шансов нарваться на  неприятеля,  но с  другой стороны,  большому отряду
русичей легче выстоять в схватке с татарами.
     Воссоединились они  ещ„  через пару  часов,  когда солнце перевалило через
зенит.  Вволю порадовавшись тому, что им таки удалось выбраться на берег, воины
пустились в обратный путь.  Нужно было торопиться, но четверых серь„зно раненых
пришлось посадить на  лошадей  и  пустить животных шагом,  а  пятого  нести  на
самодельных носилках, поэтому отряд продвигался довольно медленно.
     Сильнее всего опасались встречи с татарами.  Действительно, ближе к вечеру
они наткнулись на  конный отряд ордынцев.  Татары заметили их и  тотчас пустили
лошадей галопом,  на  скаку выхватывая из  колчанов стрелы и  накладывая их  на
луки.  Русичи тоже  поспешно схватились за  сагайдаки.  Но  вступать в  бой  не
пришлось.  В  тот момент,  когда расстояние между отрядами сократилось почти на
выстрел и когда,  казалось, стычки уже не избежать, в отдалении на холме возник
всадник в  рыжей  шапке,  что-то  пронзительно крикнул -  и  татары  придержали
разгоряч„нных  коней,   описав  небольшую  дугу,  развернулись  и  стремительно
умчались вслед за всадником в рыжей шапке!
     К  счастью,  с неприятелем русичи больше не сталкивались.  Поведение татар
красноречиво свидетельствовало о том,  что они рады были вступить в схватку.  И
скорее  всего,  выиграли бы  е„.  Однако человек в  рыжей  шапке,  по-видимому,
начальник,  остановил готовых ринуться в  бой всадников.  Но  почему?..  Русичи
терялись в догадках.
     - Ну,  довольно  говорить  об  этих  шелудивых псах,  -  сказал  Карсидар,
выслушав окончание рассказа.  -  Не  допустил их  главный до  драки  -  значит,
испугался.
     - А  чего бояться-то,  -  резонно возразил "коновал",  укоризненный взгляд
которого Карсидар перехватил под градом стрел на середине реки. - Нас, почитай,
жалкая горстка, да ещ„ с ранеными. Эти нехристи нас издали перестреляли бы, вот
и весь сказ!
     - Точно,  истинную правду Демид сказал,  -  загомонили остальные.  -  Мы ж
перед ними как на ладошке были, ни деревца кругом, ни кусточка. Лошадей на всех
не  хватит,  а  пешему против конника биться тяжело.  Там бы  мы  и  полегли до
единого, кабы татарва не повернула вспять.
     - Да что,  утром об этом нельзя поговорить, в самом-то деле?! - возмутился
воин,  поддерживавший Карсидара.  -  Сейчас уже поздно, давайте-ка спать, вон и
воевода...
     - Спасибо,  мне уже лучше,  - поспешно прервал его Карсидар, опасаясь, что
ратник скажет сейчас:  "...вон и  воевода ранен,  стоять не  может".  И  умолк,
пораж„нный внезапной догадкой.
     - Так ты ранен? - удивился "коновал" Демид. - Что с тобой?
     - Пустяки, стрелой царапнуло, - бросил Карсидар, вслушиваясь в собственные
ощущения.  И опять ему показалось,  что один из воинов едва не сказал: "Вот так
пустяки! Вячко и тот не в силах ничего поделать".
     Впрочем, это лишь показалось. Карсидар по-прежнему не слышал чужих мыслей,
по-прежнему не  мог  сосредоточиться на  вправленном в  кольцо голубом камешке,
хотя теперь чувствовал себя теперь гораздо лучше.  Рана не  переставала болеть,
но  Карсидар вполне мог  опереться на  простреленную ногу,  да  и  жара уже  не
ощущал.  Это  было неожиданным и  оттого очень приятным сюрпризом!  Кроме того,
почему поддерживающий его воин промолчал?  Неужели Карсидар сумел заставить его
попридержать язык...  Выходит, татарский колдун прекратил строить козни? Может,
он бежал отсюда? Следил, когда вернутся русичи, унес„нные на плотах течением, а
теперь помчался к своим?
     Но с какой стати? Странно вс„ это...
     Карсидар искренне желал разобраться во вс„м происшедшем,  поэтому, радуясь
наступившему облегчению, сказал:
     - А и правда,  нечего тут стоять! Некоторые из вас ранены, в самый раз вам
погреться у костра,  поесть да отоспаться. Небось намаялись, - и отпустив плечо
помогавшего ему воина, повернулся и бодро заковыляв к лагерю.
