ь, чтобы кто-то читал это послание, тем не  менее  она
протянула конверт.
   Глаза Дуга быстро пробежали по строчкам.
   - Именно так я и думал.
   Повисло молчание. Триш  оглянулась  на  Билли,  который  сидел  перед
телевизором и делал вид, что не слышит их разговора. Она знала, что  сын
все прекрасно слышал, но была рада, что  он  притворяется.  Не  хотелось
разговаривать с ним о письмах, не хотелось  объяснять  то,  что  она  не
могла объяснить.
   Триш отвернулась. С Дутом ей тоже не хотелось  больше  обсуждать  эту
тему. Она вообще больше не хотела об этом говорить. И  она  вернулась  к
разбору покупок.

16

   - Очень интересная теория, - проговорил Стокли. - Очень интересная. -
Он   разломил   очередное   "печенье-гадание",   прочитал   бумажку    с
предсказанием  судьбы,  отшвырнул  ее  и  стал,  не   торопясь,   жевать
печенюшку, размышляя над тем, что узнал от Дуга.
   Бен Стокли,  неряшливый  пузатый  мужчина  пятидесяти  лет  с  гаком,
выглядел как типичный репортер. Брюки  он  носил  исключительно  черные,
рубашки - белые, и то  и  другое  непременно  мятое.  Его  густые  седые
волосы, зачесанные на пробор, казались слишком длинными - не по возрасту
и не по моде. Грубые черты лица чем-то напоминали  Бродерика  Кроуфорда.
Казалось, он постоянно потеет - вне зависимости от температуры  воздуха.
В нижнем правом ящике письменного стола редактора всегда лежала  коробка
с рискованными "печеньями-гаданиями", которые  он  специально  заказывал
для себя у какой-то нью-йоркской фирмы. Он  говорил,  что  покупает  это
печенье, потому что хочет сэкономить на еде. Но, кроме того,  ему  очень
нравилось предлагать  печенья  ничего  не  подозревающим  посетителям  и
наблюдать за выражениями их лиц, пока они  читали  предсказания,  обычно
содержащие разные непристойности. Особенно он любил давать  эти  печенья
застенчивым девушкам и чопорным пожилым дамам.
   - И что вы на это скажете? - произнес Дуг.
   - В отравлении собак вы тоже хотите обвинить почтальона?
   - Вы мне не верите. - Дуг поерзал в кресле.
   - Я этого не сказал.
   Дуг  посмотрел  на  него  с  надеждой.  Редактор  разломил  очередное
печенье.
   - Вы обращались в полицию?
   - Я рассказал им про письма с просьбами отключить мне  свет,  воду  и
телефон. Даже оставил им копии. Но больше ничего не говорил.
   - Может, надо сходить еще раз. Я не говорю, что уже  вам  поверил.  -
Стокли поднял указательный палец. - Но если вы  правы,  это  определенно
дело полиции.
   - Я тоже не уверен, что прав. Поэтому и пришел к вам. Если я пойду  в
полицейский участок и расскажу то, что рассказал вам, они отправят  меня
в психушку.
   - Вы боитесь огласки, - усмехнулся редактор, - поэтому обращаетесь  в
газету. Неплохая мысль. - Дуг ринулся  объяснить,  но  Стокли  остановил
его. - Я понимаю. Я понимаю, чего вы хотите,  но  проблема  в  том,  что
газета оперирует фактами. Если в статье нет "кто, где, когда и  почему",
я ее не  публикую.  Я  могу  сделать  сенсационный  материал,  дать  вам
возможность высказать свои мысли, но это будет ваша личная точка зрения,
а я не уверен, что вы добиваетесь именно этого.
   - На  самом  деле  я  о  статье  не  думал,  хотя,  разумеется,  надо
предупредить людей. Прежде всего я думал о поддержке. Вы же знаете  все,
что происходит в этом городе. Если кто-нибудь споткнется  или  подхватит
простуду, вы в курсе.
   И я подумал: если кто-нибудь еще подметил нечто необычное в последнее
время, так это вы.
   Я прав?
   Стокли молча жевал печенье.
   - Ну хотя бы поясните мне, что происходит.
   Вы что-нибудь слышали?
   Стокли задумался.
   - Отношения между журналистом и его  источниками  -  дело  святое,  -
наконец заговорил он. - Так же, как  между  адвокатом  и  его  клиентом,
врачом и пациентом, пастором и исповедующимся. Я мог бы отговориться, но
скажу вам честно. Да, кое-какие разговоры я слышал.  Ничего  особенного,
ничего похожего на то, что вы мне рассказывали, и ничего такого,  в  чем
люди признались бы под присягой, но с недавних пор кое-кто стал замечать
странные  вещи.  Причем  после   самоубийства   Верни   Роджерса   таких
странностей  стало  больше.  Я  должен  помнить  об  объективности,   не
принимать ничьей стороны, но хочу сказать правду.
