ский,
придумавший  знаменитые апории, - вот уж действительно глубоко смотрели  эти
древние греки, а мы, в сущности, только повторяем их).
     Пространство фракционных вероятностей реальности логически защищено  от
разрывов непрерывности. Отношение к  реальности чего-то  как  к  вероятности
застать это что-то  в  определенной точке обобщенного пространства избавляет
нас от логических аберраций в нашем взгляде на мир, а значит, возвращает нам
наше физическое зрение, способное  интерпретировать то, что  оно видит. (Что
само по себе уже неплохая компенсация за смену обычаев, тем более, что новые
обычаи не противоречат ничему, кроме нашей привычки).
     Физический  микромир еще и потому  можно  считать окном соответствия  в
континуумальный  мир, что он  первый начинает  сочетать в  один  комплексный
образ то,  без сопряжения  чего если  не континуумальный образ  мышления, то
континуумальная   космология   уж   точно  оказалась   бы   неисполнимой   -
пространство,  вещество   и   вероятность.  В  состав  современного   образа
физического  пространства входит время, а вероятность, отнесенная ко времени
- это стабильность. Стабильность - это  показатель устойчивости, что мы  уже
связали   с   образом   обобщенного    пространства   как   его   внутреннюю
характеристику, ответственную  в числе  прочего  и  за связи с  вещественной
реальностью, знакомой нам по корпускулярному миру.
     Получается,  физический  микромир  поставил  нас  перед  необходимостью
сочетать в одном  универсальном  геометрическом  образе  три  разделенных  в
корпускулярном  мышлении   образа:   пространства,  вещества  и  вероятности
(понимаемой  и как показатель  стабильности). Независимое существование этих
образов   не  смогло  обеспечить  непрерывности  физическому  микромиру,   в
континуумальном же  мире ответственным  за нее,  как  уже говорилось,  можно
постулятивно     назначить    наделенное    соответствующими    полномочиями
математическое лицо пространства - метрику. То есть метрика, первым приказом
по  континуумальному  миру назначенная  ответственной за его  безусловную  и
безупречную непрерывность  (и  наделенная  соответствующими  геометрическими
полномочиями),  и получила  право  полномочно представлять все перечисленные
корпускулярные образы.
     Понимаемая  таким  образом  метрика  пространства,   ответственного  за
фрагмент континуумального  мира, очевидно, должна выражать  пространственное
распределение  соответствующих ее рангу устойчивых состояний вещества, между
которыми  расположились состояния менее и  гораздо менее устойчивые - в виде
тонкой  или очень тонкой пленки только что ненулевой реальности, связывающей
все участки континуума в одно целое. То есть континуумальный мир микрочастиц
предстает перед  нами в  виде рельефа разновысоких и  связанных между  собой
устойчивых состояний, ответственных за всю внутреннюю жизнь микромира.
     Метрический  слой  микромира  закрывает два  физических взаимодействия:
сильное  и слабое.  Последнее,  в чем можно считаться с  их  влиянием -  это
Периодическая  таблица. Ее,  видимо, и  следует считать  закрывающей  первый
метрический  пакет континуумальной  космологии. Уровневый образ  организации
всего континуумального Универсума хорошо нам знаком именно по Таблице. В ней
он впервые был представлен  в виде  метрических уровней-периодов,  в  каждом
новом  из  которых  возрастают  комбинаторные  возможности  по  отношению  к
созданию устойчивых метрических форм. Следующий метрический пакет универсума
-  слой химических соединений, образующих многообразие всех более или  менее
устойчивых  веществ   -  от   простейших   двухатомных  до   самых   сложных
информационных молекул.
     Последние   запускают   четвертый   метрический   слой   Универсума   -
биологический  мир. В нем  сложные информационные  молекулы, используя резко
возросшие комбинаторные  возможности своего метрического слоя, создают почти
автономные и почти саморегулирующиеся системы-организмы.
