о  коллеги-учителя  живут  в  своем   маленьком   замкнутом
академическом мире, полностью отрешившись от всего, что их окружает.
   Он так не мог. К счастью или к несчастью, он жил в мире реальном. Его
волновала политика.
   Экономика. Погода.
   Почтальон.
   За  последние  две  недели  Дуг  с  огромным  удивлением   обнаружил,
насколько жизнь его семьи зависит от наличия или отсутствия почты.
   - Дуг! - Он поднял голову. На  пороге,  придерживая  сетчатую  дверь,
стояла Триш. - Где будем полдничать? На веранде или внутри?
   Он неуверенно пожал плечами и поднял  книгу.  Спустя  мгновение  Триш
оказалась рядом и положила руку ему на плечо.
   - Почему бы нам не съездить, например, в Седону, хотя  бы  на  сутки?
По-моему, мы оба придаем этим глупостям слишком большое значение.
   - Ты права, - медленно кивнул Дуг.
   - Иногда не мешает проветриться.
   - Да. Можем прокатиться по каньону Дубового ручья и заодно  заглянуть
в Флагстаф. Там у них нормальная почта. Может, мне удастся поговорить...
   - Нет, - жестко оборвала Триш. - Нам нужно отдохнуть от  всего  этого
сумасшествия.
   Такое ощущение, что почта - единственное, о чем мы в состоянии думать
и говорить. Давай возьмем Билли и уедем на день в Седону.  Устроим  себе
настоящий отдых. Будем есть,  ходить  по  магазинам  и  вести  себя  как
настоящие туристы. Ну, как тебе эта мысль?
   - Неплохо.
   - Значит, попробуем?
   Дуг молча кивнул.
   - Так где накрывать - в доме или здесь?
   - На веранде.
   - Будет исполнено! - Она бодро развернулась и поспешила на кухню.

***

   На следующий день они выехали с утра пораньше. Остановились по дороге
у кондитерской, купили  свежих  пончиков,  кофе  и  молочного  шоколада.
Проезжая по городским улицам,  Дуг  думал,  что  Триш  в  очередной  раз
оказалась права. Видимо,  им  действительно  нужна  короткая  передышка,
каникулы, перерыв, хотя бы для того, чтобы собраться с мыслями и решить,
что делать дальше. Миновав  знак,  снимающий  ограничение  скорости,  он
прибавил газу. По обочинам замелькали шумящие листвой деревья.  Дуг  уже
чувствовал себя легче, словно груз ответственности, который  он  взвалил
на себя, остался за спиной вместе с городскими  ограничениями.  Конечно,
по возвращении все начнется заново, но как же хорошо избавиться от  него
хотя  бы  на  время!  Он   решительно   настроился   получить   максимум
наслаждения.
   По мере продвижения на  север  леса  становились  гуще.  Узкое  шоссе
петляло между скал, ныряло в ущелья, следуя рельефу  местности.  В  тени
гигантских сосен пытался тянуться к солнцу чахлый подлесок. Все  видимое
пространство  занимали  низкорослые  кустарники.  То  и  дело  на  глаза
попадались  огромные  голые  стволы  деревьев,  пострадавших  от  ударов
молнии.
   Их  безлистные  мертвые  сучья  странно  контрастировали   с   пышной
растительностью. Однажды у небольшого озерка, на травянистом  лугу,  они
заметили оленя, замершего в ужасе при виде несущегося автомобиля.
   Постепенно лес уступил место голому плоскогорью, и спустя еще час они
оказались на шоссе "Черный каньон".
   - Королевский бургер,  -  заявил  Билли,  когда  они  миновали  знак,
сообщающий, что до Седоны осталось  сорок  миль.  -  Давайте  съедим  по
королевскому бургеру!
   Первый раз за весь день сын проявил интерес к чему бы то ни  было,  и
Дуг уже хотел согласиться, когда услышал жесткое "нет" жены.
   - Ни в коем случае! Мы будем обедать в Тлаквепаке!
   - Опять! - взвыл Билли.
   - Мы не были там целый год, - попробовала урезонить его Триш.
   - Не так уж и давно!
   - Ну хватит! - прикрикнула мать.
   Все  замолчали.  В  салоне  звучали  мелодии   кантри,   передаваемые
радиостанцией Флагстафа. Спустя пятнадцать минут после поворота к  замку
Монтесумы Дуг свернул на узкую двухполосную дорогу, ведущую в Седону. Из
трех путей, которые вели в город, этот считался самым живописным.  Здесь
не менялся цвет скал, как по дороге из  Камп-Верде;  не  было  и  буйной
растительности, заслоняющий вид,  как  на  трассе  из  каньона  Дубового
ручья. Этот пейзаж  напоминал,  скорее,  картину  из  фильма-вестерна  -
обширные ровные пространства, среди которых, как театральные  декорации,
возвышались красные скалы. Синее  небо,  белые  облака,  зеленая  трава,
красные скалы - подобные контрасты живой природы не сумела  бы  передать
никакая камера.
   Они миновали скалу "Колокол", церковь Святого  Креста  Франка  Ллойда
Райта.  Дорога,  постепенно  прижимаясь  к  берегу  ручья,  петляла  под
скалами. Наконец в поле зрения  появились  жилые  здания.  Дуг  направил
машину прямиком к Тлаквепаку - выстроенному в испанском стиле  комплексу
магазинов, художественных галерей и бутиков в лесном массиве у  Дубового
ручья.
   Некоторое время они не торопясь  гуляли  по  магазинчикам,  но  Билли
быстро заскучал и убежал вперед инспектировать  многочисленные  фонтаны.
Выстеленное  керамической  плиткой  дно  каждого  фонтана  было  усыпано
мелкими  монетами,  пересчитать  которые  Билли  считал  своим   долгом.
Родители  тем  временем  разглядывали  манекены  в  купальных  костюмах,
выставленные в витринах магазинов. В одной из галерей Тритии понравилась
гравюра Дэна Наминги, и Дуг  под  предлогом  необходимости  заглянуть  в
туалет отстал, вернулся и купил ее, но спрятал под покрывалом на  заднем
сиденье автомобиля.
   Потом   они   устроились   перекусить   в   маленьком    мексиканском
ресторанчике,  во  внутреннем  дворике  под  открытым  небом,  рядом   с
беспрестанно журчащим  ручьем.  Стены  и  высокие  деревья  ограничивали
обзор, но возвышающиеся вдали высокие красные скалы все  равно  радовали
глаз.  На  фоне  сочной  зеленой  листвы   они   выглядели   еще   более
выразительно.
   Все это действовало так расслабляюще, что Дуг постепенно  забыл  и  о
почте, и о последних событиях в Виллисе. И вдруг на  глаза  ему  попался
почтальон в синей форме с коричневой сумкой на боку. Он подошел к  кассе
и вручил сидящей за аппаратом девушке пачку писем.
   При  этом  он  улыбнулся  -  вполне  нормально  и  дружелюбно,  -  но
благостное настроение Дуга  уже  испарилось.  Доедая  свое  реллено  под
соусом чили, он не отрываясь следил  за  почтальоном,  который  совершил
полный круг по просторной площади.

