и поэтому он опять  сказал  не
то, что следовало бы:
   - Я не могу ответить на этот вопрос...  Но  если  ты  беременна,  то,
конечно, сможешь остаться.
   - Значит, только при таком условии... В противном случае нашему браку
конец.
   - Я не говорил этого! - воскликнул Чэз, всей душой желая  уподобиться
медоточивому Дон Жуану, который не задумываясь сыпал обещаниями  как  из
рога изобилия. - Дорогая, я так устал, что сам не знаю,  что  говорю.  Я
уже два дня не смыкал глаз. А сегодняшний  день,  согласись,  был  полон
стрессов.
   Очевидно, его старания не пропали даром, потому что Шейн  повернулась
к нему спиной и спокойно сказала:
   - Я собираюсь спать. Присоединяйся.
   - Отличная идея.
   Чэз торопливо разделся и лег рядом с ней. Не  удержавшись,  он  нежно
погладил ее по спине. Но Шейн отвергла его ласку:
   - Давай не будем... Иначе я не смогу... Думаю, нам  лучше  спать,  не
прикасаясь друг к другу.
   "Действительно, - упрекнул себя Чэз. - Она очень устала  и  страдает:
последние два дня были очень непростыми как для меня, так и для нее".
   - Хорошо. Мы не будем прикасаться друг к другу, - согласился он.
   - Замечательно. Спасибо.
   "Это вовсе не так замечательно", - думал Чэз, терпеливо ожидая, когда
она заснет. Потом он  осторожно  развернул  ее  к  себе  лицом.  И  Шейн
доверчиво прижалась к нему. Он чувствовал волнующую округлость ее груди,
а стройная ножка, дразня, прижалась к его бедру. Чэзу  пришлось  (уже  в
который  раз!)  сдерживать  себя.  Шейн   заворочалась   и,   совершенно
неожиданно  для  Чэза,  чмокнула  его   в   щеку,   пробормотав   что-то
неразборчивое. Он почувствовал удивительное спокойствие  и  очень  скоро
заснул.
   Шейн просыпалась постепенно: ей было тепло и уютно, да и сладкий  сон
еще не совсем покинул ее. Неожиданно послышался громкий дребезжащий звон
колокольчика, и она открыла глаза. Чэз стоял у кровати, не сводя  с  нее
пристального взгляда.
   - Доброе утро! - весело поздоровался он, все так же  испытующе  глядя
на нее.
   Очевидно, он ждал ответа. Но Шейн помнила  вчерашний  разговор  и  не
спешила начинать новый.
   - Я слышала звон колокольчика, - сказала она наконец.
   - Это Моджо сообщает, что завтрак готов, объяснил Чэз и замолчал, как
будто хотел сказать что-то еще,  но  не  знал  как.  -  Прости  меня,  -
извинился он, - вчерашняя ночь не  была  такой  романтичной,  какой  она
должна  быть  после  свадьбы.  Я  постараюсь,  чтобы  впредь  все   было
по-другому - намного лучше.
   - Лучше?
   - Да, лучше, - напрягся Чэз. - Я имею в виду, менее.., болезненно.
   Шейн недоверчиво оглядела себя:  волосы  растрепаны,  ночная  рубашка
расстегнута на две пуговицы, плечо оголено... От удивления она расширила
глаза, рот открылся сам собою. Чэз, очевидно, понял все несколько иначе,
потому что кивнул  и  вышел  из  комнаты.  "Менее  болезненно?  Что  это
значит?" - растерянно думала Шейн. Несколько минут она лежала в  кровати
и размышляла. Неожиданно Шейн обратила  внимание,  что  сладко  спала  в
центре кровати, а рядом, видимо, спал  Чэз,  потому  что  простыни  были
смяты. "Значит, ночью мы с  Чэзом  спали  обнявшись,  неужели  мы..."  -
мелькнула мысль. "Менее болезненно" - эти  слова  преследовали  ее  и  в
душе, и тогда, когда она разбирала чемодан. "Нет, вряд ли, - решила  она
наконец. - Но что бы там ни  было,  это  хорошее  начало.  Чэз  старался
сблизиться со мной, а значит, у нашего брака еще есть  надежда".  Теперь
Шейн видела свет в конце туннеля и верила в счастливое будущее.