   Да, я считаю, что вокруг творится что-то странное. И я думаю, что все
это так или иначе связано с почтальоном.
   Дуг  почувствовал  огромное  облегчение.  Он  даже  не   представлял,
насколько хорошо обрести союзника, убедиться, что он все-таки не сошел с
ума и действительно что-то обнаружил.
   В то же время ему стало еще страшнее. Если все это правда, то психика
почтальона по меньшей мере опасно неустойчива.
   Стокли прав. Надо идти в полицию и все рассказать.
   Редактор открыл ящик письменного стола и вытащил пачку писем.
   - В газету всегда приходит много корреспонденции. Самой  невероятной.
Мы вынуждены иметь дело  с  самыми  невообразимыми  ситуациями.  Нацисты
требуют для себя свободы печати, коммунисты, чтобы мы рассказывали об их
требованиях,  религиозные  фанатики,  чтобы  мы  объяснили  людям,   как
антихрист проник в правительство. В последние две недели -  как  раз  со
дня смерти Ронды  -  мы  получаем  только  хорошие  сообщения.  Подписка
растет, валом валят письма с благодарностями,  даже  хронические  шизики
доставать перестали. Это само по себе очень странно.  А  два  дня  назад
начали приходить  вот  такие  послания,  -  он  протянул  Дугу  один  из
конвертов. - Читайте!
   Дуг быстро пробежал глазами  содержание  письма.  В  нем  описывались
сексуальные  издевательства  над  некоей  Синди  Хоуэлл.  Он  скривился.
Описание было настолько мерзким, что он не смог заставить себя  дочитать
до конца.
   - Кто такая Синди Хоуэлл?
   - Моя дочь.
   Дуг недоуменно вскинул голову.
   - С ней все в порядке, - продолжил Стокли. - Ничего  этого  не  было.
Она живет в Чикаго. Я  тут  же  ей  позвонил.  И  позвонил  в  чикагскую
полицию.  Все  рассказал  и  отправил   фотокопию   этого   письма   как
доказательство.
   Они были так любезны, что установили наблюдение за ее домом.
   - Не знал, что у вас есть дочь.
   - Потому что я никому об этом не говорил.
   Она от первого брака, о чем я тоже никому не рассказывал.
   - Как же об этом узнал почтальон?
   - А я не уверен, что это он. Взгляните  на  штемпель.  Отправлено  из
Чикаго. Возможно,  письмо  послали  мои  враги  или  какой-нибудь  псих,
который  преследует  мою  дочь.  Может  быть,  это   безвредная   угроза
какого-нибудь шизика. Обратите внимание:  все  описывается  в  прошедшем
времени. Якобы все это уже случилось.
   - Но вы же сказали, что подозреваете почтальона...
   - Не знаю. Я ни в чем не уверен. - Редактор приподнял стопку писем. -
Они все очень похожи. На них штампы разных городов,  в  них  упоминаются
люди, с  которыми  я  был  когда-то  знаком.  Они  не  столь  сексуально
откровенны, как это, но в равной степени мерзки.  Вполне  возможно,  это
часть какой-то организованной против меня кампании, хотя  оснований  для
этого я не вижу. Но не исключено, что это просто совершенно  невероятное
случайное  стечение  обстоятельств.  Я  склонен  поверить   вам   насчет
почтальона,  потому  что  обнаружил  в  собственной   почте   такие   же
странности, как и вы.
   И потому, что соседи намеками дали мне понять то же  самое.  Не  могу
сказать  наверняка,  что  понимаю  смысл  происходящего,  но  это   явно
концентрируется вокруг почты и началось с появлением Джона Смита.
   - В таком случае почему бы вам не пойти вместе  со  мной  в  полицию?
Вдвоем нам скорее поверят.
   - Поверят? Поверят в то, что один человек в состоянии пересортировать
и переадресовать всю  почту,  сочинить  подложные  письма  всем  жителям
города, что он же несет ответственность за два самоубийства и Бог  знает
за что еще? Сомневаюсь,  что  я  сам  в  это  верю.  Я  подозреваю,  что
почтальон каким-то образом имеет ко всему  этому  отношение,  но  какое,
понять не могу. Боюсь, тут начинается территория сумеречной зоны.