***

   Домой они доехали без приключений. Билли спал на  заднем  сиденье,  а
Дуг и Триш слушали старую пленку Эмерсона - "Лэйк энд Палмер".
   В начале пятого на обочине  мелькнула  зеленая  табличка  ограничения
скорости, извещающая о том, что здесь проходит граница Виллиса.
   Они проехали мимо гаража Генри,  мимо  офиса  торговли  недвижимостью
"Пондероза", но сразу за бензозаправкой "Тексако" обнаружили, что трасса
блокирована двумя  полицейскими  машинами  с  включенными  мигалками.  У
каждой машины  стояло  по  полицейскому  в  окружении  кучки  водителей,
желающих миновать кордон.
   Тут же толпились жители из окрестных домов.
   Дуг заметил коричневую униформу представителя службы шерифа.
   Он притормозил, съехал на обочину и остановился  за  помятым  джипом.
Приказав Триш не выходить из машины и не выпускать Билли, Дуг отправился
выяснять, в чем дело. По мере приближения к импровизированной  баррикаде
он углядел среди полицейских Майка и направился прямиком к нему.
   - Майк, что случилось?
   - Пожалуйста, оставайтесь там, мистер Элбин. Дальше нельзя.
   - Но в чем дело?
   - Бен Стокли сошел с ума. Примерно час назад  вошел  с  пистолетом  в
банк и открыл стрельбу.
   - О Господи! Есть пострадавшие?
   - Четырнадцать человек убиты, мистер  Элбин,  -  с  трудом  выговорил
побледневший полисмен.

