кровию! Что  сказать исторического о Цобте?  В XII столетии некто
датчанин  Петр  Пфласт  получил гору  сию  в  подарок от  герцога
Бреславского,  построил  на  ней  замок  и жил  со  своею  женою.
По-видимому, был  он великий любитель природы  и картинных видов.
После  смерти  замок его  достался  монахам,  которые, не  стерня
зимней  стужи, переселились  к  подошве горы,  в селение  Гуркау.
Замок опустел.  Хищные рыцари  засели в нем  и производили долгое
время   набеги  на   окрестности,  пока  наконец   Бреславские  и
Швейдницкие жители,  соединись вместе, осадили  гору, взяли замок
приступом и превратили его в развалины. Теперь едва-едва приметны
следы сих  развалин. За 200  пред сим лет один  аббат поставил на
самой высоте церковь, которая и теперь существует, несмотря на то
что  высота  Цобта  достойна  быть украшена  гораздо  красивейшим
зданием. Но  вершину сию  украшают облака, вокруг  нее ходящие, и
зарницы с молниями, в них играющие. В древнейшие времена на Цобте
был языческий  храм и гора сия  называлась тогда Субботка. В 1335
году Польша уступила Силезию  королям Богемии. От них вместе с их
собственною землею  перешла она к австрийцам,  а от сих последних
досталась Фридриху и была  причиною Семилетней войны. По мере как
мы  сходили вниз,  Штульберг,  Мительберг и  Энгельберг, смиренно
лежавшие у  ног наших, возвышались более  и более. Наконец, когда
мы  очутились  совсем внизу,  они  по-прежнему  заслонили от  нас
Цобтен  и казались  равными  ему. Не  так ли  и в  обществе людей
мелкие страсти заслоняют великие добродетели? Не так ли ничтожные
способности затеняют высокие дарования?

                                              1 июля. Альт-Вассер

Вчера  вздумали мы  побывать под  землею. Здесь,  в Альт-Вассере,
можно  это  сделать,  ибо  тут  копают так  называемые  горные  и
земляные уголья. Мы садимся  в лодку и вплываем в отверзтый свод,
сквозь  дикий   камень  прорубленный  и   в  подземелье  ведущий.
Проводник наш вместо весел  действует руками, упираясь о стены, и
лодка бежит. Мы прощаемся  с светом, постепенно от нас отстающим,
и видим  мрак, бегущий к  нам навстречу. Взятые с  нами ночники и
свечи слегка только разгоняют темноту. Видим красноцветную воду -
она  купоросная. Невысокий и  не более  4 аршин в  широту имеющий
свод похож на наши Киевские пещеры. Плывем версту, плывем другую,
все  под   землею!..  Там   и  там  встречаются   горные  люди  с
краснопламенными  факелами.   Одни  провозят  лодки,  нагруженные
углем,  другие вырубают  уголь из  земли. Везде  скрипят веревки,
гремят цепи,  движется механика.  Вот один черный  человек вертит
колесо, другой  врубается в черную стену.  Внутреннее устроение в
сих подземельях  точно как в рудокопнях -  те же и трудности. Для
чего  ж, когда и  кем сделан  этот подземный свод?  Один немецкий
граф за  25 лет  пред сим, возвратясь  из Англии, привез  с собою
план  и  тайну для  устроения  сих  подземных сообщений,  которые
делают гораздо успешнейшими горные  работы. Прежде и теперь в том
месте, где достают уголь  посредством машин прямо из-под земли на
поверхность, всякий  работник, при всех  усилиях, может выставить
не  более сорока мер  в день,  тогда как посредством  сего канала
каждый вывозит до 160 мер - это вчетверо!.. Целые горы угля лежат
на поверхности  подле ям.  Безлесная Германия все  расхватывает и
пожигает. Разумеется, что это приносит несметный доход владельцу;
а что  получают бедные работники: по два  злота в сутки! Однако ж
бергманы[18] и сами  довольны, и целые семейства охотно посвящают
себя  этой  трудной  работе,  сопровождаемой  всегда  болезненною
старостию.  Часто  случается, что  брат,  дядя  и отец  задавлены
глыбами или умерли от  горной чахотки, а сын идет по их же следам
- таковы люди!..

