после  обеда.  Тогда  я  попробовал
дозвониться до квартиры.
     Сай  самолично снял трубку.  Судя по его глухому зычному голосу, он уже
много лет прикуривал одну сигару от другой.
     -  Грилдквист у телефона, - сообщил он мне  и умолк, дожидаясь, когда я
назову себя.
     Мне не хотелось загодя оповещать его о приходе человека, который желает
говорить с ним о Мэвис Сент-Пол, поэтому я сказал:
     - Я драматург, мистер Грилдквист. Пока мои пьесы не ставились, но...
     Как я и думал, он тотчас  принялся  отделываться от меня, пустив в  ход
дежурный набор расхожих фраз.
     - Извините, но сейчас я занят "Далекими барабанами" и,  боюсь не  смогу
прочесть пьесу, которая не одобрена театральными агентами.  Советовал бы вам
обратиться к одному из них.
     - О, - проговорил я. - Что ж, большое спасибо.
     - Всегда к вашим услугам, - ответил он.
     Я  вышел из  аптеки, подозвал  такси и  поехал к  Грилдквисту,  который
проживал в  районе восточных шестидесятых улиц. Всего в четырех кварталах от
жилища Мэвис  Сент-Пол, хотя в Нью-Йорке  такого рода обстоятельство  ровным
счетом  ни о чем  не говорит. Жить  в нью-йоркской квартире - все равно  что
иметь дом на Луне. В сущности вы один в радиусе миллиона миль.
     Дом  Грилдквиста стоял совсем рядом с Пятой  авеню и парком, и  я сразу
понял, что попасть  внутрь будет непросто. В подъезде дежурил швейцар,  а  у
него   за   спиной   на  стене  висел   маленький   телефонный   коммутатор.
Следовательно, без согласия жильца мимо швейцара не прошмыгнешь.
     Стало быть,  придется  все-таки  оповестить  Сая  Грилдквиста  о  своем
приходе.  Я  поднялся  на  крыльцо,  и,  когда  швейцар  открыл  мне  дверь,
переступил порог.
     - Кого вы желаете видеть? - спросил швейцар.
     - Мистера Грилдквиста, - ответил я.
     - Ваше имя?
     -  Скажите ему, что я  от  Эрнеста Тессельмана, - попросил я в надежде,
что Грилдквисту известно, кто такой Эрнест Тессельман. - Пришел поговорить о
Мэвис.
     - Мэвис?
     - Совершенно верно.
     - А как ваше имя, сэр?
     - Просто скажите, что я от Эрнеста Тессельмана, - повторил я.
     Несколько секунд он переваривал  мои слова, потом пожал плечами и пошел
к  своему  коммутатору.  Я  ждал,  разглядывая  блестящий  кафель  и  мрамор
подъезда. Наконец швейцар вернулся и сказал:
     - Квартира одиннадцать Си, сэр, поднимитесь на первом лифте.
     Я  поблагодарил  его  и  воспользовался  первым лифтом.  Квартира 11-Си
располагалась в  дальнем конце коридора, и Грилдквист  открыл дверь,  едва я
успел нажать на кнопку звонка.
     Он пригласил меня войти и повел в гостиную, где  предложил сесть. Потом
осведомился, не угодно  ли  мне чего-нибудь  выпить.  Я  пробормотал  что-то
насчет виски с  водой,  и  Грилдквист отправился готовить выпивку,  а  я тем
временем оглядел комнату.
     Похоже,  быть  бродвейским  продюсером  -  весьма  прибыльное  занятие.
Гостиная была огромной и двухэтажной. Посередине вели две ступеньки, которые
вели в  эдакую яму, где на белом  ковре стояли белая софа и  белые  столики,
неплохо  смотревшиеся  в  окружении бледно-зеленых  стен,  бара  из  темного
дерева,  консоли с телевизором и  камина из шершавого кафеля. Камин выглядел
как настоящий, хотя  сейчас  в  нем не горел огонь. Французское окно вело из
гостиной на балкон, с которого открывался вид на огни города.
