свойствах  горных  пород  и
кристаллов, могут создавать шедевры геометрии, украшающие  наши  залы  и
переходы, да и ваши  покои  тоже.  -  Он  указал  на  полушария  сложной
огранки, из которых свисали плети светящихся растений.  -  Но  никто  не
знает о свойствах Оранжевого шара. Триста лет наше подземное солнце было
неизменным, а как изучать то, что не меняется?
   - Это ты так считаешь?
   - Так ответил Пантур. Кто поставит под сомнение слова Пантура?
   Того, чего не знает он, не знает никто.
   Владычица задумалась.
   - Я хочу видеть Пантура,  -  сказала  она  советнику.  -  Он  склонен
увлекаться исследованиями и забывать о насущных делах. Может быть, он не
понимает, насколько мои плантации важны для Лура.
   - Этого не может быть, великая, - ответил Данур. - В  Луре  не  найти
человека, который не понимал бы значения  ваших  плантаций.  Все  триста
лет, с тех пор как они заложены вокруг Оранжевого  шара,  в  городе  нет
недостатка в одежде и питании.
   - Я хочу слышать собственное мнение Пантура, - повторила владычица. -
Приведи его ко мне.
   Советник  поклонился  и  ушел  за  Пантуром.  Хэтоб  села  в   кресло
дожидаться его возвращения, но вскоре  встала  и  подошла  к  растениям,
украшавшим и освещавшим ее комнату. Она внимательно  осмотрела  их  все,
особенно кудрявый кустик, светящийся  желто-розовым  в  тон  ее  платью,
который был ее любимцем. Все было хорошо, растения были политы  и  пышно
разрастались. Черная зеленоглазая кошка соскочила с лежанки и  потерлась
о ноги хозяйки, но была раздраженно отстранена прочь.
   У входной двери постучали. В ответ на  приглашение  в  комнату  вошел
Данур, а с ним - седой, высохший от  времени  старик.  Это  был  Пантур,
которого дожидалась владычица.  Он  выделялся  среди  монтарвов  высоким
ростом и худобой и держался прямо, несмотря на  возраст.  Войдя,  Пантур
приветствовал владычицу поклоном.
   - Вы меня звали, великая? - спросил он с оттенком утверждения. -  Чем
могу служить вам?
   - Разве Данур не рассказал тебе о том, что случилось  на  плантациях?
Разве ты не знаешь, что с весны мы  теряем  урожаи  самых  ценных  наших
культур оттого, что Оранжевый шар перестает обогревать их?
   - Что я могу сделать, владычица? - пожал плечами Пантур.  -  Растения
привыкли к теплу Оранжевого шара. Они дают урожаи выше,  чем  на  других
плантациях, но не могут и нескольких дней обходиться без его тепла.
   - Нужно, чтобы шар не прекращал обогревать плантации,  -  нахмурилась
Хэтоб. - Разве это непонятно?
   - Понятно-то понятно, - спокойно ответил ученый. - Но  ведь  шару  не
прикажешь.
   Владычица подошла поближе к Пантуру и заглянула ему в лицо.
   - Пантур, - сказала она ласково. - Неужели есть на свете такое, перед
чем бессильны все твои знания?
   Хэтоб верно нащупала ловушку, в которую можно  было  поймать  старого
ученого. По беспокойным движениям рук Пантура  она  догадалась,  что  он
задет за живое, что ей и  требовалось.  Теперь  делом  его  чести  будет
решить поставленную задачу. Но ученый не спешил заверять владычицу,  что
найдет решение проблемы.
   - Великая... - осторожно сказал он. - Этот шар создали  люди  сверху.
Значит, и причины его странного поведения нужно  искать  наверху.  Наших
знаний недостаточно, чтобы управлять им.
   - Ты опять за свое, Пантур, - вновь нахмурилась владычица. - Эта твоя
идея о сотрудничестве с теми, кто живет наверху...  Ты  же  знаешь,  что
наши предки ушли под землю, спасаясь от их дикости и кровожадности.
   - С тех пор прошли тысячелетия, великая. Все могло измениться.
   - Нам нельзя раскрывать себя, - упрямо  сказала  Хэтоб.  -  Если  они
задумают дурное, мы окажемся беззащитны. В отличие  от  них  нам  некуда
спасаться бегством.
   - Мы можем постоять за себя, - возразил Пантур. - Стоит нам  засыпать
несколько ведущих на поверхность ходов, и до нас никогда не доберутся.
   Там, наверху, живут не только уттаки, но и другие люди, не похожие на
дикарей.
