спыхнул  огонь  безумия.  Когда  Гарет
заговорил снова, голос его звучал до странности подавленно.
   - Но разве могут дела Господни играть на руку дьяволу? Я не верю, что
это по воле Божьей все деяния Артура должны обратиться в прах - все, над
чем он трудился больше четверти века!  Ты  знаешь,  что  дикие  норманны
высаживаются на наших берегах, а  когда  жители  тех  земель  взывают  к
Артуру о помощи и молят прислать к ним королевские легионы, оказывается,
что послать к ним некого? Знаешь, что саксы  вновь  собирают  войска,  а
Артур тем временем сидит в Камелоте сложа руки, - а ты печешься  лишь  о
собственной  душе?..  Умоляю  тебя,  Ланселет,  раз  уж  ты  не   хочешь
возвращаться ко двору,  так  хотя  бы  разыщи  Галахада  и  заставь  его
вернуться к Артуру! Если король состарился и  воля  его  ослабела  -  да
простит меня Бог, что я так  говорю!  -  быть  может,  твой  сын  сможет
заменить его. Всем ведь известно, что Артур усыновил его и назвал  своим
наследником!
   - Заставить Галахада вернуться? - безрадостно переспросил Ланселет. -
Неужто ты думаешь, что сын станет прислушиваться ко мне?  Ты  вместе  со
всеми клялся разыскивать Грааль год и день, но я  некоторое  время  ехал
вместе с Галахадом, и я знаю: он не вернется до тех пор, пока не  отыщет
Грааль, даже если на это уйдет вся его жизнь.
   - Нет! - воскликнул Гарет и схватил Ланселета за плечи. - Заставь его
понять, что происходит, Ланселет! Любой ценой заставь  его  вернуться  в
Камелот! О Господи! Гвидион скажет, что  я  предаю  родича,  и  я  люблю
Гвидиона всей душой, но... Как я могу сказать об этом - даже  тебе,  мой
кузен, брат моего сердца? Мне не нравится, что он приобрел такое влияние
на нашего короля! Как-то так получается, что  с  послами  саксов  всегда
говорит именно он, и они знают, что Гвидион - сын сестры Артура, а среди
них - может, ты этого не знаешь,  -  наследником  считается  именно  сын
сестры...
   - Не забывай, Гарет, - мягко улыбнувшись, перебил его Ланселет, -  до
прихода римлян тот же обычай властвовал и у Племен. А ведь мы с тобой не
римляне.
   - Неужто ты не станешь защищать то, что по праву  принадлежит  твоему
сыну?! - возмутился Гарет.
   - Это дело Артура: решать, кто наследует его трон, - сказал Ланселет.
- Если только после него у нас вообще будет хоть какой-то король.  Когда
я блуждал среди видений, навеянных безумием - я не стал бы  говорить  об
этом, но мне кажется, что они были отчасти сродни Зрению, -  иногда  мне
казалось, что, когда Артур умрет, эту землю покроет тьма.
   - И что же, пускай все идет так, как будто Артура и вовсе не было  на
свете? - негодующе спросил Гарет. - А как же твоя клятва верности?
   Ланселет вздохнул.
   - Если ты так хочешь, Гарет, я разыщу Галахада.
   - И как можно быстрее! - настойчиво воскликнул  Гарет.  -  И  объясни
ему, что его верность королю важнее  всех  подвигов,  Граалей  и  богов,
вместе взятых...
   - А если он не пойдет со мной? - печально спросил Ланселет.
   - Если не пойдет, - медленно произнес Гарет,  -  значит,  он  не  тот
король, в котором мы будем нуждаться после смерти Артура. Значит,  мы  в
воле Божьей, и да будет Он к нам милостив!
   - Кузен мой и брат, - сказал Ланселет, вновь  обнимая  Гарета,  -  мы
всегда в воле Божьей. Но я даю тебе слово: я разыщу Галахада  и  вернусь
вместе с ним в Камелот. Клянусь тебе...
