сь  о  подоконник,  Пакс  позволила  себе
несколько минут помечтать,  представив  себя  королевой  в  этом  замке.
Пожалуй, она смогла бы быть доброй к своим подданным - это  первое,  что
пришло Пакс в голову. Наверное, у нее неплохо  получилось  бы  управлять
хозяйством страны и даже заниматься политикой.  Разумеется,  ей  многому
пришлось бы учиться, но главное у нее уже есть - даже отсюда, из  замка,
она чувствовала душу леса, могла раскрыть свой разум и  впитать  в  себя
душу всего королевства.  Оно  лежало  перед  ее  внутренним  взором  как
огромный разноцветный ковер, и Пакс сразу видела те  места,  где  что-то
пролилось грязным пятном на ткань этого ковра, или места, где он вытерся
и готов был  порваться.  Еще  Пакс  почему-то  сразу  вспомнила  Льет  и
Эскерьеля, которые стали бы ее верными друзьями и  доверенными  слугами.
Она представила себе, как они будут охотиться в лесах, как она  поскачет
на своем гнедом коне, резвом и неутомимом,  словно  северный  ветер.  На
этом мечты Пакс оборвались. Ей стало совершенно ясно, что гнедой  -  это
вовсе не тот  конь,  который  нужен  королеве,  а  жизнь  в  королевской
конюшне, состоящая в пережевывании лучшего овса и  редких  прогулках  по
окрестным лесам, никак не подходит ее скакуну. Пакс вздохнула, отошла от
окна и подсела к камину, в котором уже лежали аккуратно сложенные дрова,
ждавшие только того, чтобы к ним поднесли лучину.
   Мысли Пакс освободились от тронов и корон, покинули их и воспоминания
о правящих советах, королевских дворах и тонкостях этикета.  Мысли  Пакс
практически застыли на  месте.  Ее  разум  был  неподвижен,  как  бывает
неподвижна гладь лесного озера в тихий день. Что  в  этом  мире  она  на
самом деле знала и в чем понимала толк? Ей была ведома  тяжесть  меча  в
руке. Знала она и страх, заставляющий дрожать колени,  и  родную  сестру
этого чувства - безудержную ярость упоения боем.  Знала  и  вкус  хлеба,
который утоляет голод, блаженство тепла, приходящего на смену стуже. То,
что Пакс действительно знала, постепенно проходило перед  ее  внутренним
взором. Затем перед ним прошли образы тех, кто встретился ей в  жизни  и
помог стать  тем,  кем  она  стала  сейчас:  Сабен,  магистр  Оукхеллоу,
Стэммел, Алиам Хальверик, герцог Пелан... Затем исчезли  и  эти  образы.
Перед ее мысленным взором взвились языки пламени, а до внутреннего слуха
донеслись звуки торжественной песни, почти гимна. Из пламени стало расти
дерево, тут же сгоравшее и одновременно остававшееся  нетронутым  огнем.
Затем гнедой конь прорвался сквозь пламя на ледяном зимнем ветру и  унес
ее куда-то далеко, в край цветущих лугов и вечной радости.
   Пакс пришла в себя, услышав стук  в  дверь  и  потрескивание  дров  в
камине. Тряхнув головой, она встала и открыла  дверь  спальни.  К  этому
времени, как она успела заметить, уже наступил день.  Зимнее  яркое,  но
холодное солнце заглядывало в обращенное на юг окно ее комнаты.
   - Мы уже стали беспокоиться,  уважаемая  госпожа,  -  чуть  виноватым
голосом произнесла Льет, стоявшая на пороге. За ней Пакс увидела баронов
Хальверика и Бельварина.
   - Прошу прощения, - поспешила извиниться она. - Когда с тобой говорят
боги, бывает очень трудно понять, сколько времени  прошло,  и  заставить
себя прекратить этот разговор.
   Трое стоявших перед Пакс людей изумленно глядели на нее, явно заметив
в ее лице что-то такое, что сама она еще не успела почувствовать.
   - Когда вы  будете  готовы,  -  сказал  наконец  барон  Бельварин,  -
Правящий Совет будет счастлив встретиться с вами.
   - Я мигом, - заверила их Пакс.
   Она чувствовала  себя  полной  сил  и  отдохнувшей.  Бароны  покинули
королевские покои, и Пакс обратила  внимание  на  то,  что  Джуриам  уже
подогрел большой котел с  водой,  приспособив  его  на  углях  камина  в
гостиной. Эльфы по-прежнему стояли на страже у входной двери.  Амбротлин
кивнул Пакс и сказал:
   - Похоже, госпожа, нет смысла спрашивать о том, как вы отдохнули.  По
крайней мере нам, эльфам, очевидно, что время, проведенное в  уединении,
не было потрачено впустую. Боги явно  позаботились  о  вашем  физическом
отдыхе и душевном спокойствии.
