калифорнийскую
банковскую корпорацию "Солнце пустыни". Проявил себя очень хорошо  -  чему
уж тут удивляться? Крэг  Туми  был  создан  отличником  во  всем,  он  был
воспитан добиваться всего. Иногда, во время передышки в работе (в те  дни,
всего  пять  лет  тому  назад,  такие  передышки  бывали   краткими),   он
отправлялся в свою квартиру  в  Вествуде,  в  полумиле  от  дома,  который
занимал Брайан Энгл после  развода,  и  часами  рвал  бумагу  на  узенькие
полоски. Такие случаи стали учащаться.
     В  течение  тех  пяти  лет,  когда  Крэг  как  одержимый  работал   в
корпорации, не жалея себя, вроде гончего пса,  мчащегося  за  механическим
зайцем, ходили слухи, что он может стать самым молодым вице-президентом за
всю славную сорокалетнюю историю "Солнца пустыни". Но есть  рыбы,  которые
всплывают до определенного предела и взрываются, когда выходят за него.
     Восемь месяцев назад Крэгу поручили  возглавить  его  первый  крупный
проект. Проект был разработан  отделом  закладных  документов  и  долговых
обязательств.  Такие  документы  в  зарубежных  филиалах  были   как   раз
специализацией Крэга.  Проект  предусматривал  выкуп  ограниченного  числа
малоперспективных закладных бумаг в Южной Америке  по  точно  рассчитанной
схеме. Такие бумаги  называли  обычно  закладными  скверного  долга.  Идея
операции была достаточно продуманной, учитывающей ограниченное страхование
закладных бумаг и приличную разницу в налогах,  что  обеспечивало  прибыль
(Дядя Сэм лез из кожи, чтобы сохранить сложную структуру  южноамериканских
задолженностей от краха, как карточный домик). Только делать все следовало
исключительно осторожно.
     Крэг Туми представил смелый план,  который  вызвал  немало  вопросов.
Суть его состояла в  закупке  большого  количества  аргентинских  долговых
обязательств,  которые  считались  самыми  скверными.   Крэг   убедительно
агитировал за свой план, иллюстрируя его фактами  из  сферы  производства,
цифрами и показателями, ради того, чтобы доказать, что аргентинские бумаги
были куда лучше, чем они представлялись. Одним смелым шагом,  убеждал  он,
"Солнце пустыни" способно стать самой важной и самой  богатой  корпорацией
по скупке иностранных залогов на всем американском западе. Деньги  в  этом
случае будут менее важным  фактором,  чем  их  репутация  и  надежность  в
перспективе.
     После долгих дискуссий, порой весьма  жарких,  плану  Крэга  был  дан
зеленый свет. Том Холби, старший вице-президент,  после  обсуждения  отвел
Крэга в сторонку и поздравил  его...  но  и  предостерег.  "Если  к  концу
нынешнего финансового года все получится так, как ты говоришь, ты  станешь
всеобщим  любимчиком.  Но  если  не  получится,  окажешься   на   пятачке,
продуваемом всего ветрами, Крэг. Я бы тебе на всякий случай порекомендовал
в ближайшие несколько месяцев приготовить  для  себя  хорошее  убежище  от
штормов".
     - Мне такое убежище не понадобится, мистер Холби, - уверенно  ответил
Крэг. - После этой операции у меня крылья  вырастут.  Это  будет  операция
века по скупке закладных, все равно что найти алмазы в конюшне. Посмотрите
- сами убедитесь.
     В тот вечер он рано уехал домой. Вошел в свою  квартиру,  заперся  на
три запора и тотчас уверенная  улыбка  сползла  с  его  лица.  Вместо  нее
появилось растерянное и отрешенное  выражение.  По  пути  домой  он  купил
журналы. Теперь, отнеся их на кухню, аккуратно  разложил  перед  собой  на
столе и начал отрывать от них длинные узенькие полоски.  Он  делал  это  в
течение шести часов подряд. Рвал, пока журналы  не  превратились  в  груду
бумажной лапши. Его туфли были погребены  под  ней.  А  сам  он  выглядел,
словно единственный спасшийся после взрыва на фабрике.
     Залоговые  бумаги,  которые  он  предлагал   скупить,   в   частности
аргентинские, были куда более рискованные,  нежели  он  их  обрисовал.  Он
проталкивал  свой   план,   кое-какие   факты   преувеличивая,   кое-какие
замалчивая, а кое-какие домысливая. Последних, правда, была самая малость.