     А третий слой - слой макрофизических феноменов - образован (собственно,
как и  четвертый) геометрическим взаимодействием первого  слоя  (точнее, его
гравитационной и электромагнитной составляющими) и второго.
     В  каждом новом слое, как  это можно легко видеть, не только возрастают
комбинаторные   возможности   для    устойчивых   локальных   геометрических
комплексов,  но   и  возникают   новые  геометрические  качества,   общие  и
характерные для слоя. Они обеспечиваются пространственной сложностью связей,
возникающих между единичными комплексами  и  с  соседними  слоями. Для  мира
живых существ, например, такое его геометрическое качество есть жизнь.
     Именно  это особое  обстоятельство,  общее  для всего метрического слоя
живых существ,  запускает следующий, пятый, и последний космологический слой
Универсума - слой высшей нервной деятельности.
     Жизнеспособность этого  слоя,  как, впрочем, и любого  другого  из трех
нижележащих,  обеспечивается  динамической  устойчивостью  всего Универсума-
континуума. Похоже, это  единственное требование метрической системы к самой
себе, которое определяет правила игры внутри каждого пакета и между ними.
     Последнее,  а именно правила метрической игры  между слоями и подслоями
Универсума (то есть  пространственно-временная геометрия связи  между ними),
кажется  на  первый  взгляд  самым  труднопроходимым  местом  во  всей  идее
полиметрической  космологии.  Но поскольку в континуумальном  мире  проблема
переходов  между метрическими  слоями автоматически занимает  место  в  ряду
проблем  геометрических, можно полагаться  на обеспечение  ее  всей свободой
геометрических образов.

     Переходы. Актуальные и реликтовые метрики
     Переходы  между  метрическими  слоями  континуумального мира  лежат  на
границах эволюцонных эпох. В этом смысле последние - аномальные зоны для тех
слоев, которые они связывают. И они непременно должны сочетаться с  тем, что
мы называем краевыми эффектами.  Мировая линия каждого  перехода  начинается
тогда, когда начинается становление  нового метрического слоя (или подслоя).
В  это  время формирующийся переход  соответствует  космологически  значимой
эпохе Перемен.
     Перемены - это  самое взрывообразное и  нелинейное явление в этом мире.
Они  по большому счету не просчитываются и,  тем более, не  интерпретируются
корпускулярным мышлением (математическая культура квантования  - не в  счет,
потому   что   уравнение   Шредингера    скорее   отвечает   континуумальной
рациональности).  Поэтому  переходы   -  это  самый  занимательный  фрагмент
континуумального мира, обещающий свободой своей геометрической идеи дать нам
что-то вещественно новое по сравнению с привычными корпускулярными образами.
     Вообще-то  сам термин "переход" можно понимать по  крайней мере двояко:
как  действующий  на  постоянной  основе  мост  и  как  процесс  преодоления
расстояния. Для перехода между метрическими слоями интересны оба смысла (тем
более, что они в конечном счете сходятся). Первый смысл скорее соответствует
той связи, которая существует между  всеми вложенными друг в друга метриками
в  каждой  точке эвклидова  пространства.  Второй  -  отвечает  за  то,  как
возникают   эти   связи.  Одна   из  рационально   непривычных  особенностей
междуметрического перехода в эволюции континуумального мира состоит  в  том,
что он начинается тогда, когда есть один только метрический берег,  и в  это
время  мостик  перехода  сам  выполняет  роль  берега  второго.  А  так  как
метрическое расположение другого берега по отношению  к первому определяется
внутренним условием динамического  равновесия континуума-Универсума, то мост
прехода начинает из себя другой берег быстро, взрывообразно.
     Собственно,  то,  что  проводит  связь  между метрическими слоями - это
скорее  даже  не мост,  а  пучок щупалец.  Их  рост запускает то  же условие
динамического  равновесия континуума  из  разных  точек  рельефа  устойчивых
состояний, а потому будущая связь двух соседних метрических слоев начинается
как постепенно учащающийся частокол.