Трудно  описать чувство,  произведенное  в нас  появлением света,
когда мы опять к  отверстию приближались. Он очаровал, восхитил и
усладил нас.  Издали представился он нам  в виде серебряной луны,
которой   длинные  лучи   глубоко   в  подземелье   проникали.  С
приближением  нашим лучи  сокращались,  а круг  света, возрастая,
уподоблялся солнцу. Как приятно  увидеть свет после тьмы и сквозь
тьму -  это вовсе  необыкновенный свет! Такого  нигде не увидишь,
кроме картин Корреджио и Конто-ди-Ротари. Невольник, выходящий из
темницы,   может   только    иметь   понятие   о   таком   свете.

                                              2 июля. Алът-Вассер

С величайшим  трудом, взбираясь вверх более  двух верст, достиг я
вершины горы,  где стоял главный маяк  против Альт-Вассера. Какой
обширный горизонт!..  Цепи тор, снежные  вершины, Яуер, Швейдниц,
даже Бреславль среди необозримых равнин своих - все видно! Всхожу
наверх  - горы унижаются  предо мною;  схожу наниз -  они растут,
высятся и, кажется, хвастают своею высотою. Не так ли царедворец,
карабкаясь из  мрачной ничтожности  на высоту честей,  видит, как
упрямые вельможи и вся окрестная знать унижается его возвышением?
Одно слово - гордый  временщик быстро скользит с вершины вниз и в
падении  своем видит,  что все  перерастает, все  становится выше
его;  даже  и  те,  которых он  не  примечал  у подножия  своего,
гордятся, высясь над его головою!..

