а
ювелиры расселись, Магистр открыл  ларец  и  передал  Нувелану.  Начался
торг.
   Вскоре в кабинет вошла правительница.
   - Вот вы где! - сказала она, увидев Магистра. - Кавента в коридоре.
   Бывший казначей стоял  связанный  между  двумя  стражниками.  Магистр
расстегнул ворот его рубашки, нащупал цепь и потянул  за  нее.  На  свет
показался широкий белый диск с изображением  головы  василиска.  Магистр
снял его с Кавенты и передал Альмарену.
   - Что это? - спросила Десса.
   - Это амулет ордена Василиска, -  объяснил  Магистр.  -  Ваш  министр
служит Каморре куда усерднее, чем вам.  Несомненно,  его  главной  целью
было не нажиться, а ослабить вашу армию. Думаю, что и  прежняя  кража  -
тоже его дело.
   Как казначей, он наверняка владел всеми ключами  от  потайных  шкафов
дворца.
   - Он вернет украденное, - угрожающе сказала Десса. - В темницу его! -
приказала она стражникам. - И имейте в виду, если он убежит,  тогда  вам
лучше бы и на свет не рождаться!
   Кавенту увели.
   - Нам пора ехать, ваше величество, - сказал Магистр.
   - Может, останетесь  здесь  еще  на  несколько  дней?  -  просительно
улыбнулась ему Десса. - С вами мне будет безопаснее.
   - Увы, неотложные дела. Счастлив был познакомиться с вами.
   - Как жаль, что вы уезжаете, - вздохнула она. - Помните хотя бы,  что
я - ваша должница. Если вам потребуется помощь, обращайтесь ко мне.
   Попрощавшись с правительницей, друзья собрались в дорогу и выехали из
Босхана. Вскоре они миновали мост через Тион  и  свернули  на  север,  в
Келангу.
   - Магистр! - окликнул Альмарен, ехавший  сзади.  -  Нужно  немедленно
уничтожить этот амулет. Я понял, для чего он предназначен.
   Магистр обернулся к молодому магу и придержал своего Тулана.
   - Что с тобой, Альмарен?  -  встревожился  он.  -  Ты  же  совершенно
зеленый!
   Альмарен, как и все  сильные  маги,  был  необычайно  чувствителен  к
магическим воздействиям.
   - Позеленеешь тут, - ответил он. - От диска  идет  волевое  внушение,
направленное на то, чтобы подчинить  меня  его  приказам.  Я  уже  устал
сопротивляться  этому  внушению,  а  с  моей   стороны,   к   сожалению,
энергетическая нить амулета не поддается никакому воздействию.
   - Дай его сюда, - сказал Магистр.
   - Это ни к чему, - отказался Альмарен. - Достаточно и  того,  что  он
побыл у меня. Теперь мне понятно, как он влияет на тех, кто  не  владеет
магией.
   Они не чувствуют его внушения и выполняют  его  приказы,  думая,  что
действуют по собственной воле.
   Он вынул диск из кармана и поднес к нему  ладонь.  Амулет  засветился
белым и потускнел, лишившись питавшей его энергетической нити.  Альмарен
щелкающим движением пальцев разбил диск на мелкие  крошки,  посыпавшиеся
на шею Наля, а затем на дорогу.
   - Этот диск не мог  подчинить  тебя  воле  Каморры?  -  забеспокоился
Магистр. - Не осталось каких-нибудь последствий?
   - Конечно нет, - ответил Альмарен, понемногу оживая. - Мысли, которые
он внушает, глубоко чужды мне. Я еще  могу  получить  от  него  головную
боль, но подчиниться - никогда!
   - Вот, значит, как Каморра управляет своими сообщниками!
   - Да, видимо, это так, - согласился маг. - Чем  примитивнее  человек,
тем легче он  поддается  внушению.  Сильнее  всего  такая  магия  должна
действовать на уттаков.
   - Каморра изобрел ее для них, не иначе, - предположил Магистр.
   - Если бы можно было ее разрушить! - задумчиво отозвался Альмарен.
   - Ведь без уттаков Каморра - ничто.

XV

   Витри и Шемма шли вверх по Большому Тионскому тракту,  тянущемуся  от
устья Тиона до самой Оккады. Мимо них в обе стороны  двигались  пешие  и
конные, поодиночке и  группами,  везли  товары  и  гнали  скот.  Чувство
сиротства и бесприютности не покидало Витри - он не привык к  постоянной
перемене не виданных прежде мест и обилию незнакомых людей. Лоанец начал
понимать, как надежно его защищали от остального мира  стены  маленького
домика,  куда  он  возвращался  с  рыбалки,  окрестности  села,  где  не
встречалось  незнакомых  лиц,  луга  и  родное  озеро.  Теперь   обжитое
пространство сузилось до точки, где был он сам, его односельчанин  Шемма
да вислопузая кобыла Мона, которую  они  с  Шеммой  по  очереди  вели  в
поводу.
