ежать по прямой, птица
догонит его в один миг. Продолжая вилять, Релкин стал  высматривать  дерево,
на которое можно было бы залезть. Похоже, это был единственный шанс уцелеть.
   И тут он увидел его,  временное  укрытие  -  поваленное  дерево  с  полым
стволом. Внутреннего пространства ствола вполне  хватало  для  пригнувшегося
мальчишки, а вот птице туда было уже не пролезть.
   Последние несколько ярдов беглец почти летел,  а  птица  с  каждым  шагом
своих огромных ног сокращала дистанцию. Она почти уже доставала  его  спину,
когда он нырнул с разбегу в сумрак полого ствола.
   Дерево было внутри весьма скользким, и  Релкин,  не  сумев  удержаться  у
входа, проскочил вглубь гораздо дальше, чем рассчитывал, пока  не  стукнулся
обо  что-то  твердое.  Он  выхватил  кинжал,  но  тут  его  рука   коснулась
неожиданного препятствия, и он понял, что это древесина.
   Было слишком  темно,  чтобы  можно  было  что-нибудь  разглядеть,  только
вдалеке маячил неясный серый круг света от далекого  противоположного  конца
ствола. Что-то, шурша, пробежало над головой, и мальчик резко  опустился  на
колени, выставив вперед руку с кинжалом.
   Затем все дерево содрогнулось - птица принялась крушить края отверстия, в
которое удрала "дичь".  В  мозгу  Релкина  проносилось  множество  вопросов.
Насколько длинно это дерево? Сможет ли он выбраться из другого его конца?  И
с чем он рискует встретиться по дороге?
   Он  настороженно  прислушался,  убедился  в  том,  что  птица  продолжает
штурмовать открытый  конец  дерева,  и  стал  осторожно  пробираться  внутри
ствола. Больше всего он боялся услышать  змеиное  шипение.  Не  хватало  еще
наткнуться на ядовитую змею в полной темноте. Прождав несколько секунд и  не
услышав шипения, мальчишка едва  удержался,  чтобы  не  побежать.  Тщательно
проверяя кинжалом  пространство  перед  собой,  он  двинулся  дальше.  Часто
останавливался и внимательно прислушивался. Лес снаружи  звенел  обезьяньими
голосами.
   Чуть позже он заметил, что в лесу наступила тишина. Не ощущал он больше и
вибрации от тяжелых шагов птицы-великана. Птица замерла неподвижно. А может,
она ушла? Впереди маячил серый круг противоположного  выхода.  Релкин  пошел
вперед - глаза устали от напряжения, руки измазались в плесени и  слизи,  по
телу бегали насекомые. В некоторых местах ему приходилось  полати,  прорубая
дорогу кинжалом. Внутренность дерева была трухлявой,  насекомые  ползали  по
пришельцу тучами, но пока еще ни одно не укусило. Мальчишка  вознес  краткую
молитву старым богам. Кости все еще выпадали в его пользу.
   Наконец он добрался до другого конца ствола и подозрительно всмотрелся  в
залитый серым светом проем. Что, если птица ждет его снаружи?  А  если  так,
сколько она там еще будет ждать?
   Чтобы выбраться наружу,  парню  следовало  опуститься  на  четвереньки  -
отверстие было значительно меньше, чем первое. Если птица ждет в засаде,  ей
подвернется прекрасный  случай  поймать  ускользнувшую  добычу.  Мысль  была
крайне неприятной,  единственной  альтернативой  оставалось  сидеть  в  этом
дереве без малейших шансов получить помощь из лагеря.
   Релкин осторожно высунул голову, чтобы оглядеться. В то же  мгновение  он
увидел, как на  него  стремительно  опускается  огромная  голова,  и  юркнул
обратно, в безопасность. Клюв с треском опустился на ствол и  выбил  длинную
клинообразную щепку. Птица приостановилась, исследуя повреждение.
   Релкин отступал все дальше внутрь. Птица  снова  набросилась  на  лежащий
ствол. Своим огромным клювом она то и  дело  пробивала  трухлявую  древесину
насквозь. Релкин не останавливался.
   Внезапно дерево подпрыгнуло, и участок древесины над его головой просел и
упал к ногам. В темноте  мальчишка  мельком  увидел  темный  силуэт  птичьей
головы и увернулся с ловкостью, рожденной отчаянием.  Голова  опустилась,  и
клюв вонзился в ствол прямо над мальчиком - так, словно  в  пробоину  влетел
наконечник огромного копья.