                               7 июля. Фюрштенштейн и Фюрштенбург

В пяти  верстах от Альт-Вассера, с  версту от большой Швейдницкой
дороги,  можно  и   должно  видеть  древний  замок  Фюрштенштейн.
Посмотрев на  здание замка  и на местоположение его,  вы не долго
будете в нерешимости,  чему отдать преимущество: тотчас последнее
предпочтете  первому. Какие  виды! Какая природа!..  За несколько
десятков лет  пред сим надменное  искусство, со всеми приманками,
затеями и  вычурами своими,  явилось было здесь,  чтоб, под видом
украшения,  перестроить  и  перерядить  по-своему  при  роду.  Но
природа  громко возопила  против сего. Явно  возроптали столетние
дубы,  увидев уничижительные  орудия готовые отсекать  их древние
ветви;  сетовали густые  рощи и  скорбели из черных  пропастей до
светлого  неба   достигающие  скалы.   "Мы  возросли  свидетелями
беспримерного  величия ее,  мы покоили  под тению своею  людей, с
которыми ныне никто не посмеет сравниться ни в крепости сил, ни в
твердости духа, ни в  чистоте нравов и обычаев, людей, которые не
имели даже  понятия о том, что значит таять  в роскоши и можно ль
быть  рабом,  будучи  германцем!  Мы  не  хотим  надеть  на  себя
позлащенных  цепей искусства,  чтоб пленять взоры  питомцев неги.
Нет! Лучше  пусть огни  небесные пожгут нас,  или бури разрушения
искоренят!" Тут  нечего было делать.  Искусство уступило природе.
Оно  предложило ей  только  услуги свои  тем, чтоб  дать средство
любопытному   путешественнику  удивляться   диким   красотам  ее.
Например: искусство сделало несколько тысяч ступеней, чтоб ходить
по  крутизне  скал;   провело  множество  дорожек  сквозь  частые
перелески;  настроило мостиков;  расчистило полянки;  рассеяло по
местам цветы и насадило  плодоносные деревья среди вековых елей и
дубов. Оно коснулось огромных скал - и загремели ключи и брызнули
водопады... Вот что сделало  здесь искусство. Оно только раскрыло
природу. Посмотревши  на огромный новый замок,  имеющий 365 окон,
вы  увидите   насупротив  развалины   Фюрштенбурга  и  непременно
захотите побывать  на том  месте, где люди  жили за 500  пред сим
лет. С лестницы на лестницу, с уступа на уступ, среди плодоносных
дерев,  множества цветов,  мимо оранжерей  спускаетесь вы  ниже и
ниже,  и  места  становятся  мрачнее  и  дичее.  Во  глубине  рва
переходите  ревущий  ручей,  а  змеистые  дорожки  ведут  вас  на
противулежащую  крутизну. Вы  видите  скалу, висящую  над вами...
Несколько минут,  и вы  уже на ней!  То проходите вы  около самой
бездны,  то  уходите  от  нее  вверх;  то, между  тем  как  цветы
улыбаются  вокруг вас,  нависшие громады  скал хмурятся  и грозят
рассыпаться над  главою вашею...  Но я чувствую,  что рассказ мой
совсем холоден, не живописен, не похож на то, что я видел и хотел
выразить. Для  чего я не  волшебник? Для чего не  могу схватить и
бросить на холст сих  горных ручьев, чтобы можно было видеть, как
быстро  они  текут,  как   растут  от  дождей;  как  сердятся  от
препятствий; как сражаются с  камнями: то с стоном пробираясь под
разрушенную скалу, то с шумом и пеной летят через нее!.. Для чего
я не  могу нарисовать  всех прелестных видов  Фюрштенштейна? Чтоб
замок  казался под  облаками, тогда  как я  стою в  глубоком рве,
которого  каждая отлогость  есть  сад. Или  чтоб сей  новый замок
очутился у  ног моих и  заплатил бы за труд  взбираться на старый
Фюрштенбург.  Пройдя  рощи, переправясь  через  ручьи, следуя  по
дорожкам  то  вверх, то  вниз,  то сквозь  отверстия, пробитые  в
скалах, вы  наконец достигнете  своей цели в  приятной усталости.
Взойдем чрез сей подъемный  мост в этот древний готический замок.
Издали  мы полагали  его  необитаемым и  крайне удивились,  увидя
противное.  Престарелый смотритель  предлагает нам  показать весь
замок -  пойдем за ним.  Вот зала, гостиная, ряд  комнат в точном
вкусе XII века. Все уборы того времени: обои, кресла, люстры - из
оленьего  рога;  по  углам  большие серебряные  подсвечники.  Вот
присутственная зала.  Стол, покрытый красным сукном,  и 12 кресел
показывают нам  место, где некогда рыцари  совершали страшный суд
истины.  Взойдите  по  двум  крутым лестницам  вверх  башни:  там
любопытство ваше будет  рассматривать и дивиться хотя небольшому,
но  редкому  собранию  оружия.  Древние  луки,  пищали,  ружья  и
пистолеты без кремней,  трением огонь производящие, все рыцарские
доспехи, а  более всего в 100 и 200  фунтов латы удивят вас. Были
же  люди,  которые носили  их!  Углубляясь  в рассматривание  сих
остатков  древности,  невольно  переносишься  мыслию ко  временам
рыцарства.   Воображение  рисует   картины  домашней   жизни  сих
необыкновенных  людей... В  холодный  осенний вечер,  когда ветры
свистели  в скалах  и целые  леса шатались над  пропастями, когда
буря,  восставшая  от севера,  чрез  необозримые  леса и  пустыни
древней  Германии протекшая,  свирепым дыханием  своим, казалось,
сдувала солнце  с горизонта,  гася свет лучей его  и распуская по
небу   черные  тучи,   гостеприимный  замок   рыцаря  представлял
надежнейшее  убежище от  бурь.  Заглянем в  него. Множество  свеч
теплются  в  высоких   серебряных  подсвечниках,  огни  пылают  в
каминах, и  древний рыцарь,  которого голова поседела  под тяжким
шлемом, в кругу семейства своего, цветущего здоровьем и красотою,
не чувствует  непогоды. Вдруг  слышится звук рога.  Из сторожевой
башни  дают знать  о прибытии  рыцаря-гостя. С  громом опускается
подъемный мост  и - входит странник.  Все узнают рыцаря, живущего
за  сто  верст  -  это  почиталось  тогда  недальним  соседством.
Приветливость встречает его. Он снимает черный шлем, верхние латы
во сто  фунтов и  садится в кругу  веселого семейства. Белогрудая
дочь  рыцаря, цветущая  свежестию  и красотой,  подносит ему  сок
винограда,  на  южных  долинах  растущего, или  потчует  пенистым
медом, которого  соты в  пустотах древних дубов и  в ущелиях скал
дикими пчелами приготовляются; а  рыцарь между тем рассказывает о
дремучих лесах, чрез которые  проезжал, о свирепых реках, которые
переплывал, о лютых зверях,  с которыми сражался. Он рассказывает
о замках  хищных рыцарей, о юных  красавицах, которых молодость и
красота увядает в  заключении. Съезжаются другие рыцари, заседают
в судилище, рассуждают  о добродетелях рыцарей, избирают молодого
витязя  к   освобождению  страждущей  красоты.  Другому  поручают
прервать неволю  великодушного защитника невинности, томящегося в
подземном  заключении. Или  все  вместе назначают  в забаву  себе
охоту  на дикого  зверя,  распространившего ужас  среди окрестных
поселян. Скачут  по безднам и оврагам чрез  горы и поля. Вой псов
сливается  с  воем  ветров,  и  отзывами  стонут  леса.  Но  если
иноплеменник  дерзал  угрожать  свободе  отечества, если  гремела
труба  военная, то в  то же  мгновение тысячи рыцарей,  на бодрых
копях своих,  составляли величественные строи.  Грозно звучали их
копья и  брони, и  прелестно волновались радужноцветные  перья на
шлемах. Так жили сии древние сыны Германии, защитники невинности,
добродетели и красоты. Фюрштенбург  существует уже 500 лет. Время
и война  обратили его  в развалины, по теперешний  граф *** вновь
отделал  верхнее жилье.  Мы, однако  ж, видели  подлинные остатки
пятивекового  здания, сходя  под  самые нижние  своды. Тут  можно
видеть  в  саду и  террасу,  где некогда,  может быть,  сражались
рыцари  и  где за  13  пред  сим лет  прелестная Луиза,  королева
Прусская,  присутствовала на карусели,  представлявшей подражание
древним  забавам рыцарей.  И теперь  еще видны места,  где сидела
королева  с   знатнейшими  женщинами  своего  двора.  Окрестности
Фюрштенштейна   прекрасны.  Взгляд   на  долину   близ  Фрейбурга
восхитителен.  Взоры теряются  в необозримости  сей прелестнейшей
долины; множество  ручьев, домиков и целые  рощи плодовитых дерев
испещряют ее.

