первым
фермером. Он построил первый город, о котором говорится в священной книге. И
вот наш фермер, его тоже звали Каин, увидев, что люди часто  останавливаются
попить у его источника, открыл лавочку и стал торговать кукурузой и овощами.
   Со временем все бы у него наладилось, если бы не появился карточный шулер
с ревматизмом в натруженных пальцах. Шулер приехал  в  городок  и  некоторое
время наблюдал,  как  идут  дела.  Он  послушал  шелест  тополиных  листьев,
журчание родника и тем же вечером вынул засаленную колоду карт.
   Ревматизм в пальцах означал для него конец карьеры, но эти пальцы все  же
сумели сдать три дамы для Каина.
   Каин уже долго не видел женщин, поэтому, когда сразу три дамы появились у
него  на  руках,  он  на  радостях  переоценил  свои  возможности.  А  когда
шулер-ревматик показал ему четыре туза, он понял, что больше не фермер и  не
владелец лавки. Шулеру не хотелось,  чтобы  его  бывший  партнер  по  покеру
мозолил ему глаза, поэтому подарил ему лошадь. Когда  же  Каин  взял  топор,
его, должно быть, предупредил какой-то дружелюбный призрак,  шулер  не  стал
поворачиваться к нему спиной. Каин опять стал бродягой, а шулер  -  хозяином
магазина и владельцем полей.
   Он назвал это место Сиваш. Никто не знал почему, включая и его самого.
   Шулеру пришло в голову это имя, и он им воспользовался.  К  тому  времени
шулер уже  продавал  припасы  в  "МТ"  и  в  нескольких  других  хозяйствах,
расположенных по соседству.
   Сиваш не был большим городом. Человек со здоровыми ногами мог обойти  его
за пять минут.
   Шулер с ревматическими пальцами все еще жил здесь, но пальцы у него стали
намного хуже. Руки, которые не могли сдать штучку снизу  или  собрать  внизу
колоды нужные карты, не могли  совладать  и  с  револьвером.  Поэтому  самый
старый гражданин Сиваша стал также самым миролюбивым.
   Когда появился Джейк Фланнер и начал потихоньку все  прибирать  к  рукам,
шулер начал было подумывать, как бы его пристрелить,  пока  не  увидел,  что
случилось с некоторыми гражданами  Сиваша,  вынашивавшими  ту  же  идею.  Он
улыбался Джейку, но на всякий случай держал оружие под рукой.
   Тем не менее шулер не испытывал к Фланнеру добрых чувств. Он хотел, чтобы
Фланнер убрался отсюда, и не только потому, что тот стремился стать в городе
хозяином. Шулера звали Кон Веллингтон, и с такими руками он не желал ничего,
кроме покоя. Однако даже дурак понимал, что там, где появился Джейк Фланнер,
спокойствием и не пахнет. Кон Веллингтон выжидал, и, поскольку  все  новости
рано или поздно доходили до него,  он  узнал,  что  Эмили  Тэлон  с  Логаном
Сакеттом накрепко остановили Фланнера.
   Логан был ему знаком. Они не были друзьями и вообще, можно сказать, почти
не встречались. Как-то раз Логан сидел за одним  карточным  столом  с  Коном
Веллингтоном, чьи руки в то время еще не знали ревматизма. Кон многое знал о
Логане Сакетте и сдавал карты с чрезвычайной осторожностью.
   Он раздумывал, как бы передать весточку Логану, чтобы об этом  не  узнали
фланнеровские шпионы, когда услышал стук в окно.
   Кон быстро прикинул, кто бы это мог быть. Джейк Фланнер  или  его  ребята
подошли бы к передней двери. Поэтому, если кто-то подошел  к  окну,  то  это
враг Фланнера, а враг Фланнера - желанный гость в его доме... пока не  узнал
сам Фланнер.
   Он на дюйм приоткрыл окно.
   - Кто там? - Кон внимательно осмотрел улицу и двор, поскольку боялся, что
кто-нибудь прячется и наблюдает за его лавкой,  одновременно  служившей  ему
жилищем.
   - Откройте дверь, - сказал я и услышал, как он что-то пробормотал.
   Внутри послышалось шевеление, затем открылся темный проем двери:
   - Входи же да побыстрей.
   Как только я вошел, Кон Веллингтон засветил лампу:
   - Так и думал: кроме тебя, ко мне за полночь никто не заявляется.
   Он сел на кровать, оставив для меня стул.
   - Ты же  пришел  насчет  Фланнера,  -  вдруг  сказал  он.  -  Пойми  меня
правильно: он оставил меня в покое.  Конечно,  зарабатываю  я  сейчас  вдвое
меньше, но, как видишь, жив, чего не могу сказать о других.