   А затем свет погас, и лицо Гарета скрыла тьма, и на миг остались лишь
лучистые глаза Ланселета - столь похожие на глаза Вивианы, что  Моргаузе
почудилось, будто  это  ее  сестра,  жрица,  взирает  на  нее  с  хмурым
неодобрением, словно спрашивая: "Моргауза, что ты творишь?" Но  затем  и
они исчезли, и Моргауза осталась  одна;  из  камина  по-прежнему  валили
клубы дыма, но магическая сила развеялась, а на полу валялось  обмякшее,
обескровленное тело мертвой служанки.
   Ланселет! Ланселет, будь он проклят! Он до сих пор способен разрушить
ее замыслы! Моргаузу пронзила ненависть, острая, как боль. Голова у  нее
раскалывалась,  а  к  горлу  подступала  тошнота  -  как  всегда   после
колдовства. Моргаузе хотелось сейчас лишь одного: растянуться у  камина,
и заснуть, и выспаться как следует. Но нет, она должна быть сильной. Она
не позволит силам  чародейства  взять  над  нею  верх.  Она  -  королева
Лотиана, королева Тьмы! Моргауза открыла дверь и отволокла  труп  собаки
на мусорную кучу, не обращая внимания на тошнотворное зловоние.
   Но ей было не под силу в одиночку  справиться  с  мертвой  служанкой.
Моргауза уже готова была позвать на  помощь,  но  потом  остановилась  и
поднесла руки к лицу. И руки, и лицо по-прежнему были  в  липкой  крови.
Нет, нельзя допустить, чтоб ее застали в таком виде.  Королева  отыскала
таз и кувшин с водой, умылась, вымыла  руки  и  заново  заплела  волосы.
Правда, остались еще пятна крови на одежде, но с  этим  пока  ничего  не
поделаешь; впрочем, теперь, когда огонь в камине  погас,  тут  мало  что
можно разглядеть. Наконец Моргауза  позвала  своего  дворецкого,  и  тот
почти  мгновенно  возник  на  пороге.  На  лице  его   читалось   жадное
любопытство.
   -  Что  случилось,  моя  королева?  Я  услышал  крики  -  тут  что-то
стряслось?
   Он поднял лампу повыше. Моргауза  отлично  знала,  какой  она  сейчас
видится дворецкому - прекрасной и немного растрепанной; отголосок Зрения
словно позволил ей взглянуть на себя чужими глазами. "Стоит  мне  сейчас
протянуть руку, и я возьму его прямо рядом с трупом  этой  девчонки",  -
подумала Моргауза, испытывая одновременно и странную, судорожную боль, и
наслаждение вожделения, и  мысленно  расхохоталась.  Но  потом  королева
отказалась от этой мысли. Еще успеется.
   - Да, стряслось - такое  скверное  происшествие.  Бедная  Бекка...  -
Моргауза указала на обмякший труп. -  Она  упала  в  камин,  а  когда  я
попыталась помочь ей, обработать ожоги,  она  выхватила  у  меня  нож  и
перерезала себе горло. Должно быть, несчастная  сошла  с  ума  от  боли.
Бедняга. И меня забрызгала кровью с ног до головы.
   Дворецкий  испуганно  вскрикнул,  приблизился  к  безжизненному  телу
служанки и осмотрел ее.
   - Экое дело! Несчастная девица всегда была не в своем уме. Не  стоило
тебе брать ее в служанки, госпожа.
   В голосе дворецкого прозвучали нотки укоризны, и это вывело  Моргаузу
из себя. Неужто ей и вправду хотелось взять это ничтожество  к  себе  на
ложе?
   - Я позвала тебя не за  тем,  чтоб  обсуждать  мои  поступки.  Забери
девчонку и позаботься о похоронах. И пришли ко  мне  моих  служанок.  На
рассвете я отправляюсь в Камелот.