   За едой Шемма не забывал горестно воскликнуть:
   "Буцека ведь моего едим, Буцека!" От печали его аппетит усиливался, и
табунщик незаметно съедал свою долю, а  за  ней  и  немалую  часть  доли
Витри. Затем он откидывался на  траву  подремать,  вяло  отмахиваясь  от
кусачих насекомых, постоянно преследовавших его.  Днем  Шемму  неутомимо
ели слепни, вечером комары, неизвестно в каких  щелях  сохранившиеся  до
середины лета. Насекомые пренебрежительно  облетали  Витри,  что  весьма
озадачивало его.
   - Вкусный ты парень, Шемма, - как-то заметил он  товарищу.  -  Всякая
тварь так и норовит отхватить от тебя кусочек.
   Шемма воспринял его высказывание как лестное.
   - Ем вкусно, потому и вкусный, - рассудительно ответил он. - Ох, и не
люблю есть что попало! Так я и не попробовал  того  паштета  в  лавке...
небось не хуже копченого сала тетки Пейи. - Шемма лениво повернул голову
к Витри. - А ты, парень, хоть и ешь много, а тощий. Нельзя так.
   Витри невольно взглянул на свою руку -  сухую,  жилистую  руку  много
работающего деревенского паренька.
   - Нельзя, думаешь?
   - Нельзя. И комары тебя кусать не хотят, и вертихвостка твоя от  тебя
нос воротит.
   - Лайя?! - Витри вдруг осознал, как давно не вспоминал свою кудрявую,
веселую Лайю. - Она тебе не нравится?!
   - Почему не нравится? Нравится. Видная девка.  Но  я  бы  на  ней  не
женился. - Шемма сонно потянулся. -  Беспокойства  от  нее  много,  а  я
беспокойства не люблю. Вон Мельникова дочка подрастает - пышная,  белая.
Хозяйственная.
   Пироги печет - на всю улицу запах. Ее пирогов я бы поел.
   Шемма замолчал, смакуя в  уме  пироги  мельниковой  дочки,  и  вскоре
незаметно для себя уснул. После обеда, в самую жару,  он  имел  привычку
поспать, и никакие силы не могли заставить табунщика от нее  отказаться.
Витри не возражал - по жаре было трудно  идти,  да  и  Моне  нужно  было
попастись.
   В пути лоанцы питались едой, купленной в  располагавшихся  по  тракту
деревнях, или заходили в придорожные трактиры. В  трактирах  было  много
проезжих людей и брали дорого, но Шемма наотрез  отказывался  пропустить
хотя бы одно такое заведение. Его  круглая  физиономия  млела  при  виде
жирной, горячей пищи, и он каждый раз добросовестно наедался в запас,  а
потом брел за Витри, еле передвигая ноги.
   О взятии Бетлинка лоанцы узнали  в  одном  из  таких  трактиров.  Они
сидели в душном, темноватом  помещении  среди  других  путешественников,
жующих  и  запивающих  еду,  когда  на  пороге   появился   обветренный,
запыленный человек в охотничьей куртке и быстрым шагом подошел к стойке.
Он потребовал холодного пива, нетерпеливо стуча монетой по доске. В том,
как он вошел, как отрывисто приказывал хозяину, как глотал  ледяное,  из
погреба, пиво, было что-то настораживающее.  Разговоры  затихли,  головы
посетителей одна за другой повернулись к вошедшему.

***

   Человек, заметив, что стал центром всеобщего внимания, обвел  глазами
трактир и сказал:
   - Война, люди. Уттаки в Бетлинке. Он допил залпом остаток  пива  и  в
полной тишине вышел из трактира. Кто-то выругался, и это  сработало  как
сигнал.
   Все заговорили разом, громко и горячо, выплескивая тревогу  и  понося
уттаков.
   Про Каморру никто не упоминал - все высказывания  сводились  к  тому,
что "уттаки в последнее время совсем  обнаглели"  и  "слишком  много  их
развелось - давно не били".  Шемма  понимающе  переглянулся  с  Витри  и
промычал ему через кусок тушеной баранины:
   - Каморра... это все он, не иначе...
   Упрямое, нахмуренное лицо табунщика говорило, что он занес Каморру  в
пустующий до сих пор список особо опасных личных врагов.  Вечером  Шемма
не оплакал, как обычно, своего Буцека, а уселся есть в полном  молчании.