23

   Убийства стали сюжетом общенациональных новостей. Все три вещательных
канала Феникса прислали в Виллис своих корреспондентов  с  телекамерами;
их репортажи пошли в вечерние выпуски. Лучше  всех  справился  со  своей
задачей 12-й канал. Перед тем как ложиться спать, Дуг еще раз посмотрел,
как телеобъектив запечатлел вспышки в окне банка  в  тот  самый  момент,
когда  редактор  последним  выстрелом  покончил  с  собой.  Самоубийство
произошло во время пятичасовых новостей, и даже  репортер  умолк,  когда
грохнул выстрел,  обозначивший  конец  этого  дикого  события.  Оператор
продолжал снимать выбегающих из здания  посетителей,  ринувшихся  внутрь
полицейских... Картинка расплылась от навернувшихся слез. Дуг уже понял,
что Бен Стокли мертв.
   Они со Стокли никогда не были друзьями, но их отношения были довольно
близкими. Смерть этого человека сильно подействовала на Дуга. Он  уважал
редактора.  И  даже  испытывал  к  нему  симпатию.  Было  очень  странно
наблюдать  по  телевизору  знакомые  места  и  знакомых  людей  в  таком
отстраненном и обезличенном виде. Это почему-то  действовало  еще  более
угнетающе.
   В комментарии, идущем поверх съемок, диктор  сообщила,  что  в  столе
редактора обнаружили пачку писем, и полиция надеется, что  это  послужит
ключом  к  расследованию  причин,  подтолкнувших  Стокли  на  это  дикое
преступление.
   Письма.
   Дуг выключил телевизор и двинулся в спальню. Триш уже спала, тихонько
посапывая.
   Письма.
   Связь была столь очевидной, что даже тупой шеф полиции  не  может  не
обратить на это  внимания.  Но  Дуг  тут  же  вспомнил  телерепортажи  о
подобных событиях. Как правило, друзья и соседи в один  голос  твердили,
что не понимают, как добрый, уважаемый,  совершенно  нормальный  человек
решился на столь ужасный поступок.
   Люди, внезапно охваченные  приступом  безумия  и  убивающие  невинных
граждан, случайно оказавшихся  рядом,  стали  с  пугающей  регулярностью
появляться в сводках ночных новостей.
   Такие события уже никому не казались из ряда вон выходящими.
   Дуг  тоже  не  понимал,  что  подвигло  Стокли   на   подобный   шаг.
Естественно, корнем зла является почтальон, но что же нужно  написать  в
письме, чтобы человек резко сошел  с  катушек  и  ринулся  расстреливать
невинных граждан?
   Значит, у Стокли  изначально  были  проблемы,  было  какое-то  слабое
место, какая-то кнопка, а почтальон просто знал, когда и  где  надавить,
чтобы она сработала.
   Это пугало еще больше. Получалось,  что  каждый  человек  имеет  свою
цену. Свое слабое место.
   Может, он ошибался раньше. Может, почтальон не убивал  ни  Ронду,  ни
Берни Роджерса, Может, они  сами  наложили  на  себя  руки,  потому  что
почтальон точно знал, как  поступить,  чтобы  заставить  их  шагнуть  за
грань. Может быть, почтальону известны такие  же  слабые  точки  каждого
жителя города. Его самого.
   Тритии.
   Билли.
   Дуг заснул далеко за полночь. Ему снились бледные лица, рыжие  волосы
и стаи конвертов.