     Однако с  каждым шагом  Карсидар чувствовал,  как  левая голень наливается
расплавленным свинцом,  а бодрость улетучивается.  Наконец остановился и позвал
негромко:
     - Эй...
     Ратники бросились к воеводе, заговорили возбужд„нно:
     - Что? Что случилось? Опять тебе плохо?
     - Да  так...  -  неопредел„нно сказал Карсидар,  но тут же оп„рся о  плечи
сразу двух человек и прохрипел: - Пить охота.
     В самом деле, теперь и во рту пересохло.
     - Я  сейчас!  -  воскликнул один из  воинов,  бросаясь к  реке,  но тут же
остановился и с досадой воскликнул:  -  Эх,  дурья башка!  У меня ж даже шелома
нету...
     - Я принесу,  - вздохнул Демид, направляясь в темноту и стаскивая с головы
шлем. - Сейчас, Давид, сейчас...
     - Нет, - сказал Карсидар. - Лучше отведите меня к воде. Умоюсь, глядишь, и
полегчает.
     Поддерживавшие его воины повернули назад,  за ними увязались ещ„ несколько
человек,  переживавшие за воеводу.  И  вот Карсидар почувствовал,  как с каждым
шагом боль уходит,  свинцовая тяжесть сменяется неприятным,  но вполне терпимым
покалыванием, а сухость во рту исчезает. В непосредственной близости от воды он
отпустил провожатых,  сам сделал два последних шага,  л„г на живот и с огромным
облегчением  принялся  пить  холодную  речную  воду  и  умываться.  Потом  сел,
отряхнулся и объявил:
     - Вот  что.  Который из  вас  не  сильно устал,  пусть сбегает в  лагерь и
привед„т ко  мне  Вячка.  Быстро.  Также принесите сюда мои вещи.  Я,  пожалуй,
заночую здесь.
     Воины непонимающе переглянулись.
     - Здесь  мне   больше  нравится,   -   пояснил  Карсидар  и   обратился  к
сопровождающим: - Остальные пусть уходят, а вы останьтесь-ка со мной, вчетвером
веселее. Пусть принесут и ваши вещи, а вы разводите кост„р.
     И  пока ничего не понимающие воины исполняли его приказание,  Карсидар ещ„
раз вс„ обдумал и сопоставил ощущения, которые испытывал в течение дня. Сначала
он   был   ранен,   но   старался  не   замечать  этого,   насколько  позволяли
обстоятельства,  просто обломал стрелу и  дрался с  татарами наравне с другими.
Затем вернулся к месту высадки и занялся переправой. Тут самочувствие Карсидара
ухудшилось,  однако он  приписал ухудшение непрерывному беспокойству по  поводу
притаившегося поблизости колдуна и возможности нового нападения.
     А вот когда рубил ветки, собирал камни и хоронил Ристо, усталости и боли в
ноге почему-то не замечал. Опять же, это можно было объяснить тем, что Карсидар
дал  волю  чувствам.  Горе приглушило болезненные ощущения,  которые проявились
вполне лишь  после  возвращения в  лагерь.  Здесь болезнь окончательно победила
его, и даже Вячко не смог ничего поделать.
     Так,  вс„ это справедливо. Но как можно объяснить теперешнее улучшение? Да
ещ„  столь  внезапное...  Покинув  лагерь,  Карсидар  мигом  почувствовал  себя
увереннее,  даже смог стоять и  передвигаться без  посторонней помощи.  А  едва
повернул назад,  как болезнь навалилась вновь. И, наконец, удалившись от лагеря
ещ„ больше, выйдя на берег Дона, Карсидар испытал истинное облегчение. И почему
так не хочется возвращаться обратно?
     Чудеса, да и только!
     Чудеса... колдовство...
     Объяснить изменения самочувствия можно было  двояко:  либо  дело  в  самом
лагере,  либо в  ухудшении состояния Карсидара повинен старый ратник,  читающий
малопонятные заклинания.  И  пока  что  подозрение  со  старика  не  снималось,
наоборот,  учитывая слова тестя: "Пропащий это человек, лучше держаться от него
подальше", - Вячка следовало проверить прежде всего.
     Пока же Карсидар не сомневался в  одном:  ему становилось хуже всякий раз,
как он оказывался в  лагере;  ему становилось лучше за пределами лагеря;  среди
русичей было два "колдуна" -  сам Карсидар да Вячко... Но если этот последний и
в самом деле зловредный колдун, почему Карсидар прежде не чувствовал его тайную
силу?..
     - Ты звал меня, воевода?
