есок в голове, - с горечью крикнула она.  -  Ты  дурак,
если думаешь, что я беспомощная, хрупкая и нежная.
     Я решил не обращать на нее внимания. Бедро горело, возбуждение от боя
улетучивалось, желудок вспомнил, что мы  не  успели  поесть.  Я  вздохнул.
Ярость не разрешает никакие споры, даже в круге. ОСОБЕННО в круге. Так что
я снял сандалии, перешагнул через кольцо камней  и  погрузился  в  воду  с
головой.
     Когда я вынырнул, схватившись рукой за камни, Дел лезла  на  скалу  к
логову тигров. Я тут же вылетел из воды, зарычав от ярости, и, оставляя за
собой мокрую дорожку, кинулся по  песку  к  камням.  Но  когда  я  до  них
добрался, Дел уже спускалась вниз. Она соскочила  с  камней,  откинула  на
спину мокрую косу и грустно посмотрела на меня. В руках она  держала  двух
котят.
     Малыши попискивали, пытались рычать и беспомощно шлепали лапами по ее
рукам - когти у котят прорезались через  мембраны  только  в  три  месяца.
Возможно поэтому первые три месяца тигриной жизни их родители были так злы
и агрессивны. Котята не имеют природной защиты гораздо дольше, чем  другие
жители пустыни. У этих малышей еще не выпали молочные зубы, значит они еще
не перестали сосать мать.
     Я выругался. На песок с меня стекала вода.
     - Ты хочешь оставить их себе?
     - Они умрут без помощи.
     - Я им помогу.
     Я присел на корточки, не обращая внимания на боль в бедре,  и  поднял
одного котенка за  шкирку.  Не  могу  отрицать,  в  два  месяца  они  были
милашками, глупыми как кумфа.
     - Лучше будет, если я убью их сейчас.
     Дел отшатнулась.
     - Ты не осмелишься!
     - Баска, они беспомощны, - сказал я. - Ради спасения в валхайле, Дел,
это песчаные тигры. Не нужно, чтобы они жили в  этом  оазисе,  или  начнут
погибать люди.
     - Люди сами о себе позаботятся. А котята нет.
     Я снова вздохнул и позволил котенку  схватить  меня  за  палец.  Пока
малыши не могли защищаться, зубы у них были тупыми, а когти скрывались под
мембранами, но уже через месяц  они  должны  были  вооружиться  клыками  и
когтями и начать убивать все, что движется.
     Котенок вцепился  в  мой  палец.  Боли  не  было.  Низкое  урчание  и
отдаленно не напоминало крик ярости, который издал его отец.
     Дел сунула котенка мне в руки и что-то промурлыкала второму зверьку.
     - Это же малыши, Тигр. Им нужно дать шанс выжить.
     Я хмуро покосился на нее, а котенок продолжал грызть мой  палец  пока
не заснул у меня на руках. Дел  была  права,  я  не  осмелился  их  убить.
Жестокий старина Тигр, профессиональный танцор меча.
     Я дотащил котенка до своего бурнуса, осторожно уложил его  на  ткань,
посмотрел как он спит и выругался.
     - В аиды, что ты будешь с ними делать?
     Дел щекотала кончиком косы нос второго котенка. Он удивленно моргал и
тихо попискивал.
     - Мы повезем их с собой.
     - Через Пенджу? - недоверчиво переспросил я. - Аиды, баска,  я  знаю,
что женщины всегда хотят кого-то нянчить, но пойми, что нам  повезет  если
мы сами отсюда выберемся. Зачем еще обременять себя парой песчаных тигрят.
     - У нас нет выбора, - она спокойно встретила мой взгляд. - Ты убил их
родителей, ты перерезал связь. Теперь ты в долгу перед ними.
     - Аиды! - выругался я. - Будь  я  проклят,  за  то,  что  связался  с
сумасшедшей женщиной с Севера с ее сумасшедшими  Северными  принципами.  И
вообще... слушай, кажется ТЫ хотела убить самку, так что не надо делать из
меня злодея.
     Глаза под бледными,  выгоревшими  бровями  горели  сверхъестественным
голубым огнем.
     - Ты такой, какой ты есть, танцор меча.
     Я вздохнул, признавая свое поражение.
     - Ладно, сейчас мне нужно поспать. Обсудим все, когда проснусь.
     Дел тут же прекратила дразнить котенка.
     - Но ты же говорил, что мы только наберем воды  и  передохнем  и  тут
же...
     - Точно. Но теперь я не могу никуда ехать,  пока  не  посплю,  -  она
удивленно смотрела на меня. -  Баска,  когти  песчаного  тигра  отравлены.