     Вернулся  Грилдквист с напитками,  вручил мне стакан и уселся слева  от
меня. Мы сделали  по  несколько  глотков, глядя  на пустой экран телевизора,
потом Грилдквист нарушил молчание, спросив небрежным тоном, будто речь шла о
каком-то пустяке:
     - Кто такой Эрнест Тессельман?
     -  Последний  любовник Мэвис,  - ответил  я  и взглянул  на  него. - Вы
впустили меня в дом, не зная, кто такой Эрнест Тессельман?
     Он улыбнулся телевизору.
     - А вы думали, это волшебное имя? Нет, уж не обессудьте, но двери перед
вами открыло имя Мэвис.
     - О, - пробормотал я. - Понятно.
     Он все  пялился на экран, и я  последовал его  примеру, но телевизор не
работал. Почему-то  из-за этого телевизора наш разговор  шел еле-еле.  Мы  с
Грилдквистом смотрели друг на  друга, мы  оба разглядывали  телевизор. Мы не
обращались  друг к  дружке, а говорили с  этой  квадратной  дурацкой мордой,
которая служила нам то ли толмачом, то ли еще кем.
     - Эта штуковина сломалась недели  две назад, - вдруг сказал Грилдквист.
- Ну  и черт с ней. Я все равно никогда не смотрю телевизор.  Жена - та была
большой любительницей.
     - Потому что телевидение - ваш соперник? - спросил я.
     - Нет.  Люди  смотрят  телевизор, когда им  лень найти  более  полезное
занятие. А когда не лень, они идут в театр. Телевидение  и театр  - такие же
соперники, как прокисшее пиво и доброе виски.
     - У  вас прекрасное шотландское, - произнес я, позвякивая кубиками льда
в стакане.
     - Благодарю,  - ответил Грилдквист. - Вы тот  самый  драматург, который
звонил недавно, не так ли?
     - Я хотел узнать, дома ли вы.
     - Как я понимаю, вы - частный сыщик.
     - Вроде тех,  которых показывают  по телевизору? Нет, боюсь,  что  нет.
Просто приятель Эрнеста Тессельмана.
     - Последнего любовника Мэвис.
     - Совершенно верно.
     - Помолчите минуту, - попросил он. - Дайте мне сообразить. - Грилдквист
поудобнее устроился в кресле, хмуро  взглянул на телевизор и сказал: -  Этот
ваш  мистер Тессельман  думает, что  тот парень, которого  ловит полиция, не
убивал Мэвис. Поэтому  он нанял вас, или  попросил вас, или велел  вам  -  в
зависимости от  ваших с ним отношений  - разнюхать, что  к чему, и выяснить,
кто настоящий  убийца. Выполняя его  указания, вы разнюхали, что к  чему,  и
кто-то  сказал  вам,  что я  был  знаком  с  Мэвис.  Это  навлекло  на  меня
подозрения, и вы пришли узнать, убил я ее или нет.
     - А вы ждали моего прихода, - сказал я телевизору. - Почему?
     -  Вообще говоря, не ждал.  Но театральный продюсер  проводит  изрядную
часть своей жизни за  чтением пьес. Великое множество этих пьес - детективы.
А  кроме того,  есть еще и... - тут он  указал рукой  на телевизор.  - Когда
швейцар сообщил мне, что пришел человек, который хочет поговорить о Мэвис, я
без  особого  труда  понял,  что  мне дали  роль  в  первой картине  второго
действия.
     - Почему вы позволили мне подняться?
     - Кабы я  вас завернул, вы тотчас  решили бы, что я и есть тот человек,
которого вы ищете. Нынче вечером я не очень занят, и если мы  с вами немного
поболтаем, вреда от этого не будет. Кроме того, наш разговор может оказаться
полезным для вас, хотя я вынужден признаться, что не понимаю, каким образом.