     Старый  ратник  стоял  перед  ним,   озар„нный  пламенем  костра.  Тут  же
вернувшийся из лагеря воин складывал вещи Карсидара.
     - Посмотри рану,  -  коротко приказал Карсидар, подвинул левую ногу к огню
так,  чтобы она была хорошо видна и  одновременно постарался сосредоточиться на
пришедшем.  Вячко опустился на корточки,  стащил с больной ноги сапог, размотал
повязку. Ощупав рану, поднял на Карсидара повеселевшие глаза, погладил выпуклое
лысое темя и самодовольно изр„к:
     - Вот  видишь,  заклинание  -  дело  верное!  Уж  если  я  постараюсь,  то
непременно вс„ будет, как надо. Тебе, я вижу, лучше?
     - Лучше, - подтвердил Карсидар.
     Но  что-то  в  его  взгляде насторожило Вячко.  Старый ратник выпрямился и
спросил:
     - Аль случилось чего, воевода? Почто ты на меня так зыркаешь?
     - Это пустяки, не обращай внимания, - Карсидар отв„л глаза.
     Итак,  Вячко здесь ни  при ч„м.  Пусть Карсидар не может ясно читать чужие
мысли,  зато,  судя  по  всему,  уже  способен хотя  бы  угадывать настроение и
намерения людей.  От  старого "колдуна" не исходило никакой опасности,  это уже
было очевидно.  Кстати,  пока Карсидар сидел здесь, на берегу Дона ниже лагеря,
его  ни  разу не  посетила мысль о  возможной татарской засаде или  возвращении
злокозненного колдуна-разведчика...  если  такой вообще имелся и  бежал отсюда,
едва вернулись унес„нные на плотах русичи.
     А  вот  при  мысли о  возможном возвращении в  лагерь Карсидара охватывала
л„гкая паника.  И раз так,  дело вс„ же в лагере,  то есть в выбранном для него
месте. Но что там такого особенного? Ничем не примечательный кусочек берега, на
который высадилась часть русского войска.  Ну, схватились они утром с татарами,
так их теперь и след простыл. Да и что это за схватка была? Так, перестрелка из
луков,  короткое преследование,  три  обрубленных паромных каната,  вот и  вс„.
Проклятые ордынцы исчезли, убитых отволокли подальше, а...
     Вот в  этот самый миг Карсидара и  озарила внезапная догадка.  О  боги,  о
Господи Иисусе... как же он не додумался прежде?! Надо было просто вспомнить, с
чего вс„ началось!!!
     - Воевода... Эй, воевода!
     Карсидар поднял совершенно безумные глаза на  Вячка,  который тормошил его
за плечо, посмотрел на остальных и прохрипел:
     - А  ну-ка...  сбегайте  в  лагерь  и  принесите  мне  несколько татарских
стрел... Живо!
     - Да на что они тебе сдались,  стрелы эти? - искренне изумились воины. - А
ежели тебе стрела нужна, так у нас есть...
     - Нет,  мне нужны татарские стрелы,  а не ваши, - уже спокойнее подтвердил
Карсидар. - Их там полным-полно. На берегу поищите, просто на земле.
     - Так ведь ночь уже, может, утром...
     - Сейчас! - в голосе Карсидара были и боль, и угроза.
     Один из ратников мигом бросился исполнять его распоряжение.
     - Да объяснил бы ты, в ч„м дело, - неуверенно попросил Вячко.
     - Мог бы и сам догадаться, - сказал Карсидар и добавил насмешливо: - А ещ„
колдун...
     Старый  ратник  обиженно вскинул голову  и  воскликнул,  сверкая серыми  в
ж„лтую крапинку глазами:
     - Я не колдун, я обыкновенный знахарь!
     - А,  не вс„ ли равно,  -  махнул рукой Карсидар,  отвернулся и в ожидании
ушедшего воина стал вглядываться в темноту.
     Вячко хотел вновь наложить ему повязку, но Карсидар обронил:
     - Погоди,  успеешь,  -  и  замолчал,  прислушиваясь,  не  возвращается  ли
посланный в лагерь воин.
     Похоже,  на этот раз он угадал верно.  Татары не знали точно, останется ли
воевода на правом берегу или в числе первых высадится на левый, поэтому ударили
сразу с  двух сторон.  Но  раз они не знали точно,  где находится Карсидар,  то
должны были действовать наугад. И стрелять наугад...
