ь  отправиться  в
изгнание".
   Сны растревожили юношу, и он нервно заходил по комнате. Хорошо, что  хоть
львы поутихли. Можно было вновь открыть балкон и впустить в  комнату  ночные
звуки.
   На улицах горели монжонские светильники, их сияние озаряло тысячи окон по
всему городу, образуя фантастически яркий для Рителта городской пейзаж.
   Из любопытства Эвандер снял покрывало с лампы, стоящей рядом, и помещение
мгновенно наполнилось теплым янтарным светом.
   Юноша увидел свое отражение в настенном зеркале. Грудь его была обнажена,
и Эвандер внимательно осмотрел обезображенную кожу. Теперь она  превратилась
в  твердую,  неровную  корку,  частично  окостеневшую,  частично  тонкую   и
прозрачную. Иногда в темных, затвердевших наростах просыпался зуд,  и  юноша
чесался, безуспешно пытаясь избавиться от  неприятного  ощущения.  На  ощупь
кожа казалась крокодильей, а не человеческой. На свету были заметны участки,
где кремовая прозрачность сменялась глубокими черно-коричневыми оттенками. В
кремовых выростах синели темные прожилки вен. Юноша вцепился в край нароста,
пытаясь оторвать хотя бы кусочек. Когда он потянул  достаточно  сильно,  его
пронзила острая боль. Этот жуткий нарост, без сомнения, был напрямую  связан
с самим существом его несчастного носителя.
   Эвандер отвернулся от зеркала и почувствовал, как твердый нарост трется о
здоровую кожу руки. Это  было  жутко.  Освободится  ли  он  когда-нибудь  от
проклятия? Перестанет ли быть чудовищем, за которое  на  рынке  редкостей  в
Урдхе  передрались  бы  самые  пресыщенные  покупатели?  Неудивительно,  что
принцесса с криками убежала.
   Эвандер вздрогнул, надел рубашку и снова вышел на балкон,  изо  всех  сил
стараясь не думать об этом слишком много.

Глава 20

   Было условлено обменять Эвандера и волшебный ковер Юми на постоялом дворе
Иззума, во Внешнем круге, неподалеку от главных городских ворот.
   Пока слуги несли ее в портшезе к постоялому  двору.  Пострема  обдумывала
ситуацию.
   Она была уверена, что утоли попытаются перехитрить ее. В деловом мире они
славились способностью  обвести  вокруг  пальца  любого  партнера.  Мерзкие,
лживые недомерки, проклятый волшебный народец, не имеющий к  людям  никакого
отношения! Ведьма поклялась себе, что извернется и сама  обманет  уголи.  Ей
нужны и волшебный ковер, и Эвандер; уголи же не получат ничего.
   Нужно было торопиться. Ее приятель, торгующий с Урдхом, как раз  набирает
товар для  очередного  путешествия.  Если  удастся  вовремя  передать  парня
торговцу, она получит на руки целое состояние.
   Ведьма понимала, что ковер стоит гораздо дороже,  чем  молодой  урод,  но
только в том случае, если удастся заставить волшебное изделие повиноваться и
поднимать хозяев в воздух. Пока оно летать отказывалось, а каждый раз, когда
ведьма наступала на него, ковер выказывал  явную  враждебность  и  неприятно
дергался.
   Пострема фыркнула. И это после всего, что она сделала для старой  тряпки?
Починила, обновила. Цвета стали ярче, сами нитки - крепче. Один  раз  ведьма
видела, как в лунном  свете  по  ткани  пробежала  дрожь,  словно  ковру  не
терпелось подняться в воздух и улететь.
   Но едва она встала на край ковра, он застыл неподвижно.
   Конечно, это был очень древний ковер, созданный еще Хиш Вэн -  магической
ткацкой школой, существовавшей во времена древней  Красной  Эры.  Заклинания
Хиш  Вэн  отличались  невероятной  мощностью  и  сложностью.  Пострема  была
уверена, что многому научится, просто разгадывая эти чары.
   Уже поэтому она не собиралась отказываться  от  старого  ковра.  Подобные
волшебные предметы встречались очень и очень редко. Она оставит добычу себе,
продолжит работу и со временем разгадает все загадки и  подчинит  себе.  Это
превратит древний кусок ткани из антикварной редкости в  настоящий  летающий
ковер, способный  преодолевать  десятки  миль  за  день.  Для  человека,  не
принадлежащего к купеческому братству утоли, это невиданное сокровище.
