кто  избрал  военную  службу  делом  своей
жизни. Идти  вперед,  преодолевать  себя  -  вот  что  составляет  смысл
храбрости. Даже самый великий воин может  очутиться  в  такой  ситуации,
когда опасность оказывается  настолько  велика,  а  противник  настолько
превосходит его по силам, что ни о  каком  боевом  задоре,  ни  о  какой
радости от участия в сражении уже не может быть и  речи.  И  что  тогда?
Неужели воин должен бежать с поля боя и бросить тех, кого он защищает  и
кто зависит от его храбрости, только потому, что такое сражение  ему  не
по вкусу?
   Пакс покачала головой.
   - Согласен. Конечно нет. Ты сама наверняка попадала в такие ситуации.
Справедливо и то, что тот человек, который  не  находит  удовольствия  в
противостоянии  врагу  и  преодолении  опасности,  вряд  ли  добровольно
выберет путь воина.
   Другое дело - крайняя необходимость. Вспомни своего покровителя Геда.
Ведь в соответствии с легендой, до того, как пришла опасность, он не был
воином. Ему и его близким пришлось взяться за оружие. Предположи, что на
самом деле ему вовсе не нравилось воевать, но он сделал все что  мог,  и
сделал это неплохо. Разве это делает его образ недостойным  почитания  и
уважения?
   - Нет конечно, - ответила Пакс. - Но исходя из того, что вы говорите,
получается, что я могу навсегда остаться такой. А я все-таки  хотела  бы
понять, смогу ли я снова стать солдатом.
   Киакдан долго смотрел на нее оценивающим взглядом.
   - А что ты понимаешь под словом "такой"? Ты чувствуешь себя точно так
же, как и в тот день, когда пришла сюда?
   Пакс мгновение подумала.
   - Нет. Пожалуй, уже  нет.  Я  чувствую,  что  мое  состояние  заметно
улучшилось, но мне все же хочется стать такой, какой я была раньше.
   -  Согласен.  Быть  такой,  как  раньше,  куда  более   приятно.   Не
чувствовать  страха,  знать,  что  тобой  восхищаются...  Пакс  понурила
голову.
   - Да, вы правы. Но, кроме того, я могла, например, помогать другим...
   - Я знаю, ты сделала много доброго. Но раз уж у нас зашел разговор  о
том, останешься ли ты такой, какая сейчас, мы должны разобраться,  какой
ты стала и какой хочешь быть. Нужно выяснить, что у нас тут за росток. -
С этими словами он ласково прикоснулся к ее руке. - Дуб это,  вишня  или
ива? Как ни крути, а на дубе вишни не вырастут, как и желуди на  иве.  С
другой стороны, Паксенаррион, в прошлое вернуться нельзя. Ты никогда  не
станешь точно такой, какой была раньше. Все,  что  с  тобой  происходит,
оставляет след в твоей душе. Но любое дерево,  сколько  бы  ран  оно  ни
получало, каким бы засушливым ни выдавался год, - если оно выживает, оно
остается самим собой. Дуб будет дубом, если До этого был дубом. Так и ты
всегда останешься собой, Паксенаррион, и все, что было, останется в тебе
- все хорошее и все плохое.
   - Я понимаю, - кивнула Пакс, - но я этого не  чувствую.  се  то,  что
было раньше, до Колобии... оно осталось где-то Далеко. Я не ощущаю его в
себе.
   - Это мы постараемся изменить. Никуда оно не делось,  просто  глубоко
спряталось. Начнем прямо сегодня. Вставай-ка. Мне кажется, у тебя вполне
хватит сил на небольшую прогулку. Солнечный свет тебе не повредит.
   Они шли  узкой  тропинкой,  петлявшей  по  роще.  Киакдан  постепенно
перевел разговор на юность Пакс, потом на ее самые ранние  воспоминания.
В какой-то момент образы из далекого детства нахлынули на нее. Она вдруг
вспомнила, как ее отец помогал  разродиться  овце,  как  вытирал  насухо
только что появившегося на свет ягненка, как она шла рядом  с  отцом,  а
тот после целого дня работы  в  поле  еще  нес  на  плечах  ее  младшего
братишку. Вспомнила Пакс и то, как  зимними  ночами  жутко  выли  волки,
бродившие вокруг кошар и дома.  Она  вспомнила,  как  тянула  под  уздцы
упрямого пони, помогая отцу вспахивать единственный пригодный для посева
клочок земли неподалеку  от  их  дома.  Вспомнила,  как  мать,  стоя  на
крыльце, выбивала полосатые одеяла, которыми они укрывались по ночам. По
прошествии стольких лет отец уже не  показался  ей  мрачным,  упрямым  и
жестоким чудовищем, каким она помнила его по последним дням, проведенным
дома. Она увидела его сильным, любящим жену и детей  человеком,  который
всю жизнь трудился с восхода до заката солнца,  чтобы  обеспечить  более
или менее сносное существование своим близким.