   - Я видела ваше Великое Дерево, - сказала Пакс.  Еще  за  секунду  до
этого  она  и  сама  не  знала,  как   назвать   то   неясное   видение,
промелькнувшее перед ее мысленным взором.
   - Правда? - с искренней радостью в голосе  переспросил  Амбротлин.  -
Тогда я позволю себе выразить надежду, что вы получили благословение  от
его листьев.  Если  вам  суждено  хотя  бы  ненадолго  остаться  в  этом
королевстве, милость Великого Дерева придется вам очень кстати.
   Пакс приняла ванну и оделась  чуть  быстрее,  чем  того  хотелось  бы
Джуриаму. Она шутливо подгоняла старого слугу, не  давая  исполнить  все
казавшиеся ему незыблемыми обязанности.
   - Поймите, Джуриам, - успокаивала его Пакс,  -  вы  привыкли  служить
знатным персонам королевских кровей. А я  -  всего  лишь  паладин,  воин
богов, а вовсе не королева и даже не принцесса. Вот привыкну я  к  вашей
роскоши и постоянной заботе, и что тогда?  Каково  мне  придется,  когда
всего этого рядом не окажется? Например, в очередном походе?
   - Нет... но все-таки...
   - Джуриам, вы и так очень много для меня  сделали.  Достаточно.  Ваша
забота просто опасна для моего боевого духа.
   В первый раз за все это время старик улыбнулся Пакс:
   - Ну уж, скажете тоже. Ладно, в следующий раз приведу вас  в  порядок
по-настоящему. Вот увидите, богам вовсе не противны чистота, уход и даже
некоторый комфорт в жизни. А что  касается  опасности  привычки  к  этим
радостям, то, насколько я могу судить, вы опытный закаленный воин и едва
ли привыкнете к комфорту настолько, что не сможете  без  него  обойтись.
Такие же, как мне кажется, у вас отношения и с едой. Вы не прочь  хорошо
и вкусно покушать, но, если нужно, готовы долгое время недоедать и  даже
голодать.
   - Вы, как всегда, абсолютно правы. Эх, грибочков бы  сейчас!  -  Пакс
засмеялась и попросила Льет помочь ей застегнуть кольчугу. - Джуриам, вы
уж поберегите свои силы для правителя королевства, договорились?
   Старый слуга кивнул и сказал:
   - Надеюсь, что этим правителем будете вы, моя госпожа. Это все, что я
могу сказать вам сейчас.
   - Джуриам, на все воля богов. Вашему королевству сейчас на самом деле
нужна помощь, и думаю, боги действительно лучше знают, каким  образом  я
могу оказать ее.
   Правящий Совет собрался в Зале Листа. Большинство его членов уже были
знакомы Пакс. Те, кто отсутствовал на ночном собрании, были  наскоро  ей
представлены:  капитан  рыцарей  ордена  Фалька,   вдовствующий   супруг
скончавшейся  при  родах  королевы   и,   кроме   них,   еще   несколько
представителей лионийской знати. Пакс заранее готовила себя к тому,  что
вдовец королевы ей не понравится, но он  оказался  именно  таким,  каким
описал  его  Джуриам:  добродушным,  искренним,   быть   может,   слегка
ограниченным в  своих  воззрениях  на  мир,  но  действительно  лишенным
каких-либо политических амбиций. Совершенно другим был  капитан  рыцарей
Фалька: родившийся в смешанном эльфийско-человеческом браке, он был выше
Пакс ростом и, как только их представили друг другу, с вызовом посмотрел
ей в глаза и спросил:
   - Значит, говорите, паладин Геда? - Его рукопожатие было крепким,  но
ни в коем случае не причиняющим боль. - Вы не похожи на других,  кого  я
знал.
   - Я согласна с вами, - сказала Пакс и замолчала.
   - Мне приходилось о вас слышать, -  продолжал  рыцарь  Фалька.  -  Из
того, что мне известно, я, признаться, делаю вывод,  что  вы  не  лучший
кандидат на корону нашего королевства.
   - И, как вы, должно быть, уже знаете, - ответила Пакс, - я  вовсе  не
рвусь завладеть ею.