Витри уже хорошо  знал  своего  товарища  и  по  его  напряженному  лицу
догадывался, что в  крепкой  голове  табунщика  под  кудрявыми  волосами
тяжело проворачиваются планы мести Каморре, один другого страшнее.
   Прошло еще три дня, и лоанцы дошли до Келанги. Несмотря на то что они
видели Цитион,  после  которого  трудно  восхищаться  другими  городами,
Келанга все же произвела  на  них  впечатление.  Город,  построенный  из
серого  и  светло-бурого  гранита,  выглядел   просторным,   прочным   и
основательным.  Еще  со  времен  Тевилена  он  застраивался   только   с
разрешения правителя, поэтому его улицы были прямыми, площади  широкими,
а дома стояли ровными рядами, не выбиваясь из  строя  и  не  тесня  друг
друга.
   У северных ворот, рядом с мостом через полноструйный Тион возвышалась
смотровая башня, хорошо заметная из любой части Келанги. Через этот мост
проходила дорога, ведущая на Оранжевый алтарь, а затем в Бетлинк. Дальше
на север дорог не было, там тянулись леса,  называемые  Иммарунскими  по
именам двух больших рек на севере - Иммы и  Руны.  Там  обитали  уттаки,
которые прекрасно обходились без дорог.
   Лоанцы вошли в город через  восточные  ворота,  украшенные  гербом  -
сеханским  кондором,  летящим  по  голубому  фону,  обведенному  красной
каймой. Девиз правителей Келанги - "Вижу сверху" - был  известен  далеко
за пределами города.
   Келанга  занимала   ключевую   позицию   в   затянувшемся   на   века
противостоянии людей уттакам и успешно справлялась со своей ролью.
   Улица привела Витри и Шемму прямо ко дворцу правителя Келанги.
   Дворцовые постройки, обнесенные чугунной оградой, были приземисты, но
простирались вширь на целый квартал. Главные ворота дворцового  квартала
выходили на центральную площадь города - просторную и людную, с  лавками
и гостиницами,  трактирами  и  закусочными.  Витри  и  глазом  не  успел
моргнуть, как  Шемма  облюбовал  трактир,  расположенный  в  полуподвале
напротив главных дворцовых ворот. Ему  не  осталось  ничего,  кроме  как
завести Мону во двор и последовать за Шеммой.
   - Шемма! Подожди ты с едой хоть немного!  -  догнал  он  табунщика  у
входа. - Сначала нам нужно узнать дорогу на Оранжевый алтарь. Не  убежит
твоя еда!
   Шемма не доверял еде, зная по опыту, что иногда она склонна  убегать.
Но слова Витри усовестили табунщика и дали иной ход  его  первоначальным
намерениям.
   - За этим я сюда и зашел, - заверил он товарища, оглядывая трактирный
зал. - Ты ведь понимаешь, что разговор  вести  -  тут  подход  нужен.  Я
сейчас выберу кого-нибудь и расспрошу у него дорогу, а заодно  разузнаю,
что здесь говорят о Каморре. Вон сидит мужик, один, - кивнул он в  угол.
- С ним я и поговорю.
   Мужик, уже в возрасте и тучный, одиноко приютился в  углу,  потягивая
пиво. Его телосложение понравилось Шемме, который если  пока  и  не  был
тучным, то, несомненно, обещал стать им в зрелые годы.  Табунщик  решил,
что с этим-то мужиком он легко найдет общий язык,  и  устремился  к  его
столу.
   Витри на всякий случай отстал от  Шеммы  и  обратился  к  трактирному
слуге, чтобы спросить, что за человек сидит там, в углу.
   - Он нездешний, - ответил слуга. - Я его раньше никогда не видел.
   Он с неделю как ходит сюда. Садится один, ни с кем не  разговаривает,
а пьет себе пиво. Странный тип.
   Странный тип был не кто иной, как Мальдек,  благополучно  добравшийся
до Келанги. Неделю назад он добился встречи с Берсереном и привел его  в
недоумение рассказами о Синем камне, о Каморре и его шпионах, о  грозном
магистре ордена Грифона, который хочет его, Мальдека, смерти.  Правитель
с гадливостью смотрел на жирную, трясущуюся  от  страха  тушу  каянского
мага и пытался сообразить, может ли тот для чего-нибудь пригодиться.  Не
придя ни к какому выводу, Берсерен на всякий случай оставил Мальдека  во
дворце.