   Он открыл коробку с сигаретами и, прежде чем пододвинуть ее ко  мне,  сам
взял одну. Затем поднял руки, обезображенные ревматизмом:
   - У меня не меньше решимости, чем у других, но  с  такими  руками  одного
этого мало.  Я  могу  нажать  на  курок,  если  в  моем  распоряжении  будет
достаточно времени. Я до сих пор могу охотится за бизонами. Но стреляться  с
человеком? У меня не будет ни единого шанса.
   - Тебе не оружие надо. У меня на уме другое. Веллингтон резко взглянул на
меня:
   - Логан, ты связался с Эм Тэлон... Какой тебе с этого прок?
   - Мы родственники. Перед тем, как она вышла за Тэлона, она звалась Сакетт
с Клинч Маунтин.
   - Может, для тебя это что-то значит, а для меня - ничего.
   - Ни для кого не значит, кроме нас. Мы дорожим родством.  У  всех  у  нас
свои неприятности, но когда кому-нибудь из наших грозит беда,  помогут  все,
кто только может.
   Веллингтон закурил сигару:
   - Жаль, что у меня не такие  родственники.  Они  были  бы  рады  от  меня
избавиться. У нашей семьи есть деньги, образование, фамильная честь.
   Поэтому, когда я потерял весь свой капитал и начались трудности, они меня
выкинули.
   - Бывает, - я тоже закурил сигару. Она оказалась дорогой. -  Кажется,  ты
не слишком хорошо относишься к Фланнеру. Мне нужно, чтобы ты не вмешивался.
   - Больше ничего?
   - Он нам с Эмили надоел. Скоро должен вернуться ее  сын,  но  как  скоро,
никто не знает, поэтому пора действовать. Я собираюсь  выгнать  Фланнера  из
города.
   - Ты? А кто еще?
   - Мне никто не нужен. Я  подумал,  что  ты  знаешь  его  друзей.  Мне  не
хочется, чтобы пострадали невиновные.
   Некоторое время он изучал меня долгим задумчивым взглядом.
   - Знаешь, я начинаю верить, что тебе  это  удастся.  -  Он  посмотрел  на
длинный столбик пепла на сигаре и осторожно стряхнул в блюдце. - Большинство
Фланнера не любят, но сейчас в городе всего двадцать-двадцать пять  человек,
не считая его банды.
   Он назвал их, сказал, где можно найти, а некоторых описал:
   - Отель, салун, конюшня и барак - вот  где  они  бывают.  Фланнер  больше
околачивается в отеле.
   - А что насчет того, другого?
   - Иоганн Дакетт? - Веллингтон прищурился. - Он может быть в любом месте.
   В эту секунду может стоять под окном. Он ходит как призрак.
   Нельзя недооценивать здешний народ. Хоть Джейк и далеко закидывает лассо,
их он не трогает. Часто  появляется  на  танцах,  благотворительных  ужинах,
много делает, чтобы в город приезжал священник. Они его не очень любят, но и
не жалуются.
   Они думают, что отношения с Эмили - это его дело.  Мало  кто  из  здешних
знал Тэлонов. Они жили замкнуто, а когда убили старика, Эм  стала  приезжать
еще реже... а потом вообще перестала.
   Некоторые из них завидуют. В конце концов у Тэлона огромное поместье.
   Многие приехали сюда недавно, и ни один  не  представляет,  каких  трудов
стоит  сколотить  большое  ранчо,  особенно  в  те  времена,   когда   Тэлон
только-только сюда приехал.
   - Значит, они не будут вмешиваться?
   - Надо думать. Естественно, могу обещать только за себя.
   Каким должен быть следующий шаг, я просто не знал. Рассчитывать  шаги  не
умею. Я просто начинаю действовать, а потом все идет своим ходом.
   Единственное, что планирую, если  можно  так  сказать,  -  это  чтобы  не
пострадали невиновные. Именно поэтому и рисковал головой, пробираясь к  Кону
Веллингтону.
   Неожиданно у меня возникла мысль. Я не буду возвращаться той же дорогой.
   Если этот Иоганн Дакетт ждет меня в  засаде,  то  только  сзади,  поэтому
решил выйти через переднюю дверь.
   Веллингтону все не очень понравилось, но он согласился, что Дакетт  может
ждать в темноте с тыльной стороны дома.
   - Если они узнают обо мне и спросят, скажи, что я сам не свой от  страха,
но мне нужен был табак. Я не такой уж любитель покурить,  но  они  этого  не
знают. Сколько раз видел, как за одну затяжку люди рисковали шкурой.