   - Об этом мне уже сообщили, - сказал он. - Ну что ж, непостоянство  в
решениях никогда не было отличительной чертой  паладинов.  Если  сказали
"нет", то не отказывайтесь от своего  мнения,  пока  вам  не  представят
действительно серьезных аргументов. - На миг он в задумчивости  прикусил
губу, а затем произнес:
   - Честно говоря, я был удивлен, что вы так  отнеслись  к  предложению
Правящего  Совета.  Но  как   знать,   может   быть,   мы,   фалькианцы,
действительно больше ценим возможность командовать и распоряжаться,  чем
последователи Геда.
   Пакс вспомнила Верховного Маршала и не без труда подавила усмешку:
   - Уверяю вас, что стремление покомандовать  -  вовсе  не  редкость  и
среди тех, кто поклоняется Геду.
   - Ах вот как! И вы, стало быть, являетесь исключением?
   - Это зависит от конкретного стечения обстоятельств, - ответила Пакс.
   - Ну да, разумеется. Как же повлияет на ваше решение данное  стечение
обстоятельств?
   - Господин капитан,  как  только  заседание  Правящего  Совета  будет
официально объявлено открытым, я обращусь  ко  всем  его  членам,  и  вы
вместе с остальными узнаете, к какому мнению  я  пришла  после  молитвы,
обращенной к моим богам.
   - Ну что ж, вы удачно поймали меня на излишнем нетерпении, за  что  я
получил хорошую отповедь,  -  сказал  фалькианец,  опустив  глаза.  Пакс
как-то не поверила в то, что он на самом деле  раскаивается  и  признает
свою не правоту. Впрочем, в данный момент это  не  было  для  нее  столь
важно.
   К этому времени  все  члены  Совета  собрались  в  плотный  полукруг,
обращенный к стоявшему посреди зала креслу. Барон Хальверик посмотрел на
Пакс и, когда она кивнула ему, начал говорить:
   - Дамы и господа, почтенные  члены  Правящего  Совета!  Мы  собрались
здесь, чтобы обсудить и постараться исполнить последнюю волю только  что
покинувшего наш мир короля.  Кроме  того,  нам  предстоит  урегулировать
вопрос управления государством в переходный период. Но это уже не  столь
важно. Я полагаю, всем вам известно, что король перед  смертью  попросил
вот эту госпожу - паладина Геда, приехавшую к  нам  с  мечом  наследника
короля Фалькьери, - стать его преемницей на троне Лионии. Она же, в свою
очередь, отказалась  принять  это  предложение,  не  испросив  совета  у
Великого  Господина  и  своего  небесного  покровителя   святого   Геда.
Большинство из нас видели, как вчера ночью она вынула тот самый  меч  из
ножен и он загорелся у нее в руках  ярким  голубым  светом.  -  С  этими
словами барон обернулся к Пакс:
   - Действуя в  качестве  временного  регента,  я  прошу  вас,  госпожа
Паксенаррион,  от  имени  всех  членов  Правящего  Совета  Лионии  вновь
обнажить этот меч и дать нам свой ответ.
   Пакс положила ладонь на рукоять меча, но не стала  доставать  его  из
ножен.  Она  медленно  обвела  глазами  полукруг  придворных,   стремясь
встретиться взглядом с каждым из них. Ее  даже  удивило  то  единодушие,
которое она читала в  глазах  собравшихся,  независимо  от  их  ранга  и
принадлежности  к  человеческой,   эльфийской   или   смешанной   расам.
Пораженная таким единодушным одобрением своей кандидатуры,  она  набрала
побольше воздуха в легкие и начала говорить:
   - Дамы и господа, почтенные члены Правящего Совета Лионии!  Уважаемые
представители эльфийских родов! Для меня было безмерной честью  получить
от вашего короля такое предложение. Но, как вам  известно,  паладины  не
свободны в выборе своей судьбы. Они лишь исполняют волю  почитаемых  ими
богов. Я прибыла сюда по воле моих небесных покровителей. Мое задание до
сих пор не выполнено. После долгой молитвы я, как  мне  кажется,  сумела
понять, в чем смысл моего появления в Лионии именно  в  этот  трудный  и
столь важный для вашей  страны  момент.  -  Пакс  сделала  паузу,  чтобы
перевести дыхание, и обратила внимание на то,  как  тихо  было  в  зале.
