. - Мои любимые блюда.
Благодарю вас.
  - Рада, что вам понравилось.
  - Честное слово, вам не стоило делать все это ради меня.
  - Мне это было вовсе не трудно, - улыбнулась Лара. - Мой отец всегда
говорил мне, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.
  - И перед тем как начать интервью, вы решили завладеть моим сердцем?
  - Точно, - с улыбкой кивнула Лара.
  - Насколько серьезны те трудности, которые переживает ваша компания?
  Лицо Лары сделалось серьезным.
  - Что, простите?
  - Да бросьте вы. Подобные вещи просто невозможно скрыть. Ходят
упорные слухи, что из-за предстоящих выплат по долговым обязательствам
ваше предприятие может оказаться на грани краха. И при нынешнем, далеко не
лучшем, состоянии рынка "Камерон энтерпрайзиз" приходится из кожи вон
лезть, чтобы выжить.
  Лара рассмеялась:
  - Ах вот, оказывается, что про меня болтают! Поверьте, мистер
Томпсон, вам не стоит слушать глупые сплетни. Знаете, что я сделаю? Я
пошлю вам копии моих финансовых отчетов, и вы сами все проверите. Это вас
устроит?
  - Вполне. Между прочим, на открытии нового отеля я не видел вашего
мужа.
  - Филипу очень хотелось там присутствовать, - вздохнула Лара, - но, к
сожалению, он был в гастрольной поездке.
  - Как-то, года три назад, мне удалось побывать на его сольном
концерте. Он великолепен! Вы уже год замужем за ним, не так ли?
  - Да, и это был самый счастливый год моей жизни. Как женщине мне
очень повезло. Я часто бываю в разъездах, и он много путешествует, но
когда мы далеко друг от друга, где бы я ни была, я всегда могу слушать его
записи.
  - А где бы он ни был, он везде может видеть построенные вами здания,
- улыбнулся Томпсон. Лара засмеялась:
  - Вы мне льстите.
  - Но ведь это сущая правда. Вы воздвигли дома чуть ли не по всей
стране. Вы владеете жилыми зданиями, офисами, гостиничными комплексами...
Как вам все это удается?
  - При помощи колдовства, - пошутила она.
  - Вы для меня загадка.
  - Я? Ну почему же?
  - В данный момент, уверен, вы являетесь самым удачливым
предпринимателем в сфере строительства в Нью-Йорке. Ваше имя красуется на
каждом втором здании города. Вы строите самый высокий в мире небоскреб,
конкуренты прозвали вас Железной Бабочкой, и вам удалось развернуться с
таким размахом в той сфере бизнеса, которой традиционно занимаются мужчины.
  - А что, это вас волнует, мистер Томпсон?
  - Нет, но что меня действительно волнует, мисс Камерон, так это то,
что я никак не могу понять, кто же вы на самом деле. Если я задам этот
вопрос двум разным людям, то получу три мнения. Все признают, что вы
обладаете талантом блестящего предпринимателя. Вы понимаете... Я хочу
сказать.., вы же не с неба свалились и сразу стали знаменитой и
преуспевающей. Я достаточно хорошо знаю строителей - это суровые, крутые
ребята. Как такой хрупкой женщине, как вы, удается держать их в узде?
  - Наверное, я уникальна, - улыбаясь проговорила она. - А если
серьезно, просто я нанимаю на работу лучших людей и хорошо им плачу.
  "Упрощает, - подумал Томпсон. - Слишком уж упрощает. А правду
говорить не хочет". Он решил переменить тему беседы:
  - Какой журнал ни открой, везде только и пишут что о ваших успехах. Я
же хотел, чтобы мой рассказ получился более личным. Ведь так мало известно
о вашем прошлом.
  - О, я очень горжусь своим прошлым.
  - Ну и отлично. Давайте тогда об этом и поговорим. Как получилось,
что вы начали заниматься бизнесом, связанным с операциями с недвижимостью?
  Лара снова улыбнулась, и он отметил, что у нее была искренняя улыбка.
Она вдруг стала похожей на маленькую девочку.
  - Гены.
  - Чьи гены?
  - Моего отца. - Она указала на висящий за ее спиной портрет. На нем
был изображен красивый мужчина с благородной внешностью и шапкой седых
волос. - Это мой отец - Джеймс Хуг Камерон. - Голос ее сделался нежным. -
Ему я обязана своим успехом. Я была его единственным ребенком. Моя мать