   - Считаете, я должен рассказать полиции все, что знаю?
   - А что вы знаете?
   - Ну, что я думаю.
   -  Вряд  ли  это  будет  полезно,  ведь  у   вас   нет   ни   единого
доказательства...
   - А письма с ручья?
   - Это верно. - Редактор откинулся в кресле. - Да. Думаю, вам  следует
обратиться в полицию. Я с  вами  не  пойду,  потому  что  моя  репутация
принадлежит не мне одному Она в равной степени имеет отношение к газете,
и пренебрегать этим я не имею права. Вы знакомы с Майком Трентоном?
   - Я учил его несколько лет назад.
   - Он хороший парень и хороший полицейский. Поговорите с ним.  У  него
ясная голова.
   Он умеет слушать. Но держитесь подальше от Кэтфилда.
   - Майк Трентон. Можно рассказать ему о ваших письмах?
   - Расскажите, - вздохнув, кивнул  Стокли  и  потянулся  за  очередным
печеньем. - Не надо бы мне в это ввязываться. Я  должен  рассказывать  о
событиях, а не участвовать в них, но, честно  говоря,  вы  меня  здорово
напугали.
   - Я уже целую неделю в таком состоянии, - нехотя усмехнулся Дуг.
   - Да, пора с этим что-то делать, - согласился Стокли и положил в  рот
кусочек печенья.

***

   Дуг сидел  на  низком  разлапистом  диване  в  приемной  полицейского
участка. За перегородкой клерки и офицеры отвечали на телефонные звонки,
заполняли какие-то бумаги. Трое сотрудников в  разное  время  учились  у
Дуга. В этом не было ничего необычного. В таком маленьком  городке,  как
Виллис, он на каждом шагу натыкался на своих бывших учеников. Но от вида
их повзрослевших лиц и сознания того, что они олицетворяют  власть.  Дуг
чувствовал себя безнадежно старым.
   Дверь  одного  из  служебных  помещений  распахнулась,  и  на  пороге
появился широко улыбающийся Майк Трентон. Стрижка  у  него  теперь  была
куда короче, чем в школе, но помимо этого он практически  не  изменился.
Открытое, немножко наивное выражение  лица.  Даже  в  своей  темно-синей
форме он выглядел совсем юным.
   - Давно не виделись, мистер Элбин!
   - Зови меня Дуг.
   - Дуг. - Парень встряхнул  головой.  -  Очень  странно  обращаться  к
учителю по имени. - Усмехнувшись, он продолжил:
   - Чем я могу вам помочь?
   -  Тут  слишком  шумно,  -  оглядел  помещение  Дуг.  -   Ты   знаешь
какое-нибудь местечко, где можно спокойно поговорить?
   - Если вы насчет отключений, лучше обратитесь к лейтенанту Шипли.  Он
пытается проследить...
   - Нет, я по другому делу, - перебил его Дуг.  -  Можно  поговорить  у
тебя в кабинете или еще где-нибудь?
   - У меня нет кабинета, но комната для допросов сейчас свободна.  Я  в
дознавалке! - крикнул Майк одному из сотрудников. Тот  согласно  кивнул.
Они прошли сквозь  воротца  охранника,  пересекли  холл  и  оказались  в
маленькой квадратной комнатушке, где едва хватало места для стола и двух
стульев.
   Оказавшись здесь. Дуг не мог придумать, с чего начать. Сама атмосфера
полицейского участка, напоминающая, что тут  все  имеют  дело  с  голыми
фактами, действовала обескураживающе. Хронология, которую  он  выстроил,
аргументы, которые тщательно подбирал, - расплывались. У него не было ни
единого доказательства. Лишь странные происшествия и притянутые  за  уши
связи. Уверенность, которую он ощущал во время беседы со Стокли, начисто
испарилась. Дуг не надеялся, что полиция отнесется к его идеям  так  же,
как журналист, но уже понял,  что  здесь  его  истории  никто  не  будет
внимать с должным пониманием. А к этому он  оказался  не  готов.  Вообще
идти сюда было полнейшей глупостью.
   Но пока что, глядя на Майка Трентона, он видел на лице юного  офицера
не цинизм и отсутствие интереса, а неподдельное желание выслушать.
   Это, можно считать, больше чем достаточно.
   Дуг начал с самого начала. Со странного самоубийства Ронды  и  своего
впечатления от нового почтальона  на  похоронах.  Сначала  у  него  было
желание говорить побыстрее, в краткой  манере,  как  это  обычно  делают
свидетели в кинофильмах, но  он  заставил  себя  не  спешить,  тщательно
описывал все детали, все  эмоциональные  ощущения  в  надежде,  что  это
придаст большее правдоподобие всей истории.