Никто не произнес ни слова, все стояли неподвижно. Казалось, даже  дрова
в обоих каминах горят, не издавая ни звука. - Так вот,  уважаемые  члены
Правящего Совета, я считаю своим долгом сообщить  вам,  что  цель  моего
приезда в Лионию состоит не в том, чтобы стать вашей  королевой.  -  При
этих  словах  по  залу   прокатилась   волна   возгласов   удивления   и
разочарования. Не обращая на них внимания, Пакс продолжала говорить:
   -  Поверьте,  для  меня  было  бы  огромной   честью   принять   ваше
предложение. Но уверяю вас, мое предназначение заключается не в этом,  и
я не могу отступиться от того, что предначертано мне богами.  -  В  зале
вновь наступила полная тишина. - Почтенные члены Правящего Совета! Я  не
могу остаться безучастной,  видя,  перед  какой  опасностью  стоит  ваше
королевство. И свое предназначение я поняла так: я не должна становиться
вашей королевой, но должна попытаться, если будет  на  то  благословение
высших сил, найти вам правителя - того, кто должен быть  на  том  месте,
которое вы предложили мне. Полагаю, что именно для этого попал ко мне  в
руки меч, являющийся реликвией вашего королевского дома. Именно  поэтому
он и отзывается на мое прикосновение,  признавая  меня  своей  временной
хозяйкой. - С этими словами Пакс выхватила меч из ножен, и яркий голубой
свет залил помещение. - Не я  должна  править  в  вашем  королевстве,  -
повторила она, вновь вкладывая меч в ножны, - но тот, кого я  постараюсь
найти и кто является законным владельцем этого клинка.
   - Но ведь он мертв! - позволил себе нарушить тишину барон  Бельварин.
- Этот меч был выкован для сына Фалькьери, а он мертв!
   - Это точно? - спросила Пакс.
   Многие придворные подняли глаза, услышав этот вопрос, и Пакс увидела,
что далеко не все члены Совета так уверены в смерти наследника.
   - Я здесь человек чужой, - сказала Пакс, - и может быть,  я  по-иному
воспринимаю то, к чему вы уже привыкли. Принято считать,  что  наследник
погиб. Но что может служить доказательством этого?
   - Там все было обыскано... тела... королева... Пакс остановила  поток
возгласов, требовательно подняв руку:
   - Так. На них напали - это известно. Королева была убита. Насколько я
знаю, с этим тоже все ясно. А сам принц? Ведь его тело так и  не  нашли.
Может быть, он остался жив?
   - Если ему удалось остаться в живых, то почему мы  ничего  о  нем  не
слышали все эти годы? - спросил один из придворных. - И как мог  ребенок
четырех лет выжить в лесу один?
   - Я не могу ответить, как ему удалось выжить, где он сейчас и  почему
никто о нем ничего не слышал, - сказала Пакс. - Но я убеждена в том, что
он тогда не погиб. За вчерашний вечер и  последовавшую  за  ним  ночь  я
узнала много нового. Я слушала всех, кто говорил со мной, и услышала то,
что было сказано, а не то, что все привыкли вкладывать в  эти  слова.  -
Неожиданно Пакс обернулась и обратилась к Амбротлину:
   - Повторите, пожалуйста, что вы ответили Алиаму Хальверику, когда  он
предложил вернуть этот клинок изготовившим его эльфам.
   Глаза эльфа недовольно сверкнули, но он четко ответил:
   - Мы предложили вернуть этот меч тому, для кого он был выкован.
   - Но ведь  получается...  -  Барон  Хальверик  сам  оборвал  себя  на
полуслове, пытаясь сформулировать то, что стал понимать:
   - Получается, что вы... вы знали, что принц жив. Лично  вы  знали  об
этом?
   - Если кто и мог об этом знать, - сказала Пакс, - то именно эльфы.  -
Она видела удивленные лица придворных, чувствовала, как в  некоторых  из
них начинает закипать гнев, и поспешила высказать им свои соображения  и
подкрепить их признаниями некоторых собеседников. - Все  посчитали,  что
малолетний наследник погиб в  том  бою.  Узнав  о  послании  эльфов,  вы
совершенно  однозначно  сделали  вывод,  что  его  не  следует  понимать
буквально, что в нем имеется в виду другой  человек  или  вообще  что-то
иное. Но если предположить, что принц был жив - по крайней мере тогда, -
то эльфы могли иметь в виду буквально то, что  и  было  сказано  в  этом
послании.
   - Так был он жив тогда или нет? - сурово спросил  барон  Хальверик  у
Амбротлина.
   Эльф кивнул и совершенно безучастным голосом сказал:
   - Да, он был жив.
   - Но почему вы не сообщили нам  об  этом?  Почему...  ведь  мы  могли
спасти его...
