сом.
     Покончив с суздальцем,  толмач быстро вскочил на лошадь, и небольшой отряд
исчез в ночи. А спустя несколько минут на берегу запылал огромный кост„р. Затем
вспыхнуло пламя уже в отдалении,  ещ„ дальше,  ещ„ и ещ„... Целая цепочка огней
убегала на северо-восток, неся радостную весть: на„мные колдуны убиты! Ордынцам
не угрожает никакое чародейство, можно смело начинать штурм.
     И  двинулось на  приступ огромнейшее войско,  какого ещ„ не видел мир!  За
конными отрядами следовали пешие,  за  ними -  вновь всадники.  Над  головами в
островерхих шапках пылали факела,  поблескивали нагрудные пластины,  плыл целый
лес копий.  Скрипели кол„са повозок и "пороков" -  огромных стенобитных орудий;
ржали  кони,  громко  ревели верблюды -  диковинные горбатые животные,  которых
татары привели из покор„нной ими Средней Азии. Стучали по м„рзлой земле подковы
и ноги,  звенела упряжь,  бряцало оружие.  Гудели барабаны,  выли рога.  Весело
переговаривались воины.  Из  уст  в  уста  перелетало одно  слово:  "Минкерфан!
Минкерфан!" Ноги печатали с каждым шагом: Мин-кер-фан! Мин-кер-фан! Сотни тысяч
сердец бились в унисон: Мин-кер-фан! Мин-кер-фан! Мин-кер-фан!
     Взять  штурмом  этот  город,  сровнять  его  с  земл„й,  покорить  урусов,
раздавить,  уничтожить очередную преграду на пути к последнему морю!  Захватить
богатую добычу.  Рабов -  на восток, обменять на богатство. И - дальше, дальше,
дальше!  Как завещал великий Чингиз. Пройти от края земли до края! Увидеть, как
взошедшее на  востоке солнце  скатывается в  сол„ные воды  последнего западного
моря...
     Но  больше всех радовался великий Бату.  Год  назад он  послал сюда своего
двоюродного брата  Менке с  разумным предложением о  добровольной сдаче города.
Однако подлые урусы наняли двух колдунов и уничтожили мирное посольство. Заживо
сожгли нечистым пламенем!  Какая ужасная смерть... Думали, это злодеяние сойд„т
им с рук?  Зря надеялись!  Великий Бату скоро покажет им, как следует принимать
его послов.
     Колдунам он уже показал. Жаль, конечно, что они умерли относительно л„гкой
смертью.  Их бы на кол посадить, поджарить на медленном огне, сварить в кипящем
масле. По крайней мере, младший колдун, этот лекаришка, должен был издохнуть от
яда гюрзы...  Но тогда покушение планировал старый олух Ярослав,  и  нет ничего
удивительного в том,  что оно закончилось провалом. На сей же раз план убийства
разрабатывался при  непосредственном участии великого Бату.  И  вот результат -
оба  колдуна  мертвы!  М„ртв  жалкий  лекаришка  и,  главное,  м„ртв  проклятый
Хорсадар,  который уничтожил немало  верных воинов.  Но  теперь он  не  опасен,
теперь он стал просто легендой, м„ртвой легендой. А за его злодеяния поплатятся
упрямые урусы, не пожелавшие сдаваться на милость великого Бату.
     М„ртвая легенда... Хорошо!
     Бату злобно ухмыльнулся, поправил густые длинные волосы, выбившиеся из-под
роскошной,  вышитой бисером,  отороченной куньим мехом шапки и посмотрел в едва
зазеленевшую даль,  туда,  где  находился  ненавистный  Минкерфан,  к  которому
тянулось войско, до сего дня невиданное в мире. Поначалу он и не думал собирать
такое  количество  воинов.   Но  князь  урусов,  этот  государь  Данила,  нанял
колдунов...  себе на горе!  Ничего, пусть трепещут, глупцы, пусть раскаиваются!
Поздно, поздно...
     Ехавший во  главе дружины суздальцев Ярослав Всеволодович тоже  радовался.
Наглый выскочка Данилка рассчитывал использовать в битве с татарами это исчадье
ада,  этого татя Давида.  Он  заключил сделку с  дьяволом,  уповал на  нечистое
колдовство -  и  теперь его  жд„т жестокая кара.  Теперь у  Данилки нет никаких
шансов,  ибо воев у него вдвое меньше, чем у татар. А татары - это сила! Против
них не сдюжила ни одна северная земля,  по которой они прошли,  не устоит и  юг
Руси.  Пад„т одряхлевшая "мать городов русских",  и  повед„т Бату сво„ воинство
дальше на запад -  в Угорщину,  в Польшу, в немецкие земли. О-о-о, татары - это
мощь!