Но я хочу, чтобы убийцу поймали. Мэвис была славной девушкой.
     - Мне говорили, она отличалась своекорыстием,  -  сказал  я,  вспоминая
отзыв Бетти Бенсон.
     Грилдквист засмеялся.
     - Не совсем. Это  весьма  точная  характеристика Мэвис, но,  боюсь, она
может увести  вас в сторону. Мэвис не была шлюхой, она не легла бы в постель
с  любым, у кого есть  деньги. Чтобы  она  обратила внимание на  мужчину, он
должен был ей понравиться.
     - А нравились ей только богачи, - вставил я.
     - Думаю,  в ее жизни просто был такой этап. Полагаю,  что,  повзрослев,
она переросла бы это. Так ее настроило замужество.
     - Замужество?
     - Вы, должно быть, слышали, что она была замужем.
     - Еще в своем родном городе?
     - Да. За каким-то  рабочим. Перед ней открывалось лучезарное будущее на
каком-нибудь пригородном ранчо. Муж предложил ей свою любовь и свою  защиту,
но уж никак не благополучие. А потом бросил  ее. И  с тех  пор она больше не
хотела ни  любви, ни заботы,  а жаждала  лишь благополучия. Это вполне можно
понять.
     - Вы не знаете, какое имя она носила в браке?
     - А разве не Сент-Пол? Хотя нет, наверное, это все-таки был сценический
псевдоним. Мне очень жаль, но она, по-моему, никогда не называла имени мужа.
Мэвис не любила говорить о нем.
     - А когда вы с ней познакомились?
     - Пол Девон как-то притащил ее на вечеринку. Он преподает в театральном
училище и  подрабатывает режиссурой  в около бродвейских театрах. Тогда  они
уже какое-то время встречались.
     - Но вы оказались богаче.
     Он улыбнулся телевизору.
     - Стало быть, к этому сводится мое мужское обаяние? Наверное, вы правы.
Я был  богаче. Кроме того, я  был бродвейским продюсером,  а Мэвис  отчаянно
хотела стать звездой.
     - У нее было хоть какое-то дарование?
     - Самая  малость. Явно недостаточно. Она была слишком  порывиста,  и ее
прочтение ролей не отличалось глубиной.
     - Почему вы расстались?
     - Моя  жена задумала  разводиться. Я  решил, что  лучше  какое-то время
вести себя безупречно, чтобы не  давать  ей в  руки  козырей.  А  когда  все
кончилось,  Мэвис  уже  была с кем-то другим. Кажется, с  парнем из  ночного
клуба.
     - Как вы это восприняли?
     - Завел другую  девушку, - он отвернулся  от телевизора, чтобы  одарить
меня улыбкой. - Я не желал Мэвис зла. Кроме того, прошло уже три года.
     - Вы с ней еще виделись?
     - Раз  или  два,  на  вечеринках.  Мы остались друзьями,  хотя почти не
встречались.
     - Когда вы виделись в последний раз?
     - Где-то год с лишним назад. Она  была с  Чарли Морганом, телевизионным
продюсером. Вскоре после этого он умер.
     - Вы в последнее время не встречались с Бетти Бенсон?
     - Бенсон?  - Он нахмурился, изучая телевизор. -  Ах,  вы  имеете в виду
подружку Мэвис? Эту маленькую бюргершу. - Грилдквист  внезапно повернулся ко
мне. - Это ее только что убили?
     - Совершенно верно.
     - Вы, разумеется, считаете, что это дело рук того же парня?
     - Конечно.
     -  Я видел эту  девушку лишь  однажды. Пока Мэвис не  вселилась  в свою
квартиру, снимал для нее жилье. Уж и не помню, как выглядела эта Бенсон.
     - И с тех пор вы ее не видели?
     - Нет. Не было нужды.