   Ей пришла в голову другая  мысль,  и  на  тонких  губах  ведьмы  заиграла
жестокая улыбка. Вдруг эти маленькие дьяволы решили, что они смогут отбить у
нее ковер силой?
   Пусть только попробуют! С ней ее слуги - Гриффин, Люксли и прочие. И если
утоли что-то задумали, они получат хорошую трепку.
   Рядом с  Постремой,  уложенный  в  великолепный  шелковый  футляр,  лежал
свернутый ковер такого же размера, что и сокровище Юми, с тем  же  узором  -
девять светло-оранжевых медальонов, похожих на бриллианты, со  вставшими  на
дыбы черными жеребцами, - и украшенный такими же желтыми с черным  фестонами
по краям.
   На деле же ковер был современного производства, один из тех, что тысячами
ткали рабы в Урдхе, повторяя знаменитый древний рисунок.
   Пострема  наложила  на  дешевенькое  изделие  чары  иллюзии,  и  он  стал
неотличим  от  подлинного.  Ведьма  рассчитывала,  что,  прежде  чем   утоли
докопаются до правды, она успеет скрыться. Пострема была твердо уверена:  ее
заклинание не будет  разоблачено  до  тех  пор,  пока  утоли  не  вздумается
заставить дешевый урдхский ковер подняться в воздух.
   Ей совсем не хотелось при этом присутствовать. К  тому  времени  она  уже
будет на пути домой,  с  ковром  и  пленником.  Потом  она  выгодно  продаст
мальчишку торговцу Негусу и отойдет от дел. Пришло  время  покинуть  Монжон,
ставший, несмотря на все свое великолепие, шумным и  даже  опасным  городом.
Когда-то волшебство казалось ей делом удивительным и необычным. Теперь же, с
появлением  этого  кошмарного  старикашки  с  Черной   горы,   пришла   пора
остановиться. Пострема решила откланяться  и  купить  пресловутую  виллу  на
берегу.  Там  можно  будет  тихо  жить,  наслаждаясь  морским  воздухом,   и
поработать  над  ковром,  заставить  его  повиноваться.   Подумать   только:
настоящий древний эльфийский ковер - в полной ее власти. Такая  вещь  стоила
больше своего веса золотом..,  даже,  пожалуй,  больше  десятикратного  веса
самой Постремы!
   И, кто знает, возможно, этот ковер принадлежит к тем редчайшим  изделиям,
что способны летать  даже  днем.  Вещи,  изготовленные  во  времена  древней
Красной Эры, нередко хранят в себе сюрпризы.
   Ведьма неприятно  хихикнула,  и  ее  носильщики  содрогнулись.  Слуги  не
получали никакого удовольствия, работая на Пострему, ведьму-Ткачиху, но  она
хорошо платила, а это много значило в городе, где правил голод.
   Когда портшез внесли на  постоялый  двор,  ведьма  внимательно  осмотрела
безлюдную площадку. В глубине двора, в стойлах переступали с  ноги  на  ногу
лошади, в нескольких  местах  виднелись  кучи  соломы.  На  дальней  стороне
квадратного двора находились склады и кузница, выше был устроен сеновал.
   Вылезая из носилок, ведьма усмехнулась - она уже разгадала замысел утоли.
   - Гриффин, - резко приказала Пострема. - Там, в соломе, прячутся  мерзкие
недомерки утоли.
   Возьми своих людей и задай им жару. Только  не  убивайте.  Мне  не  нужны
трупы. Времена стали неспокойными, и стража в последнее  время  склонна  все
усложнять, если дело касается случаев со смертельным исходом.
   Стоит ей захватить в плен несколько утоли, и остальным не избежать выдачи
мальчишки. Тогда у нее будет полный комплект.
   Гриффин и другие слуги достали из багажного отделения портшеза  увесистые
дубинки.
   Эвандер прятался на верхнем этаже. Он с  самого  начала  возражал  против
плана утоли, но гордость не позволила им опять прислушаться к словам  совсем
еще юного советчика. Теперь дело приняло отчаянный оборот.
   Пострема расхаживала  взад-вперед  по  двору,  а  ее  люди  тем  временем
обрушились на кучи соломы, пустив в ход кованые сапоги и тяжелые дубинки.  С
криками боли спрятавшиеся в соломе утоли поднимались на ноги, а слуги ведьмы
их избивали. Маленькие  человечки  были  просто  не  в  силах  противостоять
здоровенным вооруженным головорезам.
   Пострема  продолжала  расхаживать  по  двору,  подбадривая  своих   людей
отрывистыми окриками. О сеновале за своей спиной она даже не думала.