     А  тем  временем на  севере  вырастет сила,  способная сокрушить ордынцев.
Сынок Александр в Новгороде -  вот молодец!  До чего ловко он шведов уделал-то!
Как ни сил„н Бату,  а  не посмел ведь сунуться в  новгородскую землю.  Не дурак
татарин,  чует,  что не по зубам ему Александр.  Молодчина сынок!  Хоть он и не
жалует отца, но Ярослав на него не в обиде - это вс„ по молодости, по глупости.
Сегодня отец докажет старшему сыну,  что и он не лыком шит. Бату не относится к
нему  всерь„з;  этому  поганцу надобно одно  -  русских князей друг  на  дружку
натравить. А как Ярослав Всеволодович снимет с отрубленной головы Данилки шапку
Мономаха, наденет е„ на себя - обрет„т тогда Русь своего истинного государя!..
     Немного  позади  Ярослава  Всеволодовича держался  Святослав Всеволодович,
который отнюдь не  разделял восторгов старшего брата.  Для  него  поход сводной
суздальской дружины в  составе татарского войска был  прежде всего  позором.  И
хотя Святослав никоим образом не симпатизировал Даниле Романовичу, вместе с тем
не  считал  правым  и  Ярослава.  Поэтому рискнул вступить в  тайные сношения с
самозванным государем,  всем  сердцем желая  поражения врагам Руси.  Ждал  лишь
сигнала, чтобы поднять суздальцев на правое дело и бить татар вместе с войсками
Данилы,  а там...  Самозванец кое-что обещал,  это так; но главное было уберечь
северян от позора.
     А теперь вс„ пошло прахом! О сути сигнала Святослав ничего толком не знал.
Данила лишь дал понять,  что это будет заметное,  необычайное событие.  В то же
время,  таковым событием никак  не  могла  быть  гибель обоих нанятых колдунов!
Значит, либо самозванец издевался над ним (но зачем?), либо случилась настоящая
катастрофа.  И  Святославу Всеволодовичу оставалось лишь покорно принять позор,
неминуемо ложившийся на северные уделы Руси.  Видно,  такова их горькая доля, и
никакие  колдуны  не  в  силах  изменить е„,  противостав победоносному шествию
проклятых ордынцев...
     Увидев  с  обращ„нной к  Днепру городской стены  бегущую на  северо-восток
цепочку огней,  Читрадрива обернулся и махнул рукой стоявшим внизу гридням.  Те
мигом  натянули  на  головы  Юрию,  Климу  и  Серафиму  мешки,  обвязали поверх
вер„вками и поволокли в расположенный неподал„ку поруб.
     - Ну как? - спросил Данила Романович, когда Читрадрива спустился вниз.
     Государь даже не  пытался скрыть своего волнения.  Слишком многое зависело
от того,  добежит ли Тихон до татар,  поверят ли они сообщению о гибели на„мных
колдунов,  начн„тся ли долгожданная переправа.  Иначе пришлось бы отпускать ещ„
одного пленника, а в наихудшем случае - срочно менять весь план сражения.
     - Порядок, - с явным облегчением сказал Читрадрива. - Сигнал подан.
     Он беспокоился за успех их маленькой хитрости не меньше Данилы Романовича,
потому как  идея использовать в  своих целях подосланных князем Ярославом убийц
принадлежала именно ему.
     Вначале Читрадрива здраво рассудил, что если они с Карсидаром могут читать
чужие мысли,  почему бы  не попробовать заставить других думать о  том,  что им
необходимо.  Приходилось  экспериментировать осторожно,  понемногу  продвигаясь
впер„д.  И  вс„  это  несмотря на  колоссальную нагрузку в  период подготовки к
отражению татарского нашествия!
     Наконец дело пошло на лад,  а  тут и  затаившиеся лазутчики проявили себя.
Остромир дознался,  кто из северян был близок с Артемием и прочими убитыми, без
труда наш„л среди них Серафима и Юрия и организовал слежку.  Вскоре с очередной
группой суздальских добровольцев к  ним в  качестве подкрепления прибыли Клим и
Тихон. А ближе к зиме они стали увиваться вокруг слуг Карсидара.