   Вечером, сидя у очага, Пакс призналась:
   - Он ведь так поступил, заботясь обо мне. Мне тогда казалось, что  он
меня ненавидит. Но он просто  хотел  для  меня  спокойной  и  безопасной
жизни. Вот почему он тогда...
   Киакдан кивнул.
   - Он предвидел,  сколько  опасностей  будет  грозить  тебе,  если  ты
покинешь дом и станешь солдатом.  Родителям  не  надо  быть  провидцами,
чтобы предчувствовать беды, поджидающие их детей. Одна мысль о том,  что
его дочь окажется под градом ударов мечей, пик,  стрел,  что  она  будет
ранена, что она будет умирать где-то в чистом поле, среди чужих людей...
   - Да, - кивнула Пакс.  -  Тогда  я  об  этом  не  думала.  Я  жаждала
почувствовать настоящую опасность.
   - Уж чего-чего, а опасностей на твою долю  выпало  предостаточно.  Ну
ладно, ты уж особо-то не переживай. Посмотри  на  себя:  какая  из  тебя
крестьянская жена? Если уж человеку втемяшилось стать воином, лучше  ему
в этом не перечить. Согласись: даже сейчас, после  всего,  что  с  тобой
случилось, выйти замуж за хозяина свиной фермы и  жить  тихой  жизнью  -
это, прямо скажем, не по тебе.
   - Конечно. Только теперь я стала бы плохой крестьянской женой уже  по
другой причине.
   - Справедливо подмечено, - согласился киакдан. -  И  я  думаю,  жизнь
твоего свиновода - как там его звали? -  оказалась  счастливее  с  любой
другой женщиной, которую он взял себе в жены.
   Ферсина Амбейссона Пакс не вспоминала уже  много  лет.  Она  даже  не
задумывалась над тем, на ком он мог жениться, когда она сбежала.  Сейчас
ей не без труда удалось восстановить в памяти его круглое,  добродушное,
покрытое ранними морщинами лицо. Выглядел он, как ни странно, совсем как
Сабен, только рыжий.
   - Надеюсь, ему повезло с женой, - искренне сказала она.
   - Хороших жен в мире немало, - ответил колдун  и  перевел  беседу  на
другую тему.
   Разговор о прошлых годах жизни Пакс занимал  теперь  каждый  день  по
несколько часов. Она рассказала киакдану о  своих  первых  днях  в  роте
герцога Пелана, о первых друзьях, появившихся у нее среди сослуживцев, о
неприятной истории, случившейся у нее с Коррином и  Стефи.  Этот  случай
заинтересовал магистра гораздо больше, чем Пакс могла  предположить.  Он
вызнавал у нее все новые и новые детали  этого  скандального  инцидента,
причем зачастую расспрашивал о том, что, с точки зрения Пакс,  не  имело
никакого отношения к делу.
   По ходу этих разговоров прошлое Пакс становилось для нее более ясным.
Смутные образы превращались в  воспоминания  о  реальных  событиях.  Она
вновь  восстановила  мысленную  связь  между  собой  сегодняшней  и  той
непоседливой Девчонкой, любительницей приключений, не  дававшей  скучать
ни родителям, ни старшим братьям. Постепенно, шаг за шагом она  мысленно
доросла до самой себя в  юности,  когда,  еще  неопытной,  но  столь  же
упрямой девушкой, она сбежала из дома,  чтобы  стать  наемным  солдатом.
Пришел черед и освежить в памяти первые сражения бок о бок  с  надежными
товарищами по роте герцога. Вот там, в те годы,  она  и  была,  пожалуй,
по-настоящему самой собою -  дерзкой,  целеустремленной,  решительной  и
умеющей хранить верность  единожды  данной  присяге.  Тогда  она  начала
замечать, что в людях одни и те же черты характера могут  проявляться  в
качестве их сильных сторон и в качестве их слабостей -  все  зависит  от
конкретной ситуации. Присягнуть  на  верность  герцогу  Пелану  означало
стать членом братства благородных воинов. Оказаться в  начале  воинского
пути в  каком-нибудь  полубандитском  отряде  беспринципных  псов  войны
означало раз и навсегда пустить свою жизнь по другому руслу.
