осами  эту  поросль  можно  было
назвать с трудом. Она больше  напоминала  пушок,  а  сам  гребень,  как  у
настоящей птицы, мог подниматься, выдавая эмоции хозяина.
     Расстояние уменьшается. Уменьшение мрачно.
     - О чем он?
     Дел вздохнула.
     - Думаю, он хочет объяснить, что если мы отойдем далеко, песня  будет
плохо слышна и сила наговора перестанет действовать, - Дел нахмурилась.  -
Ты совсем его не понимаешь?
     - Я знаю, баска, он поет... Я могу уловить отдельные  слова,  но  для
меня песня это шум, и она все заглушает, - я помолчал. - А что слышишь ты,
Дел?
     Дел улыбнулась с удивительной безмятежностью.
     - Все. Все его интонации,  все  модуляции,  все  переливы.  Их  песни
яснее, чем наша речь, потому что говорят не словами, а чувствами.
     Я был настроен скептически.
     - И этот человечек - то самое существо, которое спасло вас утром?
     - Когда мы выбрались из тоннеля, он ждал. Нависшая  над  нами  угроза
смерти заставила его и еще нескольких прийти на помощь. Кантеада презирают
смерть.
     - Они не умирают?
     - Следовало сказать, они презирают убийство. Независимо  оттого,  кто
жертва.
     Я вздохнул и пошел к жеребцу, чтобы подобрать брошенный повод.
     - Мне самому убийство не нравится, особенно когда жертва -  я.  Ну  а
что будем делать теперь? Он отведет нас к остальным?
     - По-моему, для этого он и пришел.
     - Тогда чего мы ждем?
     Дел вздохнула.
     - Может проявишь немного учтивости?
     - Учтивость это хорошо, - согласился я, - но сейчас  важна  быстрота.
Меня тянет собрать вместе  наш  клан,  взвесить  происходящее  и  убраться
отсюда в аиды, пока у нас еще не закончилось время, -  я  помолчал.  -  Об
этом стоит подумать тебе, Дел. Воки нужна твоя шкура, а не моя.
     - Вока, - поправила она.
     - Воки, локи и все остальные. Нужно идти баска.
     Кантеада прислушивался к нашему разговору  и  видимо  все  понял.  Не
успела Дел сказать и  слова,  как  он  повернулся,  вскочил  на  дерево  и
запрыгал по веткам. Он передвигался  с  дерева  на  дерево  с  проворством
обезьяны. Следом за ним тек хрупкий, мелодичный свист.
     - Песня сопровождения, - объяснила Дел. - Ну? Кажется ты торопишься?
     Я прищелкнул языком жеребцу и пошел.


     Не успела погода улучшиться, как стала еще хуже. Одежда на Дел  и  на
мне  промокла  насквозь.  Реки  дождя  стекали  по  моей  спине,  щекотали
поясницу, хлюпали в ботинках.  Волосы  прилипли  к  голове  и  при  каждом
движении с них падали капли. Я был  мокрым,  замерзшим  и  несчастным  как
кошка, пойманная ливнем.
     Так оно и было: и кошка, и пойманная.
     Я тяжело вздохнул, около рта ненадолго повисло облачко пара. Такой же
пар обволакивал ноздри жеребца. От дождя  гнедой  почти  почернел,  мокрый
хвост при каждом шаге прилипал то к правой, то к левой ноге.
     - Аиды, ненавижу сырость. Что бы я не отдал за насколько минут солнца
и тепла...
     Дел не улыбнулась.
     - И что бы ты отдал?
     - Что? - я нахмурился, не сразу сообразив, о чем она. - А-а. Аиды,  я
не знаю. Просто так говорят.
     - Если тебе действительно так нужно солнце, может  быть  они  вызовут
его для тебя.
     - Кто? - я проследил за ее жестом. - Он? Ты хочешь сказать, что  этот
малыш может управлять погодой?