И дома он рвал бумагу на полоски несколько часов кряду и недоумевал, зачем
он это сделал. Ему неведомы были рыбы, живущие  в  трещинах  океанического
дна и умирающие, так никогда не увидев солнечного света. Крэг не знал, что
существуют и люди, для которых губительным является не оказываемое на  них
давление, а как  раз  его  отсутствие.  Он  только  знал,  что  испытывает
неодолимый порыв купить эти закладные, чтобы налепить себе на лоб мишень.
     Теперь  ему  предстояла  встреча  с  представителями   пяти   крупных
банковских   корпораций   в   бостонском   Центре   Благоразумия.    Будут
сопоставляться факты,  будет  много  разговоров  о  перспективах  развития
мирового рынка закладных бумаг, будет большая дискуссия по поводу  закупок
последних шестнадцати месяцев и  результатов  этих  закупок.  Прежде,  чем
закончится первый день их трехдневной встречи,  все  они  узнают  то,  что
Крэгу Туми было известно в течение последних  девяноста  дней:  закладные,
которые он скупил, имели ценность не выше шести центов на доллар. А вскоре
после этого руководство "Солнца пустыни" обнаружит и  остальную  правду  -
что он накупил в три раза больше этих закладных, чем ему было поручено.  К
тому же Крэг вложил все свои личные сбережения, до последнего цента, в эту
операцию. Впрочем, на последнее им будет в высшей степени наплевать.
     Кому ведомо, как чувствует себя та рыба из глубинных трещин, когда ее
быстро  вытаскивают  на  поверхность  океана,  к  солнечному   свету?   Не
исключено, что ее последние мгновения  более  наполнены  экстазом,  нежели
ужасом. Возможно, что  она  ощущает  всю  сокрушительную  реальность  того
давления только после того, как оно исчезает. Если рыба  способна  думать,
не исключено, что она думает с восторгом: наконец-то я свободна  от  этого
груза! И думает так за секунды до того, как взорвется. Может быть,  все  и
не так. Рыба из глубин может вообще  ничего  не  чувствовать,  по  крайней
мере, в нашем понимании этого слова, и уж конечно, не  способна  думать...
но люди такой способностью наделены.
     Вместо ощущения позора Крэгом владело  чувство  великого  облегчения,
некой кошмарной радости, когда он направлялся к рейсу N_29 в  Бостон.  Ему
предстояло взорваться, а чувство было - "ну и наплевать". Более того, он с
нетерпением ожидал этого момента.  Ощущал,  как  давление  слой  за  слоем
сбрасывается с его кожи по мере того, как он  приближается  к  поверхности
океана. Впервые за последние недели он не рвал бумагу на полоски. Заснул в
своем кресле, едва самолет  отчалил  от  посадочных  ворот.  И  спал,  как
младенец, до того момента, как Этот слепой щенок начал визжать.
     Теперь ему говорили, что все переменилось, а  такого  допустить  было
нельзя.  Невозможно  допустить  подобное.  Он  попался  в   сеть,   ощущал
головокружительный подъем. Чувствовал, как растягивается его кожа,  словно
пытаясь скомпенсировать потерю давления. Нет, не могут  они  передумать  и
бросить его обратно в бездну.
     Бангор?
     Бангор, Мэн?
     Ну уж нет. Ни за что.
     Крэг Туми смутно сознавал,  что  большинство  пассажиров  рейса  N_29
куда-то исчезли, но это ему  было  безразлично.  Они  не  являлись  важным
фактором.
     Безумная идея повернуть в Бангор, Мэн... чей именно план это был?
     Разумеется, пилота. Идея Энгла. Так называемого капитана.
     Итак,  Энгл...  Энгл  вполне  может  быть...   может   быть   агентом
противника. Крэг в душе заподозрил это с  того  момента,  как  Энгл  начал
говорить по интеркому. Но при чем тут  душа,  в  самом-то  деле?  Нет.  Он
слышал разговор между этим тощим пацаном и  мужиком  в  поношенном  плаще.
Вкус в одежде у того был, конечно, кошмарный, но то, что он  говорил,  для
Крэга Туми имело глубокий смысл.
     "В этом случае пилот должен быть одним из нас", - говорил мальчишка.
     "И да, и нет", - ответил мужик в плаще. - "По  моему  сценарию  пилот
есть пилот. Он случайно  оказался  среди  пассажиров,  летящих  в  Бостон,
случайно оказался сидящим в каких-нибудь тридцати шагах от двери кабины".
     Энгл, иными словами говоря.