   Тут бы ему и погибнуть, но птица просчиталась.  Древесина  в  этом  месте
была отсыревшей, но еще не гнилой.  И  она  держала  крепко.  Огромный  клюв
оказался надежно защемленным.
   В первый момент птица в недоумении замерла, но потом происшедшее дошло до
ее разума, и она с сумасшедшей силой напрягла мускулы, пытаясь освободиться.
Ствол приподнялся на дюйм или два.
   Релкин не отрывал  глаз  от  гигантского  кривого  клюва,  торчавшего  из
деревянной стенки прямо у него перед глазами.  Дерево  снова  затряслось,  и
перед мальчишкой забрезжила надежда на освобождение. Тут он опомнился  и  со
всех ног бросился к ближайшему выходу.
   Спустя всего несколько мгновений он вылетел наружу. Быстро  осмотревшись,
он убедился, что других хищников не видно. И побежал к лесу.  Добравшись  до
высоких деревьев, он оглянулся назад. В темноте было видно плохо, но все  же
он разглядел, что птица все еще топчется у  поваленного  дерева,  беспомощно
хлопая своими коротенькими крыльями.
   Чудом   спасшийся,   мальчик   побежал,   стараясь   держаться   открытых
пространств. К счастью, ему повезло, он почти  сразу  выбрался  на  песчаный
берег реки, сориентировался - и устремился в сторону лагеря.
   Драконир уже догадывался, что лагерь где-то  рядом,  когда  уловил  запах
горячего келута. Обед уже кончился. Подбежав к походным  кухням,  он  увидел
груды грязных кастрюль, сваленных на берегу  в  ожидании  штрафной  команды,
которой придется начищать их до блеска.
   Командир Уилиджер приветствовал пропащего подчиненного с редкостно кислой
физиономией, и Релкин про себя вздохнул.
   Быстро организовали поисковую партию - дюжину  лучников  в  сопровождении
пяти драконов, вооруженных мечами и щитами. Релкин показывал дорогу, и после
получаса блужданий в темноте спасатели отыскали  Свейна  и  Джака  живыми  и
по-прежнему сидящими на стене. Вместе с ними находился и полосатый слоник.
   С появлением людей и драконов хищные птицы попрятались к лесу и  ни  разу
не показались до их  ухода.  Поваленное  дерево,  защитившее  Релкина,  было
разбито вдребезги, а птица, попавшая в ловушку, тоже сбежала.
   Драконы сгрудились вокруг трупа крылатого  великана,  сваленного  стрелой
Релкина.
   - Большой цыпленок, - заключил Влок.
   - Влок не знает других пород птиц, - съехидничал Пурпурно-Зеленый.
   - Это не цыпленок, - заметил Базил, - у цыплят не  бывает  таких  клювов.
Это скорее похоже на орла.
   - Я ел орла, - заявил Пурпурно-Зеленый, - он не слишком-то вкусен.
   - Думаю, отвратителен, - сказала  Альсебра.  Виверны  молча  согласились.
Дикие крылатые драконы способны есть невероятную гадость. И они еще  воротят
нос от рыбы?
   Базил ткнул мечом мертвую птицу.
   - Она может оказаться неплохой, если ее поджарить, - сказал он.
   -  Уж  наверное  не  следует  разбрасываться  такой  едой,  -  согласился
Пурпурно-Зеленый.
   - А как ты собираешься выдергивать перья? - спросил Влок.
   - Для некоторых дел вполне пригодны драконопасы.
   Итак, они разрубили большую тушу и отнесли  к  походным  кухням.  Там  ее
быстро ощипали и подвесили над кострами. Все согласились,  что  вкусом  она,
действительно, напоминала цыпленка, но была дьявольски жесткой;
   Местами она напоминала скорее дубленую кожу, чем  мясо.  Драконы  тем  не
менее с жадностью поглотили все, что пришлось на их долю, после чего  сладко
заснули.

Глава 39

   Поначалу командир эскадрона не знал о том, что Полосатик, слон размером с
терьера, путешествует вместе с эскадроном. Джак был достаточно  остроумен  в
выборе тайных укрытий, а Уилиджер проводил большую  часть  времени  в  своей
палатке.
   Слоник немедленно завоевал симпатию  у  вивернов,  которые  находили  его
ужимки забавными. К примеру, он неизменно вызывал их смех, взбегая по  спине
Пурпурно-Зеленого и усаживаясь прямо на массивной голове дикого дракона.  Не
прошло и дня, как Полосатик стал эскадронным талисманом.