   Мы слишком мало о них знаем.
   - Я не хотела бы знать о  них  слишком  много.  Это  может  оказаться
опасным.
   - А я хотел бы. Наши последние наблюдения  говорят  о  том,  что  там
появился развитый народ. Их жилища и одежда...
   - Я должна заботиться не о своем любопытстве, - оборвала его Хэтоб. -
На мне лежит ответственность за весь город. Это вы, ученые,  так  далеки
от жизни, что обо всем готовы забыть ради нового факта!
   - И все же, владычица, мы нужны в вашем  хозяйстве,  -  чуть  заметно
улыбнулся Пантур. - Будем смотреть правде  в  глаза  -  городу  угрожает
голод. Вы послали за мной, потому что верите, что я  могу  предотвратить
беду. Почему же вы считаете, что я интересуюсь людьми сверху из  пустого
любопытства?
   Стук у входа прервал их разговор. Появился слуга владычицы и доложил,
что к ней пришел глава Пятой общины.
   - С важным делом, великая, - добавил слуга. Он  мог  бы  не  говорить
этих слов. Только чрезвычайное  событие  могло  заставить  главу  общины
прийти к владычице Лура без приглашения. Хэтоб кивнула в знак согласия:
   - Пусть войдет.
   Глава Пятой общины  отодвинул  тяжелое  тканое  покрывало,  служившее
дверью, вошел в комнату владычицы и низко склонился перед ней.
   - Простите, великая, - почтительно сказал он. - Дело  требует  вашего
внимания.
   - Что случилось, Масур? - взглянула на него владычица. - Докладывай.
   -  Двое  из  нашей  общины,  как  обычно,  совершали  утренний  обход
вентиляционных шахт. В одной из них они нашли человека сверху. Поэтому я
решился побеспокоить вас.
   Хэтоб искоса глянула на Пантура.
   - Где сейчас этот человек? - спросила она главу общины.
   - У нас. Его охраняют.
   - Ты исполнителен, Масур. Хорошо, что ты не замедлил с докладом.
   Проводи его сюда и передай Дануру для казни.
   - Но, великая... - начал Масур.  Владычица  удивленно  уставилась  на
своего подданного, намеревающегося возражать ей.
   - В чем дело?
   - Это особенный человек. Он знает наш  язык,  -  все  смелее  говорил
глава общины. - Его предки были и нашими предками. Он  может  рассказать
все, что делается наверху. Может, не  нужно  торопиться  с  его  казнью,
великая?
   - Ты уверен, что это не уттак? - засомневалась Хэтоб. - С уттаками не
разговаривают, хоть они и знают кое-какие наши слова.
   - Клянусь своей жизнью, он - человек. Хэтоб молчала, размышляя.
   Масур позволил себе дерзость, оспаривая ее приказ, да и  законы  Лура
требовали немедленной казни пленника. Но доводы Пантура все еще  звучали
в ее сознании, а этот человек сверху, так кстати попавший в шахту,  знал
язык монтарвов. Случай, безусловно, требовал особого подхода.
   - Хорошо, - наконец сказала она.  -  Мы  отложим  казнь.  Ты  слышал,
Данур?
   Советник наклонил голову в знак согласия. Владычица  перевела  взгляд
на Пантура.
   - Ты возьмешь к себе этого человека и узнаешь у него все, что  можно,
- сказала она ученому. - Мы успеем казнить его, когда он не будет нужен.
   Я надеюсь, что он не сбежит от тебя.
   Пожелание  владычицы  было  равносильно  приказу,  и   наказание   за
оплошность могло быть суровым. Пантур понимающе поклонился.
   - Ты доволен, Пантур? - спросила владычица. -  Я  и  сама  вижу,  что
доволен. Я жду, что ты устранишь причину гибели урожая, и  надеюсь,  что
человек сверху поможет тебе отыскать ее.
   Затем она обратилась к главе общины:
   - Ты прав, интересы Лура требуют, чтобы этот пленник остался в живых,
- подтвердила она. - Передай его Пантуру.

***

   Шемма крепко спал, когда его потрясли за  плечо.  С  трудом  разлепив
глаза, он увидел знакомого ему главу общины.
   - Вставай, парень, - говорил тот. - Тебе повезло, владычица  отложила
твою казнь. Идем со мной.
   - Что значит - "отложила"?! - заволновался Шемма,  с  которого  сразу
слетел сон. - Меня все еще хотят казнить? Я же ни в чем не виноват,  это
все уттаки...