     А другой тип, который выкручивал Крэгу нос, явно был связан с  ним  в
качестве прикрытия и охранял Энгла от любого, кто бы мог их разоблачить.
     Он перестал подслушивать разговор между мальчишкой и типом  в  плаще,
когда тот понес какую-то околесицу насчет  того,  что  Денвер,  Де-Мойн  и
Омаха исчезли.  Идея,  что  три  крупных  города  Америки  просто-напросто
исчезли, была чистейшим абсурдом... но это отнюдь  не  означало,  что  все
сказанное этим типом было бредятиной.
     Само собой разумеется, это был эксперимент. Идея вовсе не  глупая.  А
вот то, что все они оказались объектом эксперимента, чушь.
     "Это я", - подумал Крэг. - "Именно я являюсь объектом эксперимента".
     Всю свою жизнь Крэг ощущал себя объектом некоего эксперимента,  вроде
этого в том числе.
     "Перед вами, джентльмены, вопрос дозировки: какое давление необходимо
для успеха. Правильная  дозировка  произведет  некий  икс-фактор.  Что  за
икс-фактор? Вот это нам и  покажет  наш  подопытный  субъект  мистер  Крэг
Туми".
     Но тут-то Крэг Туми и сделал нечто такое, чего они не ожидали  вместе
со всеми своими подопытными кроликами, крысами  и  морскими  свинками:  он
заявил им, что выходит из игры.
     "Но ты же не можешь! Взорвешься!"
     "Взорвусь? Ну и отлично".
     Теперь ему все стало ясно. Очень ясно. Все остальные  люди  тут  были
либо  невинными  зеваками,  либо   антуражем,   нанятым,   чтобы   придать
достоверность маленькому дурацкому  спектаклю.  Все  было  разыграно  ради
того, чтобы удержать Крэга Туми подальше от Бостона  и  не  допустить  его
выхода из эксперимента.
     "Но я им покажу", - думал Крэг.
     Он вытащил еще один журнал из кармашка переднего сиденья и  посмотрел
на него. На обложке был изображен счастливый мужчина,  человек,  наверняка
отродясь не слыхавший о лангольерах и не  подозревавший  о  том,  что  они
таились повсюду, за каждым  деревом  и  кустом,  в  каждой  тени  там,  за
горизонтом. Счастливый человек катил по живописной  сельской  местности  в
автомобиле, арендованном  у  фирмы  "Авис".  Реклама  гласила:  "Когда  вы
предъявите карточку постоянного клиента "Гордости Америки" в бюро  "Авис",
вам непременно предоставят автомобиль, а если пожелаете, то и с интересной
водительницей". Он начал отрывать узкую  полоску  от  лоснящейся  рекламы.
Долгий, медленный звук рвущейся бумаги был одновременно и  сокрушительным,
и успокаивающим.
     "Они увидят сами, когда я скажу им, что выхожу из игры. Убедятся, что
у меня слово с делом не расходится".
     Он уронил полоску на пол и принялся за следующую. Важно было отрывать
их медленно. Так же важно было, чтобы они были как можно уже.  Но  сделать
их слишком узкими было нельзя, поскольку они обрывались на  середине.  Для
того, чтобы сделать  каждую  полоску  ровной,  нужно  было  иметь  хороший
глазомер и твердые руки.
     "А я обладаю и тем и другим. Советую проверить. Очень советую.
     Рррип.
     Может быть, придется убить пилота".
     Его пальцы замерли на  половине  листа.  Посмотрел  в  иллюминатор  и
увидел собственное отражение на фоне черноты - бледное длинное лицо.
     "Возможно, мне придется убить и англичанина".
     Крэг Туми никого в своей жизни не убивал. Способен  ли  он  совершить
такое? С чувством растущего облегчения решил, что способен. Конечно, не во
время полета. Англичанин был слишком ловок и силен. К  тому  же  здесь  уж
точно не было подходящего оружия. Но когда они приземлятся?..
     "Да. Тогда, если придется", - да.
     В конце  концов  конференция  была  рассчитана  на  три  дня.  Сейчас
становилось ясно, что его опоздание было неизбежным, но он хотя бы  сможет
объяснить: его усыпили и взяли в заложники  -  какое-то  правительственное
агентство. Это их шокирует. Даже  представил  себе  их  потрясенные  лица,
когда он выступит перед ними. Триста банкиров со всей страны, собравшиеся,
чтобы обсудить заклады и долги, - а вместо этого услышат грязную правду  о
том, на что пошло правительство.