умерла, когда я была еще совсем маленькой, так что меня воспитывал отец.
Давным-давно моя семья уехала из Шотландии, мистер Томпсон, и поселилась в
Глейс-Бее, что в Новой Шотландии.
  - В Глейс-Бее?
  - Да, это рыбацкий поселок на северо-востоке острова Кейп-Брейтон,
расположенного неподалеку от Атлантического побережья. Так назвали его
французские исследователи-первопроходцы. Глейс-Бей означает "ледяная
бухта". Еще кофе?
  - Нет, спасибо.
  - Мой дед имел очень много земли в Шотландии, а отец еще больше
расширил эти владения. Он был чрезвычайно богатым человеком. До сих пор
там у меня есть фамильный замок неподалеку от озера Лох-Морлих. Когда мне
было восемь лет, у меня уже была собственная лошадь, платья мне покупали в
Лондоне, и жили мы в громадном доме с множеством слуг. Для маленькой
девочки это была сказочная жизнь.
  В ее голосе появилась теплота при воспоминании о давно минувших днях.
  - ..В Глейс-Бее зимой мы катались на коньках, посещали хоккейные
матчи, а летом купались в озере. И еще ходили на танцы в "Форум" и
"Венецианские сады".
  Репортер старательно все записывал.
  - Отец строил дома в Эдмонтоне, и в Калгари, и в Онтарио. Операции с
недвижимостью были для него своего рода игрой, и он любил эту игру. Я была
еще девочкой, когда он и меня научил этой игре, и я тоже полюбила ее, - со
страстью в голосе говорила Лара. - Я хочу, чтобы вы поняли меня, мистер
Томпсон. То, чем я занимаюсь, не имеет ничего общего с деньгами или
кирпичами и стальными балками, из которых сделаны здания. Для меня прежде
всего важны люди. Ведь я могу дать им удобные дома для жизни и работы,
дома, в которых они смогут создавать семьи и достойно существовать. Именно
это было самым важным для моего отца, и это стало самым важным и для меня.
  Хуг Томпсон оторвался от записей.
  - Вы помните свое первое самостоятельное дело? Лара подалась вперед.
  - Конечно. На мое восемнадцатилетие отец спросил, что бы я хотела
получить в подарок. В то время в Глейс-Бей прибывало очень много народу и
городок становился перенаселенным. Я чувствовала, что приезжие нуждаются в
крыше над головой, и сказала отцу, что хотела бы построить небольшой жилой
дом. Вот он и подарил мне деньги, а два года спустя я смогла их вернуть
ему. Затем я взяла ссуду в банке на постройку своего второго дома. К тому
времени, когда мне исполнился двадцать один год, я уже владела тремя
домами, и все они приносили доход.
  - Должно быть, отец очень гордится вами. Ее губы снова тронула теплая
улыбка.
  - Гордился. Он назвал меня Ларой - это старинное шотландское имя,
происшедшее из латинского языка. Оно означает "известная" или
"знаменитая". С детских лет отец говорил мне, что в один прекрасный день я
обязательно стану знаменитой. - Ее улыбка исчезла. - Он умер от сердечного
приступа, будучи еще совсем молодым. - Она помолчала. - Каждый год я
приезжаю в Шотландию, чтобы навестить его могилу. Для меня... Для меня
было просто невыносимо продолжать жить в нашем опустевшем без него доме, и
я решила переехать в Чикаго. Появилась идея создания небольших отелей
экстра-класса, и я уговорила одного тамошнего банкира финансировать мой
проект. Эта затея оказалась весьма успешной. - Она пожала плечами. - Ну а
остальное, как принято говорить, принадлежит истории. Думаю, с точки
зрения психологии можно сказать, что свою империю я создала не ради себя.
Это своего рода дань уважения моему отцу. Джеймс Камерон был самым
замечательным человеком, кого я когда-либо знала.
  - Уверен, вы его очень любили.
  - Да, очень. И он тоже меня любил. - На ее губах заиграла чуть
заметная улыбка. - Я слышала, что в тот день, когда я появилась на свет,
мой отец напоил буквально всех мужчин Глейс-Бея.
  - Что ж, действительно похоже, что все началось в Глейс-Бее, -
проговорил Томпсон.
  - Вы правы, - мягко сказала Лара. - Именно там все и началось почти
сорок лет назад...


