сбивчивее.
   - Да, меня страшит одна вещь, Поль. Я пыталась выбросить ее из  головы  и
почти забыла о ней здесь, в Волвере. - И Плам  торопливо  рассказала  ему  о
своих поисках того, кто подделывал голландские картины, об анонимных письмах
с угрозами и о смерти Лео.
   - Смерть твоего знакомого могла быть не  связана  с  твоими  поисками,  -
предположил Поль, - а вот письма наверняка имеют к  этому  отношение.  -  Он
обнял  ее.  Прижавшись  к  его  мокрому  свитеру,  она  почувствовала   себя
спокойнее.
   - Кто знал, что ты едешь сюда? - спросил Поль.
   - Только Бриз.
   Вид у него стал задумчивым.
   - Современные мужья не избавляются от жен путем хладнокровного  убийства.
Они разводятся с ними.
   Плам не хотелось думать о себе как о надоевшей обузе, от которой не чают,
как избавиться.
   - Не думаю, что Бриз хочет развестись, - сдавленным голосом сказала она.
   -  Ты  приносишь  большой  доход,  поэтому  представляешь  собой   ценную
составляющую в этом фиктивном браке. Ты без конца пишешь свои картины, а  он
развлекается с другими. Но это не причина для того, чтобы убивать тебя.
   - Ох, какие вы кровожадные, французы! Конечно же, Бриз не  хочет  убивать
меня! - В объятиях сильных мускулистых рук  Поля  Плам  чувствовала  себя  в
безопасности. Она подумала, что он стал ее психологическим бронежилетом.
   - Конечно, нет. Но кому-то надо, чтобы ты думала, что тебя могут убить.
   - Я знаю. И ничего не могу поделать  со  страхом.  Поль  поцеловал  ее  в
макушку.
   - Самый верный способ избавиться от страха - найти этого мошенника. Ну  и
как мы можем сделать это?
   - Найдя Тонона.
   - Ты уверена, что все картины появляются из одного и того же источника? И
что этот источник именно Тонон?
   - Я не знаю. Если это так, значит, мои поиски подошли к концу. Если  нет,
значит, я буду продолжать их. Но, так или иначе, я не знаю, что мне  делать,
пока не найду Тонона.
   - Откуда ты можешь знать, что тут орудует кто-то один? Может,  это  целая
банда?
   - В Британском институте изобразительных искусств полагают, что  мошенник
один, хотя распространять подделки ему, возможно, кто-то помогает.
   - И ты подозреваешь здесь Монфьюма?
   - Да, к нему сошлось слишком много нитей. Он продает  Малтби,  он  продал
картину Артуру Шнайдеру из Нью-Йорка, и он же продал Форрестеру ту картину с
несуществующим тюльпаном, которая затем оказалась у леди Бингер.
   - Тогда почему бы не обратиться в полицию Франции?
   -  У  меня  только  косвенные  улики,  а   полиции   нужны   убедительные
доказательства - нечто осязаемое, что можно увидеть.  Таковых  у  меня  пока
нет. Если я  пойду  к  ним  со  своими  диапозитивами,  они  скажут:  "Очень
интересно, приходите, когда у вас  будет  что-то  убедительное".  -  Плам  с
глубокомысленным видом пожала плечами, копируя манеру французов. - Поэтому я
должна дождаться, когда в Британском институте сделают анализ картины Синтии
и сравнят его с результатами исследования картины шведа.
   - И тогда задело может взяться полиция?
   - Нет. В Британском институте могут прийти к однозначному выводу  о  том,
что обе картины написаны одним и тем же  человеком,  но  полиции  все  равно
будет непонятно почему. Сравнительный анализ манер класть мазки  -  это  для
них  темный  лес,  тут  обнаружить  расхождение  не  так   просто,   как   в
дактилоскопии.
   - А я бы смог обнаружить это?
   - Нет, Поль, - вздохнула  Плам.  -  В  любом  случае  мнение  Британского
института не будет принято полицией в качестве убедительного доказательства.
Если только не будет какого-нибудь более  очевидного  факта,  ну,  например,
одна и та же муха с оранжевыми пятнами на всех картинах. Вот это для полиции
будет зацепкой.
   - Значит, ты не можешь выдвинуть никаких официальных обвинений?
   - Пока не могу. И, в частности, потому, что ни одна из этих  подделок  не
принадлежит мне. Адвокат Монфьюма скажет...
   - ..что ты склочная иностранка, которая хочет  из  нескольких  совпадений
раздуть скандал.