Тигру  достаточно  лишь  зацепить  жертву,  а  потом  он  может   спокойно
дожидаться, пока яд парализует ее... чтобы киска могла насладиться  свежим
мясом, - я показал на свое бедро. В бассейне вода смыла кровь,  но  теперь
горячие капли снова медленно стекали по ноге. - След неглубокий, но  лучше
мне поспать. Так что если ты не возражаешь... - я едва не застонал,  когда
опускался на бурнус рядом с котенком. Котенок вздохнул во сне, и уже через
секунду я погрузился в забытье.



                                    6

     Круг.  Тонкая  линия,  прочерченная  в  песке.  Темная  на   светлом.
Маленький круг, ограниченный неглубокой ложбинкой на шелке горящего песка.
Было очень тихо, но я слышал отчаянный  крик  круга,  жаждущего  крови.  Я
чувствовал ее запах.
     Я молча выскользнул из бурнуса и он опустился к  моим  ногам.  Мягкий
шелк скользил с шипящим шепотом. Легкая ткань ненадолго поднялась  волной,
а потом растеклась ярко-коричневым пятном по песку. Как темная  бронза  на
слоновой кости.
     Я развязал сандалии, скинул их и ногой отбросил в  сторону.  Привычно
расстегнул перевязь и бросил ее на сандалии: горка гибких кожаных  ремней,
потемневших с годами  от  пота.  Но  еще  до  того,  как  перевязь  успела
опуститься на песок, я вытащил из ножен меч.
     Разящий, чье имя уже вошло в легенды. Голубая сталь, золотая рукоять.
Блеск меча слепил глаза.
     Я подошел к краю круга. Я ждал. Песок под ногами стал горячим, но  из
этого тепла я и черпал свою силу.  Для  меня,  рожденного  и  выросшего  в
пустыне, Южное солнце было источником энергии.
     Мой противник повернулся ко мне лицом. Как и я, она сбросила сандалии
и бурнус и осталась только в короткой тунике из мягкой кожи,  расшитой  по
краям  голубыми  руническими  узорами.  Как  и   я,   она   держала   меч.
Жемчужно-розовый клинок, в котором под  тонким  слоем  металла  извивались
чужие, враждебные тени.
     Я смотрел на меч. Он не успел коснуться меня, поскольку танец еще  не
начался, но я уже чувствовал дыхание  смерти.  Холодное,  такое  холодное,
тянувшееся к моей душе. И под опаляющими лучами солнца я поежился.
     Дел запела. Запела Северную песнь.
     Сознание  вернулось  одним  толчком  и  я  понял,  что  действительно
поежился, потому что Дел положила свою прохладную и мягкую ладонь  на  мой
лоб.
     Ее лицо склонилось над моим. Прекрасное, молодое, непреклонное. Почти
безупречное по своей красоте, под нежностью которого скрывались  твердость
металла и обжигающая острота стали.
     - Жар спал, - сказала она и убрала руку.
     Через секунду я перекатился на бок и приподнялся на локте.
     - Сколько?
     Она отошла в сторону и присела  у  стены  камней.  Руки  отдыхали  на
бедрах.
     - Всю ночь. Ты бредил. Я промыла рану.
     Я посмотрел в ее искренние глаза и снова встретил взгляд равного  мне
противника, готового войти в круг. За ее левым плечом, в  ножнах  спокойно
висел  Северный  меч.  Блеск  изрезанного  узорами  серебра,   казавшегося
снежно-белым под яркими солнечными лучами, резал глаза.  Я  вспомнил  свой
сон и задумался, что же мог наговорить в бреду.
     Но спросить почему-то не решился.
     Она снова надела алый бурнус и распустила волосы. Кожа на носу  стала
еще краснее и в ближайшее время должна  была  потрескаться  и  облупиться.
Светлые-светлые волосы и голубые-голубые глаза подчеркивали разницу  между
Севером и Югом, хотя я понимал, что главное отличие  было  не  внешним,  а
внутренним. Мы воспитывались в разных мирах и поэтому мыслили по-разному.
     И между нами вставала стена.
     Я осмотрелся. Дел знала, что делала. Пока я спал, она собрала вещи  и
оседлала лошадей. Животные, низко свесив головы и прикрыв глаза, чтобы  не
раздражал свет, грустно ожидали отправления. Местами кожа их  подрагивала.
Жеребца и серого изводили назойливые насекомые.