   Но как-то  раз  Уилиджер  все  же  изловил  зверька  и  тут  же  приказал
избавиться от него. Драконьи мальчики начали спорить:
   - В уставе ничего не сказано  против  эскадронных  талисманов.  У  многих
кадейнских эскадронов талисманы есть.
   - Очень может быть, драконир Релкин, но здесь командую я,  и  я  запрещаю
присутствие этого домашнего животного. Только Мать знает,  сколько  болезней
он на себе перетаскивает.
   Не обращая внимания на мольбы  драконопасов,  Уилиджер  подтащил  к  себе
несчастного Полосатика за кусок веревки, обвязанный вокруг шеи, и сбросил  с
плота.
   На берегу что-то зашевелилось. Крокодилы, которые были поближе, тотчас же
скользнули по направлению к барахтающемуся зверьку.
   - Мальчики, каждый, кто прыгнет в воду, будет высечен.
   Они замерли. "Джак оглянулся с тоской в глазах. Запахло  мятежом.  Что-то
очень похожее на жажду убийства проснулось в сердце Релкина.
   Внезапно плот накренился. Драконы приблизились к борту.
   - Талисман - в реке. - Влок констатировал факт.
   - Ну, так не стойте! - рявкнула Альсебра. - Или прыгайте в реку и  ловите
его, или пропустите меня - я могу...
   Ее замечание было прервано ужасным всплеском громадного тела,  рухнувшего
в воду. Плот вздрогнул и закачался.
   В следующее мгновение кожистоспинник уже вынырнул и в два  мощных  взмаха
хвоста оказался рядом  с  мечущимся  Полосатиком.  Спустя  несколько  секунд
дракон уже подсаживал спасенного мини-слоника на край плота. Полосатик  живо
вскарабкался на палубу.
   Зато  вернуть  обратно  кожистоспинного  виверна  было  несколько   более
трудоемким процессом. Плот, хотя и строился в расчете на драконов, был всего
лишь плотом, и едва гигант оперся о борт, деревянная платформа тут  же  ушла
одним краем под воду. Остальные драконы сделали лишь еще  хуже,  столпившись
рядом с Хвостоломом, желая помочь. Плот  кренился  все  сильнее,  над  рекой
разнеслись отчаянные крики,  призывающие  драконов  отойти  от  края,  чтобы
равномерно распределить вес.
   Спасенный Полосатик тоже не слишком помогал  делу,  отплясывая  вокруг  с
возбужденными воплями. Дважды его чуть было  не  растоптали,  пока  Влок  не
поднял малыша и не посадил на верхушку поленницы дров.
   Крокодилы, привлеченные  суматохой,  подошли  уже  совсем  близко,  когда
наконец Базила втащили на плот.
   Уилиджер наблюдал за происходящим с растущим напряжением.  Авторитет  его
был подорван. И все же что-то удержало его от взрыва. Тот факт, что  драконы
захотели оставить слоника в  качестве  талисмана,  не  позволял  так  просто
избавиться от зверька. Командир драконьего эскадрона  находился  здесь,  для
того чтобы руководить драконами и всячески избегать конфликтов с  ними.  Это
было  настолько  основополагающим  законом  Драконьих  Корпусов,  что   даже
Уилиджер не смел им пренебречь. Уилиджер печенкой чувствовал - при обращении
дракониров к вышестоящим командирам его приказ избавиться от  слоника  будет
немедленно отменен. Командование в лице генералов Стинхура  и  Баксандера  и
так уже  выказывало  холодность  и  почти  неприязнь  в  обращении  с  новым
командиром Сто девятого марнерийского драконьего. Уилиджер не слишком  хотел
испытывать степень расположенности своего  начальства.  Тем  более  что  все
прекрасно помнили, как во время  битвы  при  Кубхе  молодой  офицер  впал  в
замешательство  и  наделал  кучу  ошибок.  Генерал  Стинхур  наговорил   ему
множество неприятных вещей по поводу неумелого командования эскадроном.
   Теперь же в любом случае он вынужден публично согласиться с  присутствием
слоника. Ничего другого ему не оставалось. С большим  опозданием  он  понял,
что политика отчуждения от подчиненных да еще его растерянность в кубханском
сражении никак не способствовали поддержанию его авторитета.  Теперь,  чтобы
стать для них настоящим лидером, он должен завоевать их доверие. Но пока они
все настроены против, ему не справиться с ситуацией. Эскадрон как социальный
организм живет по своим законам. И  ему  придется  что-то  придумать,  чтобы
вырваться из замкнутого круга.