   Майк остановил его примерно посередине.
   - Прошу прощения, мистер Элбин. Ради Бога, не обижайтесь,  но  у  нас
тут совершенно сумасшедшая неделя выдалась. Виллис - городок  небольшой.
Всего двенадцать копов, мы работаем в две смены. Серия отравлений собак,
самоубийство, которое до сих пор расследуется, не  говоря  уж  о  всяких
драках в ковбойских барах. У нас сейчас крайне не хватает людей.
   Я  понял,  с  почтой  возникли  серьезные  проблемы,  но  вам   лучше
поговорить с самим Ховардом Кроуэллом.
   - Ты можешь считать, что я сошел с ума, но...
   - Я не считаю, что вы сошли с ума, мистер Элбин.
   - дуг.
   - дуг.
   - Я не очень-то понимаю, что происходит, но  мне  кажется,  что  Джон
Смит - если это его настоящее имя - каким-то образом управляет движением
почтовой корреспонденции по своему усмотрению.  Он  отделяет  письма  от
счетов, хорошие письма - от плохих. Он  может  перенаправить  письмо  от
предполагаемого получателя к тому,  о  ком  идет  речь  в  этом  письме.
Позавчера мы получили письмо от Ховарда Кроуэлла,  которое  должно  было
попасть к Элен Ронде. Но на конверте стоял наш адрес. Подобное случалось
и с другими людьми.
   - Значит,  вы  хотите  сказать,  что  мистер  Смит  каким-то  образом
вскрывает все эти конверты, читает письма  и  перенаправляет  их  другим
лицам ради хохмы?
   - Понятия не имею, что я хочу сказать.
   - Допустим, так оно и есть.  Но  вы  представляете,  сколько  времени
уйдет у одного человека на всю эту деятельность, даже в таком  маленьком
городке, как наш?
   - Я не уверен, что он когда-нибудь спит. Черт  побери,  я  вообще  не
уверен, что он - человек.
   - Вы меня не слушаете, мистер Элбин. Я уважаю вас  и  все  прочее,  я
признаю, что с недавних пор с почтой происходят странные вещи, но это уж
слишком.
   - Ты не хочешь меня услышать, - сухо усмехнулся Дуг. - Я считаю,  что
смерть Верни Роджерса и Боба Ронды тоже с ним как-то связана.
   - Вы шутите?
   - Никаких шуток. Постарайся меня дослушать.
   Дуг рассказал  о  своем  открытии  у  ручья  и  совершенно  диких  по
содержанию письмах, которые пришли к нему и к редактору газеты.
   - Почему Вен не рассказал мне об этом? - нахмурился Майк.
   - Он не хотел, чтобы и я рассказывал.
   - А что с Рондой и Роджерсом?
   Дуг  пояснил  их  отношение  к  деятельности  почтового  отделения  и
странные, на его взгляд, обстоятельства самоубийств.
   - Мы до сих пор не можем  понять,  как  Верни  удалось  привязать  ту
веревку, - признался Майк.
   - А что была в записке, приколотой к его груди?
   -  Извините,  -  покачал   головой   полисмен.   -   Конфиденциальная
информация.
   - Но ты не считаешь меня полным психом?
   - Нет, не считаю, - после некоторого молчания произнес  Майк.  -  Бог
знает почему, но я так не считаю. Не могу сказать, что  я  верю  каждому
вашему слову, но отвергнуть все, что вы говорите, тоже не могу.
   - И  на  том  спасибо.  Я  знаю,  что  никаких  доказательств  против
почтальона у меня нет.
   Поэтому задерживать его вы не имеете оснований. Пока. Но  я  призываю
вас быть максимально  внимательными.  Вы  должны  быть  готовы  к  любым
неожиданностям.
   - Если  кто-нибудь  узнает,  о  чем  мы  тут  с  вами  беседовали,  -
усмехнулся молодой полицейский, - меня съедят заживо Но я обещаю.
   Дуг встал и отодвинул стул.
   - Тебе тоже что-то приходило, да? - проговорил он, внимательно  глядя
Майку в глаза. - По почте?
   Майк выдержал взгляд, потом медленно кивнул.
   - Я это сразу понял. Слишком  быстро  ты  отключился  от  полицейской
рутины и въехал в эту ситуацию. Могу дальше не спрашивать.
   - Я получил письмо от моей невесты из Феникса, -  заговорил  Майк.  -
Она написала, что хочет со мной расстаться. Я тут  же  ей  позвонил,  но
телефон не отвечал. Я сказался больным, взял отгул и помчался  выяснять,
в чем дело.