     "Друзья мои, я был похищен, - ррррииип, -  и  мне  удалось  спастись,
только когда я... - рррииип.
     Если мне придется это сделать, я могу убить их  обоих.  Фактически  я
могу убить их всех".
     Пальцы Крэга Туми снова задвигались. Он  закончил  отрывать  полоску,
бросил ее на пол и приступил к следующей. В журнале было полно страниц,  и
много полосок получалось из каждой страницы, а это  означало,  что  работы
хватит до того, как самолет приземлится. Он ни о чем не беспокоился.
     Крэг Туми был из тех, для кого не было ничего невозможного.


     Лорел Стивенсон не стала засыпать, а погрузилась в  состояние  легкой
полудремоты. Ее мысли, которые в этой полудреме напоминали сны,  вернулись
к вопросу: зачем она на самом деле летела в Бостон?
     Мне предстоит мой первый настоящий отпуск за десять  лет,  -  сказала
она, но это было ложью. Маленькое зернышко присутствовало, но она  и  сама
сомневалась, что ее заявление прозвучало правдоподобно. Она была воспитана
говорить правду, а потому  соврала  явно  неумело.  Хотя  в  то  же  время
понимала, что вряд ли кому-либо из пассажиров рейса  N_29  было  до  этого
дело. Во всяком случае, не в нынешней ситуации. Тот факт, что она летела в
Бостон, чтобы встретиться и  наверняка  переспать  с  человеком,  которого
прежде не знала, бледнел по сравнению с тем, что она летела  на  восток  в
самолете, большинство пассажиров которого и экипаж исчезли.

     "Дорогая Лорел,
     Я с таким нетерпением  жду  нашей  встречи.  Тебе  даже  не  придется
сверять мою внешность с фотографией, когда выйдешь из самолета. Во мне все
трепещет от радости, и все, что тебе понадобится,  это  поискать  взглядом
парня, который парит где-нибудь под потолком..."

     Его звали Даррен Кросби.
     Ей не было нужды рассматривать  его  фотографию  -  это  было  верно.
Запомнила его лицо, как и большинство писем. Оставался вопрос:  зачем?  На
этот  вопрос  у  нее  ответа  не  было.  Даже  намека  на  ответ.   Только
подтверждалось высказывание Толкиена: тебе следует быть осторожным  каждый
раз, как выходишь за порог своего дома, ибо за ним лежит дорога, и  дорога
эта ведет только вперед. Если не  будешь  осторожен,  окажешься...  ну,  в
общем... просто пропадешь - незнакомец в чужой стране, не знающий, как  он
туда попал.
     Лорел всем сказала, куда она отправляется, но  никому  не  объяснила,
зачем туда отправлялась  и  чем  сама  занималась.  Она  была  выпускницей
Калифорнийского   университета,   библиотечным   специалистом.   Хотя    в
манекенщицы она  не  годилась,  но  фигура  и  внешность  ее  были  вполне
симпатичными. У нее был свой узкий круг друзей, которых наверняка  поразил
бы ее поступок: отправиться  в  Бостон,  решиться  остаться  с  человеком,
которого знала только по переписке,  с  человеком,  которого  встретила  в
журнале, в популярной рубрике "Друзья и возлюбленные".
     Да она и сама была поражена этим.
     Даррен Кросби имел рост шесть футов один дюйм, весил сто  восемьдесят
фунтов, глаза - темно-голубые. Предпочитал  виски  "Скотч"  (но  немного),
имел  кота  по  кличке  Стенли,  никаких  сексуальных  вывихов,   истинный
джентльмен (каковым себя считал). Для него Лорел - самое прекрасное в мире
имя. Фотоснимок, который он прислал, изображал мужчину с приятным открытым
и умным лицом. Она предположила, что он принадлежит к тому  сорту  мужчин,
которые обретают зловещий облик, если не бреются дважды в день. Вот и все,
что ей было известно.
     За  пять  лет  Лорел  поддерживала  переписку  с  шестью   мужчинами.
Полагала, что это всего лишь хобби, но никак не ожидала, что предпримет  в
итоге такой шаг.
     Она полагала, что частью привлекательности этого  человека  было  его
чувство юмора, безжалостного и к самому себе. В то же время понимала,  что
подлинная причина лежит в ней, а не в нем. Разве не  привлекательной  была
эта ее неспособность понять собственные  порывы,  не  свойственные  ее  же
характеру? Взять и полететь в неведомое, надеясь,  что  ударит  именно  та
молния, какая ей нужна.
