не признают группового творчества. Винт,  говорят
они, должен нести отпечаток личности одного, а не многих.  А  если  шмы-
гаться будут кодлой? - возражают ему, и бессмысленный спор продолжается.
   Варка винта - процесс многостадийный. Бедный, ни в  чем  не  повинный
алкалоид эфедрин, милый и улыбающийся, подвегают воздействию кислот, ще-
лочей, бензина, толуола, ацетона, Стендаля, немудрено, что  после  таких
передряг бедняга звереет и становится похож на многохвостого монстра,  в
каждой из конечностей у него колючка, на которую  он  насаживает  жертвы
тяги к наркотическому наслаждению. Они не чувствуют,  что  на  крючке  у
первитина, пока он сам не даст об этом знать. И тогда...
   - Ну, скоро там?
   Это Зоя Чумовоззз не выдерживает тягот ожидания и пытается прорваться
на кухню. Там Семарь-Здрахарь уже поставил на горящую  конфорку  соляную
баню, водрузил на нее реактор - двадцатикубовый пузырек с черной  вязкой
массой и наблюдает за ее кипением.
   - Еще сорок минут. - Выпроваживает ее Блим  Кололей.  Зоя  Чумовоззз,
всей спиной выказывая недовольство, уходит.
   - Что? - Машина Коленика Ввеновна ерзает на брошенном на  пол  рваном
матрасе и ждет новостей. Ее глаза отражают огонь, горящий под  реактором
с полуфабрикатом винта. Ее глаза наполнены предвкушением дегустации  го-
тового продукта. Ее глаза не видят ничего, кроме струны,  упирающейся  в
ее вену.
   - Пол часа... - Вздыхает Зоя Чумовоззз. - Уже варят.
   - Ой, стремаюсь я чего-то... - В -надцатый раз начинает  Коленика.  -
Ты семарь-здрахарьским винтом шмыгалась?
   - Шмыгалась...
   - И как он?
   - Когда как... По настроению. Иногда такой мягкий, просто обволакива-
ет тебя на приходе, и тащашься, тащишься... А иногда такой резкий.  Бах!
Приход. Бах! Пруха. И торч как паровоз, тупой и вперед несет.  Оприходо-
ваться не успеешь - на тусовки тянет. Деятельность просыпается...
   - У Блима так же... - Вздыхает Машина Коленика Ввеновна. - Но у  него
часто сексовуха выходит. Вмажешься - и так трахаться хочется,  что  мочи
нет удержаться...
   - Это он специально...
   - Какое специально!? У него после втирки хуй из волосьев на  домкрате
поднимать надо!
   - Вот он и хочет, чтоб ты поднимала...
   - Да я уж сто раз!..
   - А в сто перывй - встанет.
   - Уж нет, пусть хоть сегодня без дрочки!..
   - Ну...
   - А вот чего я стремаюсь... - Поеживается Машина Коленика Ввеновна. -
Веняков-то у меня почти совсем нет... Куда шмыгаться? Непонятно...
   Закатав рукава батника она принимается рассматривать  свои  руки.  На
них цепочки синяков и точек от уколов образуют несколько линий.  Кажется
что у этого предплечья появились подкожные ребра жесткости.  Так,  впро-
чем, и есть на самом деле. Воткнуть в коленикину вену можно  только  че-
резвычайно острую струну.
   - Семарь-Здрахарь с полтыка втрескает...
   - Эх... - Недоверчиво зевает Машина Коленика Ввеновна и опускает  ру-
кав на место. Она не знает, что в это время за ней следят несколько  де-
сятков нечеловеческих глаз.
   Это тараканьи шпионы и соглядатаи  наблюдают  за  странным  процессом
творящимся в их царстве. Это профессионалы подслушивания,  подглядывания
и телепатического сканирования мыслей проникают  своими  усами  в  мозги
пришельцев, выведывая их самые заветные желания и тайны.
   Впрочем, тараканы уже поняли, что именно творится здесь - здесь  тво-
рится винт. По рассказам жителей других домаг, местные  энтомоиды  знают
что это такое и чем это черевато. Поэтому они затаились в щелях и  ждут.
Ждут конца процесса, чтобы...
   - Ишь, любопытная тварь... - Бормочет Семарь-Здрахарь.  Это  один  из
тараканьих разведчиков ползет по плите, с помощью  вибриссов  анализируя
степень готовности винта. Из отгона реактора валит дым. Это смесь  йодо-
водорода, фосфорных кислот, эфедрин гидрохлорида и гидроиодида  первити-
на. Молекулы этих соединений издают едва слышимый писк, который  слушают
тараканьи уши. Сигналы от них идут непосредственно в  общественный  мозг
суперэго тараканов и в результате анализа выдается итог: скоро.
   - Во, меленькие пузырьки пошли. - Радостно  шепчет,  словно  опасаясь
сглазить, Семарь-Здрахарь. Блим Кололей наклоняется к реактору и некото-
рое время смотрит на кипение винта.
   - Ага. - Голос Блима  Кололея  еще  тише.-  Смесюга  уже  прозраяная.
Только отработка красного плавает.
   Они наклоняются еще ближе к пузырьку. Жар газового пламени горячит их
щеки, дым из отгона заставляет слезиться глаза, но вид готового продукта
заставляет из надпочечники вырабатывать дополнительные порции  адренали-
на.
   - Бодяжим? - Не терпится Блиму Кололею.
   - Погоди, - Степенно шикает на него Семарь-Здрахарь. - Еще  пять  ми-
нут...
   - А не пережжем?
   - Чище будет.
   И они замирают в ожидании и предвкушении.  Красная  маслянистая  жид-
кость не спеша пузырится.
   - Пора.
   От этой фразы Блим Кололей готов пуститься в пляс, забыв про абсцессы
на руках и ногах, забыв про измождение и несколько  лет  нестоящий  хуй,
забыв про утомительные походы за терками и по дибливым  каличным,  забыв
про голод, жажду, похоть, трудность дышать,  желание  пописать  и  обос-
раться.
   Семарь-Здрахарь снимает реактор с огня, выдергивает корковую пробку с
отгоном и выдувает из пузырька остатки кислотных газов. В это время Блим
Кололей несется в сортир, успев по пути сообщить  бабам,  чтоб  готовили
руки. Вместо этого бабы гурьбой вваливаются на кухню и начинают задавать
вопросы, показывающие их уровень интеллектуального развития:
   - А сколько тут квадратов?
   - А винт хороший вышел?
   - А сколько ты мне вмажешь?
   - А ты меня вмажешь?
   - А кто первый?
   - А мы тут на ночь зависнем?
   - А мы погулять пойдем?
   Терпеливо выслушав этот шквал и дождавшись его окончания Семарь-Здра-
харь начинает отвечать, при этом медленно, по стеночке, вливая шприцом с
самой тонкой стрункой кипяченую воду, что оставалась в бане, в реактор.
   - Пятнадцать. А хуй его разберет, поебень, вроде  какая-то.  Ни  хуя.
Самосадом каждый. Я, конечно, сразу восемь кубов, и  Кололею  семь.  Как
фишка ляжет. Все?
   Пузырек взбалтывается и обнаруживается, что в нем совершенно прозрач-
ная жидкость, лишь на дне кружатся красные хлопья.
   - Ништяк! - С ходу оценивает результат влетевший в кухню  Блим  Коло-
лей. - Мне два.
   - Мне полтора. - Заказывает Машина Коленика Ввеновна.
   - Мне полтора. - Заказывает Зоя Чумовоззз.
   - Итого семь с половиной. - Подытоживает Семарь-Здрахарь.