   Она нашла Чэза в столовой, он налил им обоим кофе. Шейн села напротив
него и сделала несколько глотков ароматного напитка.
   - Каковы твои планы на сегодня? - поинтересовался он.
   - Буду думать над тем, как превратить это жилище в уютный дом.
   - Уже есть какие-нибудь идеи? Шейн отпила еще немного.
   - Никаких.
   - Не паникуй. Уверен: ты что-нибудь придумаешь. - Чэз подождал,  пока
она допьет кофе, и предложил:
   - Почему бы тебе не начать день с более близкого  знакомства  с  этим
местом? Может, так у тебя появятся идеи. Например, ты  можешь  осмотреть
все спальни и выбрать одну для Сариты.
   "Прекрасно!" - подумала Шейн, а вслух спросила:
   - Сколько помощников ты мне можешь выделить?
   - В твоем распоряжении Джимбо. Он заведует практически всем на ранчо,
и  до  сегодняшнего  дня  мне   вполне   хватало   его   помощи,   чтобы
контролировать всех работников. Если понадобится, мы  можем  нанять  еще
нескольких в ближайшем городке. Там всегда найдутся люди, которым  нужна
временная  работа.  Скажи  Джимбо,  что  тебе  нужно,  и  он  обо   всем
позаботится.
   Словно подтверждая слова Чэза, в дверях появился Джимбо, неся в руках
дымящиеся тарелки.
   - Доброе утро, - боязливо поздоровался он. "Он наверняка считает, что
мы с Чэзом еще сердимся на него за вчерашнее", - улыбаясь, подумала Шейн
и решила, что сделает все возможное, чтобы сегодняшний день был тихим  и
спокойным.
   - Я голодна, - сообщила она Джимбо.
   - Отлично, леди. Хороший  день  начинается  с  хорошего  завтрака,  -
просиял тот, ставя перед ней большое блюдо со всякой  всячиной.  -  Если
захочется добавки, на кухне еще есть еда.
   Чэз усмехнулся, а Шейн вежливо отклонила предложение:
   - Спасибо, этого вполне достаточно.
   - Не смешите меня: такой порции едва хватит комару.
   - Этого достаточно, спасибо, Джимбо.
   - Моджо обязательно придет  сюда,  чтобы  выяснить,  в  чем  дело,  -
скорбно предупредил он. -Надеюсь, вы  не  слишком  привязались  к  своей
супруге, босс.
   - Шейн - моя жена. Я обязан защищать  ее.  А  если  Моджо  так  хочет
высказаться, я охотно предоставлю ему такую возможность.
   Шейн положила на колени салфетку, отрезала кусочек яичницы  и  быстро
положила его в рот, чем заслужила довольную улыбку Джимбо.
   - Рада сообщить тебе мое первое условие, подмигнула Шейн мужу.
   - Да? И что же это?
   - Мне нужна собака. Большая, голодная и свирепая, как волк.
   - И где ты будешь держать этого волка, жена? улыбнулся Чэз.
   - Около себя, конечно.
   - Я посмотрю, что можно сделать, дорогая. Двадцать минут спустя  Шейн
отодвинула тарелку в сторону и простонала:
   - Все. Не съем больше ни кусочка!
   - Но ты съела только половину! Моджо...
   - Моджо! Снова этот Моджо. Это уже не смешно! - воскликнула Шейн.
   Положив салфетку на стол, она встала и решительным шагом  направилась
в сторону кухни. Чэз поспешил за ней:
   - Дорогая, это не очень хорошая идея...
   - Напротив, это замечательная идея, - ответила Шейн,  открывая  дверь
на кухню.
   Джимбо сидел у стола, а возле кухонной раковины, спиной к ней,  стоял
гигант - очевидно, пресловутый Моджо.
