отверстие такого размера,  чтобы туда можно было  просунуть
электрическую  лампочку,  и обнаружил, что  весь проход по ту сторону  двери
завален камнями и щебнем; это лишний раз доказывало,  что  гробницу пытались
максимально обезопасить от непрошеных гостей.
     Когда  Картер, оставив раскоп под  охраной самых  верных  своих  людей,
возвращался при  свете  луны домой, ему пришлось вступить в тяжелую борьбу с
самим собой.
     "За этим ходом  могло находиться  все, буквально  все что угодно, и мне
пришлось  призвать  на  помощь все  мое  самообладание,  чтобы  не предаться
искушению сейчас  же взломать дверь и продолжать поиски", - записал Картер в
своем  дневнике  после  того, как  он  заглянул  в проделанное  им  в  двери
отверстие. Теперь,  когда он  верхом  на ослике спускался  по склону  Долины
царей, им овладело  жгучее нетерпение. Внутренний голос нашептывал  ему, что
после шести  лет  бесплодного  труда он  наконец стоит  на  пороге  великого
открытия;  и  все-таки он  - трудно не восхищаться  этим - принимает решение
засыпать  раскоп  и  ждать  возвращения  лорда Карнарвона,  своего  друга  и
сотрудника.
     Утром 6 ноября Картер посылает Карнарвону телеграмму: "Наконец  удалось
сделать замечательное открытие в Долине. Великолепная гробница с нетронутыми
печатями;  до  Вашего  приезда все снова засыпано. Поздравляю". Восьмого  он
получает два ответа:
     "Приеду  по   возможности  быстро";   "Предполагаю  двадцатого  быть  в
Александрии".
     23 ноября лорд Карнарвон вместе со своей дочерью прибыл в Луксор. Более
двух недель провел Картер в жгучем нетерпении, в  томительном ожидании перед
вновь засыпанной  гробницей. Уже  через  два  дня  после  открытия  на  него
обрушился град поздравлений, но с чем, собственно, его поздравляли - с каким
открытием, чьей гробницы? Этого Картер не знал. Если бы он продолжил  раскоп
буквально  на   несколько  сантиметров,  он  бы  увидел  абсолютно  ясный  и
отчетливый оттиск печати Тутанхамона. "Я бы лучше спал по ночам и избавил бы
себя от трех недель мучительной неопределенности".
     Ко второй половине дня 24 ноября  рабочие очистили все ступеньки. Сойдя
с последней, шестнадцатой,  Картер  очутился перед  запечатанной дверью.  Он
увидел оттиск печати с именем  Тутанхамона и одновременно то, с чем пришлось
столкнуться  чуть  ли  не  всем  исследователям  гробниц: следы  грабителей,
которые  и здесь сумели  опередить  ученых;  здесь, так  же  как и  в других
местах, воры успели сделать свое дело.
     "Так  как теперь была видна вся дверь,  мы сумели  увидеть  то, что  до
этого было скрыто  от наших взоров, а  именно:  часть замурованного  прохода
дважды вскрывали и вновь  заделывали; ранее найденные нами печати -  шакал и
десять  пленников -  были приложены  к  той части  стены, которую открывали,
печати же Тутанхамона, которыми и  была первоначально  запечатана  гробница,
находились  на  другой,  нижней,  нетронутой  части  стены.  Таким  образом,
гробница  вовсе не была, как мы надеялись, совершенно  нетронутой. Грабители
побывали  в  ней,  и  даже  не  раз.  Хижины,  о которых  мы уже  упоминали,
свидетельствовали  о  том,  что грабители  действовали  еще  до царствования
Рамсеса  VI,  а  то  обстоятельство,  что  гробница была  вновь  запечатана,
говорило о том, что грабителям не удалось очистить ее полностью".
     Но это  еще  не  все. Сомнения  и беспокойство, охватившие Картера, все
усиливались.  Когда последние ступеньки были  очищены от мусора  и грязи, он
нашел большое количество  черепков и  разбитые сундуки с  именами  Эхнатона,
Сменхкара и Тутанхамона,  скарабей Тутмеса III  и часть другого  скарабея  с
именем  Аменхотепа III. Свидетельствовало  ли это множество  имен фараонов о
том,  что  вопреки  ожиданиям здесь  находилась  не  одиночная  гробница,  а
захоронение нескольких царей?
     Ясность в этот  вопрос можно  было внести,  только  открыв  дверь.  Все
последующие дни и были заполнены этой  работой. За дверью - Картер установил
это  еще  тогда, когда  заглянул  в  проделанное им  отверстие, -  находился
проход,  заваленный  камнями  и  щебнем.  По расположению  щебня  можно было
отчетливо определить,  где  именно в  этот  проход проникли  грабители  (они
прорыли  узкий туннель)  и каким  образом  они  снова  засыпали  его.  После
многодневной работы  археологи наткнулись на глубине примерно  десяти метров
на вторую дверь.  Здесь также были печати  Тутанхамона и царского некрополя,
но и здесь были отчетливо видны следы незваных гостей.
