ь.  Утром  он  сразу
увидел то, чего не замечал  в  вечерних  сумерках,  -  полоску  примятых
листьев болотного лопуха, тянущуюся  вдоль  подножия  склона.  Пойдя  по
следу, он вскоре нашел в вязкой почве отпечаток  крестьянского  башмака,
точно такой же, как и у ручья на поляне, где  остался  Магистр.  Находка
окрылила Альмарена. Он был на верном пути и надеялся  через  день-другой
догнать двоих путников, а возможно, и самого посланца.
   К полудню заросли болотного лопуха пошли на  убыль.  Окрестности  все
больше напоминали  Альмарену  Оккадские  скалы  неподалеку  от  Зеленого
алтаря. В детстве, когда Альмарен обучался  магии  в  Оккаде,  он  часто
бывал там со своим другом Риссарном, несмотря на запреты старших  магов.
Зачинщиком этих  походов  был  не  он,  непоседливый  мальчишка,  а  его
спокойный и уравновешенный приятель.
   Отец Риссарна был ремесленником из Келанги. Будучи искусным  резчиком
по дереву, он держал небольшую  мастерскую,  где  вместе  с  несколькими
помощниками изготавливал резную мебель для зажиточных горожан. Риссарна,
как и Альмарена, отдали учиться  в  Оккаду,  когда  выяснилось,  что  он
способен быть магом. Мальчики почти одновременно  появились  на  Зеленом
алтаре и быстро сдружились.
   Они не были схожи, а скорее дополняли  друг  друга.  Риссарн  казался
медлительным по сравнению с Альмареном и оттого  выглядел  старше,  хотя
оба были одногодками. Он с детства привык к ремеслу резчика,  поэтому  с
первых дней жизни на  Зеленом  алтаре  увлекся  искусством  изготовления
эфилемовых  изделий.  Альмарен,  забывая  любимые  книги,  мог   подолгу
смотреть, как работает его  друг.  Тот  брал  приглянувшийся  эфилемовый
обломок, бережно ощупывал и разглядывал его, угадывая, какая вещь скрыта
в бесформенном куске, затем  подвязывал  волосы  узкой  кожаной  лентой,
выкладывал на стол резцы всевозможных размеров и принимался  за  работу.
Было  что-то  красивое,  завораживающее  в  его   точных,   неторопливых
движениях, в том, как он меняет резцы, открывая глаза или нанося завитки
шерсти очередной фантастической зверушке.
   Риссарн никогда не бывал доволен кусками эфилема, достававшимися  ему
от старших. Он без труда  уговаривал  Альмарена  нарушить  общеизвестные
запреты и пойти с ним в скалы за эфилемом. Они тайком убегали с Зеленого
алтаря: Альмарен - налегке, Риссарн - с котомочкой для камней.  Путь  до
месторождений эфилема был неблизок, поэтому поход нередко затягивался на
целый день. Риссарн подолгу выбирал камни, вертел их и рассматривал.
   Далеко не каждый кусок эфилема удостаивался чести  быть  опущенным  в
котомочку.  Альмарен  успевал  слазить  на  все  окрестные   вершины   и
посмотреть оттуда  на  Оккаду,  на  Зеленый  алтарь,  на  своего  друга,
неподвижно   склоненного   над   очередным   камнем   и   лишь   изредка
отбрасывающего назад длинные белокурые волосы, а тот все выбирал  нужные
куски, так же тщательно, как делал любое дело.
   Друзьям редко удавалось  вернуться  незамеченными  -  они  пропускали
обед, да и куски эфилема  были  свидетельством  их  провинности.  Суарен
вызывал их к себе, журил  и  требовал  обещания,  что  этого  больше  не
повторится. Они давали обещание, но вскоре у Риссарна кончался эфилем, и
все повторялось.
   Теперь Альмарен понимал, что учитель закрывал глаза на их  эфилемовые
вылазки,  ограничиваясь  формальным  внушением.  Совсем   не   безобидно
кончался  другой  вид  запрещенных  вылазок  -  когда  Альмарен  зазывал
Риссарна пойти искупаться в Тионе. Альмарен любил плавать. Завидев реку,
он пускался  бежать  вниз  по  прибрежному  лугу,  далеко  отрываясь  от
бегущего сзади Риссарна, который пользовался ногами для бега куда  менее
уверенно, чем  резцами  для  изготовления  поделок.  Эти  прогулки  чаще
оставались нераскрытыми, но, если Суарен узнавал о  них,  последствия  в
виде добавочных хозяйственных работ не заставляли себя ждать.