   - Доброе утро, - поздоровалась она. Моджо даже не пошевелился.
   - Это хозяйка? - не оборачиваясь, спросил он брата.
   - Да, - кивнул Джимбо.
   - Чего ей здесь надо?
   - Не знаю. - (Взгляд в сторону Шейн.) - Что мы можем сделать для вас,
хозяйка?
   - Мне и Моджо следует познакомиться поближе.
   - Но вы с ним вообще не знакомы.
   - Вот и познакомимся. - Шейн скрестила руки на груди.
   Моджо осторожно поставил вымытую сковородку в сушилку, вытер  руки  о
фартук и повернул к ней загорелое, изрезанное шрамами лицо. В отличие от
других людей, имевших обыкновение вздрагивать от ужаса при  виде  такого
уродства, Шейн несколько минут спокойно рассматривала его шрамы, а потом
смело подошла к нему. Не обращая внимания на сопротивление,  которое  ей
пытался оказать Моджо, она  откинула  непослушную  прядь  с  его  лба  и
увидела жуткий рубец.
   - Тебе повезло, - спокойно сказала Шейн, если бы  шрам  был  хоть  на
дюйм ниже, ты бы стал одноглазым, как пират. Автомобильная авария?
   - Мой бедняжка мул уже не может бегать как раньше.
   - Мул?!
   - Это шутка, - усмехнулся Джимбо. - Мы с Моджо не ездим верхом.
   - Потому что ни одна лошадь вас не поднимет,  -  вступил  в  разговор
Чэз. Моджо нахмурился:
   - Я имел в виду наш джип.
   - А..,  понимаю,  вы  с  Джимбо  так  называете  свой  автомобиль,  -
догадалась Шейн. Джимбо казался удивленным:
   - Угадали. Однажды, дело было в горах, наш "мул" решил  не  слушаться
Моджо и врезался в сосну.
   -  Знакомая  ситуация.  -  Шейн  помолчала,   обдумывая,   стоит   ли
рассказывать об этом Чэзу, и решила, что лучше всего это  сделать  прямо
сейчас, при свидетелях. - Так же и я получила свой  шрам,  -  продолжала
она. - Мне очень повезло: я сохранила  руку.  Правда,  в  плохую  погоду
рубец все еще ноет.
   Шейн закатала рукав блузки и показала его. Она видела, как  побледнел
Чэз. Моджо присвистнул:
   - Здоровый!
   - И это еще не все, - улыбнулась она и сообщила:
   - У меня есть еще несколько маленьких шрамов на бедре, но их я вам не
покажу: муж будет возражать.
   - Что же произошло? - очнулся Чэз.
   - Автомобильная авария. Как у Моджо.
   - Как? Когда?
   - А сколько вы лежали в больнице? - спросил Моджо, и Шейн была  рада,
что не придется отвечать на вопросы мужа.
   - Два с половиной месяца.
   - Ха, тут я вас  обошел:  я  провалялся  на  больничной  койке  шесть
месяцев, и врачи до последнего сомневались, что я выживу.
   - А я потеряла половину своей крови.
   - Не может быть!
   - Хорошо, пусть не половину, но крови было очень много. Если бы  Рейф
не довез меня до больницы вовремя, я бы точно погибла.
   - Рейф был там? - снова вмешался Чэз.
   - Он ехал следом, - осторожно ответила Шейн.
   - И где это случилось?
   - В Коста-Рике. Горные дороги там очень опасны.
   - Я запрещаю тебе ездить по горным дорогам.
   - Но ведь это единственный путь в город...
   - Ты не будешь ездить по горным дорогам! рявкнул Чэз.
   Шейн вздрогнула и снова обратилась к Моджо:
   - Насчет кухни...
   - Что такое? - помрачнел тот.
   - Это место очень заинтересовало меня.
   Моджо сложил руки на груди:
   - Вы что-то хотите мне сказать?
   - Верно. Хочу открыть тебе еще один  секрет,  раз  уж  сегодня  такой
особенный день.