   Где-то  днем  позже  Релкин  сидел  на  носу  плота  под  ярким  солнцем,
переставляя  пряжки  на  ремнях  джобогина   Базила.   Почувствовав   чье-то
присутствие,  он  оглянулся  и  обнаружил  командира  эскадрона   Уилиджера,
облаченного  в  блузу  и  брюки.  Офицер  пробормотал  приветствие  и  отдал
небрежный салют. Релкин облегченно вздохнул про себя.
   Но вздох оказался  преждевременным.  Уилиджер  остановился  в  нескольких
футах, разглядывая Релкина в упор,  и  уходить  не  собирался.  Релкин  стал
нервничать. Он только недавно побывал в очередном наряде на кухню и  перемыл
горы посуды. Беспокойство  перетекло  в  пальцы,  и  мальчик  несколько  раз
укололся иглой, выругавшись про себя.
   Уилиджер уселся поближе:
   - Прекрасный день, не правда ли, драконир Релкин?
   Релкин  моргнул.  Уже  несколько  месяцев  Уилиджера  в  части  ничто  не
радовало. Релкин был определенно шокирован такой переменой.
   - Да, сэр, - тихо ответил он, как всегда. Какое бы настроение ни нашло на
Уилиджера, его лучше было не раздражать.
   - Драконир Релкин, я чувствую, нам надо поговорить начистоту.
   - А? Да, сэр?
   - Я полагаю, вы не слишком меня любите. Вы возмущаетесь тем, что я пришел
к вам из пехотного полка.  Вы  все  думаете,  что  я  ничего  не  понимаю  в
драконах. Считаете этого парня Уилиджера за показушника,  горлопана,  щеголя
несуразным обмундированием... Я знаю, знаю, я наделал ошибок.
   - Да, сэр, - выдохнул Релкин, никогда еще короткое выражение согласия  не
удавалось ему так легко.
   - Но поймите, ведь это же всегда трудно - брать под команду новую  часть.
Нужно время, чтобы пообтереться.
   - Да, сэр.
   -  Ладно,  драконир  Релкин,  вот  как  все  вышло.  Я  захотел  получить
возможность  поработать  с  драконами.  В   пехотном   полку   моя   карьера
складывалась вполне удачно. Я рассказываю вам об этом, чтобы вы меня поняли.
Я думал, что в драконьих соединениях я стану счастливее. Понимаете? И  когда
мой отец нашел возможность исполнить мое  желание,  я  решил  попытаться.  Я
полагал, что парни из драконьих войск сначала  не  примут  меня,  но  они  -
хорошие парни, и они дадут мне шанс, если я докажу им, что я  тоже  неплохой
парень, тогда они примут меня и все пойдет хорошо.
   Релкин был изумлен. Из всего, что наговорил им за все это время Уилиджер,
эта последняя версия менее всего походила на правду. Во всяком случае, после
нескольких последних месяцев. Мальчик невольно  вспомнил  и  давний  ужасный
вечер в марнерийском ресторане.
   - К несчастью, все сразу пошло не так, как надо. Был долгий поход; мы все
были  заперты  в  тесном  корабельном  трюме.  Временные  недоразумения,  вы
понимаете, о чем я говорю?
   - Да, сэр.
   - Но теперь, драконир Релкин, нам скоро предстоит сражение, и я хотел  бы
начать с вами все снова. Я хочу  начать  все  сначала.  Я  думаю,  мы  можем
стереть все с доски и начать сначала. Что вы на это скажете?
   У Релкина на языке вертелось с дюжину резких ответов, но он сжал  зубы  и
изо всех сил постарался улыбнуться:
   - Как вам будет угодно, сэр.
   Если Уилиджеру взбрело в голову обращаться с ними  по-человечески  вместо
того, чтобы строить из себя укротителя падмасских бесов - что ж, он, Релкин,
постарается ему помочь.
   Этот ответ невероятно воодушевил Уилиджера; мальчишка увидел перед  собой
абсолютно счастливого человека. Уилиджер даже слегка порозовел от  смущения.
Релкина передернуло - новая несуразица пришла на смену старой.
   - Я так рад, что вы это сказали,  драконир!  Хорошо.  Вы  знаете,  я  тут
подумал: нам нужен девиз эскадрона. Теперь  у  нас  есть  талисман.  Значит,
следующее, что мы должны завести, - это девиз.
   - Девиз?
   - Да, нечто подобное у нас было в полках пехотного легиона. Знаете Первый
полк Первого легиона? Их еще называют "Сделать или Умереть", потому что  это
и есть их девиз.
   Релкин  кивнул;  известная  теория,  но  в   Боевом   Сто   девятом   она
популярностью совершенно не пользовалась.
