целую вечность, однако меня заставила двигаться  мысль  о  коне.  Его
надо было отпустить. Он много часов не ел и, если я умру, он так и останется
привязанным.
   С трудом перекатившись на живот, встал на четвереньки и дополз до воды. Я
пил, пил и пил, а потом подполз к коню, ухватился за стремя и, подтянувшись,
отвязал поводья. Потом привязал их к луке седла.
   - Иди, мальчик, - хрипло сказал я. - Иди домой.
   И знаете что? Он не хотел уходить! Он стоял, пока я не отвел его к выходу
на тропу и не хлопнул по крупу. И даже тогда он задержался, но  я  упал  без
сил. Последнее, что успел, - снять седельные сумки.
   После этого заполз на одеяла и забылся. Когда снова открыл глаза, сочился
серый  свет  раннего  утра.  Надо  что-то  делать.  Вначале  необходимо  все
обдумать, потом распределить силы. Перво-наперво  следует  развести  костер,
затем вскипятить воду, промыть раны и сварить кофе. Седельные сумки  на  вид
были почти пустыми, однако в них может оказаться что-то стоящее.
   Дров у меня хватало. Первое, что попалось  под  руку,  -  сухое  крысиное
гнездо. Собрав его в кучу, я поднес спичку и разжег огонь. На душе потеплело
от одного его вида, и некоторое время я лежал и просто смотрел на него.
   Потом залез в сумку и достал старую оловянную кружку,  которую  таскал  с
собой несколько лет. Налил туда воды, положил кофе и вскипятил.  Когда  вода
прокипела, я стал отхлебывать кофе маленькими глотками, чтобы не обжечься.
   Кофе пришелся кстати, это точно, и я  начал  оживать.  Опорожнив  кружку,
опять вскипятил в ней воды и занялся честно заработанными ранами.
   Я был здоровым, крепким и мог переносить боль, как и всякий другой, может
быть, даже лучше. Сейчас прежде всего надо было проверить, не воспалились ли
раны. Похоже, не воспалились. Я хорошенько промыл их, как мог, перебинтовал,
а затем лег и заснул.
   Проснувшись, почувствовал себя лучше. Тревожила  мысль  об  Эм  Тэлон.  Я
боялся, что она не доедет домой, и беспокоился, что те восемь человек смогут
отыскать мое убежище по следам  коня.  Когда  он  прискачет  на  ранчо,  они
наверняка подумают, что я мертвый. Барнабас знал, где меня  оставил,  но  Эм
была здесь и ничего не нашла.
   Я проверил оружие и приготовился к  любым  неприятностям.  Мое  положение
сильно походило на то, когда неприятности кусают человека за пятки  и  могут
закусать до смерти.
   В  пещере  было  холодно  и  сыро.  Некоторое  время   лежал,   обдумывая
случившееся. Я чувствовал сухость во рту и жар, и, хотя  мне  стало  немного
лучше, сил не было даже на то, чтобы разжечь  костер.  Мне  оставалось  лишь
лежать и спрашивать себя, выберусь ли отсюда живым. В тот  момент  я  бы  не
поставил на это ни цента.
   Слышался только шум падающей воды, и вскоре я опять  задремал.  Проснулся
от жуткого холода. Мой костерок давно погас. Но я  сложил  вместе  несколько
веточек, снял с одной из них кору и, растерев ее в пальцах, зажег  спичку  и
раздул пламя.
   Подкладывал в костер ветки  до  тех  пор,  пока  не  осталось  достаточно
угольев, чтобы вскипятить кофе. Приятно  было  почувствовать  внутри  что-то
горячее.
   Теперь почти все должны считать меня мертвым. Я прикинул, что пролежал  в
пещере двое суток, хотя, возможно, и больше. Надо выбираться отсюда.
   Хотелось на солнце и свежий воздух, да и желудок давал о себе знать.  Без
коня придется туго, но постараться стоит. Если  уж  умирать,  то  на  свежем
воздухе и под деревьями.
   Хотя работа заняла много времени, мне все-таки удалось  свернуть  одеяла,
собрать оружие и доползти до выхода, волоча за собой вещи.
   Когда выбрался наружу, все выглядело не так, как представлял. Было  утро,
а я был уверен, что сейчас ближе к вечеру. Где-то  я  потерял...  день?  Или
два? Хотя мог пробыть в своем убежище и неделю.
   Я посмотрел на тропу, по которой попал  в  пещеру,  и  не  нашел  никаких
следов. С тех пор, как залез, несколько раз шел дождь. Меня это не  удивило,
так как высоко в горах дождь может идти каждый день в полдень, как по часам,
и чаще всего так оно и бывает. На тропе не было никаких следов -  ни  Эм  на
муле, ни тех, кто ее преследовал, ни моих.