     - У вас есть огнестрельное оружие?
     Он растерянно посмотрел на меня.
     - Мзвис, вроде, зарезали, не так ли?
     - И Бетти Бенсон тоже,  - ответил  я - Мне просто стало любопытно, есть
ли у вас пистолет.
     - Вообще-то есть.  Правда, он  не  совсем  мой. Это собственность  моей
второй жены.
     - Той, на которой вы были женаты, когда встречались с Мэвис?
     - Да. Она оставила пушку здесь, а мне все недосуг вернуть. Эта  женщина
теперь в Калифорнии, а оружие, кажется, запрещено пересылать по почте.
     - Могу я взглянуть на него?
     - Могу я спросить, зачем?
     - Нынче вечером в меня стреляли.
     - О! - Грилдквист поднялся. - Не уверен, что мне удастся его разыскать.
     - Я хотел бы посмотреть.
     - А что, я под большим подозрением?
     - У меня нет никакой градации, - ответил я.
     -  Если  мне удастся найти пистолет, я, наверное,  стану  подозреваемым
номер один.
     - Это зависит от обстоятельств.
     - Пойду поищу. Вы пока налейте себе еще.
     - Благодарю.
     Он  ушел,  а  я  встал,  стараясь  не  смотреть  на  телевизор.  Стакан
Грилдквиста тоже был пуст, поэтому  я захватил и его, отнес в "яму"  и налил
по второй. Потом  вернулся на место и сел, но телевизор все больше раздражал
меня, посему я поднялся  и передвинул  свое  кресло так, чтобы оно оказалось
прямо  напротив  кресла  Грилдквиста.  Потом я передвинул и его кресло тоже,
сел, и тут появился хозяин дома.
     С пистолетом в руке. Маленькая дамская пугалка двадцать пятого калибра,
с блестящим стволом и рукояткой из слоновой  кости. В рекламе говорится, что
такие  "удобно  носить  в  кармане или  дамской сумочке". Грилдквист  держал
пистолетик в расслабленной  ладони, но палец его  касался спускового крючка.
Дуло было нацелено в пол, в какую-то точку, находившуюся примерно на полпути
между нами.
     Он немного постоял в дверях, с полуулыбкой глядя на меня, потом сказал:
     - Знаете что, будь я тем человеком, который  убил Мэвис и пытался убить
вас, вы сейчас были бы в весьма неловком положении. Я мог бы застрелить вас,
уложить труп в ванну, расчленить и выкинуть по кусочку в мусоросжигатель.
     - Это вы в пьесе вычитали? - спросил я.
     - Да,  - ответил  Грилдквист, и  его  улыбка сделалась  шире.  -  Я  ее
отклонил. Недостаточно реалистична. Частный сыщик никогда не попадет в такой
переплет.
     - Швейцар знает, что я поднялся к вам.
     - Думаете, он вас запомнит? Или начнет гадать, куда вы подевались?
     - Мистеру Тессельману известно, что я пошел сюда.
     - Но известно ли ему, что вы до меня добрались?
     - Если вы шутите, то играете со смертью, - сказал я.
     - Почему это? Пистолет-то у меня.
     -  С  первого  выстрела  вы  можете  и  промазать,  при условии,  что я
достаточно проворно отскочу в сторону.
     Грилдквист нахмурился
     - Да, эта шутка  начинает набивать  оскомину, - рассудил он и, подойдя,
отдал мне пистолет.
     Я взял его, понюхал дуло, открыл затвор. Пистолетик не был заряжен, его
давно не чистили и не пускали в ход. Я вернул его Грилдквисту и сказал:
     - Не следует играть с огнестрельным оружием.
     -  Наверное,  вы  правы, -  согласился  он,  потом  сел,  посмотрел  на
телевизор и опять взглянул на меня. - Вы передвинули кресла.
     Отвечать на это замечание было бессмысленно.
