ились подснежники - из  белого  фарфора  будто.  На  луговинках
золотые крокусы глядятся, высыпали дружно. Потеплее где, в кустах, -  фиалки
начинают пахнуть... Весна? Да, идет весна.
     Черный дрозд запел. Вон он  сидит  на  пустыре,  на  старой  груше,  на
маковке, - как уголек! На светлом небе он четко  виден.  Даже  как  нос  его
сияет в заходящем солнце, как у него играет горлышко. Он любит петь один.  К
морю повернется - споет и морю, и виноградникам, и  далям...  Тихи,  грустны
вечера весной. Поет он грустное. Слушают деревья, в белой дымке,  задумчивы.
Споет к горам - на солнце. И пустырю споет, и нам, и домику, грустное такое,
нежное... Здесь у нас пустынно, - никто его не потревожит.
     Солнце за Бабуган зашло. Синеют горы. Звезды забелели.  Дрозда  уже  не
видно, но он поет. И там, где порубили  миндали,  другой...  Встречают  свою
весну. Но отчего так грустно?.. Я слушаю до темной ночи.
     Вот уже и ночь. Дрозд замолчал. Зарей  опять  начнет...  Мы  его  будем
слушать - в последний раз.

     Март-сентябрь 1923 г., Грасс