     Я повернулся к Дел,  собираясь  сделать  ей  комплимент,  а  она  уже
протягивала мне ломоть поджаренного мяса. Я сразу понял, что это  была  не
кумфа.
     Для пробы я коснулся его языком.
     - Песчаный тигр, - сообщила Дел. - Я решила, что самец будет  слишком
жестким и приготовила самку.
     Откусить я успел, но проглотить не смог. Мясо застряло в зубах и  мне
показалось, что рот был переполнен, хотя кусок был  небольшим.  Сама  ИДЕЯ
съесть  животное,  в  честь  которого   меня   назвали,   напоминала   мне
каннибализм. Дел не улыбнулась.
     - В  Пендже  едят  то  мясо,  которое  сумеют  достать,  -  ее  глаза
сверкнули.
     Я нахмурился, прожевал, но ничего не ответил.
     - Кроме того, я смешала мясо кумфы с молоком и  накормила  тигрят.  А
нам нужно было приготовить что-то другое для разнообразия.
     - С молоком?
     - Они же должны сосать мать, - объяснила она.  -  У  самки  еще  было
молоко и я подложила ей тигрят. Какой смысл оставлять то,  что  все  равно
пропадет.
     - Они сосали мертвую мать?
     Дел едва заметно пожала плечами, но по-моему она поняла, как дико это
прозвучало.
     - Она была еще теплой. Я знала, что молоко не свернется еще  час  или
два, так что стоило попробовать.
     Надо отдать ей должное: я бы до такого ни за  что  не  додумался.  Но
меня бы и не заинтересовала судьба пары котят, которые через месяц  станут
беспощадными убийцами. Только женщина может...
     - Что ты собираешься с ними делать?
     - Они уже на твоей лошади, - сообщила она. - Я их  устроила  в  твоей
переметной суме, потому что в моей места не нашлось.  Они  не  будут  тебя
беспокоить.
     - Котята песчаного тигра на МОЕМ гнедом?
     - Он кажется не возражал, - парировала  Дел,  кивнув  на  жеребца.  -
Почему ты против?
     Аиды, есть женщины, которым ничего не докажешь, как ни старайся,  так
что я даже пытаться не стал. Мясо тигра оказалось неплохим. Я доел  кусок,
надел через голову бурнус и встал. Бедро ныло, но организм уже справился с
ядом. Следы когтей шли от края набедренной повязки до середины  бедра,  на
мое счастье когти  вонзились  неглубоко.  Пару  дней  эти  царапины  будут
мешать, но на мне все заживает быстро.
     - Готова ехать? - я сделал последний глоток и подошел к жеребцу.
     - С рассвета.
     Мне показалось, что в ее голосе прозвучал  укор,  и  я  насторожился.
Несколько секунд я тупо смотрел  как  она  садилась  на  лошадь,  а  потом
вспомнил причину.
     - Ты все еще злишься на меня за то, что я убил самку?
     Она вставила ноги в стремена и подобрала повод.
     - Самка была моей. Ты забрал ее у меня. Ты не имел права.
     - Я пытался спасти твою жизнь, - напомнил я. - Для тебя это ничего не
значит?
     Она сидела очень прямо, алый шелк бурнуса горел на солнце.
     - Значит, - согласилась она. - Конечно значит, Тигр. Это благородно с
твоей стороны, - Северный акцент искажал слова. - Но добавив  славы  себе,
ты лишил ее меня.
     - Ну хорошо, - сдался я. - В следующий раз я позволю тебе умереть.
     Я повернулся к ней спиной. Бесполезно спорить с  женщиной  когда  она
рассержена или в голове у нее что-то засело. Я и раньше бывал  в  подобных
ситуациях и успел понять, что споры могут  продолжаться  до  бесконечности
(конечно признаю, что никогда не ввязывался в спор о праве убить песчаного
тигра, но, ради валхайла, лучше было и тут замолчать первым).
     Жеребец затанцевал, когда я вскочил в седло,  и  я  с  трудом  поймал
стремена. Хвост с шипением разрезал воздух, красноречиво выражая лошадиный
протест против моего присутствия. Гнедой низко  опустил  голову  и  медные
украшения уздечки зазвенели. Я услышал  тихое  вопросительное  хныканье  в
одной из сумок и только тут понял, что везу с собой двух  котят  песчаного
тигра. Я получил свое имя убив одного пустынного хищника, потом  убил  еще
двоих, а теперь тащил двух тигрят через пески как полный идиот.
     Или добросердечная женщина.
     - Давай я возьму их себе, - предложила Дел.