     -  Кстати, о вашей  второй  жене, -  проговорил я. -  Она  когда-нибудь
виделась с Мэвис?
     -  От всей  души надеюсь,  что  нет. Не думаю, иначе  она сказала бы об
этом, Джанин далеко не молчунья.
     - Говорите, она теперь в Калифорнии?
     - Опять  вышла  замуж. Вы что, думаете, ее обуяла  запоздалая ревность?
Джанин  не способна  убить  человека.  Во  всяком случае,  ударом  ножа. Она
предпочитает сживать людей со свету языком.
     - У вас, кажется, была и третья жена?
     - Она  в Европе. У нас  с Мэвис  все  закончилось  еще  до того,  как я
встретил Элайзен.
     С минуту я потягивал виски, потом сказал:
     -  Уж и не знаю,  о  чем  еще  спросить.  Может, вам  придут  в  голову
какие-нибудь ответы?
     Он улыбнулся, глядя в свой стакан.
     -  Нет, зато пару вопросов я придумал. Например, вы не назвали свое имя
и не объяснили, как связан я с мистером Тессельманом.
     Я осушил стакан, поднялся и сказал:
     -  Вы правы, я не назвался и  не  объяснил. Спасибо, что нашли для меня
время.
     - А между тем хотелось бы знать.
     Я улыбнулся и зашагал к двери.
     - Как вы думаете, имеет ли смысл стращать вас полицией? - спросил он.
     Я остановился и оглянулся.
     - Как это?
     -  После вашего ухода я могу позвонить швейцару и сказать,  чтобы он не
выпускал вас из здания. А потом позвать полицию  и заявить, что вы  выдавали
себя за сыщика.
     - Зачем вам это?
     - Вы вели разговор так, как было выгодно вам. Я к такому не привык. Мне
хочется знать, кто вы такой.
     - Вы знакомы с человеком по имени Бугай Рокко? - спросил я.
     - Профсоюзный деятель?
     - Он самый. Этот человек никогда не осложнял вам жизнь?
     -  Нет, до сих пор мы неплохо  ладили. Да и дел  у нас с ним не  так уж
много. А что?
     -  Если вы станете  осложнять жизнь  мне, Бугай  начнет осложнять жизнь
вам.
     -  Никогда не  встречал такого умельца пускать  в ход громкие имена,  -
сказал  Грилдквист.  -  Сейчас  вы  скажете  еще,  что  знакомы  с  Джорджем
Клейтоном.
     Я разинул рот.
     - С Джорджем Клейтоном?
     - С  тем парнем, которого арестовали  за  убийство Бенсон.  И не врите,
будто не знаете этого имени.
     Я улыбнулся и перевел дух. Я совсем забыл  о газетах. Разумеется, в них
было напечатано мое полное имя.
     - Джордж Клейтон - это я.
     Он мне не поверил.

15

     Я  должен был встретиться еще  с  троими: Аланом Петри, Полом Девоном и
Эрнестом Тессельманом,  но решил,  что  с этими можно подождать до утра. Был
уже одиннадцатый час,  а  с людьми  сподручнее общаться  при свете дня. Надо
было как-то убить четыре часа, а потом ехать в "Тамбурин" за  Эллой, поэтому
я отправился домой.
     Я допивал пиво, когда зазвонил телефон. Никто, вроде, не должен был так
быстро раздобыть  сведения, поэтому, входя  в гостиную  и поднимая трубку, я
гадал, кто бы это мог быть.
     Голос я не узнал. Он был зычный, глухой и говорил с сильным акцентом
     - Вы есть Клей? - спросил голос.
     - Кто это?
     -  Вы  знакомы  с  некий мистер Уильям  Кэнтелом? -  осведомился голос,
безбожно коверкая слова.
     - Уильямом Кэнтелом? Вы имеете в виду Билли-Билли Кэнтела?
     - Иго самого. Он был просить меня вас телефонировать.