   "Здесь должен быть эфилем", - думал  Альмарен,  оглядывая  каменистые
склоны оврага. Сочетания пород были теми же, какие  он  видел  в  горах,
сопровождая Риссарна. Молодой маг стал внимательнее смотреть под ноги  и
действительно заметил среди обычной гальки обкатанные  водой  эфилемовые
камни.
   Он поднял и взял с собой несколько особенно понравившихся  эфилемовых
галек, полупрозрачных и светло-золотистых, как свежий луговой мед.
   Летняя жара не утомляла здесь, во  влажных  северных  лесах,  поэтому
Альмарен, почти не уставая, шел от темноты до темноты. Утром  и  вечером
он съедал по куску дорожной  лепешки,  чтобы  не  выдавать  себя  светом
костра.
   Впрочем, и днем он разводил огонь лишь  для  приготовления  травяного
чая, потому что поварские таланты Альмарена  на  этом  и  начинались,  и
заканчивались. Он выбирал укромные места для ночевок и засыпал прямо  на
камнях, без одеяла, которого не взял в расчете на жаркую погоду.
   Чувства Альмарена обострились, он выучился угадывать и  различать  по
голосам мелких и крупных зверей и птиц. Иногда он просыпался по ночам от
присутствия поблизости крупного зверя, явственно ощущая его в темноте  -
скрытое напряжение мускулистого  тела  хищника,  его  неслышные  шаги  и
осторожный поворот головы. Но зверь уходил, не смея в летнее сытое время
напасть на незнакомую добычу, и Альмарен вновь откидывался  на  землю  и
выпускал из руки меч. В такие мгновения он вспоминал Тревинера,  который
во сне мог чувствовать приближение постороннего, и больше  не  удивлялся
необычной способности охотника.
   Тревинер предупреждал Альмарена, что в  среднем  течении  Руны  живут
уттаки, поэтому молодой маг с каждым днем все внимательнее  всматривался
и вслушивался в лес. Прошла неделя пути, когда он, поднявшись с ночевки,
заметил впереди, в расширении оврага, просвет поляны. Осторожно выглянув
из-за кустов, Альмарен увидел на поляне конические  шалаши  из  звериных
шкур и снующих между ними уттаков.  Он  понял,  что  ночевал  в  опасной
близости от дикарей, и порадовался, что не набрел на их поселение вчера,
когда искал место для ночлега. Скрывшись в лесу,  он  обошел  поляну  по
противоположному  склону  оврага  и  отправился  дальше,  не  замеченный
уттаками.

***

   Лила и Витри еще до зари оставили свой неудобный  ночлег.  Они  долго
пробирались к оврагу, укрываясь в тени скал, чтобы не привлечь  внимания
проголодавшихся  за  ночь  василисков.  На  поросшем  лесом  склоне  они
вздохнули свободнее, потому что огромные крылатые ящеры охотились только
на открытых местах. Оставалась вторая забота - не наскочить на  уттаков,
спастись от преследования которых можно было лишь на скалах, в логове  у
ящеров. Со всеми предосторожностями Лила и Витри спустились к реке.  Там
они попили воды и умылись, съели по дорожной лепешке  и  пошли  вниз  по
течению, торопясь покинуть опасные места.
   Задержка в пути, пусть и небольшая, тревожила магиню. Лила  прибавила
шаг, и Витри с удивлением обнаружил, что вновь едва  успевает  за  своей
спутницей. Дневной привал был короче обычного - чтобы не тратить времени
на приготовление горячей пищи,  они  перекусили  дорожными  лепешками  и
почерствелым, съежившимся сыром, сполоснули в рунской воде уставшие ноги
и продолжили погоню за посланцем Каморры.
   Река текла в сплошном каменном русле, пенясь у береговых  выступов  и
свалившихся в воду валунов. Западный берег становился выше и круче, зато
восточный хирел и отступал, вырождаясь в плавно  поднимающуюся  каменную
насыпь, поросшую тощим кустарником. Вдали за  ней  виднелся  лес  -  там
проходил восточный край Оккадского нагорья. Из-за  нехватки  плодородной
почвы растительность иссякла  -  измельчали  кусты,  пропали  прибрежные
травы   и   водоросли.   Древесное   разнообразие   сменилось    изредка
встречавшимися странными деревьями. Корявые  и  бесформенные,  они,  как
чудовищные пауки, припадали толстыми, узловатыми стволами к питавшим  их
камням, выставив к солнцу ветви, будто изломанные ураганом или обвалом.
   - Что это за дерево? - спросил Витри магиню, когда они проходили мимо
одного такого страшилища.