   Эвандер точно рассчитал расстояние, а затем отошел  как  можно  дальше  к
стене сеновала, оттолкнулся от нее, подбежал к краю и прыгнул. На  мгновение
он завис над полем боя, а затем плюхнулся в заранее намеченную кучу  соломы.
Выбраться из нее оказалось непросто, и юноша даже запаниковал, но  встал  на
ноги. Высвободившись, он ринулся к ведьме, не заметившей ни его  самого,  ни
его маневров - она была  слишком  поглощена  зрелищем  избиения  беззащитных
утоли. В следующую секунду юноша врезался в ведьму и повалил  ее  на  землю.
Пострема успела только пискнуть.
   Прежде чем она издала еще хотя бы один  звук,  Эвандер"  приставил  к  ее
горлу кинжал. Шутки кончились.
   - Прикажи им остановиться, колдунья! Когда Ткачиха узнала  напавшего,  ее
глаза от злости расширились так, что почти вылезли из орбит.
   - Это ты... - прошипела Пострема. Эвандер шевельнул рукой, и  по  ее  шее
сбежала капля крови.
   - Прикажи им остановиться, или ты умрешь. Клянусь.
   Глаза ведьмы метали молнии, но она ничего не могла сделать. Лезвие  вошло
чуть глубже.
   - Ладно, - прохрипела она. - Довольно!
   Пострема повысила голос и приказала Гриффину,  Люксли  и  всем  остальным
отступить.
   Слуги порядком перепугались, когда увидели,  что  Эвандер  держит  нож  у
горла хозяйки. Пострема была сурова, но платила щедро. В  случае  ее  смерти
они теряли хороший заработок. Они отступили.
   По требованию Эвандера ведьма велела своим людям покинуть двор и выйти на
улицу.
   Избитые уголи поднялись, шатаясь и подвывая от боли.
   Чуть придя в себя, они бросились к шелковому футляру и развернули  ковер.
Даже Юми сперва обманулся. Тот же узор, те же медальоны, те же темно-красные
края, искусный темный рисунок. Потом Юми нежно погладил ковер,  тихо  позвал
его, попросил взлететь, показать свою силу - и сразу понял, что это  не  его
сокровище.
   Иллюзия рассеялась, и Юми ясно увидел грубую подделку без каких бы то  ни
было волшебных свойств, способную летать не более, чем сами уголи.
   Остальные еще находились под впечатлением  наведенных  чар,  но  Юми  все
объяснил, и заклинание разрушилось. Уголи в ярости  приблизились  к  ведьме.
Эвандер все еще крепко держал Пострему, не отнимая кинжала от ее горла.
   - Посадите ее обратно в  носилки,  свяжите  и  заткните  рот  кляпом.  Мы
отправимся к ней домой и вернем ковер.
   Портшез пустился в обратный путь, только теперь  он  двигался  медленнее:
уголи справлялись с тяжелым грузом не так хорошо, как слуги ведьмы.  Эвандер
с кинжалом  за  поясом  охранял  тыл,  присматривая  за  плетущимися  следом
мрачными телохранителями Постремы.
   Орнизолест послал весточку домой, и вскоре к процессии присоединились его
слуги. Они и занялись нейтрализацией головорезов.
   До ведьминого  дома  добрались  без  приключений.  Город  все  еще  дышал
тревогой. В воздухе ясно чувствовался тяжелый запах гари,  но  люди  толпами
спешили к главным городским воротам, на состязания волшебников.  Там  должен
был определиться победитель, который станет защитником Монжона.
   Пострема, косясь на обнаженный кинжал, указала, где находится  украденное
сокровище. Юми в считанные секунды распутал веревки и развернул  ковер.  Тот
оказался невредим и даже починен. Пострема сделала обещанную работу.
   Юми заявил, что заплатит ведьме, и, попросив товарищей быть  свидетелями,
выложил на стол серебряные монеты - точно в соответствии с прежним уговором.
Юми хотел показать всем, что утоли всегда держат слово.
   Забрав ковер, утоли удалились.
   На улице слуги Орнизолеста  продолжали  наблюдать  за  Люксли  и  прочими
телохранителями ведьмы.
   Пострема, появившись на пороге, принялась  изрыгать  вслед  проклятия,  и
Орнизолест ответил традиционным  жестом  уголи  -  выгнул  ладонь  чашечкой,
словно держал соль или  муку,  взял  воображаемую  щепотку  другой  рукой  и
швырнул  ее  через  плечо.  Все  уголи  искренне  развеселились,  глядя   на
Орнизолеста, и заторопились к его дому.