   - Какой же?
   - Я не умею готовить. Моджо просиял:
   - Не умеете? Правда?!
   - Абсолютно. Наша экономка в Коста-Рике  пыталась  меня  научить,  но
безуспешно. Чэз наконец-то позволил себе улыбнуться:
   - И сколько обедов ты сожгла?
   - Много. А Рейф был удивительно тактичен со мной,  наверное,  потому,
что спас меня от... -Шейн замолчала, но было уже поздно.
   - От кого? От меня?
   - Нет! Нет, - повторила она уже тише. - Мне  никогда  не  нужно  было
спасаться от тебя.
   - Тогда от кого же?
   - От.., моей  тети,  -  наконец  закончила  она,  потом  ослепительно
улыбнулась обоим братьям:
   -Моджо, ты ведь будешь продолжать готовить для нас, не так ли?
   - Да, и даже разрешу кое-что здесь изменить.
   - Спасибо за разрешение, - поблагодарила Шейн. -  Я  прослежу,  чтобы
тебя не слишком загружали работой.
   - Вы мне понравились, - сообщил Моджо, гладя  ее  по  спине  огромной
пятерней. - Правда, вы очень худенькая, но я приму меры.
   Чэз поспешил вмешаться, пока повар своим  энтузиазмом  не  припечатал
Шейн к полу:
   - Она в полном порядке, Моджо.
   - Нет, ей нужно есть за двоих.
   - Что?
   - У меня наметанный глаз, - гордо заявил Моджо, - как у мамы.  А  она
разбиралась в таких вещах очень хорошо.
   Шейн подхватила Чэза под локоть и потащила его к двери:
   - Пойдем!  Моджо  просто  шутит.  Сейчас  невозможно  сказать  ничего
определенного на этот счет.
   Тот позволил увести себя из кухни, шепча:
   - Он рискует потерять работу, если  не  будет  следить  за  тем,  что
говорит.
   - Ты ведь все равно этого не сделаешь, улыбнулась Шейн.
   - Да?! Ты так думаешь? Может, ты и права...
   - Нет, вы не понимаете, босс!
   - Тут нечего понимать, Джимбо, - сказал Чэз, не  отрывая  взгляда  от
записной книжки. - В этом доме Шейн вольна делать что угодно.  Если  она
просит выкинуть что-либо, ты должен выполнить ее просьбу. Ясно?
   - Но.., но ведь  это  ваш  любимый  платяной  шкаф!  Я  просто  хотел
предупредить вас.
   - Спасибо, я буду крепиться.
   - Все гораздо хуже. Уж не знаю, как сказать вам... У нее  есть  целый
список, босс, как у доньи.
   - Какой такой список? - удивился Чэз, откладывая в сторону ручку.
   - Это уже слишком, не так ли? -  Джимбо  гигантскими  шагами  пересек
комнату и снова вернулся к письменному столу. - Мне с самого  начала  не
понравилась эта идея. К тому же список постоянно пополняется!
   - Звучит просто ужасно, - усмехнулся Чэз.  Джимбо  уперся  массивными
кулаками в крышку стола и навис над Чэзом, его глаза грозно сверкнули.
   - Что будем делать?
   - Мне придется поговорить с ней. Где Шейн?
   - В одной из спален. Я подожду здесь, пока вы утихомирите свою жену.
   - У меня все получится, не сомневайся. Чэз нашел жену в спальне. Шейн
сидела на скамеечке у окна, выходящего на пастбище, покачивая  что-то  в
руках.
   Рядом на столике он заметил злополучный список и улыбнулся: его  жена
очень быстро освоилась с ролью хозяйки. И  оделась  она  соответственно,
по-рабочему:  свободные  коричневые  брюки,  темная  блузка,   резиновые
перчатки. Волосы собраны в строгий пучок. Чэз  подошел  к  ней  сзади  и
распустил туго затянутые волосы. Они мягкими золотыми волнами  упали  на
плечи.
   -  Не  знал,  что  такое  вообще  возможно,  -  начал  он,  -  но  ты
действительно напугала Джимбо.
   - Наверно, мой список дел вывел его из равновесия, - не оборачиваясь,
согласилась Шейн.
   - Джимбо сейчас дрожит в  моем  кабинете,  как  испуганный  щенок,  -
усмехнулся Чэз. - Надеюсь, он не намочит ковер.
   - Прости, - в ее голосе слышались веселые нотки, -  я  просто  хотела
организовать все как можно лучше.
   - Сделай мне одолжение: постарайся  поменьше  организовывать  втихую,
тогда твой помощник обязательно вернется. - Шейн согласно кивнула, и Чэз
спросил:
   - Родились какие-нибудь идеи?
   - У меня очень много задумок. Полагаю, ты приготовил это для Сариты?
   - Угадала.
   Шейн открыла коробочку, которую держала в руках,  и  извлекла  оттуда
куколку. Чэз считал, что именно такая кукла приведет в восторг маленькую
девочку:  фарфоровое  лицо,  длинные  черные  волосы,  открывающиеся   и
закрывающиеся  большие  карие  глаза,  атласное  платьице  с  кружевами,
туфельки. Но сейчас он чувствовал, что ошибся, а где и в чем - не знал.
   - Я слышал, маленькие девочки очень любят ярких кукол,  -  неуверенно
объяснил Чэз.
   Шейн закрыла глаза, неожиданно  почувствовав  усталость.  "Ну  почему
такой заботливый человек, как Чэз, убедил себя, что он бессердечный? Это
просто не укладывается в голове!" подумала она, а вслух сказала:
   - Она прелестна. Сарите понравится твой подарок.
   - Я хочу подарить ей эту куколку на Рождество или просто  так,  чтобы
она чувствовала себя как дома. Неплохо придумано, да?
   Только сейчас Шейн осознала, насколько важен для Чэза этот ребенок, и
поняла, что ей никогда не занять в его  сердце  столько  места,  сколько
занимает Сарита.
   - Думаю, это замечательный подарок для нее, сказала она,  поднимаясь.
Чэз удержал ее за руку:
   - Я что-то не то сказал?
   - Нет, конечно, нет.
   - Ты расстроена, - он внимательно посмотрел на Шейн. - Почему?  Из-за
шкафа?
   - Не будь смешным.
   - Значит, из-за вчерашнего разговора. Ты боишься, что я выгоню  тебя,
как только верну Сариту?
   Шейн не ответила: у нее не  было  сил  спорить.  Она  не  знала,  как
объяснить мужчине, который не верит в любовь, тот факт, что она всю свою
сознательную жизнь искала настоящую любовь (и однажды  нашла  ее  в  его
объятиях), что его маленькая дочь жаждет отцовской любви больше всего на
свете и ее не заменит даже самая красивая кукла. Шейн потеряла родителей
еще в  детстве  и  росла  в  атмосфере  строгости  без  любви,  радости,
спокойствия. Это были самые ужасные годы в ее жизни, оставившие в сердце
глубокие раны. И она сделала вывод, что жизнь без любви пуста.
   Шейн посмотрела в глаза мужу. Эти удивительные  голубые  глаза  -  то
мрачные и холодные, как  зимний  вечер,  то  нежные  и  заботливые,  как
солнечный день.
   - Ты  боишься,  что  я  выгоню  тебя,  как  только  верну  Сариту?  -
настойчиво повторил Чэз.
   "Неужели он не  понимает!"  -  в  отчаянии  подумала  Шейн,  а  вслух
сказала:
   - Нет, я не боюсь этого. Мне страшно, очень-очень страшно,  когда  ты
говоришь  абсолютно  серьезно  о   том,   что..,   разучился   любить..,
по-настоящему.
   Шейн посмотрела на него: на солнечный небосклон снова набежали  тучи,
лицо стало каменным, усмешка искривила губы.
   - Не надо бояться правды, дорогая. Лучше смотреть ей в лицо.

Глава 7

   Моей давно потерянной невесте

   Я был на Рождественском Балу Золушки, а ты нет.