 
*** 
 
   Начинало вечереть,  а  завеса  мелкого  дождя  окончательно  скрывала
дорогу. Моргауза промокла  и  замерзла,  и  потому,  когда  ее  конюший,
подъехав, спросил: "Госпожа, вы  уверены,  что  мы  свернули  на  нужную
дорогу?" - это вызвало у нее очередную вспышку раздражения.
   Она уже  несколько  месяцев  приглядывалась  к  конюшему;  его  звали
Кормак, он был молод, высок и  широкоплеч,  с  резкими  чертами  лица  и
орлиным профилем. Но  сейчас  Моргаузе  казалось,  что  все  мужчины  до
единого - безнадежные глупцы. Лучше б уж она оставила этого Кормака дома
и сама возглавила отряд - все  бы  больше  толку  было!  Но  были  вещи,
которых не стоило делать даже королеве Лотианской.
   - Я не знаю здешних дорог. Зато я знаю, что мы должны уже  подъезжать
к Камелоту - судя по тому расстоянию, которое мы покрыли за день.  Если,
конечно, ты не сбился с пути в тумане, и теперь мы не  едем  обратно  на
север - а, Кормак?
   При обычных обстоятельствах Моргауза была бы не против  провести  еще
одну ночь в пути - шатер ее был обеспечен  всеми  мыслимыми  удобствами;
быть может, когда все женщины заснули  бы,  этот  Кормак  согрел  бы  ее
постель.
   "С тех пор, как я овладела колдовством, все мужчины - мои. И, похоже,
меня это больше не интересует... Странно: ведь минуло уже немало времени
с тех пор, как до меня дошло известие о смерти Ламорака, а я  так  и  не
выбрала  себе  мужчину.  Неужто  я  старею?"  При  этой  мысли  Моргауза
содрогнулась и решила, что этой ночью непременно заполучит Кормака... Но
сперва нужно добраться до  Камелота.  Она  нужна  там  -  чтоб  защищать
интересы Гвидиона и давать ему советы.
   - Дорога где-то здесь, болван! - нетерпеливо произнесла Моргауза. - Я
ездила этим путем множество раз! Или ты принимаешь меня за дурочку?
   - Боже упаси, госпожа! Я тоже часто ездил этой дорогой,  и  все-таки,
похоже, мы как-то умудрились заблудиться, - сказал Кормак.
   Моргауза почувствовала, что вот-вот лопнет от  злости.  Она  мысленно
представила себе хорошо знакомую дорогу от Лотиана до  Камелота:  сперва
едешь по римскому  тракту,  потом  сворачиваешь  на  наезженную  дорогу,
идущую вдоль болот Драконьего острова, а потом едешь вдоль гряды холмов,
пока не утыкаешься в дорогу на  Камелот.  Артур  так  долго  расширял  и
мостил ее, что теперь она почти не уступает старой римской дороге.
   - Вот именно! Ты как-то  умудрился  пропустить  поворот  на  Камелот,
дурень ты этакий! А вон и руины римской крепости... уж не знаю, как  нам
это удалось, но мы очутились в получасе езды от поворота на  Камелот,  и
теперь придется возвращаться! - вспылила Моргауза. Делать  было  нечего:
оставалось лишь разворачиваться и ехать обратно, а уже начинало темнеть.
Моргауза натянула  капюшон  поглубже  и  пришпорила  свою  лошадь,  едва
бредущую сквозь  сгущающиеся  сумерки.  По-хорошему,  до  захода  солнца
оставалось не менее часа - в это-то время года!  -  но,  однако  же,  на
западном крае небосклона осталась лишь узкая полоска света.
   - Дорога где-то здесь, - произнесла одна  из  дам  Моргаузы.  -  Вон,
видите те четыре яблони, растущие рядом? Я приходила сюда как-то  летом,
чтоб взять веточку и привить ее на яблоню в королевском саду.