   Мальдеку выделили комнатенку среди помещений для прислуги, где  он  и
жил все эти дни, съедаемый страхом, пиявкой присосавшимся к его  сердцу,
и в открытую презираемый слугами, чувствовавшими себя рядом с ним людьми
нужными и значительными.  Его  единственной  отрадой  стала  возможность
посидеть за кружкой пива в трактире напротив, где никто  не  обращал  на
него внимания. Мальдек подолгу просиживал там,  неторопливо  отпивая  из
кружки и посматривая по сторонам, нет ли рядом опасности.
   Появление в трактире двух новых посетителей не прошло  мимо  внимания
Мальдека. Он совсем было решил, что эти парни не опасны  для  него,  как
вдруг заметил, что  они  перешептываются  и  смотрят  на  него.  Мальдек
насторожился.
   Один из парней направился  к  его  столику,  а  другой  заговорил  со
слугой, кивая в его сторону.
   Шемма между тем подошел к Мальдеку, усердно  имитируя  непринужденное
поведение городского жителя, привычного к застольным разговорам.
   -  Добрый  день,  почтенный!  Хорошее  здесь  пивко?!  -  спросил  он
Мальдека, усиленно улыбаясь.
   Мальдек с тревогой уставился на этого  неестественно  двигающегося  и
скалящегося крепкого парня. Ему стало не по себе, но он овладел собой  и
довольно спокойно ответил:
   - Ничего пивко, хорошее.
   Парень без приглашения уселся рядом, пристально  глядя  на  Мальдека,
невольно заерзавшего под его взглядом, и доверительно наклонился к нему.
- Нам бы дорогу узнать на Оранжевый алтарь, - сказал он на ухо Мальдеку.
- Мы в этих краях впервые.
   - Идите по любой улице, ведущей на  север.  Когда  выйдете  к  Каяну,
отыщете мост. Через него и будет дорога на Оранжевый алтарь, - сдержанно
ответил Мальдек.
   То, что этот парень с таким пустяковым вопросом  подошел  через  весь
зал к нему, не добавило Мальдеку спокойствия. В это время подошел второй
парень и громко шепнул первому: "Нездешний он, понял!"
   Мальдек тоже все понял. Эти двое, несомненно, выслеживали его.
   - Не морочьте мне голову своей  дорогой,  -  сказал  он  с  дрожью  в
голосе. - Что вам от меня нужно?
   Шемма сделал значительное лицо и веско произнес:
   - Вы человек с понятием, раз заметили, что мы здесь не просто так.
   - Он нагнулся поближе к Мальдеку и понизил голос:
   - У нас важное поручение, вы понимаете?
   - Понимаю, - в ужасе пробормотал Мальдек. - Вас послали, да?
   - Вот именно. - Шемма сделал страшные глаза. -  Мы  должны  оправдать
деньги, которые нам дали. Иначе как мы вернемся назад?  А  в  этом  деле
заинтересованы такие люди!
   У Мальдека оборвалось сердце. Конечно же их послали убить его. Но кто
- Каморра или тирский магистр?
   - А что... тот, кто вас послал... он влиятельный? - От страха он едва
шевелил языком.
   - Еще какой влиятельный! - живо ответил Шемма, вспомнив Равенора.
   - Его вся Келада знает. Второго такого мага днем с огнем не сыщешь! -
Он припомнил  и  чопорных  слуг  Равенора,  своим  молчанием  поражавших
бесхитростную душу табунщика. - А  слуги-то  у  него,  слуги  -  суровый
народ, а перед ним рот боятся  раскрыть,  по  ниточке  ходят.  Я,  брат,
такого нигде не видел!
   Мальдек почувствовал тошноту и слабость. Ну  конечно  же  Каморра!  -
пронеслось у него в голове. Шимангу он не простит, можно не надеяться.
   - И вас послали... искать человека, да?
   Шемма был раздосадован такой непонятливостью.
   - Да нет же, кого надо мы уже нашли,  -  поморщился  он.  -  Осталось
только сделать дело. И мы его сделаем... - Он замялся, подыскивая клятву
пострашнее,  и  наконец  извлек  ее  из  обрывков  подслушанных  в  пути
разговоров:
   - Клянусь василиском!
   Мальдек охнул. Шемма, довольный произведенным эффектом, наклонился  к
его уху и зашептал:
   - Вы нам скажите, почтенный, нам очень важно знать...  Что  здесь,  в
городе, слышно о Каморре? - Мальдек взвизгнул от ужаса.
   - Я?! Я сейчас... сейчас схожу разузнаю! - Он затрясся и вскочил.
   - Подождите здесь! Сейчас разузнаю и вернусь!