     - Я думаю, Кантеада могут все.
     - Он люди, Дел... или что-то в этом роде. То, что он  смог  разогнать
зверей, не означает, что он может менять погоду.
     - Конечно нет, - объявила Дел необычайно торжественно.  -  Не  больше
чем я делаю это яватмой.
     Вот и получил.
     - Я разбираюсь в яватмах не больше, чем в  Кантеада,  баска,  но  мне
трудно поверить, что даже магия этих человечков может исправить погоду,  -
я посмотрел на огромные темные облака, застрявшие на скале слева от нас  и
постепенно скатывающиеся к  краю,  чтобы  сорваться  с  обрыва  как  куски
смятого, отливающего жемчугом шелка. - Если бы они  это  умели,  разве  не
сделали бы? Зачем жить под дождем и в холоде?
     - Чтобы не нарушить равновесие,  -  сообщила  Дел  пригибаясь,  чтобы
пройти пол низко нависшей веткой. - Здесь,  на  Севере,  мы  считаем,  что
должно соблюдаться равновесие между теплом и холодом,  хорошим  и  плохим,
мужчиной и женщиной. Все это противоположности, но они взаимно важны.  Они
могут погибнуть друг без друга.
     - Ну, не знаю. Иногда я думаю, что мужчинам было бы лучше без женщин.
     Губы Дел слегка изогнулись.
     - Какое-то время возможно. Но мужчины не  живут  вечно.  Они  слишком
упрямы, слишком яростны, - она смотрела на меня с наигранной  невинностью.
- Что останется после того, как вы поубиваете друг друга? Мир без мужчин и
женщин?
     - Он останавливается, - вдруг заметил я.
     Дел огляделась и кивнула.
     - Мы совсем рядом с их каньоном. Сюда, Тигр.
     Стволы деревьев стали совсем тонкими, а ветки так перепутались, что я
не мог отличить одну  от  другой.  Кору  деревьев  разукрашивали  дождевые
потеки,  влага  собиралась  в  развилинах  и  дуплах,  пока  не   начинала
переливаться через край. Грязь и листья прилипали к  подошвам  ботинок.  Я
шел в полной тишине, сжимая повод жеребца, и надеялся,  что  дом  Кантеада
окажется достаточно большим для такого крупного мужчины как я.
     И вдруг мы оказались на краю мира. Из  деревьев  в  ничто  -  полоска
земли перед нами была не шире клинка меча, и я балансировал у кромки почти
падая, пока Дел не поймала меня за руку и не оттащила назад.
     - Я забыла, - сказала она.
     - Забыла что? - закричал я, невольно отступив в  деревья.  -  Забыла,
что здесь мир кончается, хотя я стоял уже на краю?
     Дел вздохнула.
     - Не преувеличивай, Тигр.
     - Аиды, женщина... если бы я  тебя  не  знал,  я  бы  решил,  что  ты
собираешься от меня избавиться, - я помолчал. - А может я в тебе ошибался.
Ты хотела меня убить?
     - Вряд ли, - сухо сообщила она, не глядя на меня, а потом добавила  с
тоскливым восхищением. - Тигр, разве это не прекрасно?
     Для нее, несомненно. Дел росла в высокогорьях, предгорьях, высотах  и
остро изрезанных каньонах. Ее вскормили ветры и дожди.
     Но я-то здесь не при чем. Совершенно.  Я  смотрел  в  ничто  и  видел
только пустоту, наполненную облаками.
     Мир действительно закончился. То, что лежало  перед  нами,  оказалось
каньоном, заполненным до краев облаками. Сквозь тяжелые  пласты  я  смутно
различал другой край каньона и где-то далеко внизу дно.
     Прекрасно ли это? Может быть. Но меня бы больше порадовали  несколько
солнечных лучей.
     - Как, в аиды, мы спустимся?
     - Иди за ним, Тигр. Мастер песни ждет нас.