   - Именно. И я оказалась в тупике из-за того,  что  не  знаю,  где  искать
Тонона. Я звонила Коттону с Бари-стрит,  который  отказался  купить  картину
Бингер у Тонона после неблагоприятного отзыва экспертов, но там мне сказали,
что у них нет парижского адреса Тонона и они не знают, в каком из лондонских
отелей он остановился.
   - А где анонимный шведский бизнесмен встретился с Тононом?
   - Госпожа Инид сказала, что швед всегда останавливается в "Плаза  Атене",
когда приезжает в Париж делать покупки. Тонон  прознал,  что  он  в  городе,
позвонил, а затем заехал к нему в отель с картиной.
   Поль приподнял бутылку с вином.
   - Давай забудем печали, пока у нас есть это чудесное вино.
   Плам кивнула и подняла свой бокал.
   - Расскажи, как ты выбираешь хорошее вино? Мне всегда хотелось знать.
   - Иностранцы считают, что французы - все сплошь знатоки вин, но на  самом
деле большинство из нас пьют самые обычные  вина.  -  Поль  выливал  остатки
кларета в бокал. - Но распознать хорошее вино очень легко, даже когда ничего
не знаешь о нем. - Он показал на этикетку на пустой бутылке. -  Надо  просто
посмотреть, есть ли внизу этикетки слова "Mise en bouteille au chateau". Это
значит, что владелец разлил его по  бутылкам  в  своем  поместье.  Никто  не
станет лепить свое имя на бутылках с вином, которым он не гордится.
   - Ты хочешь сказать, что разлить и наклеить свою этикетку  -  это  значит
показать, что гордишься  своей  работой?  Как  это  делает  художник,  когда
подписывает свою картину?
   - Вот именно.
   - Мой мошенник тоже  должен  гордиться  своими  работами  -  они  сделаны
великолепно. - Плам в задумчивости поставила стакан. - Детектив, которого  я
встретила  в  Австралии,  рассказала,  что  ловкие   фальсификаторы   обычно
презирают экспертов  и  гордятся  своей  способностью  дурачить  их.  -  Она
отодвинулась на стуле. - Если мой фальсификатор такой же гордый и надменный,
то не исключено, что он использует какую-то образную подпись.
   - Что это может быть?
   - Какой-то небольшой объект, который художник  пририсовывает  на  картине
вместо своей  подписи  или  вместе  с  ней.  Подлинные  голландские  картины
зачастую имеют образную подпись - Змейку, муху или моллюска. - Плам  бросила
на стол свою салфетку и встала. - Поль, пойдем  ко  мне  и  заглянем  в  мое
досье.
   - Я не могу оставить детей. Плам вздохнула и села-Все равно при свече мне
не удастся рассмотреть диапозитивы, черт возьми!
   В этот момент вновь вспыхнула электрическая лампочка.
   - Я собрался закончить этот вечер по-другому...
   - У нас еще будет время, дорогой. Я принесу диапозитивы.
   Путаясь в плаще и резиновых сапогах Поля, она поднялась на холм к  своему
коттеджу, схватила лупу, коробку с записями, фотокопиями и  диапозитивами  и
пошлепала назад к дому учителя.
   - Я варю кофе, - сообщил Поль. Он убрал со стола и перенес на  него  свою
рабочую лампу из кабинета. Плам разложила содержимое коробки.
   - Меня интересуют восемь картин.
   - Но у тебя здесь только семь.  Шесть  диапозитивов  и  одна  фотография,
сделанная "Полароидом".
   - На фотографии картина в спальне миссис Картерет. А  восьмую  картину  я
даже не видела. Она принадлежит той грубиянке из Суффолка, Джорджине  Доддз.
Но она, несомненно, связана с остальными.
   - Я не понял. - Поль взял чайник и долил горячей воды  в  свежезаваренный
кофе.
   - Все эти картины связаны между собой, хотя не всегда непосредственно.
   Поль застыл с кипящим чайником в руке.
   - Каким образом?
   Вместо ответа Плам нацарапала такой перечень:

   УЛИКИ:
   Манера
   Восстановленные порывы
   Анахронизмы
   Идентичность содержания
   Поставщики

   - Какая из улик самая важная? - Поль налил кофе в желто-полосатые кружки.
   - Такая улика, как манера, установленная Британским институтом, относится
к разряду очевидных для многих людей. Поэтому там сразу пришли к выводу, что
картины, представленные на шести диапозитивах, скорее всего  были  выполнены
одним и тем же человеком.