                                  Глава 3


  Глейс-Бей, Новая Шотландия 10 сентября 1952 года

  В ту ночь, когда родились его дочь и сын, Джеймс Камерон пьяный
валялся в кровати публичного дома, зажатый с двух сторон
проститутками-близняшками из Скандинавии. Внезапно в дверь забарабанила
содержательница борделя мадам Кристи.
  - Джеймс! - прокричала она и, толкнув дверь, вошла в комнату.
  - А-а, черт бы тебя побрал, старая курица! - раздраженно прорычал
Джеймс. - Неужели нельзя оставить мужика в покое даже здесь?
  - Извини, что помешала тебе развлекаться, Джеймс. Дело касается твоей
жены.
  - Да е...л я ее! - заорал Камерон.
  - Это точно, - парировала Кристи, - и теперь она рожает тебе ребенка.
  - Ну и что? Пусть себе рожает. Вы, бабы, только на это и годитесь.
  - Звонил доктор. Он уже отчаялся тебя найти. Твоей жене совсем худо.
Лучше поспеши.
  Джеймс Камерон приподнялся и переполз на край кровати. Глаза его были
затуманены, голова соображала туго.
  - Чертова баба, вечно от нее одни только неприятности. Ладно, пойду.
- Он уставился на лежащих в постели голых девиц. - Но платить за них не
буду!
  - Да уж не до этого! Ступай-ка быстрее домой. - Кристи повернулась к
девицам:
  - А вы обе - за мной.
  Когда-то красавец мужчина, Джеймс Камерон теперь превратился в
человека, на лице которого отразились все совершенные им в жизни грехи. На
вид ему можно было дать лет пятьдесят, хотя на самом деле ему было лишь
тридцать. Он служил управляющим общежитием, принадлежавшим городскому
банкиру Шону Макалистеру. Последние пять лет обязанности между Джеймсом
Камероном и его женой Пегги разделялись четко: Пегги драила полы, мыла
посуду и готовила еду для двух дюжин жильцов, а Джеймс пил. Каждую пятницу
он должен был собирать плату за проживание с постояльцев своего и четырех
других общежитии, которыми владел Макали стер, что служило ему еще одним
поводом - если ему вообще нужен был повод, - чтобы уйти из дому и напиться.
  Джеймс Камерон был человеком озлобленным, неудачником, но он твердо
верил, что винить за это надо кого угодно, только не самого себя. С годами
же он даже стал получать какое-то удовольствие от своих страданий, ибо
казался себе этаким мучеником. Когда Джеймсу был только год, его семья
эмигрировала из Шотландии в Глейс-Бей, не имея ничего, кроме убогого
скарба, который его родители тащили в руках, и чтобы выжить, им
приходилось надрываться из последних сил. Едва Джеймсу исполнилось
четырнадцать лет, отец послал его работать на угольную шахту. В
шестнадцать лет Джеймс слегка повредил спину во время обвала в забое, и
ему пришлось оставить эту работу. А через год его родители погибли в
железнодорожной катастрофе. Вот тогда-то Джеймс и решил, что во всех этих
напастях виноват лишь злой рок, который преследует его. Однако природа
одарила его двумя бесценными качествами: прежде всего, если он этого
желал, то мог быть еще и обаятельным. И однажды в выходной день, приехав в
Сидней, город, расположенный неподалеку от Глейс-Бея, он встретил
впечатлительную девушку по имени Пегги Максвелл, которая вместе с
родителями проводила там отпуск. Она вовсе не отличалась
привлекательностью, но Максвеллы были очень богаты, а Джеймс Камерон -
беден. Он вскружил Пегги голову, и, как ни отговаривал ее отец, она вышла
за него замуж.
  - В приданое я дам Пегги пять тысяч долларов, - сказал Джеймсу мистер