***

   Следующий день оказался еще  жарче  прежнего.  Абсолютно  безоблачное
небо не предполагало даже краткосрочной передышки  от  палящего  солнца.
Перед ланчем заскочил Хоби в своей обычной форме  охранника,  хотя  была
среда, а по средам бассейн  закрывают  на  профилактику.  Он  взошел  на
веранду, согласился выпить чаю со льдом и выглядел  очень  рассеянным  и
даже больным, не способным сосредоточиться. Дуг заговорил об  убийствах,
но  Хоби  только  кивал  и  не   выказывал   никакого   желания   что-то
прокомментировать или высказать свои соображения; более того,  казалось,
он вообще не слушает, о чем идет речь.
   Дуг обратил внимание,  что  черные  спортивные  брюки  Хоби  заляпаны
остатками пищи, а его белая безрукавка уже не белая  и  весьма  помятая,
словно он носил ее несколько дней не снимая, а то и спал в ней.
   Они сидели на веранде и жевали итальянские сандвичи.  Судя  по  тому,
что Триш вела себя очень мирно, она тоже обратила внимание на странности
в поведении Хоби. Она даже попыталась завязать с ним  беседу,  и  парень
слегка расслабился, хотя от былого разговорчивого Хоби,  которого  порой
трудно было остановить, не осталось и тени.
   После ленча Трития ушла в дом, а мужчины остались на веранде.
   - Так что там с твоими книжками? - спросил  Хоби,  громко  рыгнув.  -
Официальный отказ получил или нет?
   Дуг кивнул.
   - . - Но тут же отправил им письмо с жалобой.
   - И что?
   - Ничего, - сухо усмехнулся Дуг. - Думаю, их ответ где-то затерялся.
   - Уиллард Янг. Чтоб он сдох, этот хрен с ушами!
   - Не с той стороны смотришь. Я бы назвал его ослиной задницей.
   - И это верно.
   Некоторое время оба молчали; Из дома доносилось приглушенное звяканье
тарелок.
   Триш мыла посуду.
   - Что-то творится в этом городе, - наконец произнес Хоби.  Его  голос
звучал негромко, очень серьезно и совсем не напоминал иерихонскую трубу.
Дуг впервые уловил в голосе друга нотки страха.
   От этого у него по телу  пробежали  мурашки,  а  волосы  на  руках  и
затылке зашевелились.
   Эмоции, должно быть, заразная вещь.
   - То есть? - как можно спокойнее произнес он.
   - Сам все прекрасно знаешь, - откликнулся Хоби. - Дело в почтальоне.
   - Давно хотел от тебя это услышать. - Дуг откинулся в кресле.
   Хоби облизнул губы и провел пятерней по давно нечесаной гриве.
   - Я получаю письма от брата.
   - Ты никогда не говорил, что у тебя есть брат.
   - Он погиб во Вьетнаме в девятнадцать лет. - Хоби глубоко, прерывисто
вздохнул, а когда заговорил  снова,  в  голосе  появилась  нехарактерная
горечь. - Ему было всего девятнадцать. Ричард Никсон вместе  с  Линдоном
Джонсоном должны за это гореть в аду. - Он поднял голову и взглянул Дугу
в лицо. - Но дело в другом. Дело в письмах. Дэн написал их еще там.
   Письма, которые мы не  получили.  Письма,  которые  каким-то  образом
пропали.
   - Может, это фальшивки, - прокашлявшись, медленно  заговорил  Дуг.  -
Нам тоже приходили письма якобы от наших  друзей,  но  написанные  самим
почтальоном. Не понимаю, как он это делает и зачем, но...
   - Эти - настоящие. Письма от Дэна. - Хоби молча уставился на деревья,
словно разглядывая там что-то. Дуг  обернулся,  но  ничего  не  заметил.
Когда же он вновь посмотрел на друга, то обнаружил, что Хоби плачет - Не
знаю, где почтальон мог найти эти письма, но они написаны почерком  Дэна
и в них есть такие подробности, которые были известны только ему.  Разве
что... Ты знаешь,  я  отнюдь  не  религиозный  человек.  Но  я  не  могу
отделаться от мысли, что эти письма должны были потеряться  либо  мы  не
должны были их получить, потому что... - Он  встряхнул  головой  и  отер
слезы. - Я узнал о моем брате такое, что лучше бы никогда не знал.
   Он стал совсем другим человеком. Ни я, ни  родители  такого  даже  не
могли представить. Может, он изменился во Вьетнаме,  а  может..  Знаешь,
лучше бы я не получал этих писем, но теперь, когда они уже пришли, я  их
прочитал и продолжаю перечитывать. Чувствую, что не хочу, но  должен  об
этом знать. Ты что-нибудь в этом понимаешь?
   - Сколько ты получил?
   - По одному за день. - Хоби попытался улыбнуться. - Или за  ночь.  Их
доставляют ночью.
   Оба некоторое время молчали.
   - Стокли - дело рук почтальона, - тихо проговорил Дуг. - Не знаю, что
он сделал и как, но это его рук дело. Он довел Стокли  до  убийства.  Он
заставил его пойти в этот чертов банк  и  начать  стрельбу.  Это  звучит
дико. Я понимаю.
   Но это правда.
   Хоби промолчал.
   - Я сомневаюсь, что Берни Роджерс покончил с собой,  но  если  это  и
так, то его принудили.
   То же самое с Рондой. - Дуг потянулся и положил руку на  плечо  Хоби.
Жест получился странным, неловким, но вполне естественным.  При  этом  у
Дута мелькнула мысль, что он прикоснулся к другу  впервые  за  все  годы
знакомства. - Я за тебя беспокоюсь. Постарайся  быть  осторожным.  Я  не
понимаю, что происходит, но похоже, что почтальон по какой-то',  причине
теперь выбрал тебя...
   - То есть? Ты хочешь сказать, что я буду следующим? - Хоби  негодующе
фыркнул и на мгновение превратился в себя прежнего. -  Думаешь,  я  могу
наложить на себя руки? Черта с два! Придумай что-нибудь получше!
   - Я рад это слышать, - улыбнулся Дуг.
   -  Согласен,  меня  здорово  перетряхнуло,  но  так  просто  меня  не
возьмешь! Я не позволю какому-то почтальонишке свести меня с ума.
   - Отлично.
   - Но нам надо что-то делать с этим засранцем, согласен? - Серьезно, с
напряжением продолжал Хоби, глядя приятелю прямо в глаза.
   Выражение его лица испугало Дута, и он поспешил отвернуться.
   - Ты  поддержишь  меня?  Ты  все-таки  первый,  кто  обратил  на  это
внимание.
   - Да, - кивнул Дуг. - Но...
   - Но что?
   - Просто не делай глупостей,  ладно?  Мы  его  обязательно  прищучим,
только не делай ничего противозаконного. Будь осторожен.
   - Мне пора. - Хоби встал - Пора возвращаться в бассейн.
   - Бассейн же сегодня закрыт, - мягко напомнил Дуг.
   - Верно, - откликнулся Хоби, спускаясь по ступенькам, и несколько раз
энергично встряхнул головой. - Что-то я стал забывать  все  в  последнее
время.
   - Будь осторожен, - повторил Дуг. Хоби уже садился в  свой  грузовик.
Триш вышла на веранду и встала рядом  с  мужем,  вытирая  руки  посудным
полотенцем. Хоби развернулся и  вырулил  на  дорогу.  Они  помахали  ему
вслед.
   Но Хоби им не ответил.