   - Это уссухак - ползучий дуб, - ответила Лила, сорвав с дерева лист и
показав лоанцу. Лист, действительно, по форме походил на дубовый, хоть и
был вдвое мельче. - Он растет в скалах, среди ветров, на  бедной  почве,
где не могут расти другие деревья.
   - Здесь нет других деревьев? - забеспокоился  лоанец.  -  А  там,  на
берегу, там так же? Из этого дерева не получится хороший плот.
   - Не получится, - подтвердила магиня. -  Если  тебе  удастся  срубить
уссухак и не сломать топор, плот все равно потонет в воде.
   Витри отломил прутик дерева и опустил в воду.  Прутик  подержался  на
плаву, но затем медленно, будто нехотя, пошел на дно.
   Они пробирались вдоль западного берега реки, то по голому  гранитному
берегу,  то  через  образованные  камнепадами  завалы  и  мелкие  ручьи,
стекавшие с нагорья в Руну. На следующий день они дошли до слияния  Руны
с Нижней Рункой, ее восточным притоком. Руна, вдвое увеличив  ток  воды,
перестала быть безобидной мелководной речушкой,  которую  можно  было  в
любом месте перейти вброд. К океану стремилась бурная речка  с  быстрым,
сбивающим с ног течением, с крутыми  и  скользкими  каменными  берегами,
случайно свалиться в которую  было  бы  опасно.  Теперь  Лила  и  Витри,
преодолевая    препятствия,    старались    держаться    подальше     от
мутно-зеленоватой бурлящей воды.
   Встреча с посланцем Каморры оказалась для них  неожиданной,  так  как
они думали, что отстают от него  на  сутки.  Когда  они  поравнялись  со
скалой, одиноко торчащей на восточном берегу реки, темное пятно  в  тени
скалы зашевелилось и  оказалось  человеком  в  уттакской  одежде,  но  с
черными, достигающими плеч волосами. Для Боваррана эта встреча была  еще
большей  неожиданностью,  чем  для  Лилы  и  Витри.  Какие-то  мгновения
полууттак и люди разглядывали друг друга, затем Боварран,  догадавшийся,
что перед ним те двое, о которых говорили охотники, снял  с  плеча  лук.
Лила рванула Витри вниз  и  бросилась  рядом  с  ним  на  камни.  Стрела
просвистела над ними, ударилась о скалу и отскочила к воде. Почти  вслед
за ней просвистела вторая стрела. Витри вскрикнул.
   Боварран издал злорадный  вопль.  Лила,  затащив  лоанца  за  валуны,
выглянула в щель между камнями и увидела полууттака у самого края  воды,
с луком наготове. Он боялся лезть в бурную  воду  Руны  и  теперь  ждал,
когда кто-нибудь из них неосторожно высунется  из-за  камней.  Следующая
стрела ударила в камень рядом с лицом магини, после чего Лила больше  не
решалась подглядывать.
   - Витри! - шепнула она. - Что случилось?
   - Стрела, - сдавленно ответил тот. - Попала в плечо.
   - Терпи. Когда он уйдет, я вылечу тебя. Однако Боварран не  торопился
уходить. Он видел, что люди укрывались за камнями, но не мог достать  их
стрелой. Лишь расстреляв впустую еще пяток  стрел,  он  оставил  попытки
убить этих двоих и пошел дальше. Лила проводила взглядом черную  фигуру,
удаляющуюся по противоположному берегу.
   - Показывай, что у тебя, - обернулась она к лоанцу.
   Витри сел и повернулся к ней левым плечом. Стрела рассекла  одежду  и
мышцы на его плечевом суставе. Лила резким движением выдернула ее. Витри
вскрикнул и зажал рану рукой.
   - Снимай мешок. - Магиня помогла ему сбросить лямки  с  плеч.  -  Нам
нужно уйти с этого места. Здесь, на берегу, мы как в ловушке.
   - Куда? - Витри взглянул вверх, на отвесный склон.
   - Правильно, туда. - Лила взвалила на себя  мешок  Витри.  -  Потерпи
еще, пока мы не найдем место, где нас не видно с берега.
   Они вскарабкались вверх по склону. Наверху, на скалах,  Лила  усадила
лоанца  поудобнее,  оголила  ему  плечо  и  занялась  раной.  Витри,   в
полуобморочном состоянии от боли и испуга, привалился к мешкам, думая  о
том, как бесславно закончился поход за Красным камнем.