     Дел, как всегда, оказалась права. На фоне  облаков,  на  фоне  дождя,
Кантеада был почти невидим. Он слегка махнул рукой и исчез,  но  я  уловил
нить свиста.
     - Снова песня следования?
     - А ты быстро схватываешь, Южанин.
     Я пошел за человечком, сторожась невидимого каньона. Оступиться труда
не составило бы - облака наплывали  на  края,  коварно  ползли  по  земле,
сливаясь с почвой и небом. Они цеплялись за стволы и землю, заполняли  мир
и застревали в вершинах деревьев.
     - О боги, - прошептала Дел за моей спиной. -  Я  и  забыла,  как  это
прекрасно.
     - Баска, он снова пропал.
     - Тебя ведет песня следования.
     - Мне это не нравится, Дел.
     - Тебе ничего не нравится.
     Аиды, нет смысла с ней разговаривать. У  нее  песчаная  болезнь.  Или
нет, облачная болезнь. Диагноз изменился.
     Я продолжал идти, ведя жеребца и стараясь не  смотреть  на  хранилище
облаков, а  они  перекатывались,  струились,  ласкались,  тянулись,  чтобы
потрогать мое лицо. От этого мне хотелось  поежиться,  но  я  сдерживался,
вспоминая о Дел.
     Хотя она бы этого и не увидела,  пласты  облаков  вклинивались  между
нами.
     Мне пришлось признать, что песня следования прекрасно управляла моими
движениями. Я шагал по узкому краю каньона как по широкой дороге, словно я
знал путь так же хорошо, как знал самого себя. Эта  мысль  заставила  меня
задуматься: а знает ли кто-нибудь самого себя? В любом случае,  я  шел  не
сам,  меня  вели.  Что  может  было  и  к  лучшему  -  когда   земля   без
предупреждения вдруг ушла вниз, я не запаниковал, я даже не задержался.  Я
спокойно продолжал идти.
     - Магия? Так, Дел? - земля продолжала уходить вниз.
     - Он ведет нас в каньон.
     - Ты этой дорогой выбиралась?
     - Да, но тогда не было облаков. Я хорошо видела дорогу.
     Я оглянулся. Дел терялась в облаках  за  жеребцом,  но  я  видел  как
спокойно она пробиралась сквозь висящие в воздухе лоскутки. На  расстоянии
лоскутки сливались и казались ровным туманом.
     Дел улыбнулась. Влажные волосы растрепались и облепили ее плечи.  Дел
промокла как и я, но сил у нее оставалось побольше.  Она  шла  уверенно  и
твердо, не напрягаясь при каждом шаге. Она даже тихонько  напевала  что-то
веселое. Лицо Дел светилось от удовлетворения.
     Аиды, кажется я потеряю ее.



                                   26

     Я не видел почти ничего кроме своих ботинок и фута пространства перед
ними, все остальное заполнял туман, облака или какое-то другое вещество.
     - Веселая получается ситуация, - пробормотал я. - Я шляюсь  там,  где
мне совершенно нечего делать  в  сопровождении  человека  цвета  мороси  с
голубыми ногтями, который поет, чтобы показать нам  дорогу,  -  я  минутку
помолчал, проникаясь фразой. Если я надеялся найти в  ней  больше  смысла,
произнеся ее вслух, я ошибся.
     - Аиды, у меня должно быть песчаная болезнь.
     Словно вняв моим мольбам, облака  поднялись  наверх  и  мы  завершили
сползание с кручи, добравшись наконец до дна.
     Я остановился так резко, что жеребец налетел на меня и ткнулся  носом
мне в плечо, но я не обратил на него внимания,  я  даже  не  покачнулся  -
только повернул голову, дожидаясь, пока Дел догонит меня и встанет рядом.
     - Что это за место? - спросил я.
     - Дом Кантеада.