   Опираясь на дерево, осторожно, чтобы не открылись раны, поднялся на  ноги
и не спеша побрел по тропе.  Мне  просто  хотелось  идти.  Куда  -  не  имел
понятия, но куда-нибудь пониже, где можно разжиться едой.
   Я много отдыхал, однако за час прошагал не меньше полумили. Река  была  с
левой стороны, а справа, пробиваясь к ней, вытекал  ручеек.  Я  остановился,
лег на траву и напился. Потом захромал дальше.
   Один раз вдалеке заметил оленя, изредка взлетали тетерева или похожие  на
них птицы. И конечно, возле каждой  россыпи  камней  сидели  суслики.  Через
какое-то время почувствовал, что не могу идти дальше,  поэтому  углубился  в
лес, расположился на краю полянки и вытянулся на солнце. Отдохнув,  тронулся
дальше, держась поблизости от тропы  и  не  особенно  торопясь.  Мало-помалу
доковылял до верхних лугов, находившихся позади ранчо.
   Самым легким было бы спуститься в каньон по крутому склону. Я не мог идти
подолгу без отдыха, а в  каньоне  меня  никто  не  увидит,  если  только  не
заглянет специально. Постепенно склоны стали намного круче,  и  я  спустился
вниз к потоку, текущему на дне каньона.
   Мне повезло, потому что скоро склоны  превратились  в  сплошные  каменные
откосы, тут и там рассеченные  глубокими  трещинами,  по  которым  в  каньон
сбегала вода. Ручей протекал почти от стены до стены,  но  оставалась  узкая
кромка песка и гальки. По ним кое-как можно было пройти, и только  пару  раз
мне пришлось на несколько шагов войти в воду.
   Дождевыми потоками здесь нанесло много сучьев,  бревен.  Я  стал  здорово
уставать, но негде было присесть. Неожиданно передо мной возникла вроде  как
щель в стене. Она заросла кустарником и  деревьями,  но  за  ними  разглядел
зеленую траву, которая могла оказаться лугом.
   Пробравшись через кусты к расщелине,  увидел  перед  собой  большой  луг,
однако прежде чем добраться до сухой земли, мне пришлось  проковылять  через
болото.
   Сил совсем не осталось. Бок болел, а слабость была  такая,  что  хотелось
упасть и больше не вставать. Мне нужен был отдых, но в таком состоянии,  как
мое, трудно даже осмотреться и выбрать место.  Огромные  облака  поднимались
высоко над горами, ловя последние отсветы солнца. Я медленно начал  отдирать
от бревна, на котором сидел, сухие куски коры, затем  с  трудом  поднялся  и
начал разжигать костер.
   Прислонив винтовку к дереву, стал рубить лапник  для  подстилки.  Тяжелый
револьвер на бедре мешал работать. Пришлось его снять и повесить на ветку.
   Затем, срубив еще несколько ветвей и  сделав  подобие  шалаша,  с  трудом
дохромал до костра и нагнулся, чтобы подбросить веток в огонь. Я  присел  на
колени, тяжело дыша и чувствуя, как голова наливается свинцом. Вдруг услышал
шаги по мху и начал было поворачиваться, когда меня что-то ударило.
   Я упал, пытаясь схватить револьвер, но его не  оказалось.  Сквозь  пелену
боли увидел ноги нескольких лошадей...
   - Ну-ка, дай ему, - это был голос Джейка Фланнера. - И как следует.
   Что-то опять меня ударило. На этот раз я плашмя упал  на  траву  и  сухие
листья. А они били и били. Но теперь боль не чувствовалась - только  тяжесть
сильных ударов. Первый удар оглушил, выбив все чувства.
   Кто-то ударил сапогом в бок, и я  ощутил  теплую  струю  крови  там,  где
открылась рана. Протянул было руку, но уцепиться было не за что, и я потерял
сознание.
   Меня привел в  чувство  дождь.  Ужасный  ливень,  низвергавшийся  с  неба
потоками. Он возвратил мне сознание и боль, но двинуться с места я не мог.
   Только лежал под дождем, как бы впитывая его, а потом снова отключился.
   Они подумали, что на сей раз прикончили меня. Это была  первая  мысль,  и
она осталась со мной. Может, они правы. Может, я уже умер, а это - ад?
   Я промок насквозь, но ночь уже кончалась. Близилось утро, хотя солнце еще
не взошло. Постепенно я стал что-то вспоминать. Они стреляли в меня...