   Но никакой дороги не было и в помине. Лишь  узкая  тропка  вилась  по
склону пустынного холма - там, где должна была пролегать широкая мощеная
дорога, а над нею надлежало сиять огням Камелота. Их  ведь  должно  быть
видно даже через туман!
   - Чушь какая! - бесцеремонно оборвала ее Моргауза. - Просто мы как-то
сбились с пути. Или вы хотите сказать, что от всего  королевства  Артура
только и осталось, что эти четыре яблони?
   - Но ведь дорога-то должна быть здесь, клянусь  жизнью!  -  проворчал
Кормак, но все-таки заставил отряд двинуться дальше, и вся  эта  длинная
цепочка всадников и вьючных лошадей потащилась сквозь дождь. А дождь все
лил и лил, как будто начался еще на заре  времен  и  не  знал,  как  ему
остановиться. Моргауза промокла и устала. Ей хотелось  хорошо  поужинать
за столом у Гвенвифар, выпить подогретого вина с пряностями и улечься  в
мягкую постель. И потому, когда Кормак снова подъехал  к  ней,  Моргауза
раздраженно поинтересовалась?
   - Ну, что еще стряслось, болван? Ты что, снова  умудрился  проглядеть
проезжую дорогу?
   - Прошу прощения, моя королева,  но  как-то  так  получилось...  Вот,
взгляни: мы снова оказались на том  самом  месте,  где  останавливались,
чтоб дать отдых лошадям, когда свернули с римской дороги. Я  сам  уронил
здесь вон ту тряпку, когда пытался стереть грязь с седельной сумки.
   Этого Моргауза уже не могла вынести.
   - Да есть ли на свете другая королева, которую  бы  изводили  столько
проклятых недоумков?! - взорвалась она. - Мы  что,  умудрились  потерять
самый большой город из всех, что находятся севернее Лондиниума?  Или  мы
так и должны всю ночь ездить по этой дороге туда-сюда? Если мы не  можем
разглядеть в темноте огни Камелота, как-то же мы  должны  его  услышать!
Это же огромный замок - там больше  сотни  рыцарей  и  без  счета  слуг,
лошадей и скотины! Люди Артура  охраняют  эту  дорогу  -  он  понастроил
столько сторожевых башен, что ни один проезжий не ускользает от  взгляда
часовых!
   В конце концов им пришлось зажечь фонари и  снова  повернуть  на  юг.
Теперь Моргауза ехала во главе отряда, бок о бок  с  Кормаком.  Дождь  и
туман заглушали все звуки, даже эхо. Так они и двигались - пока снова не
оказались у той самой разрушенной римской стены, у которой  повернули  в
прошлый раз. Кормак выругался, но в голосе его звучал страх.
   - Прошу прощения, леди, но я не понимаю...
   - Чтоб тебе пусто было! - завизжала Моргауза. - Ты что, так и  будешь
таскать нас всю ночь взад-вперед?!
   Однако, она тоже узнала развалины. Моргауза глубоко  вздохнула,  и  в
этом вздохе слились воедино раздражение и покорность обстоятельствам.
   - Может, утром дождь закончится, и мы,  если  придется,  вернемся  по
собственным следам к римской стене. По крайней, мере, будем знать,  куда
нас занесло!
   - Если только нас и вправду занесло куда-то, а не в волшебную страну,
- пробормотала одна из  женщин  и  исподтишка  перекрестилась.  Моргауза
заметила этот жест, но сказала лишь:
   - Довольно! Я не желаю слушать всякую чушь, как будто" мало нам того,
что мы заблудились среди тумана и дождя! Ну,  что  все  встали?!  Мы  не
можем больше сегодня ехать, значит, надо  побыстрее  разбить  лагерь.  А
утром посмотрим, что делать дальше.