     Она повернулась, чтобы полюбоваться  моим  изумлением.  Дел  пыталась
скрыть улыбку, но я заметил, как довольна она моей реакцией.
     Ну, реакция была искренней. Теперь, когда облака  поднялись,  я  смог
разглядеть каньон, и то, что я увидел, изумляло.
     Скалы поднимались ровно вверх. Серый камень покрывали черные и  белые
вкрапления и чем выше уходили стены, тем  ярче  становились  цвета.  Стены
пересекали ряды массивных полок, как часто бывает в каньонах. Обычно такие
полки зарастают мхом и травой, но здесь по ним рассыпались  цветы,  с  них
свисали спутанные виноградные лозы, и он этого скалы становились красными,
голубыми, пурпурными с желтыми, медными и белыми вкраплениями.
     Я посмотрел на небо. Облака (или туман) все еще закрывали солнце,  но
они поднимались все выше и выше над каньоном, хотя я еще не видел край,  с
которого чуть не упал в небытие мира.
     - Хорошее местечко для жизни, - отметил я. - Неудивительно, что никто
не верит в их существование, если они прячутся здесь.
     - У них на то  есть  причина,  -  сказала  Дел.  -  Если  бы  они  не
скрывались, люди попытались бы украсть их магию или заставляли бы Кантеада
использовать магию в корыстных целях.
     Весь каньон был ненамного больше чем ловушка, в которую мы попали,  с
такими же щелями в стенах.
     Я  снова  посмотрел  наверх,  разыскивая  тропинку,  по  которой   мы
спускались, и порадовался, что не увидел ее, покрытую туманом и  облаками.
У самого дна я заметил крутой спуск,  ширины  которого  едва  хватало  для
лошади.
     Песня следования растаяла. Мастер песни, или кем бы он  там  ни  был,
исчез, но в воздухе по-прежнему висел тихий напев, нить  ненавязчивой,  но
все же очевидной мелодии, как гудение пчелы летним днем,  хотя  напев  был
гораздо мелодичнее.
     - Что это за звук? - спросил я.
     - Песня стражи, - объяснила Дел. - Она не подпускает гончих.
     Кто-то  прокричал  мое  имя.  Нахмурившись,  я  повернулся  и  увидел
Киприану, выскочившую из дыры в  стене  каньона  как  пробка  из  бутылки.
Следом дыра извергла Массоу, Адару и в конце концов Гаррода.
     Киприана неслась со всех ног, не скрывая своего  намерения  повиснуть
на мне. Я отчасти избавился  от  этого  удовольствия,  притворившись,  что
жеребец занервничал и ненавязчиво придержав девочку.
     Дел смотрела  на  нас  улыбаясь.  Она  уже  примирилась  с  чувствами
Киприаны, а сама сцена ее повеселила. Дел не сделала и шага  чтобы  помочь
мне и ограничилась ролью наблюдателя.
     К счастью, жеребец выбрал именно  этот  момент  чтобы  показать  свой
вздорный характер и мое заставь-ее-поверить обернулось чистой правдой. Мне
пришлось заняться гнедым всерьез, чтобы он опять не натворил беды.
     Массоу пробормотал что-то  грубое,  потирая  плечо,  за  которое  его
укусил жеребец.
     - Лучше не подходи, - рявкнул я. Меня злил гнедой и раздражало  вечно
плохое настроение мальчика. - По-моему, всем  уже  ясно,  что  ты  ему  не
нравишься. Пора бы тебе тоже принять этот факт и оставить жеребца в покое.
Не стоит его подстрекать.
     Гаррод стоял за левым плечом Адары и напряженно  рассматривал  нас  с
жеребцом. Только тут я вспомнил, что он потерял всех  лошадей.  В  глубине
души Гаррод был обижен за то, что я оставил на растерзание его  пятерку  и
спас гнедого. Винить за это Северянина я не мог.