   Амбротлин не дал барону договорить:
   - Почтенные дамы и  господа!  Спасти  его  все  равно  никому  бы  не
удалось. Дело в том, что поначалу мы  тоже  полагали,  будто  он  погиб.
Никому из наших магов не удавалось перехватить его след в тонком мире. А
потом, когда совершенно случайно кто-то из эльфов увидел его  вновь,  он
был... - Оборвав  себя  на  полуслове,  эльф  задумался,  явно  подбирая
подходящие слова. - В общем, он больше не был принцем.
   В зале повисла напряженная тишина. Нарушил ее барон Бельварин:
   - Что вы имеете в виду? Тот, кто рожден принцем, всегда останется...
   - Нет. Он сильно изменился. Мы пришли к выводу,  что  ему  больше  не
суждено быть правителем.
   - Ах, они пришли к выводу! Да как вы смеете! Вы...
   - Не забывайте, ваше превосходительство, что наследник был сыном моей
сестры. - Амбротлин произнес это так сурово, с таким холодом  в  голосе,
что все невольно поежились. - Внук моей матери, цветок эльфийского леса;
мы любили его не меньше, чем вы как наследника вашего трона. Кроме того,
вы знаете, или должны знать, что у нас, эльфов,  очень  редко  рождаются
дети. Наверное, вам известно, как мы дорожим ими.  И  тем  не  менее  мы
приняли именно такое решение. Да, мы, которые знали и любили его мать  в
течение стольких веков, что вы, люди, назвали бы это время вечностью.  И
все же мы так решили. Если бы вы сами увидели его тогда, господин барон,
вы пришли бы к такому же выводу. Более  того,  боюсь,  вы  были  бы  еще
строже и суровей к бывшему наследнику, ибо  вряд  ли  узнали  бы  в  нем
потомка королей.
   - Что же с ним случилось? - разнесся в полной тишине  по  залу  голос
Пакс.
   Амбротлин,  стараясь  подавить  в  себе  гнев,  обернулся  к  ней   и
заговорил, тщательно подбирая слова:
   - Уважаемая госпожа, точно нам это не известно. Он был весь изранен -
как физически, так  и  душевно.  Мы  могли  лишь  предположить,  что  на
какое-то время он попал в рабство к жестокому и  бездушному  хозяину.  И
занесло его при этом в какие-то очень дальние края, потому  что,  как  я
уже говорил, даже эльфийское чутье оказалось бессильно, ни один из наших
магов и следопытов не мог почувствовать ни малейшего его следа. Когда же
мы наконец обнаружили его, душа бывшего наследника  была  полна  страха,
смешанного с беспредельной тоской и темным гневом.
   Пакс, повернувшись так, чтобы говорить не только с Амбротлином, но  и
со всеми присутствующими, сказала:
   - Значит, какое-то время назад принц еще был  жив.  По  крайней  мере
несколько лет спустя после того, как все сочли его мертвым. Может  быть,
он жив и сейчас и  уже  сам  успел  обзавестись  наследниками.  -  Вновь
посмотрев в глаза Амбротлину, она спросила:
   - Так он жив?
   - Я позволю себе переспросить уважаемого паладина Геда:  вы  уверены,
что вам следует знать ответ на этот вопрос?
   - Амбротлин, я задаю  эти  вопросы  не  для  своего  удовольствия.  Я
действую по воле Великого Господина. И нужно это не мне, а королевству.
   - Ну что ж, госпожа, да будет так. В таком случае я отвечу  вам:  да,
он жив.
   - Вы знаете, где он находится? Вам известно его имя?
   - Здесь я вам помочь не могу, - сказал Амбротлин. - Вы до сих пор  не
спросили меня, почему он сам за все прошедшие годы не объявился в Чайе и
не заявил о своих правах на престол. Я отвечу вам на  этот  не  заданный
вопрос: он  ничего  не  помнит.  Его  память  была  уничтожена,  стерта.
Впрочем, если только... - На мгновение Амбротлин отвел взгляд, но  затем
снова пристально посмотрел в глаза Пакс. -  Если  бы...  Мы,  эльфы,  не
любим этого выражения, но в данном случае я позволю себе воспользоваться
им. Так вот, если бы нападение произошло на обратном пути из эльфийского
леса в Чайю, последствия пленения не были бы для принца такими ужасными.
Пробужденные эльфийские способности уберегли бы его память и разум  хотя
бы в какой-то степени. Но случилось то, что случилось, и  сейчас  он  не
зна