     Еще несколько минут назад она утверждала, что у нее  нет  места.  Так
что предложение  было  бессмысленным,  если  не  являлось  началом  мирных
переговоров. Или, что более походило на правду,  Дел  опасалась  за  жизнь
тигрят на моей лошади.
     Я помрачнел, врезал жеребцу по бокам  и  он  легкой  рысью  пошел  по
песку. Спина гнедого выгнулась - жеребец, когда  хотел  продемонстрировать
свое несогласие, умел устраивать из этого захватывающее представление -  и
я напрягся, ожидая опустит он резко голову или поддаст задом, что послужит
началом битвы. Это было вполне  в  его  характере  -  дождаться  пока  мне
раздерут ногу, к седлу прицепят мешок полный песчаных тигров, доведут меня
до бешенства и тут он внесет свой посильный вклад  в  это  издевательство.
Добавить будет уже нечего.
     Но жеребец неожиданно успокоился, еще немного потанцевал, чтобы я  не
забывал о нем, и пошел очень спокойно, по его понятиям. Дел ехала рядом на
своем тихом мерине и косилась на мою переметную суму.  Тигриного  писка  я
больше не слышал и решил, что малыши уснули. Если в их головах  было  хотя
бы по одной извилине, они уже  должны  были  понять,  что  им  лучше  было
погрузиться в вечную спячку. По крайней мере в ближайшее время вытаскивать
их на свет я не собирался.
     - Ну? - спросил  я.  -  Так  что  ты  решила?  Будешь  их  растить  и
воспитывать?
     Дел покачала головой. Она успела надеть  капюшон  и  ее  волос  я  не
видел, а лицо, даже затененное красной тканью, казалось белым как  молоко.
Выделялся только обожженный солнцем нос.
     - Они дикие звери. Ты правильно сказал, через месяц они будут опасны,
но... Я хочу подарить им этот месяц. Нельзя же  позволить  им  умереть  от
голода из-за того, что их мать погибла. Через пару недель они  окрепнут  и
мы сможем их отпустить.
     Пара недель. Она окончательно спятила.
     - И чем ты будешь их кормить вместо молока?
     - У нас только мясо кумфы. Придется им, - кончики ее губ  изогнулись,
а голубые глаза заблестели. - Если люди могут его глотать, то  и  песчаные
тигры могут.
     - Не настолько оно плохое.
     - Оно ужасное.
     Ну пусть даже и так, спорить  не  буду.  Но  это  лучшая  еда,  когда
пересекаешь Пенджу, где не найдешь ни одной съедобной твари, а если даже и
найдешь, никогда нельзя поручиться, что сам не станешь обедом.
     Я прищурился, когда солнечный свет отразился от рукояти ее  меча.  До
чего же странно было видеть оружие за спиной женщины.
     - Слушай, ты действительно знаешь как обращаться с такими штуками?  -
я потрогал рукоять Разящего, торчавшую из-за моего  плеча.  -  Или  просто
пытаешься отпугнуть мужчин, с которыми не хочешь иметь дело?
     - Тебя это не отпугнуло.
     Этот выпад я не удостоил ответом.
     Она подумала и улыбнулась.
     - Спрашивать меня об этом имеет такой  же  смысл,  что  и  спрашивать
тебя.
     - Этот ответ я принимаю за твердое да.
     - Твердое, - согласилась она. - Да.
     Я взглянул на нее, не скрывая сомнений.
     - Это не женское оружие.
     - Обычно нет. Но это не значит, что женщина не может владеть мечом.
     - На Юге значит, - я посмотрел на нее сердито. - Не шути, баска... Ты
знаешь не хуже меня, что очень немногие женщины смогут  правильно  взяться
за нож, и ручаюсь, что ни одна из них не касалась меча.
     - Может потому что мужчины не позволяют женщинам делать  это,  -  она
покачала головой. - Не торопись с выводами. Ты не уважаешь мое мастерство,
а хочешь, чтобы я уважала твое.
     Я вытянул руку и напряг мышцы.
     - Не будешь же ты утверждать, что женщина может сражаться со  мной  и
победить.
     Она посмотрела на мою руку, а потом взглянула мне в глаза.
     - Ты больше, гораздо больше меня, это так. И, без  сомнения,  у  тебя
больше опыта, но из-за этого не стоит делать вывод, что я ничего не  умею.
Почему ты так уверен, что я никогда не входила в круг?
     Я опустил руку на бедро. Засмеяться над ней было  бы  зло  и  излишне
жестоко, но я не смог срыть смешок, когда услышал эти слова.
     - Тебе нужны доказательства? - спросила она.