24

   Дуг с Тритией пошли к почтовому ящику вместе.
   Странно, как такой  невинный  предмет,  неодушевленная  металлическая
коробка, может за столь короткое время стать настоящим  источником  зла.
Они шли по хрустящему гравию.
   Шли медленно, сосредоточенно, подавляя внутреннюю  дрожь,  словно  на
гильотину. Шли молча, словно опасаясь проронить хоть слово.
   Утро выдалось необычно облачным для конца июня. Дуг даже подумал, что
в этом году сезон дождей может начаться раньше. Эта мысль тревожила. Сам
факт, что ко всем происходящим странностям добавляется еще  и  изменение
традиционных погодных условий, переводил ситуацию на более высокий, чуть
ли не космический уровень. Раньше Дуг  просто  отмахнулся  бы  от  столь
откровенной нелепости, но у них теперь была совершенно другая жизнь.
   И Триш, и Билли последние  дни  вели  себя  замкнуто,  и  все  больше
молчали. Дуг знал, что каждый из них что-то замечает, но не хочет в этом
признаваться.
   Это добавляло страху. У них была  очень  дружная  семья,  они  всегда
делились  всеми  своими  мыслями  и  чувствами,  а  сейчас  стали  резко
отдаляться друг от друга, замыкаться в себе. И он не знал,  как  с  этим
бороться.
   Они подошли к почтовому ящику. Словно  исполняя  древний  ритуал  или
играя  хорошо  выученную  роль.  Дуг  открыл  дверцу,  а  Триш  извлекла
конверты.
   Пришло два письма. Одно - ему, другое - ей.
   Трития вопросительно взглянула на мужа и протянула конверт.
   Дуг молча вскрыл его. Конверт оказался пуст.
   Триш  распечатала  свой.  В  конверте  оказался  листок  бумаги.  Она
развернула его, пробежала глазами и побледнела. Потом подняла  голову  и
глухо спросила:
   - Кто такая Мишель?
   - Мишель? - недоуменно повторил Дуг.
   Она протянула письмо. Дуг начал читать  и  на  половине  вспомнил,  о
какой Мишель идет речь. Мишель Брюннер, его давняя подружка по колледжу,
единственная женщина, не считая Триш, с которой у него было то,  что  на
юридическом языке называется сексуальной связью.
   По мере чтения он хмурился все больше и больше. Из письма  следовало,
что они с Мишель в течение многих лет оставались страстными любовниками,
встречались при каждом удобном случае, хотя  между  ними  все  кончилось
после первого курса колледжа, за два семестра до встречи с Триш.
   - Фальшивка, - коротко бросил Дуг, складывая листок.
   - Кто такая Мишель?
   - Мишель Брюннер. Я тебе рассказывал о ней. Ну та, бешеная.
   - Потаскушка?
   - Она самая, - через силу улыбнулся Дуг.
   - Она до сих пор тебе пишет?
   - Ты прекрасно знаешь, кто все это  пишет,  -  ответил  Дуг  уже  без
улыбки. - Отнюдь не Мишель.
   Триш устало опустила голову.
   - Что же нам делать? Это становится утомительно.
   - Мы должны  положить  этому  конец.  После  завтрака  я  поговорю  с
Ховардом. Если мне не удастся заставить его что-нибудь предпринять