   - Да, сэр, понимаю.
   - И знаете, на самом деле я уже придумал то, что, как мне кажется,  можно
назвать готовым девизом.
   - О да, сэр.
   Меньше всего Релкин ждал, что с ним  будут  консультироваться  по  такому
странному поводу, но особенно не удивился. Уилиджер есть Уилиджер.
   - Прекрасно! Тогда как вам понравится это: "Мы его сделаем. Кто он?"
   Релкин уставился на Уилиджера долгим непроницаемым взглядом.
   - Да, сэр, - ответил он наконец.
   - Хорошо, не правда ли? Потому что Боевой  Сто  девятый  имеет  репутацию
непобедимого. Мы способны драться с любым, неважно, кто  или  что  он  есть,
правильно?
   Уилиджер рассмеялся своей остроте. Релкин выдавил еще одну улыбку  сквозь
зубы.
   - И если мы наткнемся на какую-нибудь  из  этих  тварей,  что  вы  видели
вырезанными на камне, наш новый девиз окажется как нельзя кстати, не  правда
ли?
   Релкин слабо кивнул,  удивленный  таким  поворотом  событий.  Но  все  же
главной его задачей было смягчить безумные выходки  Уилиджера.  Если  офицер
желает приятельских отношений - что ж, Релкин согласен  подыграть  ему.  Что
касается других, они вряд ли будут так же сговорчивы. Свейн и Джак  особенно
страдали в последние два  дня.  Они  не  вылезали  из  проверок  и  нарядов,
назначаемых по результатам этих проверок. Джаку даже  пришлось  начищать  до
блеска заклепки на драконьем щите. Но как бы то ни было, Уилиджер  со  всеми
его  выкрутасами  продолжает  оставаться  их  командиром,  и  с  ним   нужно
уживаться. Свейну и Джаку придется проглотить свои  обиды,  впрочем,  как  и
всем остальным.
   И уже не за горами ожидающая их тяжкая  битва.  Окончательная,  решающая.
Ради которой они и проделали весь этот путь. Леди на  этот  счет  выразилась
вполне определенно. Она, правда, не  смогла  рассказать,  с  кем  именно  им
придется драться. "Хотелось бы знать, - подумал Релкин, - настолько  ли  они
страшны, как  великаны-людоеды,  с  которыми  мы  столкнулись  в  битве  при
Арнейсе?"
   Уилиджер перестал наконец смеяться и, доброжелательно кивнув, удалился  к
себе в палатку.

Глава 40

   Недели текли безмятежно, проходя чередой теплых бездельных  дней.  Широко
раскинувшийся  флот  уверенно  шел  по  огромной  реке,  подставляя   любому
попутному ветерку квадратные паруса, и неумолимо  продвигался  вперед.  Пища
была хорошей, хотя  и  простой,  и  каждый  день  отряды  лесных  добытчиков
пополняли ее запасы. Генерал Баксандер и  его  штаб  были  приятно  поражены
достигнутыми успехами. Они собрали экспедиционные  силы  из  разрозненных  и
разнородных частей, каждая со своим  командованием,  в  общей  сложности  из
двадцати тысяч  человек,  и  отправили  в  никуда,  через  половину  темного
континента, едва разбираясь в  местных  условиях.  И  все  же  пока  они  не
потерпели поражения.  Иногда,  справляясь  по  картам  о  проделанном  пути,
Баксандер  испытывал  что-то  похожее  на  гордость.   Но   затем   приходил
выматывающий страх, холодным душем остужая генеральскую голову,  стоило  ему
осознать, что теперь целая армия, по сути дела, отрезана от мира, затеряна в
сердце чужого континента. Ни поддержки,  ни  помощи  ждать  ни  от  кого  не
приходится. Рассчитывать можно только на свои  силы.  Одинокую  армию  везде
подстерегала опасность. И если он, генерал Баксандер, ошибется, то ни  люди,
ни даже драконы не смогут вернуться из-за Вала Солнца и  никогда  больше  не
увидят побережья. Белый флот уйдет домой пустым,  и  грандиозная  экспедиция
превратится в величайшее поражение всех времен. Этот  груз  ответственности,
лишавший Баксандера сна и покоя, нельзя было  облегчить  тем,  как  спокойно
проходит их плавание в верховьях реки.
   На  плотах,  несущих  Сто  девятый  марнерийский,   командир   драконьего
эскадрона   Уилиджер   продолжал   демонстрировать   подчиненным   искреннее
дружелюбие. Инспекции не прекращались,  но  вместо  того,  чтобы  засаживать
провинивших