   Как-то раз, прогулявшись по роще и присев на залитой солнцем  поляне,
Пакс обратилась к киакдану:
   - Раньше мне никогда не приходилось думать о  выборе.  Я  решала  для
себя: этот человек хороший, а этот плохой. Третьего было не дано.  Пелан
пытался объяснить мне, что я не права, но тогда я по-настоящему  его  не
понимала. Лишь намного позже до  меня  стало  доходить:  в  жизни  нужно
решать,  кому  можно  доверять,  а  кому  нет.  Решать  каждую  секунду,
оценивать каждый свой поступок - правилен он или нет.
   Колдун кивнул:
   - Для воинов это самое трудное дело. Ты  сама  знаешь,  Паксенаррион:
воинам приходится учиться подчиняться, причем  подчиняться,  не  задавая
вопросов.  Очень  часто  на  вопросы  просто  нет  времени.  Вот  почему
некоторые из нас - я имею в виду киакданов  -  не  хотят  иметь  дела  с
воинами. Многие из тех, кто избрал этот путь, оставаясь верными присяге,
утрачивают способность самостоятельного  выбора  между  добром  и  злом.
Таким образом вольно или невольно они выступают на стороне хаоса,  а  не
порядка. Для такого человека, как ты, кто избрал для себя  -  или,  быть
может, был избран высшими силами - стать участником великой битвы  добра
со злом, нужно  уметь  не  только  сражаться,  но  и  думать,  принимать
решения.
   Пакс кивнула:
   - Теперь мне это ясно. А  раньше?  Могу  ли  я  сказать,  что  всегда
принимала решения самостоятельно? Я делала то, что  мне  приказывали,  и
признавала за теми, кому подчинялась, право распоряжаться моей  судьбой.
Я заранее была уверена, что они абсолютно правы  во  всем,  и  старалась
даже не задумываться над смыслом приказов. -  На  некоторое  время  Пакс
замолчала, размышляя о прошлом. - Даже в те мгновения, когда я  начинала
сомневаться, - например, в тот раз, когда я решила,  что  герцогу  лучше
убить Синьяву одним ударом, - я ведь потом даже и не вспоминала об этом.
   - Верно подмечено.  Ты  выбрасывала  из  головы  эти  мысли  и  снова
становилась  нормальным  солдатом.   А   потом   раз   за   разом   тебе
предоставлялись все новые возможности вырваться  из  этих  узких  рамок,
начать думать своей головой. Вспомни о тех случаях с талисманом  Геда  -
ты же сама мне рассказывала.
   - Я помню.  Помню,  как  всячески  старалась  избежать  необходимости
принять очередное решение. - Пакс вздохнула и потянулась.  -  Интересно.
При этом я была уверена, что никогда  не  отказываюсь  принимать  вызовы
судьбы, а оказывается, я их даже не  видела.  Может  быть,  это  и  есть
трусость?
   Киакдан пожал плечами:
   - А разве мы уже определили, что такое трусость? Вот ты:  почему  ты,
например, раз за разом отказывалась принять вызов? Если  только  потому,
что была уверена, будто твой удел  -  подчиняться  командиру,  это  одно
дело. Но если ты боялась риска принять не  правильное  решение,  боялась
ошибиться...
   - Так оно и было. И при этом я, да и все остальные были уверены,  что
я - храбрейший из храбрых солдат. Может быть...
   - Может быть, ты просто боялась чего-то, как  все  боятся?  Ничего  в
этом страшного нет. Не бывает  человека  без  недостатков.  Мы  как  раз
сейчас пытаемся разобраться в том, кто ты есть на самом деле  и  кем  ты
можешь быть. И для этого вовсе  нет  необходимости  каяться  в  какой-то
несуществующей вине.
   Пакс внимательно поглядела на колдуна.
   - Но ведь вы сами говорили...
   - Я говорил только, что ты постоянно отказывалась принимать  какие-то
решения. А теперь от тебя требуется признаться  в  этом  себе  самой,  а
вовсе не мучиться из-за того, что когда-либо в прошлом ты могла  сделать
что-то иначе, и тогда твоя жизнь пошла бы совсем по-другому. Прошлого не
изменишь и не вернешь. Если захочешь, можешь принять этот вызов в  любой
момент, хоть сейчас, начиная с сегодняшнего дня.
   - Это правда? Вы думаете, я смогу?
   - Разумеется. Только пойми: я вовсе  не  уговариваю  тебя  немедленно
вновь стать солдатом. За много  лет  службы  ты  не  раз  оказывалась  в
ситуации, когда  требовалось  принять  решение.  Сейчас  у  тебя  больше
свободы: ты можешь сначала решить для себя, что хорошо, а что плохо, что
верно, а что неверно, и лишь затем действовать в соответствии  со  своим
выбором.