     Господи, до чего вс„ просто! Раз у татарского посла был кожаный амулет, то
есть предмет,  в  котором,  как он думал,  сосредоточено колдовство,  почему бы
дикарям не "заколдовать" и другие вещи!  Например,  оружие. И сам колдун в этом
случае не должен принимать непосредственного участия в схватке. Он запросто мог
оставаться далеко-далеко,  за сотню,  за тысячу лаутов отсюда, потому что влиял
на Карсидара не он сам, а заколдованные им стрелы...
     - Вот.
     Вынырнувший из мрака воин бросил на колени Карсидару полдюжины стрел.  Тот
вздрогнул не то от неожиданности,  не то от непонятного испуга,  схватил первую
попавшуюся  стрелу  и  принялся  внимательно осматривать е„  от  наконечника до
оперения,  поворачивая из  стороны в  сторону,  то поднося поближе к  огню,  то
удаляя в тень.  Внезапно на древке на расстоянии примерно ладони от наконечника
сверкнул  зловещий  алый  огон„к.  Карсидар вновь  вздрогнул,  подался  впер„д,
прищурился и присмотрелся повнимательнее. Затем приказал остальным:
     - Глядите сюда, - и сломал стрелу в этом месте.
     На подол рубахи упал продолговатый красный камешек, не превышающий в длину
фаланги мизинца,  а  в  поперечнике -  половины толщины древка.  Был он  хорошо
отшлифован и очень тщательно огран„н. Все отшатнулись.
     - Че... чего это? - пробормотал один из воинов.
     Зато Вячко не  растерялся,  мигом подхватил камешек и  принялся пристально
изучать его, как до этого Карсидар изучал стрелу.
     - Только смотри,  поосторожней с ним, - предупредил Карсидар, принимаясь в
то же время за изучение другой стрелы.
     - Не маленький, - огрызнулся старый ратник, рассматривая камешек на свет и
нервно  поглаживая  темя.   -   Точно  кровь,   -  сказал  он  наконец,  дивясь
ослепительному сверканию камешка при малейшем движении руки.
     На ум Карсидару пришла ещ„ одна мысль,  но стремясь быть последовательным,
он  для начала разломал остальные пять стрел и  в  тр„х из  них обнаружил точно
такие же камешки.  И  вообще,  именно на берегу Дона,  а  не в лагере,  находил
Карсидар приемлемые ответы на волновавшие его вопросы,  тогда как в лагере ни о
ч„м думать попросту не хотелось. Ишь, до чего хитра татарва!
     - То  горячий,  как угол„к,  то прямо ледяной какой-то,  -  добавил Вячко,
возвращая Карсидару находку.
     - Но  меня  интересует сейчас  другое,  -  сказал тот  спокойно и  спрятал
камешки в кармашек пояса. - К сожалению, вряд ли я найду теперь обломок стрелы,
которая ранила меня, но послушай... А впрочем, погоди.
     Карсидар потянулся к  костру,  вытащил из  него не  слишком толстую ветку,
обгоревшую с одного конца,  и попросил дать ему нож.  Обстрогав ветку, протянул
е„ Вячку, бодро подмигнул и как можно более непринужд„нно сказал:
     - Я хочу знать, не засела ли такая штука у меня в ноге. Ну-ка, поищи.
     Старый ратник вздрогнул, торопливо забормотал что-то насч„т крови, которую
едва удалось заговорить.
     - Делай,  что велят!  -  прикрикнул на него Карсидар, подн„с ко рту правую
руку и закусил рукав, приготовившись терпеть боль, а левую положил под голову.
     Действительно,  пока  Вячко копался в  ране,  Карсидару казалось,  что  он
сойд„т с  ума.  В  глазах потемнело,  в  висках бешено стучала кровь.  Чтобы не
кричать,   приходилось  хрипеть.   Во  время  нескольких  сильнейших  приступов
обжигающей боли Карсидар едва не отд„рнул ногу.  Хорошо ещ„, что один из воинов
догадался сесть на не„...
     - Получай.
     Стоявшая перед глазами красно-зел„ная узорчатая пелена с шумом рассеялась,
и Карсидар увидел около самого лица ладонь старика,  на которой лежал небольшой
сгусток крови.  Он взял этот сгусток,  несильно сжал между пальцами,  осторожно
раст„р  и  почувствовав что-то  тв„рдое,  подн„с пальцы поближе к  огню.  Стало
видно, что в них зажато несколько тупых т„мно-коричневых иголочек.
     - Но когда я его вынул,  он был один!  -  воскликнул Вячко.  Вместо ответа
Карсидар извл„к из пояса один из припрятанных камешков, взял нож, которым перед
тем обстрагивал ветку, пров„л лезвием по ребру левой ладони и дождавшись, когда
там  собер„тся капелька крови,  стряхнул е„  на  камешек  и  кивнул,  приглашая
остальных подойти поближе.