   Припомнил гром выстрелов и жгучую колющую боль. Стреляли по меньшей  мере
три раза... Странно, как я это запомнил.
   А если все так,  то  почему  я  еще  жив?  Как  вообще  мог  хоть  что-то
соображать?  Чувствовать?  А  я  чувствовал.  Чувствовал  боль,  смертельную
усталость, чувствовал, что мне хочется умереть, не вставая. Но вся  штука  в
том, что я упрямый. Слишком многие желали моей смерти, чтобы  вдруг  взял  и
угодил  им.  Я   открыл   глаза   и   долго   лежал,   глядя   на   вымокшие
коричневато-зеленые листья и влажный ствол.
   Неважно, что они сделали или пытались сделать, - я все еще живой.
   Человек, способный ощущать, способен драться. Не  по  мне  было  помирать
здесь, как собака в кустах, не взыскав долги. Джейк Фланнер  сам  пришел  за
мной. С помощниками, но сам. А теперь я пойду за ним.  Хотелось  знать,  как
дела в долине, в "Эмпти". Но в  эту  минуту  забыл  обо  всем  на  свете.  Я
чувствовал себя животным, борющимся за жизнь,  и  попытался  перекатиться  и
опереться на руки.
   Я это сделал, хотя было очень трудно. С одного  бока  не  мог  двигаться,
поэтому осторожно повернулся на другой. Оперся на одну руку и  подтянул  под
себя колено.
   Когда я поднялся на него, то понял, что рубашка в том  месте,  куда  меня
ранили в первый раз, приклеилась к телу. Туда ударили ногой, прямо в рану, и
она сильно кровоточила. Ну и ладно, пусть потерял много крови.  Терял  ее  и
раньше. Я не девица, которой впервые пускают кровь.
   Ухватившись за дерево, подтянулся. К этому времени  так  посветлело,  что
мог разглядеть, что же со мной сотворили, а сотворили они прилично. Грудь  и
бок рубашки затвердели от крови. Слева обнаружил новую рану - пуля прошла  в
том месте, где рубашка слегка оттопыривалась,  и  прошла  насквозь,  немного
задев бок. На плече кровила свежая царапина, а тело посинело от  ударов.  На
голове нащупал глубокую ссадину и пару шишек.
   Да, они хорошо постарались, только я  лежал  на  земле  и  мягкой  траве,
которая пружинила, отбирая силу  ударов.  Однако  все  равно  мне  досталась
большая их часть - поэтому снаружи болело не меньше, чем внутри.
   Если они искали в темноте мое оружие, то не нашли его. Винтовка,  которую
прислонил к дереву, упала в траву, а  револьвер  так  и  остался  висеть  на
ветке, еще больше прогнувшейся под его тяжестью.
   Голова гудела, как большой барабан, желудок выворачивало,  и  сам  я  был
очень слаб, но внутри разгоралось такое бешенство,  какого  мне  никогда  не
приходилось  испытывать.  Поглядев  по  сторонам,  заметил  несколько  давно
сломанных веток, хорошо просушенных и  оттого  твердых.  Соорудив  из  одной
костыль,  чтобы  поберечь  раненую  ногу,  с  шестизарядником  на  поясе   и
винчестером в здоровой руке я пошел по следу, оставленному всадниками.
   С одного взгляда было ясно,  куда  они  направлялись.  Они  спускались  к
"Эмпти" сзади, со стороны гор, и ехали убивать. Бандиты меня  опережали,  но
не намного. Где прошли они, там пройду и я.
   Вид у меня был еще тот. Но я собирался не на конкурс  красоты  и  поэтому
шел вперед. На лице запеклась кровь вперемешку с грязью. В волосах - тоже.
   Где-то по дороге потерял шляпу, а залитая кровью рубашка была  порвана  в
нескольких местах, но я был злой, как загнанный кабан, и искал крови.
   Там, где Фланнеру и его людям верхом  приходилось  петлять  по  тропе,  я
просто садился и съезжал, экономя время и силы.
   К полудню, судя по следам, стал их нагонять. Они  останавливались,  чтобы
подождать до рассвета, так как не знали ни тропы,  ни  дороги  -  значит,  я
опять немного выиграл. Когда добрался до ближних лугов, рассчитывал услышать
выстрелы, но ничего не услышал. И это  меня  очень  обеспокоило.  Я  не  мог
думать о том, что Эм Тэлон умерла, хотя знал, что только этого им и надо.
   Если они убьют ее, то не захотят оставлять и свидетелей. Заодно застрелят
и девушку, которую я привел сюда в надежде на защиту. Это  была  моя  драка,
только моя!