   - Догнали, называется... - пробормотала магиня как  бы  в  ответ  его
мыслям. Она потрясла пустые фляжки, но промывать рану было нечем. Ни ей,
ни ее спутнику не пришло в голову тащить на себе воду, идя  вдоль  воды.
Недовольно вздохнув, она протянула пальцы над раной.
   Витри увидел, как на руке магини засветился перстень, и  одновременно
почувствовал тепло, почти жжение, идущее с ее пальцев. Очень скоро  рана
перестала болеть, а затем начала закрываться на глазах у  лоанца.  Когда
на ране образовалась твердая корка, Лила опустила руки и сказала:
   - Пока достаточно. Я долечу ее сегодня вечером... или нет...  завтра,
на дневном привале...
   Ее голос звучал глухо, она не скрывала изнеможения. Вдали от  алтаря,
с  одним  перстнем,  на  лечение  раны  уходило   немало   сил.   Магиня
прислонилась к мешку рядом с Витри, закрыла глаза и затихла,  но  вскоре
подняла голову.
   - Ты можешь идти, Витри? - спросила она.
   - Я попробую.
   Остаток дня сохранился в памяти лоанца как провал, заполненный  зноем
и сушью. Лишь под вечер, когда они нашли воду и смогли наконец напиться,
он почувствовал облегчение. Магиня  совершенно  выбилась  из  сил  -  ей
пришлось тащить на  себе  оба  мешка.  Она  еле  дошла  до  воды,  чтобы
ополоснуть покрытое потом и пылью лицо, и тут  же  опустилась  на  землю
отдыхать.
   Лила и Витри шли по скалам еще двое суток, пока не  заметили  впереди
голубую дымку океана. Лила указала на нее лоанцу и улыбнулась, и тут  он
осознал, как давно не видел улыбки своей  спутницы,  -  Завтра,  еще  до
полудня, мы будем на берегу, - радостно сказала она.
   - У него лук и секира, - невпопад ответил Витри. - А мы безоружны.
   - Раз мы не можем сражаться,  нам  нужно  опередить  его,  -  сказала
магиня, ускоряя шаг. - И нам, и ему предстоит  переправа,  а  уттаки  не
умеют плавать. Еще не все потеряно, Витри!
   На следующий день, преодолев очередной подъем, они замерли на  месте,
пораженные открывшимся видом на океан. На лоанца нахлынули мысли о  том,
как мала Келада, через которую он то шел, то ехал верхом долгих  полтора
месяца, как отчетливо видно здесь, на краю земли, что она -  всего  лишь
часть огромного, необъятного мира.
   Скальный  массив  Оккадского  нагорья  круто  обрывался   к   океану,
оканчиваясь в воде узкой полоской пляжа. На океане стоял мертвый  штиль,
в зеленоватой воде  отражалось  знойное  солнце.  За  проливом  виднелся
гористый,  лесистый  остров  Керн.  В  дальнем  конце   острова,   почти
растворяясь у горизонта, маячил голубоватый  конус  вулкана,  с  вершины
которого столбом поднимался дым.
   Справившись с первым впечатлением. Лила вспомнила о посланце Каморры.
0на пристально оглядела сверху и берег, и океанскую гладь, но  нигде  не
было ни души. Путники начали спускаться по  крутому,  подмытому  волнами
обрыву, не думая ни о чем,  кроме  выскальзывающих  из-под  ног  камней.
Когда они оказались внизу, магиня сбросила мешок  и  обувь,  побежала  к
океану и опустила руки в прозрачную зеленоватую воду.
   - Океан, Витри! Соленая  вода!  -  Она  пробовала  на  язык  капли  и
радовалась, как ребенок. - Вот здорово!
   Восторженное настроение не  лишило  лоанца  практичности.  Он  вдыхал
полной грудью влажный, пахнущий океаном воздух, но не забывал, что  ему,
рыбаку, нужно обеспечить переправу на Керн. Витри и представить себе  не
мог, что  пролив  между  Келадой  и  островом  окажется  таким  широким.
Лоанское озеро, бывшее пределом  его  понятий  о  ширине  водной  глади,
казалось мелкой лужей, жалким болотцем по сравнению с Кернским проливом.
Витри прикинул размер плота, нужного для переправы, вынул топор, но  так
и остался стоять с ним в руке. Деревьев не было.
   - Лила! - позвал он плещущуюся в океане магиню. - Здесь нет деревьев!
   Лила вылезла из воды на берег и подошла к лоанцу.
   - Вон деревья, - указала она  в  расщелину,  где  торчали  два  тощих
ствола, укрытые выступом скалы от северных ветров.
   - Какие же это деревья! - с досадой сказал Витри, - Их и на  половину
плота не хватит.