   Пакс задумалась над словами колдуна, а когда обернулась  переспросить
его о чем-то,  киакдана  на  месте  не  оказалось.  Привыкшая  к  такому
поведению повелителя священной рощи,  Пакс  осталась  сидеть  на  месте,
размышляя над его словами.
   Вернулся  он  не  один.  Незнакомец,  шедший  за  ним  следом,   явно
принадлежал к племени эльфов.  Пакс  неловко  вскочила  на  ноги,  вдруг
осознав, что за все это время не видела ни одной живой души,  не  считая
киакдана.
   - Знакомься, это Паксенаррион, - сказал  колдун  эльфу.  -  Она  была
тяжело ранена нашими Черными братьями.
   Эльф что-то пробурчал себе под нос, и киакдан нахмурился.
   - Халлерон, - обратился он к эльфу, - ты прекрасно знаешь, что они не
миф, что они существуют. Паксенаррион, это Халлерон, эльф из Лионии.  Он
говорит,  что  эльфам-рейнджерам,  стерегущим  границы  королевства   со
стороны Южных холмов, не хватает  личного  состава  для  патрулирования.
Кажется, так это у вас,  военных,  называется.  Сдается  мне,  это  дело
вполне подошло бы тебе.  Жизнь  на  свежем  воздухе  тебе  не  повредит.
Поднаберешься сил, восстановишь утраченные навыки  владения  оружием.  Я
думаю, моей рекомендации будет достаточно, чтобы тебя взяли на службу.
   Пакс была  столь  поражена  таким  предложением,  что  не  нашлась  с
ответом. Эльф хмуро посмотрел на нее и обернулся к киакдану.
   - Нам только доходяг не хватало, - сказал он колдуну по-эльфийски.  -
Пусть ищет себе санаторий где-нибудь  в  другом  месте.  И  кстати,  это
случайно не та, о которой я слышал? Ну, та, которая из Фин-Пенира...
   Пакс  почувствовала,  как  волна  гнева  охватила  ее  -  впервые  за
несколько месяцев.
   - С вашего позволения, - обратилась она  к  Халлерону  на  прекрасном
эльфийском языке, - я бы не хотела, чтобы потом обо мне говорили, что  я
подслушиваю чужие разговоры, делая  вид,  будто  не  понимаю  языка,  на
котором они ведутся.
   Эльф удивленно посмотрел на нее:
   - Прошу прощения за невежливые слова в ваш адрес. Я не знал,  что  вы
владеете нашим языком.
   - Она еще много чего умеет, - усмехнулся киакдан. -  И  уверяю  тебя,
что для ваших лесных прогулок сил у нее достаточно.
   Киакдан и эльф пристально смотрели  друг  на  друга.  Пакс  физически
ощутила столкновение двух волевых личностей. Эльф словно  горел  изнутри
невидимым пламенем, киакдан  же,  напротив,  становился  все  мрачнее  и
суровее, будто могучее  старое  дерево.  В  конце  концов  эльф,  кивнув
головой, сдался.
   - Киакданы черпают силы в корнях мира, - эти слова  эльфа  прозвучали
как известная всем цитата. Затем Халлерон обернулся к Пакс:
   - Не  могу  не  признать,  что  мои  братья,  рейнджеры-пограничники,
нуждаются в помощи. Если вам действительно интересна такая работа  и  вы
знаете воинское дело, мы будем рады принять вас в свои ряды.
   Пакс посмотрела на киакдана. Его лицо  было  непроницаемо.  Подсказки
или помощи ждать от него теперь не приходилось. Пакс вспомнила все,  что
он ей говорил, подумала и решилась:
   - Я буду счастлива  прийти  на  помощь  истинным  эльфам,  -  вежливо
сказала она. И добавила:
   - В любом благородном деле.
   Она бросила короткий взгляд на киакдана и заметила, что в его  глазах
сверкнула довольная искорка.
   Эльф кивнул.
   - Решено. Я собирался отправиться в путь сегодня же вечером. Но  если
вам... то есть тебе нужно  время,  чтобы  набраться  сил,  если  ты  еще
слишком слаба, чтобы отправляться в дорогу...
   Пакс вдруг поняла, что чувствует себя прекрасно.
   - Нет, я готова идти, когда  потребуется.  Единственное,  чего  бы  я
хотела, - это поесть на дорогу.
   - Ну, разумеется, - улыбнулся эльф. - А кроме того,  тебе  еще  нужно
будет собрать вещи.
   - У меня ничего нет. -  Она  вспомнила  свой  дорожный  мешок,  плащ,
другую одежду, но даже не бросила взгляда в борону киакдана.