     Сначала ничего не происходило,  но затем медленно,  очень медленно камешек
помутнел, потемнел и из рубиново-красного превратился в т„мно-коричневый.
     - Вот  и  вс„,  -  прохрипел Карсидар,  ещ„  не  вполне оправившийся после
манипуляций старого знахаря.  -  Я уверен, что ещ„ через некоторое время камень
можно будет запросто раздавить,  и он распад„тся на такие же точно иголки.  Что
ты на это скажешь, старик?
     Молчал Вячко,  поглаживая темя.  Молчали также  остальные русичи,  ибо  не
знали, как объяснить вс„ увиденное.

     Глава XII
     ПОД ПОКРОВОМ ТАЙНЫ

     Пожалуй,  самая кошмарная на  свете пытка,  какую только можно изобрести -
это  пытка ожиданием.  В  полной мере успел изведать князь Андрей эту  страшную
муку и дош„л до такого состояния,  что уже не только успех задуманной мести, но
даже полную неудачу почитал желанной.
     На  следующий же  день после разговора в  рощице князь сообщил Калистрату,
что готов встретиться с папским эмиссаром,  и теперь только одно из двух,  либо
тв„рдое "да",  либо не менее тв„рдое "нет" могло успокоить его.  Только об этой
милости  молил  князь  своего  покровителя,  святого мученика Андрея.  Лишь  бы
исчезла,  рассеялась как дым двусмысленность, когда по несколько раз на день то
взмываешь в поднебесную высь, то падаешь оттуда на дно самой глубокой пропасти!
     - Ничего,  Ярославич,  Христос терпел,  и нам велел,  -  сказал искуситель
Калистрат, который заронил в измученное сердце надежду. Сказал - и исчез. Как в
воду канул!
     Приходилось жить  в  неопредел„нности,  от  которой  молодой князь  просто
сходил  с  ума.  Обуреваемый очередным приступом отчаяния,  он  даже  дал  обет
построить в  Боголюбове великолепную церковь в  честь  своего святого,  которая
должна была  затмить Богородицкую,  несмотря на  то,  что  два  храма  рядом  с
загородным замком должны выглядеть непомерным излишеством.  Андрею было глубоко
безразлично,  что подумают об очередном его деянии люди.  Он желал лишь одного:
добиться милости Всевышнего,  чтобы иметь возможность отомстить за смерть брата
и главное -  возвратить себе престол, потерянный по милости всяких там "господ"
новгородцев, киевского выскочки и богомерзких колдунов. Для такого святого дела
любые  средства хороши,  и  если  ему  прид„тся задабривать Бога  всевозможными
подачками хоть до скончания века, князь Андрей согласился бы и с этим.
     Более того:  если вс„ сказанное Калистратом верно,  простыми подачками ему
не  обойтись.  Андрею  наверняка прид„тся принести настоящую жертву.  Посланник
святейшего отца,  с  которым  Калистрат обещал  свести  князя,  наверняка будет
настаивать на переходе в  католическую веру всех людей,  населяющих подвластные
князю Андрею земли.  Ведь ставил же  папа такое условие Даниле,  когда три года
назад в„л с  ним переговоры о  даровании королевского титула и  оказании помощи
против татар. Мол, западные рыцари могут сражаться лишь на стороне единоверцев,
значит,  ежели  хочешь принять помощь от  Рима,  смири гордыню и  войти в  лоно
святой католической церкви вместе со всем русским народом.
     Легко сказать...  То  есть,  пока дело касалось одного Андрея или даже его
непосредственного окружения,  тут  не  должно было  возникнуть никаких проблем.
Ради осуществления своих честолюбивых планов сам он  был согласен на вс„,  да и
его приближ„нные не стали бы противиться княжей воле, зато народ...
     Если  прежде Андрей никогда не  задумывался над  такими вещами,  то  после
изгнания с  вече в  его душе что-то надломилось.  Нет,  молодой князь ни в коем
случае не разуверился в собственных силах и способностях.  Однако цели, которые
Андрей ставил перед собой, более не представлялись ему легко достижимыми.
     Конечно,  суздальцы не  столь своенравны,  как новгородское дурачь„.  Да и
речь  ид„т  не  о  выборе князя какими-то  там  купчишками,  которые привыкли к
бесшабашной вольнице,  а фактически о простом переподчинении церковных приходов
Риму.  Право слово,  не  вс„ ли равно т„мным,  забитым людишкам,  в  чью пользу
пой