   Костыль впивался в подмышку, причиняя  боль,  но  выбора  не  было.  Пока
сползал и карабкался между скалами около ранчо, выстрелов так и не услышал.
   Я разглядел корраль, лошадей в  нем,  своего  чалого.  Значит,  он  нашел
дорогу домой! И лошадь Барнабаса тоже была там. Он дошел живым... по крайней
мере, лошадь была здесь.
   Я добрался до скал позади и чуть  сбоку  от  ранчо.  Это  был  изрезанный
каменистый хребет, покрытый кустарником и одиночными  соснами.  Здесь  можно
укрыться  в  тысяче  мест  и  наблюдать  за  двором  и  корралем,  оставаясь
незамеченным...
   Солнце мирно освещало двор. Тени лежали там, где им и положено лежать,  а
лошади отдыхали в коррале. Ни одного следа чужих лошадей.
   Я ничего не понимал.
   По всем расчетам, Фланнер со своими людьми  должен  был  давно  появиться
здесь и атаковать ранчо.  Тут  должна  полыхать  драка...  или  Фланнер  уже
завладел домом? Но где же их лошади?
   Время было полуденное, и во  дворе  должен  был  работать  кто-нибудь  из
оставшихся на ранчо. Однако никого не увидел.
   Я лежал в кустах и изучал каждое возможное укрытие. Может, парни Фланнера
захватили дом, а теперь, вроде меня, сидят и ждут кого-то?
   Затем я кое-что увидел. На заднем крыльце, в том месте,  куда  не  падала
тень, темнело пятно. Вода давно бы испарилась за то время, что я здесь лежу,
или по крайней мере большая ее часть. Вода бы испарилась, но не кровь.
   Это было пятно крови.
   В боку жгло так, что я сморщился. Другой бок онемел, и все тело болело. Я
спрятался за скалы и иногда оглядывался по сторонам. В такой ситуации нельзя
быть слишком осторожным, говорил я себе, держа винтовку наготове. И все-таки
никакого движения.
   Они убиты? Все убиты? Вряд ли. Но, может, люди Фланнера сейчас в  доме  и
издеваются над Эм и остальными? Я решил спускаться. Допустим, они нарочно не
показываются, потому что кого-то ждут.
   Меня?
   Но они посчитали, что я мертв, и бросили.
   Тогда кого?
   Или я ошибаюсь, ошибаюсь во всем? И пока я  жду,  кто-то  внизу  умирает,
надеясь на мою помощь.
   Он может не умереть, если я сумею добежать до крыльца и вбежать в дом, не
получив пулю в голову.
   Надо идти.
   Надо.
 
Глава 15 
 
   У вороного коренастого индейского коня с белой отметиной на правом  бедре
был легкий танцующий шаг. Даже пройденные мили не убавили  ему  бодрости,  и
он, вскидывая голову и кусая удила, готов тотчас же рвануться и понестись.
   Всадник сидел прямо, легко держа поводья в руке, - темноволосый  красивый
юноша, чья бесшабашная улыбка резко контрастировала с холодностью глаз.
   Перемены были заметны. Даже издалека он увидел, что  Сиваш  разросся.  Но
несмотря на легкость посадки, юноша внимательно осматривал  местность.  Вряд
ли его здесь помнят: прошло слишком много лет.
   Как занесло сюда Логана Сакетта? Он,  конечно,  бродяга,  а  такие  могут
очутиться где угодно. Странно иногда получается на белом свете, подумал он.
   Они  с  Логаном  были  друзьями,  а  теперь,  оказывается,  к   тому   же
родственники.
   В мыслях он всегда называл маму Эм или миссис Тэлон, но забыл, что она из
Сакеттов.
   Ему передали, чтобы он не заезжал в Сиваш, а ехал прямо на ранчо. Но если
неприятности начались отсюда, будь он проклят, если проедет мимо.
   Молодой человек остановился в низине, где  тропа  пересекала  лощину,  и,
спешившись, тщательно поправил одежду. Он причесался пятерней,  стряхнул  со
шляпы пыль и решительно сел в седло.
   Несколько человек видели, что он въезжал в Сиваш,  среди  них  -  Долорес
Аррибас и Кон Веллингтон.
   Долорес лишь раз взглянула на него и  узнала.  Кон  посмотрел  один  раз,
потом другой и тихо выругался про себя. Вначале Логан Сакетт,  теперь  Майло
Тэлон. Похоже, в городке грядут изменения, и он опять  может  оказаться  при
деле. Любой из них - не подарок. Пусть даже Логана и убили, как рассказывают
в городе, но оставался еще стройный  молодой  парень  с  винтовкой,  который
вызволил Сакетта, а теперь еще и этот.