   Он выскочил из-за стола и  с  необыкновенным  проворством  понесся  к
выходу. Шемма, сияющий и довольный, повернулся к Витри:
   - Ну, видишь? Умею я вести разговор?! Он  понял,  что  у  нас  важное
дело. Хоть и нездешний, а вызвался все разузнать.
   Витри с сомнением покачал головой:
   - Мне показалось, что он чем-то очень испуган. Странно это.
   - Ничего странного, - уверенно ответил Шемма. - Каморра - это тебе не
кто-нибудь!
   Табунщик заказал кружечку пивка себе и Витри, чтобы  было  сподручнее
дожидаться возвращения собеседника. На второй половине  кружки  дверь  в
трактир распахнулась и на пороге появился Мальдек, а с ним человек шесть
стражников. Мальдек закричал, указывая стражникам на лоанцев:
   - Вот они, хватайте их! Это шпионы Каморры! Они сами проговорились!
   Растерявшиеся лоанцы не сопротивлялись. Они позволили схватить себя и
вывести  из  трактира.  Витри,  надеясь,   что   ужасное   недоразумение
немедленно прояснится, пытался уговорить стражников:
   - Что вы! Опомнитесь! Какие же мы шпионы? В ответ ему только  сильнее
выкручивали руки. Шемма вопил сзади, обзывая стражников словами далекими
от дипломатии. Лоанцев привели в комнату дворцовой охраны, где связали и
обыскали.  Мальдек,  злорадно  поглядывая  в  их  сторону,   рассказывал
начальнику стражи, как опознал и задержал двух опасных шпионов.
   После обыска их отвели в темницу и закрыли за ними дверь на засов.
   Шемма забарабанил в дверь, отчаянно ругаясь  и  призывая  на  помощь.
Витри стоял посреди камеры, постепенно осознавая, что случившееся  -  не
кошмарный сон, что они действительно в тюрьме у  правителя  Келанги  как
шпионы Каморры. Шемма  наконец  выдохся  и  сел  на  койку,  а  к  Витри
вернулась способность воспринимать окружающее.
   И стены и пол камеры были сложены из гранитных  плит.  Вдоль  боковых
стен размещались две деревянные, накрытые травяными циновками  койки.  У
торцовой стены стоял стол, а на нем кувшин с водой. Другой  сосуд,  пока
пустой, стоял в углу у двери. Небольшое окно  под  самым  потолком  было
зарешечено чугунными прутьями. Не возникало  никаких  сомнений,  что  ни
через стены, ни через окно отсюда еще никто не выходил. Витри присел  на
пустую койку и стал вспоминать несчастный разговор, который привел их  в
темницу. Шемма сидел напротив, обхватив голову руками и тяжело вздыхая.
   - Не успели мы пообедать, - сказал он с сожалением. - А  ты  говорил,
что еда не убежит! Поесть бы  сначала,  а  потом  разговаривать  с  этим
чокнутым...
   - Когда мы... если мы выйдем отсюда,  я  присмотрю,  чтобы  твой  рот
открывался только для еды, - ответил ему Витри и обещающе добавил:
   - Клянусь василиском.

***

   Нельзя сказать, что  Кеменер  и  Скампада  получали  удовольствие  от
совместной поездки, хотя если бы им вздумалось пооткровенничать,  каждый
мог  бы  узнать  немало  интересного.  Кеменер  был  знатоком  фактов  И
подробностей,  Скампада  лучше  разбирался   в   тонкостях   и   мотивах
человеческого поведения. Оба любителя информации прекрасно дополнили  бы
друг друга, но они всю дорогу молчали - умение  молчать  было  первым  и
золотым правилом каждого.
   Скампаду, любившего комфорт, нервировала привычка Кеменера ночевать в
поле или останавливаться в самых захудалых гостиницах. Кеменера, в  свою
очередь, возмущала внешность Скампады, бывшего  ниже  всякой  критики  с
точки зрения  незаметности.  Шпиона  не  меньше  раздражало  и  то,  что
Скампада подолгу распаковывал и упаковывал свой багаж, в  несколько  раз
больший, чем его собственный тощий мешок.  Но  взаимные  интересы  обоих
были  важнее  бытовых  мелочей,  поэтому  каждый   терпеливо   переносил
присутствие другого.
   Известие о  взятии  Бетлинка  заставило  Кеменера  пересмотреть  свои
планы. Как и предполагал Магистр, шпион принял решение ехать в  Бетлинк,
к Каморре. Кеменеру не впервые приходилось пробираться к своему  хозяину
через уттакские военные стоянки, поэтому он, еще раз критически осмотрев
Скампаду с головы до ног, сказал своему попутчику:
   - В таком виде, Скампада, вы буде