   Веллингтон принес два кисета с табаком.
   - На всякий случай, - сказал он.
   Петли были хорошо смазаны, и я беззвучно выскользнул на тротуар. В четыре
прыжка пересек улицу, нырнув в пространство между двумя домами, и  осторожно
направился к тому месту, где привязал лошадь.
   Приблизившись, остановился и выглянул из кустов. В  этот  момент  увидел,
что из-за деревьев подле дороги вышел человек.  Он  оглянулся  по  сторонам,
затем пошел дальше. Незнакомец  увидел  лошадь,  и  я  услышал  приглушенное
восклицание. Затем он отвязал поводья и уже закинул было ногу в седло, когда
раздался выстрел.
   Лошадь вздыбилась, и незнакомец упал в траву. Лошадь  отбежала  с  высоко
поднятой головой и с поводьями, волочившимися по земле.
   Сзади и слева от меня послышалось движение. Я ждал. Затем из-за  деревьев
вышел высокий  худой  человек  и  подошел  к  убитому.  Он  зажег  спичку  и
выругался.
   - Опять не тот, Дакетт? - крикнул я в темноту.
   Одним плавным движением он повернулся и  выстрелил,  но  опоздал.  Дакетт
стрелял на звук, однако промахнулся на волосок. Моя пуля ударила  во  что-то
металлическое и с рикошетным визгом пропала в темноте.
   Я бросился  между  деревьями  к  дороге,  чтобы  постараться  перехватить
лошадь.
   Больше не прозвучало ни выстрела. На тропу лег первый лунный  свет,  и  в
воздухе пахло пылью. Пройдя  с  четверть  мили,  наткнулся  на  лошадь.  Она
подошла на мой голос, и некоторое время я гладил и успокаивал ее, прежде чем
сесть в седло.
   Когда вернулся на ранчо, светало.
 
Глава 10 
 
   Пеннивелл не спала и, когда я вошел, принесла чашку кофе.
   - Эм спит, - сказала она, - наверстывает упущенное.
   Она внимательно смотрела на меня. Я  выглядел  уставшим.  Поймав  лошадь,
решил, что не нужно скрывать следы "Эмпти", поэтому поехал  прямо  по  тропе
через главные ворота Ранчо.
   - Похоже, вы побывали у них, - прокомментировала она. - Как говорит Эм, я
хмурюсь.
   Объясняя, что произошло, я добавил:
   - По-моему, Дакетт заметил меня, когда я въезжал, и устроил засаду  возле
лошади. Кто-то из фланнеровских парней увидел меня в городе - как  я  входил
или выходил из лавки - и обогнал меня, решив сначала угнать лошадь, а  потом
заняться мною.
   - Но вы ведь застрелили Дакетта?
   - Только стрелял в него. Судя по звуку, пуля попала в винтовку. Вряд ли я
его ранил, однако он чуть  не  прошил  меня  насквозь.  Этот  человек  умеет
стрелять, и притом быстро!
   - Может, он отучит вас шляться по ночам.  Подождите,  пока  они  сами  не
придут.
   - Я не умею ждать. По мне лучше начать самому и показать,  что  у  каждой
палки есть два конца.
   - Думаете, этого достаточно?
   - Ну, - протянул я, - кажется, теперь они  дважды  подумают,  прежде  чем
выходить на улицу. Они знают, что я тоже за ними охочусь, а это может внести
беспокойство.
 
*** 
 
   Прошло два длинных, медленных дня. Я съездил в  горы,  застрелил  лося  и
привез свежего мяса. Побывал и на лугах, захватив с собою клеймо,  поймал  и
заклеймил пару годовалых бычков.
   Здесь  долго  никто  не  работал,  и  теперь   вокруг   паслось   столько
неклейменных бычков, что ранчо превратилось  в  мечту  скотокрада.  Я  решил
возить клеймо постоянно.
   Иоганн Дакетт не походил на парня, который позволил бы стрелять в себя за
просто так. Я знал, что мы еще встретимся - в присутствии Фланнера  или  без
него, и также догадывался, что он устроит мне засаду. От  него  всего  можно
ждать, в том числе выстрела в спину, поэтому предпочитал ездить по низинам и
опушкам рощ. Я не имел понятия, как и откуда последует нападение.
   Тем не менее хотелось еще раз наведаться  в  Сиваш.  Эм  дежурила,  когда
увидела едущего к нам всадника. Она повернулась ко мне:
   - Логан? Что ты о нем думаешь?
   Он ехал по дороге шагом, направляясь к воротам. В бинокль я  увидел,  что
незнакомец сидит на усталом гнедом. Это был маленький  человек  в  узкополой
шляпе, пестрой рубашке и жилетке. По отблеску  солнца  я  понял,  что  он  в
очках. На нем висел шестизарядник, и была винтовка в чехле.
   Подъехав к воротам, всадник вдруг пришпорил гнедого, и  будь  я  проклят,
если тот не перепорхнул через ворота из шести досок  пяти  футов  высотой  и
сделал это как бы между прочим, особенно не стараясь.
   Эм подхватила свой "Шарпс", и ее  старое  ружье  бухнуло,  брызнув  пылью
прямо у ног лошади.
   А  всадник  только  высоко  поднял  шляпу  и  низко  поклонился.  Но   не
остановился.
   Я поправил кольт и вышел вперед. Он был  один,  и  я  рассчитывал  с  ним
справиться, кем бы он ни был.
   Незнакомец шагом подъехал футов на пятьдесят, натянул поводья  и  оглядел
дом. Глядел долго, потом опустил глаза на меня. Один глаз у него был  покрыт
белой пленкой, и, похоже, им он не видел.
   - Вы, вероятно, Логан Сакетт? Я приехал присоединиться к вам.
   - Зачем?
   Человек улыбнулся:
   - Ходят слухи, что вас собираются выгнать. Фланнер вербует наемников.
   Меня зовут Альбани Фулбрик, и мои предки тысячу лет  дрались  не  на  той
стороне, что нужно. Не вижу причины изменять традиции.
   - Вы можете драться?
   - Любым оружием... без исключения.
   - Ладно, время ужинать. Входите, садитесь за стол, там и поговорим.
   Это был странный человек со странным именем, но чем-то он мне понравился.
   За столом у него обнаружилась способность уминать еду за  обе  щеки  и  в
больших количествах, хотя он был на треть меньше меня.
   - Как вас угораздило получить такое имя? - спросил я его.
   - Имя зависит от того, с  какой  стороны  на  него  посмотреть.  Мое  имя
кажется смешным вам, ваше смешно мне. Сакетт... вы когда-нибудь вслушивались
в эти звуки? Подумайте над этим, мой друг.
   Он потянулся за говядиной.
   - Возьмем мое имя. Мои предки  с  обеих  сторон  пришли  из  Нормандии  с
Вильгельмом Завоевателем.  Один  из  них  был  оруженосцем  у  сэра  Хью  де
Мальбисса, а второй служил у Робера де Бью.
   Каждый  из  них  не  имел  ничего,  кроме  крепких  рук  и  желания   ими
пользоваться. Один был из рода Альбани, другой из рода Фулбрик, и вы найдете
их имена в книге Страшного суда. Это были смелые люди,  и  мы,  их  потомки,
гордимся, что не запятнали славных имен.
   - Они были рыцари? - спросила Пеннивелл.
   - Нет, не рыцари. В перерыве между войнами они  были  простыми  людьми  -
кузнецами и тому подобное. Один из них осел в Йоркшире вместе с  сэром  Хью,
второй ушел в Шотландию. А один из нашей семьи помог  впоследствии  посадить
на трон Шотландии Брюса, хотя ни тому, ни другому это на пользу не пошло.
   Я ничего не знал об иностранных войнах и о других землях вообще,  и  если
разговор идет не о лошадях, коровах, бизонах или оружии, мне трудно  за  ним
уследить.  Но  в  голосе  Альбани  звучала  какая-то  магическая  нота.  Мне
нравилось его слушать. Имена для меня ничего не значили, совершенно ничего.
   - Я слышала эти имена, - сказала Эм. - Тэлон о  них  говорил.  Его  семья
родом из Франции, и по всем меркам задиристый был род: они строили корабли и
плавали на них по белу свету, чаще всего пиратами. Это чудо, что их всех  не
перевешали.
   - А со скотом вы умеете работать? - спросил я.
   - Да, умею. С лассо могу посоревноваться с любым, и конь у меня приучен.
   Я отработаю и еду, и любую плату.
   Лошадь, на которой я приехал, с виду ничего не стоит.  Но  это  только  с
виду. Мы с ней побывали в разных переделках, а иногда и вместе воевали. Если
я заарканю какое-нибудь животное, она с ним справится, пусть даже с бизоном.
   Сидя на коне, я не побоюсь заарканить техасский торнадо и перевязать  его
тоже. Он будет прыгать по скалам там, куда не доберется горный баран.
   Однажды, когда меня продырявили из  винчестера,  он  нес  меня  по  снегу
пятнадцать миль, а потом стучал копытом по крыльцу, пока хозяева не вышли  и
не сняли меня.
   Можете называть меня хоть псом, сэр, но если вы плохо отзоветесь  о  моем
коне, я влеплю вам пулю.
   - Никогда плохо не отзываюсь о  лошадях,  -  сказал  я  искренне.  -  Мне
приходилось ездить на таких, да и у нас на "Эмпти" есть похожие.
   Если Альбани хорошо управлялся с едой,  то  еще  лучше  он  управлялся  с
работой. Мы за одно утро отловили и заклеймили четырнадцать бычков, очистили
от оползня родник и съездили на верхние  луга  проверить  траву.  Он  хорошо
пользовался инструментами, но я все-таки был настороже. Он не сказал о  себе
почти ничего, только распространялся про своих предков, которые пришли... не
помню откуда. Я никогда не слыхал о Нормандии,  пока  Пеннивелл,  она  много
читает, не сказала, что это во Франции, а нормандцев раньше звали  северными
людьми или викингами и что они селились там, где находили хорошую местность.
   Ну, это я еще могу понять. Большинство  из  нас,  кто  пришел  на  Запад,
хотели то же самое.
   Оказалось, что Эл - так мы стали его называть - хорошо чинил изгороди.  И
за следующие несколько дней  мы  где  нужно  подтянули  проволоку,  заменили
несколько прогнивших столбов  и  заклеймили  несколько  десятков  голов.  Он
работал в Монтане и в обеих Дакотах, а пришел на  запад  из  Иллинойса,  где
работал на строительстве железной дороги.
   От Майло Тэлона известий не было, и я  целыми  ночами  гадал,  что  может
предпринять Фланнер. За завтраком мы с Эм поговорили об этом, а Эл внес свою
долю. В результате я вывел пару, приученную к тягловой упряжке, впряг  их  в
плуг и пропахал двенадцать противопожарных борозд чуть пониже вершины холма,
отделяющего нас от города. Эл сделал то  же  самое  с  другой  стороны.  Это
заняло несколько дней.
   В  лесах  позади  дома  мы  объездили  каждую  тропинку,  кое-где   нашли
поваленные  деревья,  кое-где   свалили   сами,   чтобы   устроить   завалы,
непроходимые для всадника, а иногда и для пешего. В завалах  устроили  лазы,
знали о них только мы. Это было  похоже  на  лабиринты.  Если  человек  знал
дорогу в завалах, то мог проехать достаточно быстро, а если  нет,  то  лучше
пусть не пробует: все равно не проберется.
   Больше всего в доме боялись пожара. Мы расставили бочки  возле  амбара  и
барака и наполнили их водой. К тому же заготовили и навялили много  мяса  на
случай новой осады.
   На третью ночь я проснулся от звенящего крика. Кто-то стучал  в  дверь  и
вопил "Пожар!" Я схватил шляпу и брюки, натянув первую  на  уши  и  второпях
залезая во вторые. Забил ноги в сапоги, схватил оружейный пояс  и  рванул  в
дверь.
   Весь горизонт был объят пламенем. Огонь на хорошей скорости летел на нас.
   Я кинулся к корралю и услышал стук копыт. Это в бешеной скачке мимо  меня
промчался Эл Фулбрик. Он был в кальсонах с  пристегнутым  оружейным  поясом,
размахивал винтовкой и орал, как индеец команчи. В седле перед ним  высилась
куча старых мешков и лопата.
   В пару секунд я оседлал чалого, схватил несколько мешков из кучи в  углу,
на ходу прихватил лопату и умчался вслед за Элом.
   Мы подскакали к нашей противопожарной полосе за несколько минут до огня.
   Можете мне поверить, если бы не полоса, пожар смел бы нас с  лица  земли,
но поскольку она пролегала по нашей стороне холма, Фланнер даже не подумал о
ней.
   Мы спешились и, оставив лошадей в стороне, стали мешками сбивать пламя.
   Еще некоторое время продолжали бороться с огнем, затем отошли и  разожгли
встречный  пожар,  который  выжег  траву  до  нашей   полосы   и   дал   нам
дополнительные пятьдесят футов.
   На сторону ранчо перелетело всего несколько искр, но  мы  сбили  огонь  и
закидали его землей.
   Пеннивелл и Эм работали рядом. Вдруг я повернулся:
   - Дом! Они уже в доме!
   Мы на бегу вспрыгнули в седла - Эм не хуже остальных - и рванули вниз  по
склону.
   Когда подъехали к задней двери, около передней уже  сгрудились  несколько
человек. Эм вбежала первой, я за ней, а Эл свернул в боковую комнату.
   Там стояли Лен Спайви, Меттьюз и еще кто-кто. Лен усмехался:
   - Теперь вы у нас