   Моргауза собиралась зазвать  Кормака  к  себе,  хотя  бы  затем  чтоб
отвлечься и позабыть о страхе, что уже начал закрадываться ей в душу.  А
вдруг они и вправду попали из реального мира в неведомые края? Но все же
Моргауза так и не позвала молодого конюшего. Она лежала  в  одиночестве;
все женщины уснули, а Моргаузе не спалось. Она мысленно  восстанавливала
их путешествие, шаг за шагом. В ночи царило безмолвие;  не  слышно  было
даже кваканья лягушек на болотах. Это же  невозможно  -  потерять  целый
город,  особенно  такой,  как  Камелот!  И  тем  не  менее  он   куда-то
провалился. А может,  это  она  сама,  со  всей  ее  свитой  и  слугами,
провалилась в мир колдовства? И каждый раз, дойдя в  своих  рассуждениях
до этой точки, Моргауза  сожалела,  что  дала  волю  гневу  и  отправила
Кормака охранять лагерь; лежи он сейчас рядом с ней, она бы не  страдала
от этого чудовищного ощущения - что весь мир  сошел  с  ума...  Снова  и
снова королева пыталась заснуть,  но  у  нее  ничего  не  получалось,  и
оставалось лиши лежать, глядя в темноту.
   Ночью дождь прекратился. Утром выяснилось,  что  хоть  над  землей  и
стелется промозглый туман,  небо  очистилось  от  туч.  Перед  рассветом
Моргауза ненадолго  задремала,  и  ей  приснилась  Моргейна,  -  старая,
поседевшая. В этом  сне  Моргейна  смотрела  в  зеркало.  Вырвавшись  из
непрочных объятий сна, Моргауза вышла из шатра, надеясь, что вот  сейчас
она посмотрит на холм  и  обнаружит,  что  Камелот  находится  на  своем
законном месте, и к воротам замка Артура ведет широкая дорога - или,  на
худой конец, что они оказались на  какой-нибудь  незнакомой  дороге,  во
многих милях от цели их пути. Но нет, они действительно стояли лагерем у
разрушенной римской стены, и Моргауза точно  знала,  что  эти  развалины
находятся примерно в миле от Камелота. И лошади, и люди уже готовы  были
тронутся в путь. Моргауза взглянула  на  холм,  на  котором  должен  был
стоять Камелот; но холм, поросший зеленой травой,  совершенно  ничем  не
отличался от своих соседей.
   Путники  медленно  ехали  по  раскисшей  дороге;  в  грязи  виднелось
множество следов, но все они были оставлены их собственным  отрядом.  На
лугу паслось стадо овец, но, когда люди Моргейны подъехали к стаду, чтоб
поговорить с пастухом,  тот  спрятался  в  какую-то  нору  под  каменной
стеной, и его так и не удалось оттуда выманить.
   - Это и есть хваленый Артуров мир? - не удержалась Моргауза.
   - Боюсь, моя леди, - почтительно  произнес  Кормак,  -  тут  замешано
какое-то волшебство. Не знаю, где мы очутились, но только не в Камелоте.
   - Ну а что это тогда, если не Камелот? - спросила Моргауза, но Кормак
лишь пробормотал:
   - И вправду - что?
   Моргауза вновь  взглянула  вперед.  Одна  из  ее  служанок  принялась
испуганно всхлипывать. На миг королеве почудился голос Вивианы; Моргауза
и прежде слышала то, о чем сейчас говорила Вивиана, но никогда  особо  в
это не верила - что, дескать, Авалон ушел в туманы, и если  человек,  не
знающий дороги, попытается добраться туда  -  будь  то  даже  друид  или
жрица, - он попадет лишь к монахам, на остров Гластонбери...
   Да, они могли вернуться по собственным следам на римскую дорогу... но
Моргаузу постепенно заполнял нарастающий страх. А вдруг  они  обнаружат,
что римская дорога тоже исчезла, и Лотиан исчез, и она осталась одна  во
всем  мире,  не  считая  этой  горстки  людей?  Содрогнувшись,  Моргауза
вспомнила отрывок из Писания - она  как-то  услышала  это  от  домашнего
священника Гвенвифар во время проповеди. Он  говорил  о  конце  света...