     Для    того,    чтобы    представить    себе   динамическую   геометрию
междуметрических  связей,  в  сущности,  только  на  свободу  геометрических
образов  мы  и  можем  полагаться.  В  методологии  познания  на  этот  счет
разработана стандартная процедура, расширяющая интерпретационные возможности
теории: нужно вместо  более  промежуточных  и  более  метафорических образов
найти менее промежуточные и менее метафорические (вообще непромежуточными  и
неметафорическими,  как  известно,  образы  не  бывают).  Если  поставить  в
соответствие     физической    абстракции    устойчивости-    неустойчивости
геометрическую абстракцию закрытости-открытости,  это  будет  как раз  такая
процедура.
     Устойчивые метрические  состояния находятся в динамическом равновесии в
пределах своего метрического слоя, но они закрыты по отношению к образованию
новых связей, то  есть связей, выходящих за пределы слоя. (Точнее, для того,
чтобы  открыть  устойчивые  метрические  состояния для  новых  связей, нужно
приложить огромные энергетические усилия, подобные тем энергетическим мукам,
на которые обрекла старая  корова маршевую роту бравого солдата Швейка,  где
захотели ее сварить и съесть.)
     Менее  устойчивые состояния  обладают большей вероятностью образовывать
новые  связи, не учтенные  в закрытом списке связей  своего слоя. Разве  что
совсем  неустойчивые  состояния,  находящиеся  далеко  от  границы  с  новым
метрическим слоем не обладают в этом плане оптимистической вероятностью, так
как невелика стабильность самих их мировых линий.
     Таким  образом,  только  квазиустойчивые  состояния  метрического  слоя
обладают благоприятными геометрическими условиями  для организации переходов
в  новые,  вышележащие метрики. Нечего  и говорить, что  вообще это возможно
только для  верхних,  открытых, или  актуальных  метрик,  а  для  обитателей
нижележащих, реликтовых  метрик  этот  переход  настолько  маловероятен, что
можно считать его закрытым. (Разговор о верхних и  нижних метриках, конечно,
вовсе  не  опровергает   начальной   геометрической   идеи   континуумальной
космологии  о  вложенных  друг  в  друга  метриках, а  только имеет  в  виду
очередность  их появления и,  соответственно, "вложенного" наслоения друг на
друга).
     По  мере того,  как увеличивается число открытых  связей на поверхности
актуального  метрического слоя, происходит накопление  материала  для нового
слоя,   или,  можно   сказать,   происходит  коллективизация  геометрических
оснований  для новой  устойчивой метрики.  В  переводе с  геометрической  на
энергетическую  клавиатуру символов это соответствует  разогреву системы, то
есть, Метасистемы, то есть Универсума-континуума.
     Соответствует, впрочем, - не значит равно, потому  что разогрев системы
метрических пакетов, вызванный коллективизацией новой геометрии, по большому
счету  выходит далеко за  ближайшие окрестности  междуметрического перехода.
Разогрев означает деформации (упругие и неупругие) внутри всей геометрически
равновесной  мегасистемы, то есть, теоретически, в той  или иной  степени  -
каждой ее точки в  каждом метрическом слое. Это значит,  что  в той или иной
степени  смещаются  уровни  устойчивых  состояний.  Кроме того,  открывается
возможность   их   мультипликации   в  виде  появления   новых,   временных,
малостабильных комплексов событий.
     Распространение деформаций  внутрь  метрического  расслоения Универсума
создает изменения на его открытой поверхности. Наконец, опять- таки в полном
соответствии  с  внутренним  условием  динамического  равновесия Метасистемы
между островками новой метрики, находящихся на концах щупалец, запущенных из
старой  метрики и открытых для новых связей, эти связи и начинают возникать,
положив  начало первому  устойчивому  подслою новой  метрики. То есть  новый
метрический  слой  возникает  тогда, когда  появляются  устойчивые комплексы
горизонтальных  связей,  действющих  внутри  этого  слоя  и определяющих его
внутреннюю геометрию,  в отличие  от  вертикальных связей,  связывающих этот
слой с другими слоями.