   Я не знаю, о чем писать, что думать. Полагаю, это потому, что во  мне
не осталось вообще никаких чувств. Никогда не предполагал, что сдамся...
Но результат налицо...
   Я встретил другую женщину, Шейн. Я не люблю ее. Я  чувствую,  что  не
способен больше любить. Мы с Мадлен понимаем друг друга, и она  выглядит
счастливой, несмотря на то, что мне нечего ей предложить.  Если  честно,
то абсолютно нечего! Да она и  не  просит.  Мадлен  пустая  женщина.  Ее
пустота однажды погубит меня.
   И почему я чувствую себя обманщиком по отношению  к  тебе?  Я  предал
тебя, дорогая. Проcти, мне очень жаль. Но ничего уже не изменишь.  Я  не
могу больше бороться. Итак, моя давно потерянная невеста, я говорю  тебе
"прощай".
   Знай: моей настоящей любовью была и будешь только ты.

***

   Чэз стоял на приставной лестнице и чистил водосточный желоб,  забитый
почерневшими листьями. Его не покидала мысль о том, что он мог  потерять
Шейн. Чэз годами  искал  ее,  а  ведь  несколько  лет  назад  она  могла
погибнуть в автокатастрофе на извилистых горных дорогах Коста-Рики  -  и
он никогда бы не узнал о ее судьбе. От одной мысли об этом его бросало в
жар. Закончив работу, Чэз поспешил в дом. Он  нашел  Шейн  наверху:  она
отдавала приказы, что и как ломать в смежных спальнях.  Шейн  обернулась
на звук шагов и вопросительно посмотрела на Чэза:
   - Тебе что-нибудь нужно?
   - Да, - хрипло ответил он,  -  нужно...  Чэз  отослал  рабочих,  снял
перчатки и небрежно бросил их на пол.  Затем  подошел  к  Шейн  и  нежно
провел рукой по ее щеке. Какое-то  время  Чэз  просто  смотрел  на  нее,
наслаждаясь каждой черточкой нежного лица. Какая мягкая,  гладкая  кожа!
Как пылают ее щеки! Шейн смотрела на него как завороженная,  чувственные
губы были приоткрыты ему навстречу. Какие потрясающие  глаза  -  черные,
бархатистые! Чэз долгие годы жаждал увидеть их снова. Да  и  сейчас  они
целиком и полностью властвуют над ним.
   - Чэз... - прошептала наконец Шейн.
   - Пожалуйста, позволь мне сделать это...
   - Что именно?
   И Чэз ответил на ее  вопрос:  они  замерли  в  бесконечном  страстном
поцелуе. Чэз впивался в ее губы все сильнее, но Шейн совершенно не  было
больно: если б она могла, то застонала бы от удовольствия. Тогда в горах
она могла умереть. Эта страшная мысль заставила  Чэза  желать  Шейн  как
никогда прежде. Он страстно прижал ее к себе, и  она  прильнула  к  нему
всем телом: ее полные груди дразняще упирались в его торс, а бедра  были
в опасной близости от напрягшейся плоти. "Неужели это ее  стройные  ноги
обвивались тогда, на балу, вокруг моих бедер, позволяя страсти захватить
нас!" - восторженно думал Чэз, опуская Шейн на просторный старый  диван.
С каждым разом он целовал ее все более жадно, уже не в  силах  управлять
собой. Шейн  всецело  разделяла  его  страсть:  ее  губы  были  раскрыты
навстречу его губам с такой негой и щедростью, что Чэз боялся не вынести
этого блаженства. "Моя сладкая, нежная  женушка!  -  стучало  у  него  в
висках. - Я могу взять ее здесь и сейчас!"
   - Я не понимаю тебя, Чэз, - возразила Шейн, отметив  про  себя,  что,
проживи она хоть сто лет, все  равно  не  поймет  мужскую  логику.  -  Я
думала, ты хочешь, чтобы я сделала твой дом уютным.
   - Так оно и есть