     Разгадать их  замысел  было  нетрудно.  Печальный опыт  первого  покушения
наглядно показал,  что  решить  дело  одним  лишь  внезапным нападением нельзя,
"проклятых колдунов" врасплох не  застанешь.  Нужна  "своя  рука",  предатель в
доме!  А  тут  ещ„  лекарь Андрей переселился к  воину Давиду -  видимо,  чтобы
сподручнее было  вершить  поганые  колдовские делишки,  направленные на  защиту
выскочки Данилки. Вот удача!
     Когда стало ясно,  кого  именно из  слуг  суздальцы наметили для  подкупа,
Карсидар  основательно поговорил с  "избранниками",  проинструктировал их,  как
себя вести,  чтобы не возбудить подозрений,  в частности велел запрашивать цену
вдвое-втрое  выше  первоначально предложенной.  Слуги  охотно  повиновались.  А
позавчера они  передали хозяину сонное зелье,  которое должны были  подсыпать в
еду.
     Злоумышленников схватили в  самый последний момент,  чтобы весть об аресте
четверых суздальцев не успела распространиться.  Точная дата начала штурма была
известна вот  уже  больше  недели -  с  помощью мгновенных перемещений Карсидар
регулярно  совершал  вылазки  на  левый  берег  и  прослушивал мысли  татарских
военачальников (а в последний раз,  никем не замеченный,  даже побывал в ставке
самого Бату).  Теперь оставалось не спугнуть татар,  чтобы они начали переправу
по  заранее  намеченному плану.  Читрадрива битый  час  внушал  Тихону  картину
убийства,  которое так  и  не  произошло в  действительности;  затем  суздальцу
прострелили  плечо  и   выпустили  его  из  города.   (Затея  с  ранением  была
рискованной,  по дороге он мог истечь кровью,  но с  другой стороны,  раненного
будут меньше расспрашивать,  а  значит,  менее вероятно,  что  в  его  рассказе
обнаружат   несоответствия   и    заподозрят   какой-то   подвох).    Остальных
злоумышленников держали у  основания стены связанными на  случай,  если  первый
"вестовой" не достигнет цели.
     Но  повторять попытку не  пришлось,  обман удался с  первого раза,  о  ч„м
свидетельствовала  убегающая  вдаль  цепочка  сигнальных  костров.  Вскоре  они
вернутся морем факелов, поэтому нужно поспешить. Читрадриве предстоит подняться
на  высокую кручу,  чтобы  оттуда  обозревать вс„  русло  Днепра,  а  у  Данилы
Романовича своя дорога -  к  собравшимся на набережной отрядам,  которые должны
принять  первый  удар.  Главные  же  силы  русских войск  на  правобережье были
сосредоточены у  Копырева конца и  на подступах к Новому Городу,  а в некотором
отдалении  затаились засадные  полки,  которым  велено  было  не  вмешиваться в
сражение вплоть до  особого сигнала.  Далеко на  севере и  на  юге  через Днепр
переправились две  стотысячные дружины,  чтобы ударить по  татарскому войску на
левом берегу. А на Тугархановой косе засела "коновальская двухсотня" Карсидара.
     В самом Киеве остался лишь немногочисленный гарнизон, городское ополчение,
да  был ещ„ союзничек -  весьма ненад„жный,  но очень влиятельный...  Только бы
проклятый упрямец не подв„л!
     Митрополита они уламывали втро„м и  потратили на  это весь вчерашний день.
Точнее, говорил один государь, а Карсидар с Читрадривой лишь старались мысленно
создать атмосферу благожелательности.  Однако Иосиф  мигом заподозрил неладное,
едва Данила Романович попросил его обратиться ко всему люду с призывом начать с
раннего утра молиться Святой Богородице о  защите и заступничестве за киевлян и
за всю Русь.
     Митрополит прищурившись спросил,  с какой стати это делать,  если праздник
Покрова Богородицы давно уже прош„л,  а  впереди Третья Пречистая?  Ведь именно
Покров Богородицы есть символ е„ заступничества за Русь, а никак не Введение во
храм...
     "Что поделаешь,  отче,  высшая защита понадобилась нам не в листопаде, а в
студ„ном месяце",  -  ответил Данила  Романович и  неосмотрительно покосился на
Карсидара.
     Митрополит мигом вышел из  себя.  Он  принялся вовсю орать,  что  государь
Русский радеет не о  защите Божьей,  а  о  жалком заступничестве присутствующих
здесь поганых колдунов Хорсадара и  Дрива,  которые в душе по-прежнему остались
богомерзкими поганцами,  несмотря на принятие святого крещения,  и  более всего
нуждаются в  тяжкой  епитимьи вместе с  отступником государем,  прикрывающим их
колдовские дела.