   Там и устроили беззаботное и роскошное празднество. Подали обильный ужин,
достали вино из погребов, позвали скрипачей, и уголи пустились в  пляс.  Все
то и дело поднимали бокалы за Эвандера, который оказался героем дня и  помог
вернуть назад древний волшебный ковер.
   Праздник был в самом разгаре, но Эвандера что-то тревожило. Юми понял это
по его лицу, сел рядом с юношей и спросил о причине беспокойства.
   Эвандер  ответил  честно:  только  что  как   раз   начались   состязания
волшебников, и скоро Сирине предстоит стать женой одного из двух финалистов.
До рокового часа свадьбы оставалось совсем мало времени.
   Юми согласился, что все это очень прискорбно. Но что они могут сделать?
   Эвандер на минуту задумался, а затем показал на ковер. Спасенное  чудо  к
этому времени уже развернули и повесили над головой счастливых утоли.
   - Теперь твой ковер может летать? Он поможет  мне  спасти  ее?  Думаю,  я
знаю, где она сейчас. Юми тяжело вздохнул и погрустнел:
   - Конечно, может. Этот ковер многим тебе обязан. Я уверен, он  согласится
поднять тебя в воздух и  не  откажется  нести  на  себе  принцессу.  Вы  оба
ненамного тяжелее, чем уголи.
   - Спасибо.
   - Конечно, король страшно рассвирепеет, если ты убежишь с его дочерью.
   - Да, это рискованно, но я не могу допустить, чтобы ее отдали  одному  из
этих чудовищ. Юми еще раз тяжело вздохнул:
   - Разумеется. Это было бы ужасно.

Глава 21

   Пострема отлично поработала над починкой  ковра,  и  теперь  он  уверенно
летал на высоте ста футов, что было  редкостью  даже  для  самых  знаменитых
магических предметов. Ковер предпочитал лететь со скоростью быстрой  ходьбы,
но на высоте нескольких футов от земли не отстал бы и от бегущего  человека.
По мнению  Юми,  его  сокровище  обладало  огромной  выносливостью  -  могло
пролететь до пятидесяти миль кряду, не уставая.
   И вот сейчас ковер ровно и быстро летел на уровне верхнего этажа  дворца.
Когда надо было изменить направление движения, Эвандер гладил  мягкий  ворс.
Поглаживание "по шерсти" увеличивало скорость, "против  шерсти"  -  перемену
маршрута. Ковер поворачивал  в  сторону  того  края,  который  юноша  гладил
сильнее, а частота прикосновений определяла крутизну поворотов. И  в  то  же
время ковер явно мог ориентироваться и  без  посторонней  помощи,  поскольку
вполне самостоятельно облетал стены или другие препятствия.
   Эвандер заставлял  себя  не  смотреть  вниз.  Он  просто  сидел  на  туго
натянутом ковре. Но внизу были земля и  сто  футов  пустоты  до  нее.  Юноша
чувствовал себя не  в  своей  тарелке,  во  рту  у  него  пересохло,  сердце
выпрыгивало из груди, как он ни старался унять его. Но Эвандер был  настроен
решительно - он сделает все возможное, чтобы спасти принцессу Сирину из  лап
чародея. Принц Данаис Седимо-Кассимский не собирался отдавать свою любимую в
лапы каких-то жутких окаменелостей.
   У каждого балкона юноша останавливал ковер, похлопывая его;  на  передний
край он нажимал, когда хотел заставить ковер опуститься, а на задний - когда
надо было подняться в воздух. От  силы  нажатия  зависело,  насколько  резко
ковер сбрасывал скорость, - он все время летел, натянувшись, как  струна,  и
ничем не обнаруживал, что ощущает вес сидящего на нем юноши.
   Внимательно прислушавшись, Эвандер перелезал с ковра на очередной  балкон
- отчего на высоте ста футов у него неизменно замирало сердце - и осматривал
комнаты. Почти все  оказались  пустыми.  Один  раз  юноша  заметил  женщину,
дремавшую на диване; двое престарелых слуг накрывали стол для ужина  в  ярко
освещенной кухне. На Эвандера обратила внимание только кошка, да и та просто
молча посмотрела на него.
   Сирины нигде не было.
   Через некоторое время принц даже нашел ее апартаменты: при  виде  картины
Жильтофта рыцарственный Синий Лягух и прекрасная леди  Ламина  -  невозможно
было ошибиться. Юноша обошел все  великолепные  комнаты  принцессы,  но  они
оказались совершенно пустыми. Застоявшийся воздух навел Эвандера  на  мысль,
что Сирина уже давно здесь не была.