     - Какие? Хочешь войти со мной в круг? Баска... еще ни один мужчина не
справился со мной, иначе мы сейчас не разговаривали бы.
     - Не до смерти. Как на тренировке.
     Я улыбнулся.
     - Нет.
     Она сжала губы.
     - Нет, конечно нет. Ты не вынесешь, если обнаружишь, что я  на  самом
деле хорошо владею мечом.
     - Настоящий танцор никогда не говорит, насколько он хорош. Ему это не
нужно.
     - Ты говоришь. Намеками.
     - Нет, баска, - ухмыльнулся я. - Моя  репутация  складывается  не  из
намеков, не  оскорбляй  Разящего,  -  я  наклонил  вперед  левое  плечо  и
встряхнул рукоять.
     Дел застыла с открытым ртом и уставилась на меня неверящими глазами.
     - Ты произнес имя своего меча?
     Я мрачно взглянул на нее.
     - У каждого меча есть имя. А у твоего нет?
     - Есть... Но ты  сказал  его  МНЕ,  -  не  сводя  с  меня  глаз,  она
остановила мерина. - Ты назвал мне имя своего меча.
     - Разящий, - согласился я. - Ну и что?
     Ее левая рука поднялась, как будто хотела для  уверенности  потрогать
рукоять меча, и замерла по полпути. Лицо Дел совсем побелело.
     -  Чему  же  тебя  учил  твой  кайдин?  -  вопрос  был   из   разряда
риторических. Она никак не могла разобраться в путанице  мыслей,  внезапно
возникших у нее в голове. - Разве он не говорил тебе, что называя  другому
имя своего меча, ты отдаешь часть  силы  меча?  -  я  не  ответил,  а  она
медленно покачала головой. - Разделить с другим магию, предназначенную для
тебя одного, кощунство. Это идет  против  всех  учений,  -  бледные  брови
сошлись у переносицы. - Неужели ты настолько не веришь в магию, Тигр,  что
так спокойно отдаешь ее окружающим?
     - Если кайдин на Севере тоже, что у нас шодо - мастер меча -  я  могу
сказать, что он научил меня уважать достойную сталь, - объявил я. - Но меч
это меч, Дел. Он подчиняется рукам человека и живет жизнью человека.
     - Нет, - возразила она, - все не так.  Это  богохульство.  На  Севере
кайдин учил меня другому.
     От неожиданности я дернул повод и жеребец споткнулся.
     - Ты хочешь сказать, что училась у мастера меча?
     Мой вопрос ее не  заинтересовал  и  ответом  она  его  не  удостоила,
продолжив выспрашивать свое.
     - Если ты  не  веришь  в  магию,  как  же  ты  получил  свой  меч?  -
потребовала она. - Как ты утолил его жажду? Какой силе он посвящен? -  она
не сводила глаз с золотой рукояти Разящего. - Если ты назвал мне его  имя,
можешь рассказать и все остальное.
     - Минутку, - сказал я, - подожди. Прежде  всего  то,  как  я  получил
Разящего мое личное дело. И я никогда не говорил, что  не  верю  в  магию.
Просто сомневаюсь, можно ли надеяться на нее и есть ли в этом смысл. Но  я
хотел бы знать, почему ты говоришь так, будто прошла школу меча.
     Ее щеки порозовели.
     - Потому что так оно  и  есть.  Кое-чему  меня  научили  отец,  дяди,
братья... Потом я занималась дальше. Я истойя, - ее губы нервно сжались, -
ученица своего мастера меча.
     - Женщина, - протянул я, не сумев скрыть недоверие в голосе.
     К моему удивлению она улыбнулась.
     - Девочка, а не женщина, когда мой отец впервые дал мне в руки меч.
     - Вот этот меч? - кивком головы я указал на оружие за ее спиной.
     - Этот? Нет, конечно нет. Это мой кровный клинок, яватма, - она снова
посмотрела на Разящего. - Но... ты не боишься, что твой меч пойдет  против
тебя после того, как ты назвал постороннему его имя?
     - Нет. С чего бы это? Мы с Разящим давно вместе и привыкли заботиться
друг о друге, - я пожал плечами. -  Не  имеет  значения,  сколько  человек
знают его имя.
     Она поежилась.
     - На Юге все... другое. Не такое, как на Севере.
     - Точно, - согласился я, обдумывая ее слова. - Но если таким  образом
ты хотела  доказать  мне,  что  ты  танцор  меча,  получилось  не  слишком
убедительно.
     Ее глаза вспыхнули.
     - Если мы когда-нибудь встретимся в круге,