   - Сейчас я отведу тебя к человеку,  у  которого  ты  будешь  жить,  -
объяснил ему глава общины, - а остальное зависит от тебя.  Пока  ты  ему
нужен, тебя не казнят. Так сказала владычица.
   Шемма тяжко вздохнул и последовал за ним. Они вышли в овальный зал  и
направились к широкому туннелю.
   - Смотри и запоминай, - сказал глава общины, - это тебе пригодится. У
нашего города четкая планировка. Всеми новыми застройками  распоряжается
владычица, а вернее, ее архитектор.  Иначе  нельзя  -  любая  неточность
может привести к  обвалу  или  затоплению  части  города.  Все  основные
туннели делятся на кольцевые и радиальные. У каждого есть  название,  но
главное - это номера, под которыми они  нанесены  на  плане  города.  По
номерам ты всегда найдешь нужный путь.
   - А как я узнаю номер туннеля? - спросил  Шемма,  ловя  каждое  слово
своего провожатого. Мысль  о  побеге,  конечно,  была  первоочередной  в
голове табунщика.
   -  Все  написано  на  стенах,  видишь?  -  Глава  общины  указал   на
горизонтальные полоски  регулярно  чередующихся  знаков,  которые  Шемма
принимал за узоры. -  Человек,  который  займется  тобой,  -  выдающийся
ученый. Попроси его, и он выучит тебя нашим буквам и цифрам.
   - А он согласится?
   - Пантур -  хороший  человек.  Вот  Данур,  советник  владычицы,  тот
недобрый. Старайся не попадаться ему на глаза.
   Шемма дал себе слово никогда не попадаться  на  глаза  Дануру.  Глава
общины продолжал пояснения:
   - Сейчас мы вышли из Пятого  радиального  туннеля,  который  ведет  в
нашу, Пятую общину. А это - Второй кольцевой туннель. Нам  нужно  пройти
по  нему  до  Первого  радиального  туннеля,  который  ведет  в   общину
владычицы.
   Шемма усиленно кивал.
   - А что вон там? - спросил он, указывая в один из боковых туннелей.
   - Это Третий радиальный. В том направлении он ведет к центру.  Там  у
нас не живут,  а  гуляют,  отдыхают,  меняются  вещами.  В  центре  есть
просторные залы, а в  них  сады  изумительной  красоты.  Одно  из  наших
любимых искусств - создание травяных картин.
   - Что это такое? - не понял Шемма.
   -  Травяную  картину  начинают  создавать  с  сосуда,  стоячего   или
подвесного. Сосуд  -  это  половина  картины.  Его  вырезают  из  камня,
украшают огранкой, наполняют землей, затем подбирают растения так, чтобы
было  красиво,  и  высаживают  в  эту  землю.  Потом  картину  растят  и
формируют, пока не добьются  желаемого  вида.  У  нас  часто  устраивают
выставки травяных картин.
   - А это тоже картины? - Шемма указал на растения  в  боковых  желобах
туннеля.
   - Нет, они здесь посажены для освещения. Такие посадки  освещают  всю
центральную часть города. В удаленных туннелях их  нет,  потому  что  им
нужен постоянный уход, который там трудно  обеспечить.  Но  наша  одежда
дает достаточно света, чтобы ходить везде.
   - Почему ваша одежда светится? - спросил неугомонный табунщик. -  Это
краска?
   - Нет. Некоторые сорта волокнистых растений дают светящиеся  волокна,
которые сохраняют свечение и после того, как растение засохнет.
   Подбирая  сорта,  можно   получить   разнообразные   оттенки.   Самые
распространенные цвета - серо-голубые. Одежду такого цвета носят  многие
жители.
   - А редкие?
   - Желтые и розовые. Одежду из таких волокон выдают за  заслуги  перед
городом.
   - У вас ничего не покупают и не продают?
   - В  этом  нет  надобности.  То,  что  нужно  для  жизни,  мы  вместе
производим и вместе используем. Необходимое мы даем каждому.
   - Значит, ваша владычица не богаче любого жителя города?  -  удивился
Шемма.
   - Я сказал - необходимое, а владычице  принадлежат  лучшие  плантации
Лура, урожай с которых она распределяет, как считает нужным, -  напомнил
глава общины. - Это ее привилегия. Когда появится новая  владычица,  кто
бы она ни была, она возглавит  Первую  общину  и  весь  город,  а  также
получит в личное пользование эти плантации.
   - Понятно, - сказал Шемма. - Богатство у  вас  зависит  от  положения
среди других людей.