     Жеребец оскалил зубы, угрожающе поднял правую переднюю ногу и заложил
уши. Выкатив карие глаза, он смотрел на Адару.
     Я вздохнул и отпихнул губы гнедого от моего уха.
     - Слушайте, давайте я разберусь с  лошадью,  а  потом  мы  поговорим.
Нужно решить, что делать дальше.
     - Мы пойдем на Север, - с готовностью ответила Киприана.  -  Ты  ведь
доведешь нас до Кисири?
     Я кинул быстрый  взгляд  на  Дел.  При  словах  девочки  она  сделала
равнодушное лицо, но я заметил, как сжались ее губы, и  подумал,  что  еще
одна отсрочка совсем не к месту.
     - Я уже сказал, мне нужно заняться лошадью. Где здесь держат лошадей?
     Массоу пожал плечами.
     - У Кантеада нет лошадей.
     - Тогда я его хотя бы привяжу,  а  травой  здесь  все  заросло,  -  я
побоялся просить Массоу поискать подходящее место. Жеребец  разнервничался
и мог снова укусить мальчика.
     - Давай я его устрою, -  предложил  Гаррод.  -  Он  расстроен,  а  ты
добавляешь ему проблемы.
     - Я? Я думал, что знаю собственную лошадь.
     - Иногда да, иногда нет, - Гаррод протянул руку.
     Я задумался. Мог ли Гаррод принадлежать к тому  типу  людей,  которые
потеряв свое хотят лишить этого и остальных. Он был в банде Аджани  и  мог
оказаться мстительным человеком.
     - Ну вот что, - решился я, - пойдем вместе.
     Дел показала на глубокую трещину в скале.
     - Мы будем там.
     Я кивнул и повел жеребца по каньону. Гаррод пошел за мной, не отрывая
от гнедого подозрительно  заинтересованного  взгляда.  Я  услышал  как  он
прищелкнул языком, заметив следы когтей и зубов на крупе и боках, кровь на
плечах и животе.
     - Туго ему пришлось, - пробормотал Северянин.
     - У меня  не  было  выбора,  -  спокойно  ответил  я.  -  Если  бы  я
остановился, они бы его прикончили.
     - Как прикончили моих лошадей, - резко добавил Гаррод. - Всех,  кроме
той, которую убила она.
     Я остановился,  вытащил  колышек  и  веревку,  наклонившись,  воткнул
колышек в землю и наступил на него, вдавливая поглубже.
     - Она сделала это, пытаясь спасти наши жизни, - ровно заметил  я,  не
сводя глаз с измученной лошади, - и это их остановило.  Может  быть  ровно
настолько, чтобы  Дел  успела  подняться  наверх...  Но  я  думаю,  ты  бы
предпочел, чтобы она умерла.
     - Она обвинила меня в убийстве, -  с  горечью  сообщил  Гаррод.  -  В
убийстве многих людей.
     - Ты был в банде Аджани.
     - Я продавал ему лошадей! Кто скажет, что это  преступление?  Я  живу
этим.
     - Так и Дел, - сказал я, - живет тем, что осталось от ее жизни.
     В  напряженной  тишине  Гаррод  смотрел,  как  я  наклонился,  поднял
переднюю ногу гнедого и осторожно выковырял грязь, набившуюся между  краем
подковы и копытом. Бусинки в растрепавшихся косах Северянина зазвенели.
     - Она говорит, что Аджани убил всю ее родню.
     - Так оно и было. Он и его люди.
     - Меня там не было.
     - Но ты знаком с Аджани, - я опустил ногу и занялся другой передней.
     - Я продавал ему лошадей и иногда покупал. Я не убиваю людей.
     - Ты снабжаешь лошадьми тех, кто этим занимается, - я вытащил  камень
из подковы, - и покупаешь у Аджани животных, которых он  забирает  у  тех,
кого убил.
     Гаррод не нашел, что ответить.