   Вздохнув, юноша продолжил поиски. Насколько все было бы проще, если бы он
нашел девушку в ее апартаментах! Теперь он едва мог  надеяться,  что  сумеет
отыскать, куда заточили принцессу.
   По пути Эвандер гадал, не опоздал ли он. Вдруг Сирину уже  увезли,  чтобы
передать из рук в руки  победителю  турнира?  Неужели  все  напрасно?  Юноша
стиснул зубы, отказываясь примириться с подобной  мыслью.  Он  не  собирался
сдаваться.
   Перебравшись на ковер, он полетел вдоль дворцовой стены, обследуя  каждое
окно. Нужно было торопиться.  Финальный  поединок  турнира  уже  начался,  и
невозможно было предсказать, как  долго  продлится  решающий  бой.  Один  из
волшебников вполне мог нахрапом взять верх и быстро прикончить противника. С
другой стороны, колдуны могли сражаться часами,  если  их  силы  оказывались
равными.  И  все  же  нельзя  было  не  принимать  во  внимание  возможность
скоротечного состязания, а обыск всего дворца с  балконов  требовал  слишком
много времени.
   Эвандер заставил ковер подняться до уровня крыш и  влетел  во  внутренний
дворик, где окна светились в  основном  на  нижних  этажах.  Наверху  горело
только одно окно. К нему юноша и направил ковер.
   Подлетая, Эвандер услышал плач. Зависнув снаружи,  в  ярком  свете  луны,
юноша отчетливо разобрал чьи-то причитания.
   Он слез с ковра и перебрался в комнату. Там оказалась молодая  девушка  в
роскошных красно-золотых одеждах. Она удивленно повернула заплаканное лицо к
незнакомцу, который внезапно появился в ее комнате.
   - Кто вы? - спросила она по-монжонски. - Что вам здесь нужно?
   Эвандер ответил на фурду:
   - Я друг Сирины. Я хочу увезти ее. Глаза  девушки  округлились,  а  слезы
высохли. На фурду она говорила неловко и с акцентом, но тем не менее  вполне
понятно:
   - Ты тот, кого  должны  были  бросить  львам.  Эвандер  согласно  кивнул.
Девушка сжала губки.
   - Ты опоздал, друг мой. Ее увезли час назад. Скоро ее отдадут чародею.
   - Не может быть! - Эвандер не мог поверить, что потерпел поражение.
   - Может, друг, может. И знаешь, что хуже всего?
   - Нет... - Сердце юноши словно замерло на краю бездны.
   - Один из волшебников явился на состязание верхом на  летучей  рукх-мыши.
Он прилетел сюда на одном из этих жутких чудовищ, обитающих у Черной горы.
   - И что это значит?
   - Это значит, что этот волшебник и есть тот самый чародей, который навлек
беду на Монжон. И он выиграет турнир. Он почти погубил нашу страну  мором  и
саранчой, а теперь он получит в жены принцессу королевской крови.
   Худшие опасения юноши сбывались.
   - А где состоится эта.., церемония?
   - На самом верху Главной башни.
   - Говоришь, летучая рукх-мышь?
   -  Отвратительная  рукх-мышь   людоед.   Эвандер   потер   подбородок   и
сосредоточился.
   - Мой бедный друг, я сожалею, что ты опоздал. Я тоже ее друг, меня  зовут
Амили. Мое сердце разбито.
   Девушка откинулась на подушки и неистово замахала веером.
   Эвандер  резко  повернулся  к  балкону  и  двинулся  к  ковру,  терпеливо
ожидающему седока.
   За спиной он услышал восклицания:
   - Подожди, друг! Куда ты? И откуда ты? Но юноша уже вскочил  на  летучего
скакуна и направил его вверх, выше самых высоких крыш, к  центральной  башне
дворца.
   На башне развевались флаги.  Музыканты  уже  собрались.  В  ярком  сиянии
дюжины монжонских ламп виднелся красный парадный зал.
   "Это бесчеловечно, - подумал юноша. - Под звуки фанфар они отдают  Сирину
своему злейшему врагу! Может быть, чародей уже сбросил с трона короля? Может
быть, все это не что иное, как утонченное унижение, подготовленное  чародеем
для несчастных жертв? Может быть, он навел на короля чары?"
   Но  ведь  существовал  благословенный  Тимнал.  Странным  непредсказуемым
зверем Тимнал притаился внизу башни. Чародей не посмел  бы  применить  магию
вблизи