   Эльф удивленно поднял брови. Пакс неотрывно  смотрела  ему  в  глаза.
Наконец он отвел взгляд и обратился к колдуну:
   - Магистр Оукхеллоу, скажите, мы сможем поужинать у вас?
   Тот кивнул, но тотчас же передумал:
   - А почему бы по такому случаю нам не сходить в город,  на  постоялый
двор?
   Говоря эти слова, он  внимательно  смотрел  на  Пакс.  Она  физически
ощущала  на  себе  его  взгляд.  Понимая,  что  отступать  некуда,   она
приготовилась к тяжкому испытанию.
   Впрочем, к ее удивлению, испытанием это не стало. На  улицах  городка
ее никто не узнал. Скорее на одного из ее спутников - на эльфа - кое-кто
бросал косые подозрительные взгляды. На постоялом дворе эльф  и  киакдан
заспорили, кому платить  за  ужин.  Эльф  выиграл  это  почетное  право.
Сначала Пакс опасалась отрывать взгляд от тарелки, но любопытство  взяло
верх, и она стала оглядываться по сторонам.
   Помещение не было переполнено, как вечером, но Пакс все  же  заметила
несколько знакомых лиц. Как обычно, в углу сидел Мал, и в его руке,  как
всегда, была зажата огромная пивная  кружка.  Неподалеку  от  дверей  на
кухню сидела мать Хеббинфорда,  присматривавшая  за  порядком  и  заодно
вязавшая очередной шарф. На минуту в зал заскочила Севри. За  то  время,
что Пакс не видела  девочку,  та  изрядно  подросла.  Похоже,  никто  не
собирался узнавать впервые появившуюся на людях  Пакс.  Мало-помалу  она
успокоилась.  Она  внимательно  прислушивалась   ко   всем   звукам,   к
разговорам, звону посуды; все это  казалось  чрезвычайно  громким  после
тишины в роще киакдана. Но, к удивлению Пакс, ничто за все  время  обеда
не напугало ее, как это случалось  раньше.  Ей  даже  почти  захотелось,
чтобы кто-нибудь узнал ее. Почти. На десерт киакдан заказал пироги. Эльф
откинулся на спинку стула и оглядел помещение. Пакс принялась  незаметно
рассматривать его. Он был на полголовы выше  нее,  волосы  у  него  были
темные, а глаза - цвета морской  волны.  На  кожаной  куртке,  накинутой
поверх рубахи и длинных  штанов,  виднелись  характерные  потертости  на
плече и поясе - явный след от  долгого  ношения  перевязи  с  оружием  и
колчана со стрелами. Поймав на себе взгляд Пакс, эльф улыбнулся:
   - Могу я поинтересоваться у тебя, где ты выучила наш язык?
   - Один из истинных эльфов в  Южных  горах  оказал  мне  такую  честь,
обучив меня, - ответила Пакс, не вдаваясь в подробности. Если этот  эльф
знает, что она бывала в Фин-Пенире, то догадается и обо всем остальном.
   - Для человека ты говоришь на нашем языке очень неплохо.  Большинство
из вас слишком непоседливы и нетерпеливы, чтобы найти время и  потратить
силы на его изучение.
   За Пакс ответил киакдан:
   - Хоть Паксенаррион и принадлежит к человеческому роду,  но  упорства
ей не занимать. А кроме того, она умеет  и  любит  учиться.  -  С  этими
словами колдун улыбнулся Пакс и приподнял кружку с элем в знак того, что
собирается выпить за ее здоровье.
   - Странное дело, - удивленно, но скорее  довольно  произнес  эльф.  -
Неужели юные расы наконец-то научатся  у  старших  терпению?  -  С  этим
вопросом он обратился, естественно, не к Пакс, а к киакдану.
   - Опыт, нас всему учит опыт, - сказал киакдан. -  Всему  свое  время.
Надеюсь, что доблестный эльфийский народ не забыл те давние  дни,  когда
самих эльфов называли юной расой.
   - Да вроде не забыли мы ничего. Как бы далеко ни отстояли от нас  эти
времена, память о них сохранилась в наших преданиях и легендах. - Сказав
это, эльф оглянулся на Пакс. - Еще раз прошу прощения  за  бестактность,
проявленную мной при знакомстве с тобой.
   - Я не обиделась, - вежливо, не желая  сказать  чего-нибудь  лишнего,
произнесла Пакс. Она как раз задумалась о том, не были ли киакдан и этот
эльф старыми  противниками.  Впрочем,  вряд  ли  колдун  опять  стал  бы
впу