     Чрезвычайно быстротечное замыкание открытых  связей вызывает то,  что в
системе энергетической символики можно  назвать бурным выбросом энергии, или
взрывом. (Нечто  подобное  возникает  в лазере за счет  накачки  его внешней
энергией. Универсуму же  негде  брать энергию,  как  из  самого себя:  он  -
единственный в мире разрешенный законами природы вечный двигатель.)

     Геометрия взрыва
     В  рациональной  системе  континуумальных  образов  взрыв -  это  очень
быстрая  перестройка  связей,  внутриметрическое  комбинаторное  событие,  в
результате    которого    достигается    вариационный    минимум    системы,
соответствующий состоянию  ее геометрической  устойчивости.  И это, конечно,
опять  сопровождается  метасистемными   эффектами  метрических  аномалий:  в
большей   или   меньшей   степени   перестройки   связей,  появлению   новых
малоустойчивых метрических  феноменов теоретически во всех  пространственных
оболочках  Универсума. С  той очевидной разницей,  что  на  этот раз все это
имеет  место с  гораздо большей  интенсивностью  и  нелинейностью.  Так  как
имеющийся в виду взрыв выражает  квантовый разрыв  между метрическими слоями
(или,  иначе говоря, междуметрическую разность), то естественно  было бы его
называть метрическим. Впрочем, если до предела тотализировать геометрическую
рациональность  континуумального  мира,  то  придется  признать,  что других
взрывов  и не  бывает,  разве  что  при  этом  нужно  говорить  о  локальных
метрических  взрывах и глобальных.  То есть  в геометрической рациональности
континуума взрыв - это всегда квантовый переход  от одной геометрии связей к
другой, в локальном  или  глобальном  масштабе. И, что,  возможно, еще может
быть  интересно,  так  это  то,  на  какой  высоте  метрического  расслоения
Универсума он происходит.
     Следуя  этой  логике,  глобальный метрический взрыв No1 (видимо,  это и
есть  тот  самый,  который мы называем  Большим) выражал квантовую  разность
между нуль-метрикой и метрикой первого метрического подслоя  условного  слоя
элементарных  частиц.  Последовательно   придерживаясь  той  же  логики,  мы
вынуждены  догадаться,  что  очень  скоро после  Большого взрыва последовала
серия новых  глобальных метрических взрывов, каждый раз образовывавших новые
метрические оболочки мира-континуума. (Скорее всего, только в первую секунду
после Первого взрыва их было несколько, хотя к этому нужно добавить вопрос о
том,  как  правильно  нужно считать  время  в  условиях  группы  метрических
выбросов  при  условии,  что  оно  вплетено  в  их  весьма  экстраординарную
геометрию.)
     Это  -  глобальные  взрывы.  А  богатство  геометрических  возможностей
континуума,   обеспеченное   соответствующими   метриками   и   требованиями
устойчивости, как это видно из феноменологического опыта, предусматривают  и
локальные. Хорошо  знакомые нам рукотворные и нерукотворные атомные, ядерные
и химические взрывы - это  мгновенный (почти мгновенный,  конечно) выброс  в
окружающие    окрестности    накопившейся    в    соответствующих    зарядах
междуметрической  разности,   возникающей   от   настолько   же   мгновенной
вариационной  "перегеометризации"   связей  внутри   ограниченного   сечения
пространства.
     Как известно, эта  энергия усваивается  миром с  характерными для  него
последствиями.
     Чем  больше сечение  взрыва  - тем  меньше инертность  окрестностей  по
отношению к  нему, тем ближе он  к  тому, чтобы называться глобальным. Взрыв
как  геометрическое  событие  создает  в  своих  геометрических окрестностях
упругие деформации доступных его мощности метрик.