   - Не совсем так, -  поправил  его  монтарв.  -  Это  касается  только
владычицы. Меня, например, избрали старшим, поэтому я могу распоряжаться
имуществом и людьми своей общины. Это не удовольствие, а  труд.  Если  я
устану и откажусь  от  своего  положения,  община  выберет  другого.  Он
возьмет на себя управление хозяйством, а у меня останется только то, что
принадлежит лично мне.
   У нас не так ценится богатство, как почет и уважение жителей города.
   - Там, наверху, все по-другому, - заметил Шемма, - Там  что  мое,  то
мое.
   - Здесь не выжить в одиночку. Здесь живут общинами, и в  каждой  свое
хозяйство и свой очаг. Чем богаче община, тем лучше живут все  ее  люди.
Но если где-то дела пошли неладно, там помогает владычица, а если нужно,
то и другие общины.  Есть  и  городские  работы  -  постройка  туннелей,
плантаций, поддержание  чистоты  в  туннелях  и  шахтах.  Каждая  община
обязана  посылать   людей   на   эти   работы.   Общегородскими   делами
распоряжается владычица. Она же решает и споры между общинами.
   - А если людям  не  понравится,  как  ими  распоряжаются?  -  спросил
практичный Шемма. - Они могут выбрать другого?
   - Люди могут заменить главу общины, но  не  владычицу.  Ее  правление
является пожизненным и наследственным.
   - А советника? - Шемма вспомнил опасного Данура.
   - Он помогает владычице. Выбирать и отстранять его - ее право.
   За разговором Шемма  не  заметил,  как  они  оказались  в  просторном
овальном зале, превосходившем по размерам зал Пятой общины.  Здесь  было
светло от обилия растений,  которые  живописно  размещались  в  каменных
вазах, покрытых тончайшей геометрической резьбой,  плоских,  шаровидных,
овальных, стоящих на полу и на подставках, подвешенных на цепочках вдоль
украшенных барельефами стен. Кое-где на вьющихся плетях мерцали  крупные
цветы с полупрозрачными, радужно переливающимися лепестками. Шемма сразу
понял, что перед ним - те самые травяные картины, о которых  рассказывал
его провожатый. Вдоль стен тянулись каменные диваны удобной формы,  пол,
покрытый толстым тканым ковром светлых оттенков,  придавал  залу  уют  и
мягкость.
   - Мы пришли, - услышал над ухом Шемма,  заглядевшийся  на  окружающее
его великолепие. - Это центральный зал первой общины. Нам сюда.
   Глава общины повел Шемму по одному из  коридоров,  ответвляющихся  от
овального зала. С обеих сторон коридора встречались короткие проходы,  в
глубине которых виднелись занавески, служившие здесь дверьми. Свернув  в
такой проход, провожатый Шеммы вынул из стенной ниши камень, похожий  на
пест от небольшой ступки, и постучал им в стену.
   Входная занавеска отодвинулась. Из глубины вышел  монтарв,  ростом  и
сложением походивший на Шемму. Но сходство  было  лишь  поверхностным  -
вместо рыхлой  упитанной  плоти  табунщика,  не  успевшего  в  скитаниях
растерять накопленный  жирок,  в  теле  Пантура  чувствовалась  крепость
гранита, в недрах которого он родился, вырос и прожил долгую жизнь. Да и
волосы лурского ученого были не белокурыми, а седыми от  времени,  будто
бы запорошенными древней пылью.
   Серо-желтые  кошачьи  глаза  с  вниманием  остановились  на  человеке
сверху.
   - Спасибо, Масур, - сказал он главе общины.
   Тот ушел. Шемма и Пантур  остались  вдвоем,  молча  разглядывая  друг
друга.
   - Это ты знаешь наш язык? - нарушил молчание Пантур.
   - Да, - сказал оробевший Шемма.
   - Хорошо. Заходи сюда.
   Табунщик  прошел  за  дверную  занавеску.  Внутри  не  было   роскоши
центрального зала,  к  которой  подсознательно  готовился  Шемма.  Стол,
диван, сиденья, пара лежанок и книги, книги, книги...
   - Ты будешь жить здесь, - услышал он голос Пантура.

II

   Альмарен шел вдоль ручья на север. Длинные ноги легко переносили  его
через  камни,  поваленные  деревья  и  кучи  засохших  ветвей,   намытые
весенними потоками. Поначалу он ощущал присутствие Магистра, оставшегося
сзади, на лесной поляне у ручья, но постепенно в его  подсознание  стало
внедряться чувство растущего одиночества, одиночества  вдали  от  жилья,
среди деревьев, камней и кустарников, среди шорохов,  звуков  и  запахов
бескрайнего лесного массива на севере Келады.