     - Когда?
     - Только немного мгновений назад.
     - Вы знаете, где он?
     - Он просил, - произнес голос со сводящей с ума медлительностью, да еще
так, что разобрать  что-либо  было невозможно, - говорить вам,  где вы могли
встретиться с его.
     - Где же? - спросил я, нащупывая карандаш и бумагу.
     - Есть станция трубы на улице девяносто два...
     - Что там есть?
     - Ваше  прощение.  Станция подземная. Она  больше  не  в использовании.
Мистер Кэнтел есть там сейчас ожидающий вас.
     - На станции подземки?
     - Вы имеете карандаш с бумага? Я буду поведать вам, как достичь туда.
     - Да, валяйте.
     - Теперь слушайте, - сказал он. - Эта станция подземки есть больше не в
употреблении.  Нормальные  входы  опечатаны вконец.  Но  там  есть еще  путь
пробираться в станцию через подземелье дома на улице девяносто два.
     Он рассказал  мне, как попасть  на станцию подземки,  и я все  записал.
Потом мой собеседник произнес:
     -  Власти  употребляют  платформы  для   складирования  досок  и  много
строительного материалу. Мистер Кэнтел был устраивать себе маленькую  тайную
нору на центростремительной платформе. Вы это имеете записать? На платформе,
где бы становились  центростремительные  поезда, а не окраинностремительные.
Это будет на западной стороне станции.
     - Записал, - сказал я.
     -  Вы должны  пройти через  переход к центроедущая  платформе, а  потом
заворотить к  лево.  Он там  в южном конце  платформы.  Он  взял  убежище за
штабелем досок там. Вы имеете все это?
     - Я имею все это, - ответил я. - Как, вы сказали, вас зовут?
     -  Мистер Кэнтел  говорил мне, что мне не было бы нужно именовать себя,
поскольку вы не знаете я.
     - Но я хотел бы с вами познакомиться, - сказал я, и в трубке щелкнуло.
     Я немного посидел, пытаясь  решить, что мне  делать.  У меня не было ни
малейших сомнений в  том, что звонил этот умник и  никто иной. Этот насквозь
фальшивый  иностранный  акцент, эта  попытка  использовать  Билли-Билли  как
приманку.  Он хотел залучить  меня в тихое  местечко,  чтобы завершить дело,
столь неудачно начатое вечером.
     Что ж, ищущий да обрящет с  моей  помощью.  Я не сомневался,  что найду
своего умника на этой заброшенной станции подземки. Он ждет меня там. К тому
же, разнообразия ради неплохо бы хоть разок точно знать, где его искать.
     Я  снова  вышел  в  душную  ночь,  доплелся  до  гаража  и   получил  у
пуэрториканского мальчишки свой "мерседес".
     - По-прежнему жарко, - сообщил он мне, вылезая из машины.
     - Хорошо поспал в кино?
     - Неплохо. Вы не придумали, какую работу мне дать?
     - Все не так, как тебе представляется, мальчик, - сказал я.
     Он пожал плечами.
     - Все лучше, чем тут вкалывать.
     - Это тебе только кажется
     - Я хочу свалить отсюда.
     - Я поспрашиваю, - сказал я - Но ничего не обещаю.
     - Спасибо, мистер, - обрадовался он. - Вы им скажите, что я вожу машину
как черт. А  когда полицейские  начнут  задавать  мне вопросы,  я, извините,
по-английски ни бум-бум.
     - Я им скажу.
     Я сел за  руль "мерседеса",  сказал "пока" мальчишке,  одарившему  меня
улыбкой до ушей, и поехал на Восемьдесят шестую улицу, а по ней - через парк
в Истсайд. По пути я вытащил из-под приборного щитка  свой пистолет тридцать
второго  калибра  и  проверил  его. Он  был  вычищен,  заряжен  и  в  боевой
готовности. Я сунул его в карман пиджака.
     Дома