   - Может ли Британский институт доказать это на основании диапозитивов?
   - Не в полной мере. Вот  почему  так  важно  сравнить  картину  Синтии  с
картиной шведа. И как только мы докажем  идентичность  манер,  сразу  станет
легче заполучить остальные картины для проведения анализа в институте.  Хотя
я чувствую, что Джорджина Доддз скорее сделает себе харакири, чем пойдет нам
навстречу, да и Джиллиан Картерет может  отказаться  потому,  что  не  в  ее
интересах развенчивать последнюю  из  оставшихся  у  нее  картин,  она  ведь
собирается доживать свой век на деньги от ее продажи.
   - А другие улики?
   - Есть область, где случайностей может быть сколько угодно. Я имею в виду
те подделки, которые были продырявлены, а затем восстановлены. Хотя те,  кто
их фабрикует, редко утруждают себя работой на латаных холстах.
   - Значит, если они восстановлены одинаковым образом, это будет еще  одной
косвенной уликой?
   - Да. В институте обнаружили заплаты на картине шведа,  картине  Коттона,
которая в конечном итоге осела у леди Бингер, и  картине  Питера  Клесца  из
Бостонского музея. Восстановленные дыры упоминаются также в паспортах картин
Сюзанны и Синтии.
   - Но ты говоришь, что это еще не убедительное доказательство? - Поль  сел
за стол и отхлебнул из кружки.
   - Да, - подтвердила Плам, - но  есть  еще  одна  группа  косвенных  улик,
связанных с предметами, которых не существовало во времена создания картины.
   - С такими, как телефон на портрете  Наполеона?  Плам  передала  ему  два
диапозитива:
   - Видишь эту черную бабочку с желтыми пятнами на картине Синтии?.. А  вон
тот ярко-желтый тюльпан с оранжевыми кончиками  на  картине  леди  Бингер?..
Этой бабочки и того тюльпана не существовало до начала  двадцатого  века.  -
Она подняла свою кружку с кофе. - Любой анахронизм можно объяснить бездумной
работой реставратора, но если будут представлены  дальнейшие  доказательства
обмана, то такой довод защиты прозвучит неубедительно.
   Поль вскинул брови:
   - Чем больше совпадений, тем труднее отвертеться. Плам дала ему  еще  два
диапозитива и показала на двух  одинаковых  мух,  изображенных  на  картинах
Сюзанны и Артура Шнайдера.
   - Это другой тип видимой связи.
   - Дай мне лупу, пожалуйста.
   - Поль, обрати внимание на желтую ящерицу с картины Сюзанны.  На  картине
Синтии точно такая же,  только  зеленая.  Так  что  эти  три  картины  имеют
визуальную связь...
   Поль вгляделся в диапозитивы.
   - Да, это очевидно.
   - Теперь посмотри на гусеницу с картины леди Бингер. Она  идентична  той,
что на картине шведа.
   - Точно! - С каждой очередной уликой Поль все  больше  возбуждался.  Плам
тихо сказала:
   - Но я не вижу ничего такого, что непосредственно и  наглядно  объединяло
бы все эти восемь картин. Вот что я собираюсь искать  этим  вечером.  -  Она
показала на разложенные по столу диапозитивы:
   - Четыре из этих картин, включая принадлежащую Джорджине Доддз, вышли  из
рук Джиллиан Картерет, дальше которой я пойти не могу. Да в  этом  сейчас  и
нет смысла. Если я докажу, что ее картины не что иное, как подделки, она все
равно сошлется на кого-то, кто продал их ее деду.
   - И может оказаться права?
   - Нет, если хоть одна из этих красок не появилась только после 1973 года,
когда умер ее дед. - Плам подвинула три диапозитива к Полю. - Эти три  вышли
из Парижа. Картины Артура Шнайдера и леди Бингер приобретены у  Монфьюма,  а
если к нему они попали от Тонона, то это свяжет их с картиной, которую Тонон
продал шведу. Таким образом, эти три картины были бы связаны поставщиком  из
Парижа. Вот что мне нужно  доказать.  На  каком-то  этапе  мне  придется  не
мытьем, так катаньем заставить Монфьюма признаться, если, конечно,  это  так
на самом деле.
   - Так ты предлагаешь поискать сейчас что-то такое, что было бы одинаковым
для всех этих картин? - спросил Поль. - Что-то такое, что  зримо  объединяло
бы две эти группы картин - французскую и английскую?
   - Да. Если бы я смогла обнаружить образную подпись,  то  убила  бы  сразу
двух зайцев. Это связало бы все  картины  и  поставило  Монфьюма  в  сложное
положение. Тогда бы ему пришлось отвечать на вопросы полиции.
   - Итак, что мы сейчас делаем?
   - Мы осматриваем каждую картину и поисках общего знаменателя. Вот если бы
здесь было приспособление для подсвета.
   Они вместе  принялись  изучать  содержание  пяти  диапозитивов.  Плам  по
очереди подносила каждый к настольной лампе и разглядывала его  через  лупу.
Поль вел записи.
   Хотя  какие-то  из  шести  диапозитивов  имели  сходные  или   идентичные
элементы, ни одна из картин не имела такого, который бы был  одинаковым  для
всех. Фотография  картины  миссис  Картерет,  сделанная  "Полароидом",  была
недостаточно большой и четкой, чтобы хорошо разглядеть ее в деталях.
   Через час Поль положил лупу на стол и потер глаза.
   - Мы изучили все и не нашли ничего. Плам распрямила затекшую спину.
   - Нам надо вести поиск более системно и методично.
   Они решили зафиксировать  все  содержание  каждой  картины,  двигаясь  по
горизонтали дюйм за дюймом и закрывая остальную часть  диапозитива  бумагой.
Обследование каждой картины велось сверху вниз. Работа оказалась  трудной  и
требовала предельного внимания, поэтому они по очереди  брались  за  лупу  и
диктовали друг другу содержание каждого участка.
   Еще через час такой работы Поль принес глазные капли,  а  Плам  принялась
массировать затекшую шею.
   В полночь ей на мгновение показалось, что она обнаружила некий сморщенный
листок, который присутствовал на всех картинах. Но тревога оказалась ложной.
   В два часа ночи Поль потер покрасневшие глаза и сказал:
   - Моя дорогая, в восемь тридцать меня будут ждать двадцать семь детей.  А
до этого мне предстоит одеть и накормить двоих своих...
   - Закончим эту часть, - пробормотала Плам, зная, что одна она  не  сможет
продолжать эту работу. Содержимое седьмой колонки,  обозначенной  буквой  G,
постепенно оказалось вычеркнутым. Оставалась последняя колонка Н.
   Поль потянулся.
   - Плам, осталось всего около часа работы, но на сегодня это будет слишком
много. Я уже не в состоянии сосредоточиться и вряд ли смогу быть полезным...
   Он замер на полуслове,  видя,  как  Плам  вдруг  переменилась  в  лице  и
показала на свой список.  Без  слов  стало  ясно,  что  в  трех  только  что
проверенных колонках G присутствует один и тот же элемент:  в  левом  нижнем
углу каждой картины был изображен опавший лепесток.
   Они стали лихорадочно продолжать работу. В три пятнадцать Плам подняла на
Поля сияющие глаза:
   - Посмотри, вот он! Шестой опавший лепесток! Ручаюсь, что точно такой  же
есть и на последней из оставшихся картин миссис Картерет!
   - И миссис Доддз.
   Плам кивнула.
   Торжествующая, она обвила руками Поля.
   - Вместе с современным тюльпаном леди Бингер это все, что мне надо, чтобы
прижать котенке Монфьюма. Поль отстранился.
   - Шш, дети, - предостерег он, - они не должны знать,  что  ты  здесь  так
поздно... Как ты можешь прижать к стенке Монфьюма?
   - Я скажу, что, если он не раскроет свой источник, я пойду в полицию.
   Поль взял ее за плечи.
   - Думаю, тебе надо идти в полицию прямо сейчас - в нашу полицию.
   - Нет. Я знаю  французский  не  настолько  хорошо,  чтобы  объяснить  эту
запутанную историю. Хватит с меня и английской.
   - Итак, мы пойдем в парижскую полицию вместе, - твердо повторил Поль. - Я
не могу пропускать занятия в школе, но  южный  экспресс  на  Париж  проходит
через нашу станцию в пять утра, так что, если мы сядем на него в субботу, то
я смогу вернуться вечерним поездом  в  воскресенье  и  успею  к  занятиям  в
понедельник.
   - Ты прелесть, - Плам посмотрела на него с  благодарностью,  -  но  давай
вначале нанесем визит Монфьюма, а затем уже в полицию. Терять нам нечего,  а
выиграть мы можем. Вот только надо  проверить,  работает  ли  его  салон  по
субботам. Ты позвонишь?