Максвелл. - Эти деньги позволят тебе начать самостоятельное дело. Ты
можешь вложить их в недвижимость и через пять лет удвоить свой капитал. А
я помогу тебе.
  Но ждать пять лет Джеймс не хотел, и, ни с кем не посоветовавшись, он
и один из его дружков вложили деньги в весьма рискованное предприятие, и
через пару месяцев у Джеймса не осталось ни цента. Его тесть пришел в
бешенство и отказал ему в какой-либо дальнейшей поддержке.
  - Ты дурак, Джеймс, - заявил он, - и я не собираюсь больше бросать
деньги на ветер.
  Таким образом, женитьба, которая должна была стать для Камерона
спасением, обернулась катастрофой, так как теперь на его иждивении
оказалась жена, а работы у него не было.
  Спас его Шон Макалистер. Городской банкир был толстым, самодовольным
коротышкой лет пятидесяти пяти, в неизменном жилете, с часами на толстой
золотой цепочке. Он приехал в Глейс-Бей двадцать лет назад и сразу понял,
какие возможности открываются перед ним. В город сплошным потоком
съезжались шахтеры и лесорубы, которые крайне нуждались в подходящем
жилье. Макалистер мог бы финансировать строительство домов для них, но у
него был план получше. Он решил, что будет дешевле селить приезжих в
общежития, и через пару лет построил отель и пять общежитии, которые
всегда были забиты до отказа.
  Найти управляющих оказалось довольно сложно, ибо работа эта была не
из легких. В обязанности управляющего входило следить за тем, чтобы все
комнаты были заняты, организовывать питание жильцов да еще заботиться о
чистоте и порядке. Что же касается зарплаты, то Шон Макалистер был не из
тех людей, кто швыряется деньгами.
  Случилось так, что управляющий одним из общежитии уволился, и
Макалистер решил, что Джеймс Камерон является наиболее подходящим
кандидатом на эту должность. Время от времени Камерон брал в банке
небольшие ссуды, а с выплатой запаздывал. Макалистер послал за молодым
человеком.
  - У меня есть для тебя работа, - заявил банкир.
  - У вас?
  - Тебе повезло. Только что освободилось отличное место.
  - Я что, должен буду работать в банке? - удивился Джеймс. Такая
перспектива казалась ему весьма привлекательной. Там, где много денег,
всегда есть вероятность, что что-нибудь прилипнет к рукам.
  - Нет, не в банке, - разочаровал его Макалистер. - Ты незаурядный
малый, Джеймс, и, думаю, сможешь поладить с людьми. Я хочу, чтобы ты стал
управляющим моим общежитием на Кэйблхед-авеню.
  - Вы сказали общежитием? - В голосе Камерона слышались презрительные
нотки.
  - Нужна же тебе крыша над головой, - рассуждал Макалистер. - Вот у
вас с женой и будут бесплатная комната и питание, да еще небольшая
зарплата.
  - "Небольшая" - это сколько?
  - Я не поскуплюсь, Джеймс. Двадцать пять долларов в неделю.
  - Двадцать пять?
  - Не хочешь - не надо. У меня есть другие желающие на это место.
  В конце концов, выбора у Джеймса Камерона не было.
  - Ладно, согласен, - кивнул он.
  - Вот и хорошо. Да, кстати, тебе еще придется по пятницам собирать
плату за проживание и в других моих общежитиях, а деньги будешь приносить
мне по субботам.
  Когда Джеймс выложил эту новость Пегги, она была в полной
растерянности.
  - Да мы же понятия не имеем, как управлять общежитием, Джеймс.
  - Научимся, поделим обязанности. И Пегги поверила.
  - Что ж, тогда, пожалуй, справимся, - согласилась она. И пусть
несколько своеобразно, но они действительно справились.