   Магиня посмотрела вдоль берега. Его западный край был гол и пуст,  но
в восточном направлении, там, где кончались  скалы  Оккадского  нагорья,
край леса доходил почти до самой воды.
   - Туда! - встрепенулась она, но тут же осеклась. - Ты умеешь плавать,
Витри?
   - Немножко.
   - И я - немножко. Там же устье Руны! Нам через него не перебраться.
   Лила и Витри все-таки дошли до устья  реки,  с  ревом  врывающейся  в
океан, и убедились, что в этом  направлении  путь  закрыт.  Теперь  было
ясно, что несколько дней назад они пошли не тем берегом.  Река,  спасшая
их от посланца Каморры, стала неодолимым препятствием.
   - Там есть два дерева, - сказала опечаленная Лила. -  Руби  их,  а  я
пойду по берегу и поищу Другие.
   Рана уже не мешала Витри держать топор. Она  полностью  зажила  после
того, как магиня еще дважды лечила ее на привалах. Он срубил  и  очистил
от сучьев оба дерева, связал их в плот, а Лила все не появлялась. Лоанец
присел дожидаться ее и вдруг увидел лодку, отчалившую с восточного  края
берега.
   Человек в лодке греб неумело, но размашисто.
   - Витри! - услышал он  голос  Лилы,  которую  не  заметил,  увлекшись
наблюдением. - Я прошла далеко по берегу. Там  ничего  нет,  но  у  меня
появилась мысль...
   - Посмотри туда, - перебил ее Витри. - Это ведь он, посланец Каморры!
Он нашел лодку - неужели на берегу живут люди?!
   Действительно, Боварран нашел лодку, но не у людей,  а  в  прибрежном
племени уттаков. Племя встретило его враждебно, но "дабба-нунф" и  здесь
подействовало безотказно. Он взял лучшую лодку и  поплыл  на  остров,  а
ограбленные дикари не посмели даже высунуться из леса, куда они  сбежали
от страшного посетителя. С лодки Боварран заметил две фигурки на  берегу
океана и уверился, что они преследуют его. Конечно, полууттак не  боялся
этих людей, показавшихся ему слабыми и безоружными, но что-то похожее на
беспокойство поселилось у него внутри.
   - Опять мы отстали! - с досадой сказала Лила, не отрывая  взгляда  от
полууттака. - Ты сделал плот, Витри?
   Лоанец указал на собственное творение.
   - Плот не выдержит и одного человека, - сказал он. - Нужно  еще  хотя
бы два бревна.
   - Их нет. Но я сейчас попробую другое... - В голосе  Лилы  прозвучало
необычное оживление. Она встала на широкий камень у самой воды и запела.
   Это была старинная, протяжная  песня,  сохранившаяся  еще  со  времен
первого правителя. Легкий и чистый голос женщины взлетел и разлился  над
океаном, рассказывая о  бездонных  глубинах...  о  кораблях  скорлупками
качающихся на волнах... о  бесконечных  расстояниях,  о  тяжелых  зимних
штормах, о гигантских волнах, одиноко бредущих по океану... о  глубинном
звере-дорфироне - спасителе моряков... о  могучем  и  добром  дорфироне,
который приходит на помощь,  когда  нет  надежды...  Лила  обращалась  к
дорфирону,  просила  его,  уговаривала,  повторяя  и  повторяя  зовущий,
взволнованный напев.
   Зеркальная поверхность воды  зашевелилась  и  разошлась  кругами.  Из
глубины показался мокрый и блестящий  панцирь  водяного  гиганта,  затем
клиновидная, покрытая щитками  голова.  Дорфирон  остановился  у  самого
берега, наполовину высунувшись из воды. Длинное тело водяного броненосца
было прикрыто тремя округлыми роговыми пластинами,  заходящими  друг  за
друга, горизонтальный лопатовидный хвост загребал воду, удерживая  зверя
на плаву.
   - Вот и лодка. - Лила кивнула Витри, чтобы  он  следовал  за  ней,  и
взобралась на мокрую спину дорфирона. Лоанец не задумываясь вскарабкался
позади  магини  и  обхватил  ее  за  пояс.  Последние   несколько   дней
перевернули его представления об опасности.
   Витри почувствовал, как напряжена его  спутница,  и  понял,  что  она
силой магии удерживает зверя в подчинении. Она  развернула  дорфирона  и
направила к острову,  похлопывая  его  ладонями  то  справа,  то  слева.
Дорфирон мощно плыл, загребая лапами-ластами против течения, остров Керн
приближался, и вскоре жесткая