                                                    Город Нейроде

Из  Рейхенбаха  в  Нейроде  дорога  чрез  горы.  Между  деревнями
Штейн-Кунцендорфом  и  Гаусдорфом  должно  проходить по  узкой  и
каменистой  дороге высочайшую  гору. Но подоблачные  здешние горы
отменно  живописны,  обработаны  и  населены.  Нейроде  приятный,
чистый  городок, и  как  ни мал,  но все  лучше  больших польских
городов. Тут есть прекрасные суконные фабрики.

Здесь опять надобно  дивиться искусному обхождению горных жителей
с  водами. Версты  за две  не доезжая  Нейроде, слышите  вы подле
дороги шум и журчание, но не видите воды: это подземный ручей. Он
имеет причину  прятаться, ибо едва только  покажется на свет, как
жители  хватают его,  обуздывают насыпью  по берегам,  замыкают в
латоки и водят туда и сюда по пространству двух или трех верст. В
средине города видите вы  большую мельницу, на три постава день и
ночь  действующую.  На какой  она  реке?  спросите вы,  и вас  не
поймут. Ибо здесь мельницы  не на реках, а на ручейках. Тот самый
ручей, который попался мельникам  в руки еще за городом, проведен
ими сюда  по латокам. Будучи  возвышен на две и  больше сажени от
горизонта, он движет собою  всю огромность мельницы. Но ручей сей
полезен не одним мельникам. Боковыми латоками отводят воды его на
огороды,  сукновальни, сукноделъни  и красильные фабрики.  Если б
дети богатых наших,  господ ездили путешествовать единственно для
пользы себе  и своему отечеству, то,  вместо того чтоб ринуться в
блеск  и  разврат  Парижа,  они  заезжали  б в  эти  горы.  Здесь
научились бы  они, что можно сделать  прилежанием и трудом. Здесь
увидели бы,  как один рабочий ручеек  может быть полезнее больших
рек, праздно  в дачах  их протекающих. Здесь увидели  бы они, как
всякое почти семейство имеет  свою фабрику. Отец с сыном сидят за
станом и ткут по  осьми аршин в день сукна. Мать прядет шерсть на
ручной  прядильной  машине,  две  малолетних дочери  обрабатывают
шерсть.  У них  есть  все потребные  снадобья для  обрабатывания,
чески  и очищения  шерсти  - вот  и все!..  Купцы  здешние весьма
благородны  в  обращении.  Они   имеют  свой  театр.  На  площади
прекрасный фонтан, куда в ясные летние вечера сходятся брать воду
и беседовать молодые девушки  из всего почти города после дневных
своих трудов на сукнодельнях. В горах воздух и нравы чище, нежели
в долинах. Но это все не Саксония!..

                                       Рекрутский набор в Силезии

"Что  это за  торжество?" -  спросил я  у поселян,  проезжая мимо
одного  дома,  подле  которого  развевались  знамена,  украшенные
разноцветными  лентами, и  в котором  веселились. "Из  этого дому
берут в рекруты", - сказали мне. Вот как здесь это дело делается:
набиратели приходят в дом  к хозяину и объявляют, что сыну его по
очереди достается  идти на службу государю,  на защиту отечества.
Обрадованный отец выставляет лучшее вино на стол, и все празднуют
избрание    молодого     человека    в    защитники    отечества.