  ***

  После этого Джеймсу Камерону не раз представлялась возможность
получить работу получше, работу, которая могла бы дать ему определенное
положение в обществе и приличные деньги, но он так упивался своими вечными
неудачами, что ему было жалко с ними расставаться.
  - А стоит ли дергаться? - ворчал он. - Раз у меня такая судьба,
ничего хорошего не жди.
  Вот и в ту сентябрьскую ночь он с горечью подумал:
  "Что за жизнь! Даже с девочками побаловаться не дадут. Черт бы побрал
мою жену".
  Когда Джеймс вышел из заведения мадам Кристи, дул пронизывающий
осенний ветер.
  "Пожалуй, стоит малость подкрепиться, чтобы легче выдержать очередной
удар судьбы", - решил он и зашел в кабачок "Старый моряк".
  Лишь час спустя Джеймс Камерон побрел к общежитию, находившемуся в
Пью-Абердине, самом бедном районе Глейс-Бея.
  Когда же он наконец добрался до дома, его встретило полдюжины
взволнованных жильцов.
  - У Пегги доктор, - предупредил один из них. - Ты, мужик,
поторопись-ка.
  Шатаясь, Джеймс проковылял в маленькую мрачную спаленку, которую он
делил со своей женой. Из соседней комнаты донесся крик новорожденного.
Пегги неподвижно лежала на кровати. Над ней склонился доктор Патрик
Дункан. Услышав шаги входящего Джеймса, он обернулся.
  - Это что еще здесь происходит? - с трудом выговорил Джеймс. Доктор
выпрямился и с неприязнью посмотрел на него.
  - Вам надо было послать жену ко мне на прием, - проговорил он.
  - Ага, и выкинуть кругленькую сумму? Подумаешь - рожает! Да че ваше
здесь...
  - Пегги умерла. Я сделал все, что мог. У нее родились близнецы.
Мальчика спасти не удалось.
  - О Господи, - захныкал Камерон. - Опять эта судьба.
  - Что вы сказали?
  - Судьба, говорю. Вечно мне не везет. Вот и щас - потерял ребенка.
Я...
  Неся на руках крохотного младенца, завернутого в одеяло, в комнату
вошла женщина-кормилица.
  - Вот ваша доченька, мистер Камерон.
  - Доченька? На кой черт она мне сдалась? - заплетающимся языком
проговорил Джеймс.
  - Ну и мерзкая же ты тварь, - не выдержал доктор Дункан.
  - Я останусь до утра, - заговорила кормилица, - и покажу, как надо за
ней ухаживать.
  Джеймс посмотрел на выглядывающее из-под одеяла морщинистое личико и
с надеждой подумал: "Может, она тоже помрет..."
В первые три недели никто не был уверен, выживет новорожденная
девочка или нет. Ухаживала за ней ежедневно приходившая кормилица. И
наконец наступил день, когда доктор, волнуясь, заявил Джеймсу:
  - Твоя дочь будет жить. Господь смилостивился над бедной малышкой.
  - Мистер Камерон, - сказала кормилица, - вы должны дать ребенку имя.
  - Плевать мне, как вы станете ее звать. Сами придумывайте имя.
  - А что, если мы назовем ее Ларой? Это такое милое...
  - Лишь бы вам, раздолбаям, нравилось. Вот так и нарекли ее Ларой.

  ***

  На всем белом свете не было никого, кто бы заботился о Ларе и
воспитывал ее. Жившие в общежитии мужчины были слишком заняты своими
проблемами, чтобы обращать внимание еще и на чужого ребенка. А
единственной женщиной, оказавшейся там, была огромных размеров шведка по
имени Берта, которую наняли для готовки и уборки.
  Джеймс Камерон и не собирался заботиться о своей дочери. Проклятая
судьба в очередной раз подвела его тем, что подарила ребенку жизнь. По
вечерам он обычно сидел у себя в комнате за бутылкой виски и роптал на
свою горькую долю.
  - Эта девчонка убила и мою жену, и моего сына.
  - Зря ты так говоришь, Джеймс, - упрекали его соседи.
  - Да чего уж там! Из моего сына вырос бы здоровый, крепкий мужик.
Наверняка он стал бы неглупым малым, и при деньгах, и уж позаботился бы о
старости своего отца.
  И соседи, махнув рукой, даже и не думали заставить его прекратить
нести этот вздор.
  Несколько раз Джеймс Камерон пытался как-то связаться со своим тестем
Максвеллом, надеясь, что тот заберет у него ребенка, но старик словно
сквозь землю провалился. "Может, на мое везенье, сдох старый дурак", -
решил Джеймс.

  ***

  Глейс-Бей был городком, в котором жители не задерживались надолго, а
селились в общежитиях и через какое-то время уезжали кто куда. Приезжали
они из Франции, Китая, с Украины; были там и итальянцы, и ирландцы, и
греки - плотники и портные, слесари и сапожники. Целые толпы работяг
слонялись по Мейн-стрит, Белл-стрит, Норд-стрит и Уотер-стрит в портовой
части города. Они приезжали, чтобы работать на шахтах, валить лес или
ловить рыбу. Глейс-Бей являлся приграничным городом, примитивным и
суровым, погода в котором всегда была омерзительной. Морозные зимы с
сильными снегопадами тянулись до самого апреля, а из-за толстого льда,
скрывавшего бухту, даже в апреле и мае дули холодные ветры; с июля же по
октябрь беспрестанно шел дождь. В городе было восемнадцать общежитии,
некоторые из них вмещали свыше семидесяти постояльцев. Общежитие Джеймса
Камерона было рассчитано на двадцать четыре человека, и жили там в
основном шотландцы.
  Лара росла, испытывая постоянную нехватку человеческой теплоты,
любви, хотя она даже понятия не имела, что это такое. У нее не было ни
игрушек, ни кукол, ни подружек, с которыми она могла бы играть, - никого,
кроме отца. Она делала ему маленькие детские подарки, не зная, как ему
угодить, но он либо не замечал их, либо поднимал ее на смех.
  Когда Ларе было пять лет, она случайно подсл