     Я опустил ногу, выпрямился и посмотрел на него поверх спины жеребца.
     - Я думаю, у нее есть законное право не доверять  тебе  и  не  любить
тебя. Если бы не ты и такие как ты, Аджани не  смог  бы  заниматься  своим
делом.
     - А ты? - обвиняющим тоном заговорил Гаррод. - Разве  кто-то  из  вас
лучше? Продаете свои мечи любому, у кого хватит денег, чтобы нанять вас? -
он сплюнул. - Сколько человек ты убил в круге? Сколько людей  отдали  тебе
свои жизни в ритуале танца? Разве в круге  смерть  красивее?  Разве  такая
смерть справедлива? Ты от этого чувствуешь себя могущественнее? -  бледные
глаза стали яростными, жесткими и холодными как лед. - Несколько  раз  мне
приходилось убивать людей. Людей, которые пытались обмануть меня,  украсть
у меня что-то или принуждали к драке. Я  не  Аджани,  я  не  убиваю  и  не
обкрадываю мирные семьи. Но я и не ты: я не вхожу в круг и не ставлю  себя
выше других людей только потому что в моих руках яватма.
     Я давно не задумывался о своей жизни, я просто жил и занимался  своим
делом. Я - танцор меча, которого можно нанять. Размышления о том,  что  ты
делаешь или зачем это  делаешь,  до  добра  не  доводят.  Постепенно  тебя
начинают одолевать мысли, а стоит ли  вообще  стараться  выжить,  что  для
человека моей профессии просто смертельно.
     Я покачал головой.
     - Мне очень жаль твоих лошадей, но провоцируя меня, ты их не вернешь.
     Гаррод не сводил с меня глаз.
     - Я - Говорящий с лошадьми, и мне тяжело пережить  такую  потерю,  но
все, что я говорю сейчас,  я  говорю  не  из-за  погибших  животных.  Меня
обвинили в совершении того, чем я никогда не  занимался  и  заниматься  не
желаю. Я не убийца.
     - У Дел есть причина, - настаивал я.
     - С ее точки зрения, несомненно. Ее можно понять. Но как мне кажется,
она многое искажает. Изнутри она искорежена, изувечена, изуродована, а все
потому что жажда мести пожирает ее душу как язва.
     - Только из-за того, что вы не сошлись...
     Он помотал головой так яростно, что косы застучали по груди.
     - Я о другом. Я - Говорящий с лошадьми, я  чувствую  суть  эмоций.  А
человеческие переживания не слишком  отличаются  от  переживаний  животных
когда человек подчиняет себя потребностям вроде той, что ведет  ее,  -  он
помолчал, перевел дыхание, протянул руку и коснулся жеребца. - Я с первого
взгляда понял, что за  человек  Аджани.  Он  безжалостный,  холоднокровный
подонок. Но Дел бы следовало взглянуть на собственные поступки. Большая ли
между ними разница?
     Во мне вспыхнул гнев.
     - Если бы ты выжил в тех аидах, где побывала она... если бы ты прошел
через тоже, что она...
     - ...без сомнения, я был бы  так  же  изувечен,  как  она,  -  кивнул
Гаррод. - Но она выжила. Она пережила  издевательства  Аджани.  Почему  он
должен теперь  торжествовать,  превратив  ее  в  женщину,  не  знающую  ни
жалости, ни пощады? В клинок без имени?
     Я нахмурился.
     - Во что?
     - Клинок без имени, - повторил Гаррод. - Так говорят в Стаал-Уста,  -
его губы едва заметно изогнулись. - Спроси ее, можно ли ее назвать клинком
без имени. Спроси ее, есть ли конец у ее песни.
     Я покачал головой.
     - Ты несешь какую-то бессмыслицу.
     - Разве? Спроси ее.  Задай  ей  мои  вопросы.  И  скажи  ей...  -  он
помолчал. - Скажи ей, ч