     "Одного не  уразумею я  жалким  своим  умишком,  -  спокойно сказал Данила
Романович, когда митрополит выдохся. - Ежели воин Давид и лекарь Андрей в самом
деле остались поганцами,  то как они не рассыпались в  прах от святой воды,  от
купания в крестообразной полынье или от прикосновения к Писанию?  Почему Андрей
ночи  напрол„т проводит в  чтении  Священных Книг?  И  как  вообще они  приняли
крещение? Здесь что-то не так".
     Иосиф не сдавался,  но в  итоге вся его аргументация свелась к  тому,  что
нечистый ужасно хит„р,  и если ч„рт не знает, как выкрутиться, то начинает Богу
молиться.
     "Значит, и в лоно Святой Церкви могут втереться нечистые духи?" - удивился
Данила Романович.
     Митрополит подтвердил,  что  так  -  ради  искушения и  совращения с  пути
истинного Божьих овец могут.
     "Выходит,  проклятый сатана сильнее Бога?  Ты  начто богохульствуешь?!"  -
Государь изо  всех  сил  хватил  по  ручке  престола,  на  котором сидел,  и  в
негодовании вскочил.
     К  своему  удивлению,  Карсидар  и  Читрадрива почувствовали,  что  Данила
Романович перестал играть, и гнев его неподдельный.
     Иосиф задрожал,  поняв,  что дискуссия приняла опасный для него оборот,  и
осторожно ответил: сатана не сильнее Бога, но сильнее людей.
     "Так ты  говоришь,  лукавый сильней тебя и  в  состоянии обольстить самого
митрополита Киевского?" - прищурившись, спросил Данила Романович.
     Иосиф растерялся и, сбиваясь, залепетал совершеннейшую чепуху. Он так и не
смог  толком ответить,  в  состоянии сатана обольстить его  или  нет.  Государь
успокоился и сказал:
     "Значит,  если сатана не в  состоянии превозмочь митрополита,  чего ж тебе
бояться? Поступи по-моему, вот и вс„! Если то, что мы задумали, исходит от духа
нечистого,  ужель  его  мерзкие деяния могут свершиться во  время моления тысяч
правоверных христиан,  тысяч  монахов по  всем  святым монастырям и  церквам во
главе с тобой?!  А ежели лукавый сильней тебя,  заявляю:  ты, батюшка, в данный
миг ослепл„н им,  обольщ„н и  не  желаешь принять Божью помощь,  ниспосланную с
Небес нашей многострадальной земле".
     Читрадрива по  достоинству оценил  ловкость,  с  которой Данила  Романович
загнал митрополита в двойную ловушку.  Теперь Иосифу приходилось выбирать между
оскорблением Бога и признанием собственной никчемности. И пока митрополит убито
молчал,  государь заговорил благосклонно, почти ласково. Как бы между прочим он
напомнил  о   сво„м  обещании  вытребовать  у   патриарха  Константинопольского
патриарший чин для Иосифа, если Русь остановит нашествие ордынцев.
     Митрополит в  конце концов сдался.  Читрадрива и  Карсидар следили за  его
мыслями,  как и за мыслями государя,  поэтому не сомневались: Иосиф убедил себя
поверить в то,  что Бог,  его архангелы и святые ниспошлют чудо,  если их о том
хорошенечко  попросить.   На   всякий   случай   митрополит  решил   молить   о
заступничестве не  одну Деву Марию,  но  всех-всех,  начиная от Иисуса Христа и
кончая самым незначительным святым угодником.
     "А пророка Илью также будут просить помочь нам?" - отозвался Читрадрива.
     Иосиф подтвердил,  что да,  в церквушке на набережной будут молиться Илье.
Не очень разбиравшийся в  христианском пантеоне Карсидар хотел спросить,  какое
это  имеет значение,  но  Читрадрива мысленно велел ему  не  раскрывать рта.  А
Данила Романович между тем  горячо поблагодарил будущего патриарха всея  Руси и
отпустил его с миром. Вскоре уш„л и Карсидар, которому необходимо было заняться
подготовкой засады.  Читрадрива кратко повторил государю порядок предупреждения
всех полков об опасности, связанной с реализацией плана битвы, и тоже удалился,
чтобы позаботиться о ложном донесении насч„т их гибели. Короче говоря, все были
заняты по горло и надеялись, что митрополит сдержит обещание. Тогда все т„мные,
забитые людишки будут собраны в  "святых местах" и  заняты делом,  вместо того,
чтобы путаться под ногами...
     - Что, Андрей, боязно?