   Не стоило Джейку Фланнеру связываться с "Эмпти".
   Иоганн Дакетт увидел, как  Майло  въехал  в  городок,  проехал  мимо  его
конюшни, подъехал к салуну и привязал лошадь у коновязи. Дакетт долго глядел
на него. Никакой ковбой не мог себе позволить роскошь иметь такого коня.
   Даже здесь, где много лошадей, такого не купить ни за какие деньги.
   Всадник спешился и вошел в  салун,  открыв  дверь  левой  рукой.  Иоганн,
знавший многих с Воровской тропы по имени, нахмурился  в  задумчивости.  Кто
это? И почему он здесь? Любой чужак  мог  оказаться  человеком,  за  которым
послал Джейк. И то, что он  пошел  прямо  в  салун,  не  поставив  лошадь  в
конюшню, говорило в пользу этой догадки. Но  все  могло  повернуться  совсем
иначе. Иоганн Дакетт взял винтовку и пересек улицу  к  салуну.  Он  вошел  и
подошел к бару, держа чужака слева. В правой  руке  он  сжимал  винтовку.  У
Дакетта были большие сильные руки. Он  мог  стрелять  из  винтовки,  как  из
револьвера, что часто и делал.
   Майло Тэлон подошел к бару:
   - Ржаного, - сказал он мягко, - настоящего ржаного виски.
   Бармен глянул на него и сменил под стойкой одну бутылку на другую:
   - Пожалуйста, сэр. Хорошее ржаное виски. Лучше не бывает.
   Он подождал, пока Майло Тэлон пробовал напиток, потом спросил:
   - Путешествуете?
   - Проезжаю, - вежливо ответил Майло. - По дороге в Дыру Брауна.
   - Знаю это место, - бармен задумался. - Поздненько вы туда направляетесь.
   Все ребята уже разъезжаются или готовятся к зиме.
   - Может, я сделаю то же  самое,  -  он  опрокинул  виски,  затем  показал
средним пальцем на стол. - Все, что у вас есть из еды, ставьте  туда.  Самое
лучшее.
   - Да, сэр, - бармен посмотрел на него, потом на  стойку,  где  не  увидел
денег, немного поколебался и сказал:
   - В такие  времена,  если  я  не  знаю  клиента,  хозяин  требует,  чтобы
расплачивались сразу.
   - И правильно делает, - Майло снова указал средним пальцем на стол. - Вот
туда. Я голоден.
   Он вышел, подошел к месту, где стояли бочка с водой, умывальник, и  вымыл
руки. Когда он вернулся, бармен ставил еду на стол.
   Майло сел, глянул на высокого человека с винтовкой у бара. Он  ничего  не
заказывал. Он просто стоял и, казалось, ни на что не глядел.
   Открылась дверь. Вошли два запыленных  всадника  и  сразу  направились  к
бару:
   - Хозяин велел, чтобы ты приготовил корзину с едой. Дня на два.
   - Ладно.
   Бармен посмотрел на Майло, который спокойно  ел,  не  выказывая  никакого
интереса к происходящему. Майло оторвался от еды.
   - Лучше приготовьте на неделю, - сказал он. - Когда человек путешествует,
да к тому же привык хорошо питаться, он быстро соскучится по хорошей еде.  А
ему ведь далеко ехать.
   В салуне стало тихо. Все смотрели на Майло,  который  как  ни  в  чем  не
бывало продолжал есть.
   - Что такое? - обернулся Чоуз Диллон. - Кто в тебя опустил монетку?
   Майло Тэлон улыбнулся:
   - Я же советую по-хорошему, от души. Когда человек надолго  уезжает,  ему
надо подготовиться к путешествию. Я слышал, что Джейк Фланнер  любит  пожить
хорошо. Упакуйте ему этот окорок и не забудьте немного еды для ребят.
   - Ты что, шутишь с нами? Майло опять улыбнулся:
   - Конечно нет, но для долгой дороги...
   - Никто ничего не  говорил  про  путешествие!  -  раздраженно  воскликнул
Диллон.
   - Да нет же, говорил. Вы не слушали. Я говорил о  долгом  путешествии,  -
Майло допил кофе и осторожно поставил чашку. - Я же советую по-хорошему.
   Путешествовать сейчас стали больше. И мой совет вам, джентльмены, мистеру
Фланнеру и остальным заинтересованным: начинайте путешествовать...  подальше
и как можно скорее.
   Они не знали, что и думать. Диллон чувствовал, что  должен  рассердиться,
но незнакомец говорил мягко и, казалось, даже дружелюбно. И все же что-то  в
нем было... Он явно не желторо