   В лощине, по  которой  тек  ручей,  было  влажно  и  прохладно.  Зной
засушливого лета не достигал ее дна. Лесной воздух, душистый  и  свежий,
обострял восприятие окружающего мира и в то же время  смягчал  тревожную
настороженность Альмарена,  присущую  любому  живому  существу  в  чужом
месте. Альмарен чутко прислушивался к лесным звукам и голосам, но они не
казались опасными. Попутный  уклон  лощины  затягивал  его  и  заставлял
спешить  вперед,  возбуждая  безотчетное  стремление  скорее  достигнуть
ровного места.
   Вслед за ощущением одиночества к Альмарену приходило понимание  того,
что успех дела, жизненно важного для исхода  войны,  теперь  зависит  от
него, и только от него. До сих  пор  он  во  всем  полагался  на  своего
старшего друга, с которым не расставался со дня выезда из Тира и решения
которого были естественными и неоспоримыми для молодого мага. Теперь  на
Альмарене лежала и необходимость  самостоятельно  принимать  решения,  и
ответственность за эти решения. Он озабоченно хмурился, подбирая и пряча
свою обычную, чуть рассеянную улыбку, и пытался угадать, как развиваются
события там, впереди.
   В месте слияния ручья и Руны  Альмарен  перебрался  через  неглубокий
поток и пошел вниз по  вздыбившейся  камнями  седловине  тем  же  путем,
которым сутки назад прошли  Лила  и  Витри.  Вечер  застал  его  посреди
темно-зеленых,  бесконечно  тянущихся  вдоль  реки  зарослей   болотного
лопуха.  Краешком  сознания,  занятого  серьезными  заботами,   Альмарен
отметил и улыбнулся тому, как, тесня друг дружку, тянутся  к  свету  эти
сочные и пахучие порождения сырости. К вечеру запах листьев сгустился  и
стал дурманящим, поэтому молодой маг  поднялся  повыше  по  склону,  где
воздух был не так тяжел, и устроился там на ночевку.
   Сон не пришел сразу  -  непривычное  чувство  одиночества  удерживало
Альмарена в напряжении и заставляло вслушиваться в ночь. В его  сознании
медленно потекли мысли-воспоминания о  сегодняшнем,  бесконечно  длинном
дне, а затем, уже в полусне, они устремились вперед, к тем  двоим,  кого
ему предстояло догнать.
   Как маг, он в первую очередь думал  о  черной  жрице.  Женщины-магини
были большой редкостью на Келаде.  Суарен  говорил,  что  способности  к
магии встречаются у женщин не реже, чем у мужчин, но  на  деле  все  эти
женщины предпочитали жить обычной жизнью - иметь семью, очаг, хозяйство,
растить детей.
   Оранжевые жрицы - а ими становились красивые девушки из бедных семей,
- как правило, выходили замуж,  лишь  только  им  удавалось  скопить  на
приданое, и забывали о магии. Женщина, которая сделала  бы  магию  своим
основным  занятием,  пока  еще   не   встречалась   Альмарену,   поэтому
существование черной жрицы удивляло его, как любое необычное явление,  и
приковывало его внимание к этой странности.
   По пути к Бетлинку Альмарен пробовал обсудить с  Магистром  волнующую
его  тему,  но  каждый  раз  наталкивался  на  упорное  молчание  друга,
равнодушного ко всем женщинам,  в  том  числе  и  к  жрицам.  Сейчас,  в
полудреме, воображение молодого мага вырвалось на свободу, и он  пытался
представить со слов Вальборна, как она выглядит, кто она такая, что  она
такое, эта женщина  в  одежде  крестьянского  мальчика,  о  способностях
которой с таким восхищением отзывался  Цивинга.  И  кто  с  ней  -  этот
белокурый  подросток,  ее  спутник?  Здесь  крылась  тайна,  интригующая
Альмарена. Эти двое сумели узнать о Красном камне на острове  Керн  и  о
посланце Каморры,  отправились  в  погоню  -  храбрые  ребята!  И  вновь
Альмарен вспоминал, что один из них - женщина. Было далеко  за  полночь,
когда он наконец заснул на  склоне  оврага,  в  маленьком  углублении  у
корней корявого дерева, так и не разрешив загадки.
   С первыми лучами солнца  Альмарен  продолжил  пут