     "Что ты делаешь?" - снова спрашивала она себя.
     Самолет короткое время затрясло в турбулентном потоке, но тут же  все
прекратилось. Лорел заворочалась  в  своей  полудреме,  подняла  голову  и
осмотрелась. Увидела девушку, которая заняла место поблизости от нее.  Она
смотрела в иллюминатор.
     - Что там видно? - спросила Лорел. - Что-нибудь видно?
     - Солнце восходит, - ответила девушка. - Больше ничего.
     - А что там на  земле?  -  Лорел  не  хотелось  подниматься  и  самой
смотреть в иллюминатор. Голова Дайны все еще покоилась у нее на  груди,  и
будить девочку не хотелось.
     - А ничего не видно. Сплошные облака внизу. - Девушка  огляделась  по
сторонам. Глаза ее прояснились и восстановился нормальный цвет лица,  даже
с намеком на румянец. - Меня зовут Бетани Симмс. А тебя как?
     - Лорел Стивенсон.
     - Как думаешь, все будет в порядке?
     - Думаю - да, -  ответила  Лорел  и  на  всякий  случай  добавила:  -
Надеюсь, по-крайней мере.
     - А мне что-то страшновато. Боюсь того, что может оказаться под этими
облаками, - призналась Бетани. - Впрочем, мне и  без  того  было  страшно.
Насчет Бостона. Моя мать вдруг решила, что это  прекрасная  идея,  если  я
погощу у тетки Шауны, хотя через десять дней в школу  идти.  Главное  было
спихнуть  меня,  как  агнца  божьего,  чтобы  тетка  мне  тут  же  ошейник
набросила.
     - Какой ошейник?
     - Как в игре в "Монополию". Не проходи через "Иди", не получай двести
долларов, отправляйся в ближайшую клинику и начинай просыхать,  -  сказала
Бетани. Она пальцами причесала свои коротко подстриженные темные волосы. -
Для меня уж такая жуть начиналась, что эта ситуация стала примерно из  той
же оперы. - Она внимательным взглядом изучила Лорел и серьезно добавила: -
Слушай, а ведь это все на самом деле происходит?  Я  уж  тут  щипала  себя
несколько раз: думаю, снится мне это, что ли? Ничего не меняется.
     - Да, представь себе, на самом деле.
     - Не похоже на реальность, - сказала Бетани. - Скорее, выглядит  все,
как в этих кинокатастрофах. "Аэропорт 1990" или что-то в этом  роде.  Даже
ищу глазами парочку старых актеров, вроде Вилфорда Бримли  или  Оливии  де
Хевилэнд.  Они  должны  познакомиться  во  время  всей  этой  хреновины  и
влюбиться, помнишь?
     - Я не думаю, что они летят этим рейсом, - вполне  серьезно  ответила
Лорел. Они посмотрели друг другу в глаза и обе чуть не рассмеялись.  Смех,
возможно, сразу сблизил бы их, сделал друзьями.  Но  этого  не  произошло.
Вернее, не совсем...
     - А как у тебя, Лорел? Тоже какая-нибудь кинокатастрофа?
     - Боюсь, что нет, - ответила Лорел... и вдруг  все-таки  рассмеялась.
Потому что неоновой вывеской  в  сознании  вспыхнула  фраза:  "Что  же  ты
врешь?!"
     Бетани тоже хихикнула, прикрыв рот ладошкой.
     - Господи, - сказала она, -  ну  и  бредятина.  У  нас  тут  летающий
дурдом, верно?
     Лорел кивнула.
     - Верно. - Она сделала паузу и спросила: - А тебе  правда  необходима
клиника, Бетани?
     - Не знаю. - Она снова отвернулась и заглянула в иллюминатор.  Улыбка
исчезла с ее лица, голос зазвучал холодно. - Может, и нужна. Я все  как-то
считала это забавой, а теперь и сама не знаю. Наверно,  все  вышло  из-под
контроля. Но быть вот так высланной... Чувствую себя, как свинья на бойне.
     - Извини, - сказала Лорел, хотя ощущала, что и  сама  может  вызывать
сожаление. Слепая девочка уже приняла ее, но двух приемышей ей  многовато.
Теперь, полностью бодрствуя,  она  испытала  страх.  Да,  ей  стало  очень
страшно. Не хотелось бы ей стать объектом, на который эта  девица  обрушит
всю свою панику в стиле кинокатастроф. Тут же невольно улыбнулась от