     И  в  это  время  наступает  адиабатическое  охлаждение системы -  ведь
добавился еще  один  метрический слой (чем  обобщенный  геометрический объем
Метасистемы увеличился),  а  внутренняя энергия  ее осталась прежней.  (Это,
понятно,  относится,  только  к глобальным  взрывам,  потому  что только они
распространяются на всю космологическую  метасистему, а только ее внутренняя
энергия может с определенностью считаться неизменной.) Охлаждение  длится до
тех пор, пока энергия упругой деформации,  которой взрыв  зарядил континуум,
не  выходит  на поверхность  нового  открытого  слоя, и  не  начинает  снова
разогревать  систему. Таким образом, наш  Универсум, если придерживаться его
континуумального   образа,  предстает   перед   нами  как  маятник,   своими
трансгеометрическими  колебаниями  постоянно  открывающий   для  себе  новые
метрики,  приносящие  ему  качественно новые возможности  и  изменяющие  его
интегральное геометрическое лицо. Причем даже для принятых упрощений картину
его  легко  существенно  усложнить   по   сравнению   с  нарисованной  выше,
предположив,  например, что открытых  в той  или  иной степени  поверхностей
наверняка должно быть  больше,  чем  одна,  и  тогда  параллельно с  главной
гармоникой в колебательном  расширении Универсума будут принимать участие  и
какие-то еще (или хотя бы ее обертоны).
     Но сама идея протокола, которому должна соответствовать линия поведения
полиметрического  мира,  должна,  по-видимому,  быть  приблизительно  такой.
Причем для  нас эта  идея интересна тем,  что  сегодня открытая  поверхность
Универсума расположена в нашем доме - в жизненном мире.

     Космология жизненного мира
     Нашим  домом в классической рациональной традиции считался весь  мир  -
открытая  степь,  саванна всего Универсума -  никакого  собственного уголка.
Конечно, приятно  жить в единстве  со  всей  природой,  но все-таки  хочется
собственной  крыши. Впервые это  понял 19-й век  - именно он привел на смену
классической  панрациональности   претензию  на   отдельную   онтологическую
квартиру, в которой нашла бы себе место философия всего того, что происходит
в  нашем, и только нашем, человеческом мире.  Первый проект,  в котором  эта
проблема  была  выставлена всерьез,  была так  называемая "философия  жизни"
(Ницше, Дильтей, Бергсон, и как предтечи - Шопенгауэр и Киркегор).
     Вряд ли можно считать, что у авторов этого проекта были в распоряжении:
а) генеральная идея  по  поводу  самого вида нового дома; б)  сколько-нибудь
онтологически крепкий строительный материал для  него. Скорее  их проект был
защитой самой необходимости совершенно  нового вида  архитектуры и разведкой
возможности ее, а также возбуждением интеллектуального интереса к ней.
     Генеральная  идея  нового дома появилась в виде  интуиции  о совершенно
особенной онтологической среде, способной разместить в себе мир человеческих
отношений.  Две  блестящие  догадки  по  поводу  этой  среды  сводили  ее  к
отличительной  характеристике  человеческой  жизни -  к жизни  человеческого
интеллекта.  Одна из них  принадлежала Гуссерлю и была названа им "жизненным
миром". Другая - Тейяру де Шардену, и была названа "ноосферой".
     То общее, что содержтся в обеих догадках, кажется очень простой мыслью,
но  странно,  почему она  не  пришла  в  голову авторам  "философии  жизни",
приучавших  нас  мыслить  новыми,  витальными  категориями  (воля  к власти,
жизненный  порыв и т.  д.), но не объединивших их общей средой, континуумом?
Может быть  потому, что идея воспринимать мир континуумально  приобрела вес,
способный влиять на образы нашего мышления, только к 20-му веку?
     Наша способность  создавать  образы вообще  явно  опережает способность
осознавать   их   и  их  значение.  Это  хорошо  видно  на   примере   новых
геометрических  образов,  созданных  в  19-м веке. Тогда казалось, что они -
что-то  вроде  игры  в  бисер,  забава  для  высоколобых  интеллектуалов  от
геометрии,  которые  вообще  часто  придумывают  много чего хитроумного,  но
непонятно  зачем нужного.  А  20-й  век