   - Если они не работают по субботам, то в этот раз будут, ибо я  собираюсь
соблазнить их, прикинувшись богатым виноторговцем с юга, что заодно объяснит
мой провинциальный акцент...
   - Я в восторге от твоего провинциального акцента. -  Плам  вскинула  руки
ему на плечи. - Мне нравится в тебе все без исключения. Я люблю тебя.
   Поль приподнял ее подбородок:
   - Наконец-то ты сказала это.
   - Я не  имела  в  виду...  -  Плам  избегала  обещаний,  чтобы  потом  не
чувствовать себя виноватой. От услышанных слов Поль забыл  об  усталости  и,
подхватив ее на руки, понес по коридору.
   Немногочисленные  мужчины,  которых   Плам   знала   в   перерыве   между
замужествами, торопились как можно скорее покончить  с  тремя  составляющими
современного ухаживания: бесплатным ужином, комплиментами и любовной  игрой.
Их не очень-то занимали такие нежности,  как  прикосновения  и  поцелуи.  Им
сразу хотелось того, что следует за этим. Традиционная увертюра для них была
лишь досадной задержкой и неудобством.
   Поль прикасался к соскам, набухшим от возбуждения, и ласкал ее тело, пока
оно не взорвалось бешеным желанием ощутить его в себе. Соединившись наконец,
они  замерли  в  неизъяснимом  наслаждении.  Затем  оно  стало  нарастать  и
превратилось чуть ли не в физическую боль, шедшую из глубины  и  требовавшую
удовлетворения. Приближаясь к своему пику, наслаждение переходило в  экстаз.
Казалось, любовь  ее  становится  безграничной  и  обнимает  всю  вселенную.
Переплетенная  и  слитая  с  Полем,  Плам  радостно  возносилась  к  вершине
блаженства.
   После она лежала в истоме удовлетворения и слушала, как бьются их сердца.
Она была вся переполнена счастьем, а к  горлу  уже  подступал  комок  горечи
из-за предстоящей разлуки.
   - За два года после смерти Анни, - прошептал Поль, - у меня были  другие.
Но не было любви. Мне не хотелось любить.
   - Поль, твоя мать говорила что-нибудь?
   - Да, - отрывисто произнес Поль, вспомнив, как негодовала мать, когда  он
забирал у нее девочек после поездки в Аркашон, Незаметно оттеснив его в свою
спальню, она указала на распятие в изголовье старой деревянной кровати.
   - Уже не время  для  намеков.  -  Она  перекрестилась.  -  Твои  шашни  с
англичанкой зашли слишком далеко! Я прошу тебя  уважать  нашу  религию,  мой
сын. Она замужняя женщина, а по возрасту годится тебе в матери.
   - Мама, я всего лишь на десять лет моложе Плам. Ни меня,  ни  ее  это  не
заботит.
   - Это не единственная проблема.
   - Я знаю, мама.
   Вначале Поль говорил себе, что  он  для  Плам  всего  лишь  увлечение  на
отдыхе, всего лишь флирт. Потом  он  убеждал  себя,  что  у  них  все  будет
происходить только на его условиях. Он пошел на жертвы и риск, чтобы  зажить
своей собственной жизнью, и был уверен, что никто и ничто не помешает ему  в
этом.
   Но когда Плам согласилась с его принципами и с готовностью  одобрила  его
образ жизни, он задумался, а какой эта жизнь  окажется  для  нее,  если  они
поженятся. Проблема заключалась не в  том,  что  она  была  иностранкой  или
замужней, а в том, что она совершенно не вписывалась в  жизнь  Волвера,  как
если бы имела зеленую луковицеобразную  голову  с  двумя  торчащими  из  нее
антеннами. Хотя в Волвере все понимали, что  женщинам  приходится  работать,
никто не допускал, что у них может быть карьера. Это, по  всеобщему  мнению,
нарушало естественный ход вещей. По этой причине Плам всегда выглядела бы  в
их глазах белой вороной. Но имеет ли это значение?
   Мать Поля, конечно, считала, что имеет.
   - Из этого ничего не выйдет! Она прекрасная соседка,  но  она  не  нашего
поля ягода. Она иностранка. Причем сумасшедшая. Приезжает сюда раз в  десять
лет, чтобы развлечься. Это ненормальное поведение, мой  сын...  А  посмотри,
какие она рисует картины. Я видела их однажды. Это сплошное  помешательство.
Она эксцентричная, несерьезная женщина. Так что, надеюсь,