"Сказываю вам: две женщины будут молоть вместе: одна возьмется, а другая
вставится..." Неужто конец  мира  настал,  и  Камелот  вместе  со  всеми
прочими был взят в  христианское  царствие  небесное,  и  лишь  немногие
потерянные странники, вроде ее самой, были оставлены  блуждать  по  лику
опустевшей земли?
   Но как бы там ни было, не могли же они просто стоять и таращиться  на
пустую дорогу!
   - Возвращаемся  по  нашим  следам  на  римскую  дорогу,  -  приказала
Моргауза, а про себя подумала: "Если она еще на  месте,  и  если  вообще
хоть что-нибудь сохранилось". Королева взглянула на  туман,  поднимающий
над болотами, словно волшебный дым, и  ей  почудилось,  будто  весь  мир
опустел. И даже встающее солнце показалось ей  каким-то  незнакомым.  Но
Моргауза никогда не страдала излишне живым воображением.  Вот  и  сейчас
она сказала себе, что нечего торчать здесь посреди этого  потустороннего
безмолвия - надо двигаться и  попытаться  выбраться  отсюда.  Камелот  -
реальная крепость в реальном мире, он не может исчезнуть бесследно.
   "А ведь если бы я добилась своего, если бы наш с Лотом заговор против
Артура завершился успешно, быть может, вся эта страна и вправду была  бы
именно такой - безлюдной, безмолвной и исполненной страха..."
   Почему здесь так тихо? Казалось, что во  всем  мире  не  осталось  ни
единого звука, кроме стука копыт,  да  и  тот  походил  на  шум  камней,
падающих в воду: приглушенное бульканье -  и  вновь  тишина.  Отряд  уже
почти добрался до римской  дороги  -  или  до  места,  где  должна  была
находиться римская дорога, - когда до них донесся цокот копыт по мощеной
дороге; со стороны Гластонбери медленно, неспешно ехал какой-то всадник.
Сквозь туман виднелся его смутный силуэт; всадник вел  в  поводу  тяжело
груженную вьючную лошадь.  Мгновение  спустя  кто-то  из  слуг  Моргаузы
воскликнул:
   - Да ведь это сэр Ланселет Озерный! Доброе вам утро, сэр! Да пребудет
с вами Господь!
   - Кто это тут?
   И действительно, это был голос Ланселета - Моргауза сразу его узнала.
А когда Ланселет подъехал поближе, от стука копыт его  лошади  -  такого
привычного, почти  домашнего  -  в  окружающем  мире  словно  бы  что-то
высвободилось. Откуда-то из-за завесы тумана послышались и другие звуки:
где-то лаяли собаки, целая стая собак - наверное, проголодались за  ночь
и теперь  грызлись  из-за  завтрака.  И  этот  обыденный  звук  разрушил
потустороннюю тишину.
   - Здесь королева Лотиана! - отозвался Кормак, и  Ланселет,  подъехав,
остановил коня перед Моргаузой.
   - Вот уж никак не ожидал встретить тебя здесь, тетя. А нет ли с тобой
моих кузенов - Гавейна или, может, Гарета?
   - Нет, - ответила Моргауза. - Здесь  только  я,  и  я  направляюсь  в
Камелот.
   "Если только он и вправду  продолжает  существовать!"  -  раздраженно
подумала она.
   Пока  Ланселет  произносил  привычно  вежливые   слова   приветствия,
Моргауза неотрывно глядела  ему  в  лицо.  Ланселет  казался  усталым  и
измученным, одежда его истрепалась и нужда-лась в стирке, а в такой плащ
он раньше не нарядил бы даже своего конюха. "Ах,  красавчик  Ланселет  -
теперь уж Гвенвифар не сочтет тебя прекрасным, и даже я не раскрою  тебе
объятия и не поз