   Оказалось, что она не писала мне никакого письма. А в тот день, когда
я звонил, телефонный шнур случайно выдернулся из розетки  -  Он  почесал
нос. - Может быть, я ошибаюсь, но это очень  похоже  на  то,  о  чем  вы
рассказывали.
   И действительно как-то связано с почтальоном.
   Вы меня все равно не до конца убедили и надеюсь, мы не станем  делать
из мистера Смита козла отпущения, но я буду следить.
   - Это все, о чем я прошу. Если что-нибудь еще случиться  -  дам  тебе
знать.
   - А мы сразу дадим  вам  знать,  если  что-нибудь  выяснится  с  теми
письмами насчет воды, света и телефона.
   Дуг поблагодарил, и молодой  полисмен  проводил  его  мимо  охраны  к
выходу. Садясь в машину, Дуг чувствовал себя несравненно лучше.
   Очень приятно разделить с кем-нибудь груз  ответственности  Он  завел
мотор своего "бронко" и двинулся к дому. По  пути,  у  кольца  "К",  ему
встретился почтальон. Тот извлекал письма из почтового ящика, сортировал
конверты, некоторые аккуратно складывал в  пластиковую  коробку,  другие
небрежно швырял в коричневый бумажный мешок.
   Когда Дуг проезжал мимо, почтальон неторопливо помахал рукой.

17

   На следующий день с почтой ничего не  произошло.  Ее  опять  привезли
слишком рано, когда они еще спали. Подписной бланк  на  "Ньюсуик",  счет
"Визы", несколько рекламных листовок. Ничего необычного,  хотя  само  по
себе это было необычно.
   Дуг попытался дозвониться до Стокли, но секретарша сказала,  что  шеф
игнорирует все звонки. Дуг попросил передать редактору,  кто  звонит,  и
после долгих уговоров она согласилась, но когда снова взяла трубку,  Дуг
услышал, что сегодня у  них  день  сдачи  номера  и  редактор  не  может
отвлечься  ни  на  секунду.  В  утешение  девушка  сказала,  что  Стокли
перезвонит ему сам, как только появится такая возможность.
   Днем позже почта тоже не принесла ничего неожиданного. Дуг уже  начал
думать, не поторопился ли, делая выводы, и не ошибся ли  вообще.  Трития
молчала, однако он знал, что у нее  на  уме  то  же  самое.  Он  обратил
внимание, что жена даже стала себя лучше чувствовать.
   На третий день почтовый ящик оказался  буквально  забит  всевозможной
корреспонденцией.
   Дуг сходил к ящику рано утром,  пока  Билли  спал,  а  Триш  поливала
огород. Он насчитал десять  конвертов.  Большинство  выглядело  довольно
зловеще. Дуг пробежал глазами адреса отправителей.
   Некоторые были ему знакомы. Он сунул конверты в задний  карман  брюк,
выпустил рубашку, чтобы  их  не  было  видно,  и  вернулся  в  дом,  где
немедленно разорвал все на  мелкие  клочья,  спрятал  обрывки  в  пустую
картонку из-под молока и запихнул в мусорную корзину.
   Вернулась Триш. Вытирая мокрые руки, она поинтересовалась:
   - Есть почта?
   - Нет, - уверенно солгал он.
   На четвертый день писем не было, равно как и  на  пятый  Складывалось
ощущение что это своеобразное наказание за то, что  получатель  выбросил
корреспонденцию,  не  читая  Словно  отказавшись  от   предложения,   он
провинился и лишен права получать почту вообще.
   Абсолютно ненормальная мысль.
   Тем не менее полное отсутствие корреспонденции нервировало не меньше,
чем ее наличие.
   Дуг уже начал бояться, не случилось ли что с его психикой. Может,  он
слишком много смотрел  кинофильмов  или  перечитал  книжек,  но  в  этой
временной передышке ему стало чудиться  нечто  зловещее.  Затишье  перед
бурей. Он ждал, когда грянет буря. Он пытался  достроить  хотя  бы  одну
стену сарая, но никак не мог сосредоточиться и бросал все, не проработав
и часу Поехав после обеда в город.  Дуг  обратил  внимание,  что  многие
знакомые люди, с которыми он обычно общался, ведут себя как-то странно.
   Тодд Голд, хозяин деликатесной лавочки по соседству с Бейлесом,  даже
не ответил на его приветствие. Когда Дуг помахал рукой  и  поздоровался,
Тодд резко отвернулся и ушел Но Триш он