Таким образом,  здесь все вооружаются. Я  видел молодых людей, от
15  до 20  лет, весело  играющих новым  оружием своим. Я  видел в
Нейроде целую седоглавую колонну - 900 инвалидов, служивших еще с
Великим Фридрихом,  несмотря на  бремя ран и  лет, подняли теперь
древнее оружие свое.

Так стремятся  пруссаки защищать  свое правительство!.. И  как не
защищать  этого  кроткого,  на  мудрости и  точности  основанного
правительства?  Представьте, что  здесь не  имеют даже  понятия о
взятках и  о том, как можно  разживаться должностию и как кривить
весы  правосудия за  деньги!..  Несмотря на  все мятежи  военные,
здешнее  правительство исправнее  и  правильнее в  домашних делах
своих, нежели мои французские часы в ходе.

                                                           8 июля

Перемирие отсрочено  до августа. Воспользуемся сим  и съездим еще
раз в Альт-Вассер, только чрез горы: дорога по полям скучна. Едем
-  Швейдниц  остается у  нас  вправо.  Мы сворачиваем  в горы.  С
первого  взгляда  они кажутся  совсем  пусты:  гранитные скалы  и
высокие  сосны, торчащие  на них,  придают всему дикий  и мрачный
вид. Но  как удивишься, увидя среди сих  скал и лесов, во глубине
диких  оврагов,  прелестнейшую обитаемость.  Деревни здесь  очень
часты. Каждая  из них,  по причине узкого  пространства в тесноте
гор,  бывает от  одной  до двух  верст длиною,  и все  они вместе
составляют почти  беспрерывную цепь  селитьбы. Вот мы  въезжаем в
одну  горную  деревню.   Глубокий  овраг,  так  сказать,  насыпан
прекраснейшими  домиками. Некоторые  из них  как будто  утонули в
зелени кустов,  одни только раскрашенные  кровли мелькают. Другие
разбросаны  по скалам;  иные под  навесом оных; а  большею частию
расположены они по обоим  скатам оврага на берегах ручья, который
при малейшем дожде  становится рекою. Множество красивых мостиков
перегибаются с  скалы на  скалу, с берега на  берег. Горные ключи
журчат  и брызжут  из-под скал,  голубые волны ручьев  прыгают по
камням  -  и все  это  вместе составляет  полную картину  лучшего
английского сада. Чем далее  в горы, тем они выше: с обеих сторон
видишь горы на горах,  леса, нависшие над лесами. Сердитые воды с
шумом перебегают дорогу. Пещеры зияют из-под скал. Вейстриц есть,
может быть,  прекраснейший на горных ручьев:  как быстро течение,
как  чиста  лазурь  волн   его!  Это  точно  Оссияновский  ручей!

Кстати о здешних ручьях. Здесь каждая речка приносит удивительную
пользу.  Немцы  дружны  с  гидравликою. Речка,  протекающая  близ
селения, становится совершенно  рабою жителей его. Ее сворачивают
с  природного течения  и разделяют  на множество  ручьев, которые
всякий употребляет по надобностям  и произволу своему. Иной ведет
свой  ручей  через огороды  и,  отпирая  заставки, наводняет  их.
Другой пускает  воды на  поля. Разные ручьи  вертят колеса разных
машин  и  мельниц  и,  окропив  сады, нивы,  луга,  наполнив  все
домашние  фонтаны,  вырываются наконец  из  селения; но  удержаны
будучи  большою  плотиною,  образуют  озеро и  ворочают  огромные
колеса  мельницы,   пильни,  сукновальни  или  бумажной  фабрики.
Большая река в другом  Крае не приносит столько пользы, как здесь
безыменный   ручей:    вот   польза    искусств   и   трудолюбия!

                                               Рейхенбах, июля 25

Исполняю   просьбу  твою.   Вот  несколько  образчиков   слога  и
содержания  того занятия,  над  которым трудился  я почти  во все
время  перемирия. Целое  покажется в  свое время,  теперь взгляни
покамест  на  части.  Я  выбрал  нарочно  такие  места,  которые,
изображая разные  обстоятельства Отечественной  войны, могут быть
занимательны и  понятны для всех и для  каждого в кругу своем. На
с