     Они  миновали Лядские  ворота  и  остановились.  Данила  Романович пытливо
смотрел прямо  в  глаза Читрадриве,  хотя  знал,  что  ему  никогда не  удастся
проникнуть в мысли колдуна.
     - Нет,  - ответил Читрадрива, который действительно не испытывал страха. -
С чего ты так спрашиваешь, государь?
     - Ну,  вс„-таки...  -  Данила Романович пожал плечами.  -  Ты не воин, как
Давид, и не привык носить оружие.
     Он кивнул на меч, прицепленный к поясу Читрадривы. Карсидар вс„ же настоял
на  том,  чтобы ему перековали клинок.  Более того,  он лично следил за работой
кузнецов, до тонкостей вникая в самые незначительные на первый взгляд мелочи.
     - Да, меч получился что надо, - сказал Читрадрива и подумал: как жаль, что
Данила Романович не видел его в той битве,  когда был ранен Пеменхат. - Если бы
я получил такой раньше, может, из меня вышел бы воин не хуже Давида.
     Государь засмеялся,  поправил отделанный золотом шлем,  од„рнул алый плащ,
сделал знак конвою и, понизив голос до ш„пота, проговорил:
     - Ладно, Андрей, хватит шутки шутить, пора делом заняться. Я знаю, сегодня
ты будешь сражаться на свой лад. Посмотрю, как у тебя получится. И как выйдет у
Давида. И знай, если выйдет...
     - Мы уже говорили о  том,  и мне нечего добавить,  -  не очень почтительно
оборвал его  Читрадрива.  -  Оставаться здесь Давиду или нет,  его дело.  Я  же
наверняка уеду.  Так что,  государь, не стоит возвращаться к этому вопросу. Тем
более,  время дорого,  сам  знаешь.  Сегодня я  буду  сражаться вместе с  твоим
войском... хоть и на свой лад. Я уже дал тебе слово и не отступлюсь от него.
     Ничего  не  сказал Данила Романович,  только кивнул,  отвернулся,  натянул
огромные рукавицы и погнал свою серую в яблоках кобылу вниз,  к пристани, чтобы
ободрить собравшихся там воинов напутственной речью и отдать им весьма странный
приказ.  И правда -  все, как один, дивились приказу государя. Почему им нельзя
выходить на л„д?  Чего они не должны пугаться?  Татарских псов,  что ли? Бежать
они и  так не  собирались -  ведь за  спиной Киев,  а  в  н„м старики-родители,
с„стры, ж„ны, детишки малые, вс„ их добро, весь мир... Что за притча?!
     Однако приказ есть приказ,  а воины -  люди дисциплинированные.  К тому же
вслед за тем Данила Романович велел щедро забросать прибрежный л„д якорцами,  а
наступать на эти острые колючки в  самом деле нельзя;  вот и нашлось объяснение
необычному повелению.  И облетела чудная весть центральный отряд, растянувшийся
вдоль набережной,  понесли е„  вестовые и  в  полки,  сосредоточившиеся по  обе
стороны города.
     А  Данила Романович переместился в  третью линию обороны под  стены Города
Изяслава-Святополка,  чтобы отсюда руководить сражением. С места, где он стоял,
было  видно,  как  одинокая фигурка  поднялась на  вершину днепровской кручи  и
замерла там в  ожидании.  Силуэт человека довольно ч„тко вырисовывался на  фоне
слегка зазеленевшего на востоке неба. Это был Читрадрива, который занял удобную
позицию и наблюдал за левым берегом Днепра, где из-за горизонта уже выкатывался
шумный поток огней,  постепенно поглощавший цепочку сигнальных костров.  Где-то
там сейчас Карсидар...
     ...Карсидар  же   притаился  в   засаде  на  Тугархановой  косе  со  своей
"коновальской двусотней".  И  если  его  головорезы стучали  зубами  от  лютого
холода,  то ему было жарко. Ещ„ бы, ведь приходилось управляться с тремя делами
сразу!  Во-первых,  под самым носом крутились татарские лазутчики, и необходимо
было ослабить их внимание настолько, чтобы они не обнаружили засаду. Во-вторых,
ещ„  со  вчерашннего вечера Карсидар мысленно "прикрывал" два громадных отряда,
переправившихся через  Днепр выше  и  ниже  Киева.  Первый отряд двигался вдоль
русла Десны от Вышгорода и Городца, второй заходил с полдороги между Пересичнем
и  Треполем.  Пока  что  они  не  приближались к  татарскому  войску,  соблюдая
осторожность,  да и возможности Карсидара были далеко не беспредельными.  Но