     Основываясь  на том,  что  все это  сооружение очень  напоминало тайник
Эхнатона, который был найден неподалеку  от  этого места, Картер и Карнарвон
уже почти не сомневались,  что перед ними  не гробница, а тайник. А много ли
можно ожидать от тайника, да еще такого, в котором побывали грабители?
     Надежд оставалось мало, и тем не  менее, по мере  того как перед второй
дверью уменьшалась куча щебня, напряжение все  нарастало. "Наступал решающий
момент, -  пишет Картер, - дрожащими руками мы проделали маленькое отверстие
в левом верхнем углу..."
     Взяв  железный прут.  Картер пропустил его  сквозь отверстие;  прут  не
встретил  преграды. Тогда  Картер  зажег спичку  и поднес  ее  к  отверстию:
никаких признаков газа. Он принялся расширять отверстие.
     Теперь вокруг него столпились все: лорд Карнарвон, его дочь леди Эвелин
Герберт и египтолог Кэллендер, который, едва узнав о новой находке, поспешил
предложить свои услуги в качестве помощника.  Нервно чиркнув спичкой. Картер
зажигает свечу и  трепетной рукой подносит ее  к отверстию,  но горячий  ток
воздуха, вырывающийся  из отверстия, чуть было не задувает ее, и  в мерцании
света  Картеру  не сразу удается разглядеть  то, что  находится  за  дверью.
Постепенно глаза его привыкают, и он различает сначала контуры, потом первые
краски, и,  когда  наконец  ему  становится  ясно  видно содержимое  камеры,
расположенной  по ту  сторону  двери,  победный  крик застывает  у  него  на
устах... он молчит. Для тех, кто стоит в ожидании рядом с ним, это мгновение
кажется  вечностью.   "Видите  ли  вы  там  что-нибудь?"  -  спрашивает  его
Карнарвон,  не  в  силах  более  вынести   неизвестность.  Медленно,  словно
завороженный,  Говард  Картер  поворачивается к  нему.  "О да, - говорит  он
проникновенно, - удивительные вещи!"
     "Можно  не сомневаться,  что  за всю историю  археологических  раскопок
никому до сих пор не удавалось увидеть  что-либо более великолепное, чем то,
что  вырвал  из мрака  наш  фонарь", - сказал Картер, когда  первое волнение
улеглось  и исследователи  один  за другим смогли  уже  спокойно  подойти  к
проделанному в двери отверстию.  Его  слова подтвердились,  когда открыли 17
ноября дверь и  луч  света  от  сильной электрической  лампочки заплясал  на
золотых носилках, на массивном  золотом троне, на двух матово поблескивающих
черных  больших статуях,  на  алебастровых  вазах,  на каких-то  необычайных
ларцах. Головы  диковинных  зверей  отбрасывали  на  стены  чудовищные тени;
словно  часовые,   стояли   одна  против  другой  две   статуи  "с  золотыми
передниками, в  золотых сандалиях, с  палицами  и жезлами.  Их лбы  обвивали
золотые изображения  священных  змей".  И среди всей этой  роскоши  мертвых,
которую невозможно  было  охватить  взглядом, виднелись  следы живых:  возле
двери  стоял  наполовину наполненный известкой сосуд,  неподалеку  от него -
черная от сажи лампа, в другом месте на стене был  заметен отпечаток пальца,
на  пороге  лежала  гирлянда  цветов  -  последняя  дань  усопшему.   Словно
завороженные, стояли Карнарвон и Картер, глядя на всю эту мертвую  роскошь и
на  сохранившиеся  на  протяжении стольких тысячелетий следы  жизни;  прошло
немало времени, прежде чем они очнулись  и убедились, что в этом помещении -
настоящем  музее  сокровищ  - не было ни саркофага,  ни мумии. Неужели вновь
должен был всплыть уже не раз обсуждавшийся вопрос: гробница или тайник?
     Однако,  обойдя  шаг  за шагом  все  помещения,  они  обнаружили  между
часовыми   еще  одну,   третью,  запечатанную  дверь.  "В   мыслях  нам  уже
представилась целая анфилада комнат, похожих на ту, в которой мы находились,
тоже  наполненных  сокровищами,  и  у  нас  захватило  дух".  27  ноября они
обследовали дверь и при  свете сильных электрических  ламп,  которые  к тому
времени  удалось установить Кэллендеру, убедились в том, что почти на уровне
пола, рядом с дверью находится ход, тоже  запечатанный, правда позднее,  чем
сама  дверь.  Значит,  и  здесь  успели  побывать  грабители.  Что же  могло
скрываться в  этой второй  камере  или втором коридоре? Если за  этой дверью
находилась  мумия,  то  в  каком  виде? Была ли она цела?  Здесь было немало
загадочного. Странной была и планировка этой гробницы, не похожая ни на одну
из найденных ранее. Еще более странным было то обстоятельство, что грабители
старались  проникнуть за третью дверь, не обратив  никакого  внимания на  те
богатства, которые находились перед ними.  Что же  они искали, если спокойно
прошли мимо кучи золотых вещей, лежавших в первом помещении?
     Оглядевшись, