дшая идея, что он собирается ее поцеловать,  сердце  сразу
учащенно забилось.
     - Не знаю, что там с ним случится, - сказал он, - но  когда  наступил
решающий момент, я предпочел сделать то, чего хотела  Дайна.  Оставил  его
там на полу без сознания. Порядок?
     - Н-нет, - неуверенно ответила она, - но, видимо, так сойдет.
     Он слегка улыбнулся и едва заметно стиснул ее талию.
     - Как насчет того, чтобы поужинать со мной где-нибудь, если  вернемся
в "Эл-Эй" - Лос-Анджелес?
     - Хорошо, - не  задумываясь  ответила  она.  -  Буду  ждать  этого  с
нетерпением. Хоть какая-то цель.
     Он кивнул.
     - Для меня тоже. Но пока  мы  наш  самолет  не  накачаем,  никуда  не
денемся. - Он посмотрел на открытое место водителя. -  Сможете  найти  там
нейтралку?
     Лорел оценила рычаги управления, торчащие из пола возле руля.
     - Боюсь, не очень. Я водила обычно с автоматической трансмиссией.
     - Я сделаю! - сказал Альберт  и  прыгнул  на  место  водителя.  Нажал
сцепление,  присмотрелся  к  схемке,  изображенной  на  рукоятке.   Позади
послышался рев второго двигателя 767-го. Звук обоих двигателей  усиливался
по мере того, как Брайан готовился к движению. Лорел слушала  его  не  без
удовольствия: он хотя бы временно  заглушал  тот,  другой  звук.  Хотелось
посматривать на Ника. Всерьез ли он пригласил ее поужинать? Что-то  трудно
было в это поверить.
     Альберт подвигал рычаг.
     - Все в порядке! - крикнул он и спрыгнул на бетон. - Давайте,  Лорел,
садитесь! Как только мы его сдвинем, держите руль вправо. Обойдем дугой.
     - Хорошо!
     Она с беспокойством оглянулась на трех мужчин, которые заняли позиции
позади машины, Ник - посередине.
     - Готовы, братцы? - спросил он.
     Альберт и Боб кивнули.
     - Раз, два, взяли!
     Боб нажал с опаской - боялся за свой радикулит, который  донимал  его
уже  лет  десять.  Но  машина  вдруг  поехала  удивительно  легко.   Лорел
старательно крутила неповоротливый руль. Желтая  машина  описала  дугу  по
бетонному покрытию и направилась обратно, к 767-му, который медленно катил
к своей новой позиции, с правого борта "Дельты".
     - Слушайте, а все же какая огромная разница между двумя самолетами, -
заметил Боб.
     - Что верно, то верно, - согласился Ник. - А ты, Альберт,  молодчина,
я тебе скажу. А то болтались бы тут, уходя от настоящего времени.  Хорошо,
что самолет каким-то странным образом остался частью нашего времени.
     - И мы - тоже, - сказал Альберт. - Пока что, по крайней мере.
     Турбины  767-го  затихли,   оставив   только   жужжание   независимых
генераторов. Брайан включил все четыре. Их звук оказался уже  недостаточно
громким, чтобы заглушить шум, доносившийся с востока.  Совсем  недавно  он
имел характер чего-то целостного, огромного. Однако  по  мере  приближения
разделялся на некие характерные составные части, звуки внутри звуков, а их
единство начало казаться кошмарно знакомым.
     "Дикие звери во время кормежки", - подумала Лорел и  содрогнулась.  -
"А ведь и в самом деле похоже, только все передается через некие громадные
усилители, до гротескных пропорций".
     Дрожь пробирала ее, паника росла  -  словно  внутри  нее  пробудилась
какая-то первобытная сущность, которую она была не в силах контролировать,
так же, как и эти звуки.
     - Если бы мы видели хоть, что это  такое,  может,  смогли  бы  что-то
предпринять, - сказал Боб, толкая машину.
     Альберт бросил на него беглый взгляд и сказал:
     - Я так не думаю.


     Брайан появился у раскрытой двери 767-го и жестом попросил  Бетани  и
Руди подогнать трап к нему. Когда они это сделали,  он  вышел  на  верхнюю
площадку трапа и указал им на перехлестывающиеся крылья. Они покатили  его
к ним, а он прислушался к приближавшемуся шуму. Вспомнил вдруг один старый
фильм, в котором Чарлстон Хестон играл роль владельца  большой  плантации,
на которую напали несметные полчища  боевых  муравьев.  Они  пожирали  все
подряд на своем пути: деревья, траву, постройки, коров,  людей.  Как  этот
фильм назывался? Брайан не мог вспомнить. Чарлстон Хестон тогда придумывал
самые отчаянные трюки, чтобы остановить жуткую напасть. А вот  победил  он
их в конце? Позабыл. Но неожиданно  вспомнил  фрагмент  своего  последнего
сна. Встревожило полное отсутствие ассоциации с текущей реальностью -  эта
зловещая надпись: ТОЛЬКО ДЛЯ МЕТЕОРОВ.
     - А ну, стойте! - крикнул Брайан Руди и Бетани.
     Они перестали толкать трап, и  он  спустился  на  несколько  ступенек
вниз,  пока  макушка  не  оказалась  вровень  с  нижней  плоскостью  крыла
"Дельты". Оба самолета были снабжены единственным отверстием для  заправки
на левом крыле. Теперь Брайан смотрел на небольшую квадратную  крышечку  с
надписью:  ДОСТУП  В  БАК  ГОРЮЧЕГО  -  и  другой:  ПРОВЕРЬ  КЛАПАН  ПЕРЕД
ЗАПРАВКОЙ. Какой-то дурак прилепил круглую наклейку с улыбающейся  рожицей
на крышку. Еще один абсурдный штрих.
     Альберт, Боб  и  Ник  подкатили  машину  на  нужное  место  и  теперь
наблюдали,  задрав  голову  вверх.  Их  лица  казались   грязно-серыми   в
занимающемся пасмурном рассвете. Брайан перегнулся через перила и  крикнул
Нику:
     - Ник! Там два шланга по бокам! Давай сюда короткий!
     Ник быстро размотал шланг и протянул ему. Брайан взял его в ту  руку,
которой держался  за  перила,  а  другой  рукой  открыл  крышку.  Под  ней
находился переходник. Он наклонился вперед с наконечником шланга и чуть не
потерял равновесие, вовремя вцепившись в перила.
     - Держись, друг, - сказал Ник, поднимаясь по трапу. - Сейчас  помогу.
- Ник добрался до Брайана и ухватил его за пояс. - Сделай одолжение, а?
     - Какое?
     - Не перди.
     - Попробую, но  не  обещаю,  -  отозвался  Брайан.  Он  посмотрел  на
собравшихся внизу и крикнул: - Отойдите в  сторону,  а  то  может  горючим
облить! Я не знаю, как там у "Дельты" с клапаном, может, протекает!
    Когда они отошли, подумал: "Вряд ли протечет. Боюсь,
что баки тут сухие, как кости в пустыне".
     Он снова перегнулся через перила, пока Ник крепко держал его за пояс,
и вставил шланг в нужное место. Горючее брызнуло во все  стороны  -  слава
Богу! Брайан повернул наконечник  на  четверть  оборота,  замкнув  его,  и
прислушался с удовлетворением, как хлынуло горючее  по  шлангу  вниз,  где
клапан остановил поток.
     - Так, - сказал он, выпрямившись. - Пока все идет нормально.
     -  Что  дальше,  друг?  Как  задействовать  машину  со  шлангами?  От
самолетных батарей или как? - спросил Ник.
     - Да нет, - ответил Брайан. - Даже если бы  мы  имели  переходники  с
клеммами, такое дело невозможно. К частью, в этом нет нужды. Вся машина со
шлангами - всего лишь  фильтр  для  горючего.  У  меня  на  самолете  есть
устройство для всасывания топлива. Так что мы сейчас опустошим 727-ой, как
коктейль через соломинку.
     - Сколько времени это займет?
     - В оптимальных условиях идет накачка двух тысяч фунтов в минуту.  Но
здесь - фиг его знает. Никогда не пользовался такой системой для заправки.
Может, час, а может, и два.
     Ник посмотрел на восток с тревогой и тихо сказал:
     - Никому об этом не говори, друг.
     - Почему?
     - Не думаю, что у нас осталось два  часа  в  распоряжении.  Может,  и
одного часа даже не осталось.


     В первом классе самолета Дайна Катрин Беллман открыта глаза.
     И увидела.
     - Крэг, - прошептала она. - Крэг!


     Но он совсем не желал слышать  своего  имени.  Ему  хотелось  только,
чтобы его оставили в покое. И больше  никогда  не  слышать  своего  имени.
Непременно что-нибудь случалось, когда люди произносили его. Всегда.
     "Крэг! Поднимись, Крэг!"
     Нет. Он не поднимется. Голова превратилась в сплошной пчелиный  улей.
Боль бушевала, заполняя каждую клеточку мозга, -  некуда  укрыться!  Пчелы
слетелись. Они решили, что он мертв, и, заняв череп, постепенно превращали
его в свои соты. И вот... и вот... теперь...
     "Они почувствовали мои мысли и пытаются зажалить  их  до  смерти",  -
подумал он и издал мучительный стон агонии. Окровавленные пальцы разжались
и  сжались  на  искусственном  покрытии  пола.  -  "Умереть.  Скорее  хочу
умереть..."
     "Крэг, ты должен встать! Сейчас!"
     Голос отца. Голос, которому  он  никогда  не  мог  отказать,  который
никогда не мог в себе заглушить. Но теперь он это сделает.
     - Уходи, - прохрипел он. - Ненавижу тебя. Уйди же.
     Боль в голове взвыла  квартетом  золотых  труб.  И  тут  же  на  него
накинулись рои, тучи яростно жалящих пчел.
     "О, дай мне умереть", - думал он. - "Дай же умереть поскорей.  Это  -
ад. Я в аду пчел".
     "Поднимайся, Крэгги-вегги. Это  твой  день  рождения.  Угадай,  какой
подарок? Как только  поднимешься,  кто-то  даст  тебе  пива  и  ударит  по
башке... потому что этот удар - для тебя!"
     - Нет, - сказал он. - Не надо больше бить. -  Его  руки  пошарили  по
полу. Попытался приоткрыть глаза, но засыхающая кровь не позволила.  -  Вы
же умерли. Оба умерли. Вы больше не можете бить меня и  заставлять  что-то
делать. Вы - мертвые, и я хочу быть мертвым.
     Но он был жив. Где-то за  пределами  голосов-призраков  слышался  рев
двигателей, а за ним - тот, другой звук. Звук  надвигающихся  лангольеров.
Даже бегущих к нему!
     "Вставай, вставай, Крэг. Надо подняться".
     Он понял, что это вовсе не голос отца  или  матери.  Воображение  его
несчастного, израненного мозга, самообман. Это же был голос... голос... из
другого места, из какого-то действительно  возвышенного  места,  где  боль
была мифом, а вечное давление - тягостным сном.
     "Крэг, они пришли к тебе - все те люди,  которых  ты  желал  увидеть.
Покинули Бостон и прибыли к тебе сюда. Вот видишь, как ты для них важен? И
ты еще сможешь все сделать, Крэг. Сможешь  убрать  эту  занозу.  Есть  еще
время передать им твои бумаги и ускользнуть от армии твоего отца... но это
уж, если ты настоящий мужчина".
     - Настоящий? - прохрипел он. - Настоящий? Не знаю, кто ты, но ты меня
обижаешь...
     Попытался снова приоткрыть глаза.  Липкая,  густеющая  кровь  чуточку
подалась, но веки не разлепились. Ему удалось поднять руку к лицу.  Ладонь
коснулась остатков носа, и он глухо  застонал  от  боли.  Опять  в  голове
грянули трубы, и пчелы зароились  тучей.  Он  стерпел,  пока  болевой  шок
чуточку ослабел, и двумя пальцами насильно приоткрыл веки.
     Светлый ореол не пропал. Во мраке он продолжал  сиять  в  стороне  От
него.
     Медленно и осторожно Крэг поднял голову.
     Увидел ее.
     Она стояла в ореоле света.
     Та самая девочка, но только без темных очков. Она смотрела не него, и
взгляд ее излучал доброту.
     "Ну, давай же, Крэг, вставай!  Я  знаю,  что  тяжело,  но  ты  должен
подняться. Потому что они все здесь и ждут... но вечно  ждать  не  смогут.
Лангольеры об этом позаботятся".
     Он увидел, что ноги девочки парили над полом, и вся она была  окутана
радужным сиянием по краям.
     "Пошли, Крэг. Вставай".
     Он сделал попытку подняться. Это было очень трудно, поскольку чувство
равновесия почти покинуло его. Тяжело было держать голову поднятой  -  так
она была полна разъяренных пчел. Дважды он  падал,  но  каждый  раз  снова
поднимался, зачарованный светящейся фигурой и ласковым взглядом,  сулившим
долгожданное освобождение от мук.
     "Они все ждут, Крэг. Тебя ждут".


     Дайна лежала на носилках, наблюдая своими незрячими глазами, как Крэг
Туми поднялся на одно колено и  завалился  набок,  затем  попытался  снова
встать. Сердце ее  переполняла  щемящая  жалость  к  этому  покалеченному,
разбитому человеку, к этой хищной рыбе, желающей лишь взорваться.  На  его
изуродованном лице она видела  ужасную  смесь  эмоций:  страх,  надежду  и
что-то вроде безжалостной целеустремленности.
     "Я очень сожалею, мистер Туми", - подумала она. -  "Несмотря  на  то,
что вы сотворили, мне жаль вас. Но вы нам нужны". - Она снова позвала его,
позвала своим умирающим сознанием: "Вставай, Крэг!  Поторопись!  Ты  почти
опоздал!"
     И почувствовала, что они все опаздывают.


     Когда более длинный шланг был подведен к 767-му,  Брайан  вернулся  в
кабину,  включил  внутренние  энергетические  системы  и  начал  всасывать
топливо. Он с беспокойством наблюдал, как стрелка на индикаторе  двигалась
в сторону  отметки  24  000  фунтов  в  правом  баке,  ждал,  что  вот-вот
энергосистема начнет давать сбои на топливе,  которое  не  горит.  Стрелка
достигла цифры 8 000, когда он услышал изменение тона в  работе  маленьких
задних двигателей, - звук стал натужным и грубым.
     - Что там происходит, друг? - спросил Ник. Он снова  сидел  в  кресле
помощника пилота.  Волосы  его  были  взлохмачены,  аккуратная  сорочка  с
пристегнутыми уголками воротничка была запачкана мазутом и кровью.
     - Энергосистема попробовала на вкус горючее из 727-го, и  ей  оно  не
понравилось, - ответил Брайан. - Надеюсь, магия Альберта  сработает,  Ник,
но не уверен.
     Прямо перед тем, как стрелка достигла 9 000  в  правом  баке,  первая
система заглохла. На приборной доске вспыхнула красная надпись:  ДВИГАТЕЛЬ
ОТКЛЮЧЕН. Он выключил его тумблер.
     - А что тут можно сделать? - спросил  Ник,  поднимаясь  и  заглядывая
через плечо Брайана.
     - Использовать оставшиеся три  энергосистемы,  продолжать  выкачивать
топливо и надеяться, - ответил Брайан.
     Спустя тридцать секунд отключился второй генератор,  а  когда  Брайан
протянул руку, чтобы выключить тумблер, заглох и третий. Погасло освещение
в кабине. Теперь светились только приборы на пульте управления и  слышался
неровный звук работы насоса. Но вот замигали огоньки и на приборной доске.
Последний генератор работал рывками, слегка сотрясая самолет.
     - Отключаемся полностью, - сказал Брайан. Собственный голос показался
ему хриплым, изможденным. Ощущение  было  такое,  словно  он  выплывал  из
бездны, а сильное течение повлекло  назад.  -  Придется  подождать,  когда
топливо "Дельты" войдет в рамки нашего времени или в его поток,  хрен  его
знает.  Продолжать  дальше  не  можем.  Перегрузка  последнего  генератора
опасна. Сгорят обмотки  и  крышка.  Однако  в  тот  момент,  когда  Брайан
протянул  руку,  чтобы  его  отключить,  звук  внезапно  изменился,  начал
выравниваться и становиться тише. Он повернулся к Нику с изумленным лицом.
Ник посмотрел на него, и широкая улыбка медленно появилась на его губах.
     - Может, и выкарабкаемся, друг.
     Брайан поднял обе руки вверх, скрестил пальцы и потряс ими в воздухе.
     - Надеюсь! - сказал он и обратился к пульту. Быстро ввел  отключенные
энергосистемы. Они немедленно и ровно заработали. Засияла приборная доска,
вспыхнул свет в кабине. Ник крякнул и хлопнул Брайана по спине.
     В дверях появилась Бетани.
     - Что происходит? Все в порядке?
     - Похоже на то, - ответил Брайан, обернувшись к ней. - Есть надежда.


     Крэгу наконец удалось принять стоячее положение.  Светящаяся  девочка
теперь парила над конвейерной лентой для багажа. Она смотрела  на  него  с
божественной добротой. И еще что-то было в ее взгляде - нечто такое, о чем
он мечтал всю жизнь. Что же именно?
     Попытался вспомнить и сразу понял.
     Это была любовь.
     Любовь и понимание.
     Крэг огляделся по сторонам и обнаружил, что мрак отступает  и  вокруг
становится светлее.  Выходит,  он  всю  ночь  пролежал  здесь?  Непонятно.
Впрочем, какое это  имеет  значение?  Главное,  что  эта  сияющая  девочка
доставила  сюда,  к  нему,  всех  банкиров-вкладчиков,   специалистов   по
залоговым документам, брокеров-комиссионеров и специалистов по акциям. Они
находились  здесь  и  хотели  выслушать  объяснения  по  поводу   замыслов
Крэгги-вегги, Туми-вуми. А потрясающая истина состояла в том, что все  это
- "обезьяньи делишки". Именно в этом и состояли все его замыслы -  ярды  и
ярды "обезьяньих делишек", мили "обезьяньих делишек". И когда он им скажет
об этом, тогда они...
     - Они меня отпустят... ведь так?
     "Да", - ответила она. - "Но тебе надо  торопиться,  Крэг.  Ты  должен
поторопиться, прежде чем они решат, что ты не придешь, и уйдут".
     Крэг начал свое медленное продвижение вперед. Ноги девочки оставались
неподвижны, но по мере его приближения она отплывала от него, как мираж.
     И... о, какое счастье: она улыбалась ему.


     Теперь они все собрались на борту самолета, кроме  Боба  и  Альберта,
которые сидели на ступеньках трапа, прислушиваясь к медленному приближению
звуков.
     Лорел стояла на пороге входной двери, глядя на летное поле, и все еще
раздумывала, как же быть с мистером Туми. Бетани дернула ее за блузку.
     - Дайна вроде бы разговаривает во сне. Наверно, бредит. Можешь  пойти
туда?
     Лорел вошла в салон. Руди  Варвик  сидел  возле  Дайны,  встревоженно
глядел на нее и держал за руку.
     - Не знаю, не знаю, - обеспокоенно сказал он. -  Но  боюсь,  что  она
отходит.
     Лорел потрогала лоб девочки. Он был  сухим  и  горячим.  Кровотечение
либо замедлилось, либо прекратилось, но дыхание Дайны было  прерывистым  и
свистящим. Кровь запеклась вокруг рта, как клубничный сироп.
     - Мне кажется,  -  начала  Лорел,  но  в  этот  момент  Дайна  вполне
отчетливо сказала:
     - Ты должен поторопиться, прежде чем они решат, что ты не придешь,  и
уйдут.
     Лорел и Бетани обменялись удивленными и испуганными взглядами.
     - По-моему она видит сон про того мужика, Туми, - сказал Руди. -  Она
упомянула его имя.
     - Да, - сказала Дайна.  Глаза  ее  были  закрыты,  но  голова  слегка
двигалась, словно она прислушивалась к чему-то. - Да, я буду. Если ты  так
хочешь, я буду. Но поторопись. Я знаю,  как  тебе  больно,  но  ты  должен
торопиться.
     - Она бредит? - прошептала Бетани.
     - Нет, - ответила Лорел. - Не думаю. Ей, возможно, что-то снится...
     Однако сама так не  считала.  По-настоящему  она  думала,  что  Дайна
делала нечто  иное,  и  даже  смутно  представляла  себе  картину.  Лорел,
пожалуй, смогла бы описать ее, но не  сделала  этого.  Потому  что  на  ее
глазах происходило нечто очень жуткое. Теперь она была  уверена,  что  это
имеет какое-то отношение к мистеру Туми.
     - Оставим ее в покое, - сказала она вдруг. - Оставим  ее,  пусть  она
спит ("и делает то, что должна с ним сделать").
     - О,  Господи,  я  надеюсь,  мы  вскоре  взлетим,  -  сказала  Бетани
тоскливо, и Руди успокаивающим жестом положил ей руку на плечо.


     Крэг добрался до конвейерной ленты и упал на нее.  Белая  волна  боли
взорвалась в голове, в шее, в груди. Он попытался вспомнить, что же с  ним
произошло, и не смог. Помнил, что сбежал с эскалатора, прятался  в  темной
комнате, рвал бумагу в темноте... а дальше воспоминаний не было.
     Он приподнял голову, волосы упали на  глаза.  Сквозь  них  он  увидел
сияющую девочку, которая теперь сидела, Скрестив  ноги,  перед  резиновыми
полосками на дюйм выше конвейерной ленты.  Она  представляла  собой  самое
прекрасное, что он когда-либо видел в жизни. Как только мог  он  допустить
такую мысль, что она была одной из них?
     - Ты ангел? - прохрипел он.
     - Да, - ответила светящаяся девочка, и Крэг  почувствовал,  как  боль
отступила под напором великой радости.  Взгляд  его  затуманился  и  слезы
медленно покатились по щекам - его  первые  слезы  с  тех  пор,  как  стал
взрослым человеком.  Неожиданно  вспомнил,  как  мать,  убаюкивая,  пьяным
голосом напевала ту старую песню.
     - Ты утренний ангел? Ты будешь моим утренним ангелом?
     "Да. Да, я буду. Если ты так хочешь, я буду. Но поторопись.  Я  знаю,
как тебе больно, но ты должен торопиться".
     - Да, - всхлипнул Крэг и отчаянно пополз  по  багажному  конвейеру  к
ней. Каждое движение отдавалось вспышками боли, кровь капала из  разбитого
коса и рта. Но он спешил как мог.  Впереди  него  маленькая  девочка  ушла
сквозь резиновые ленты, каким-то образом совсем их не потревожив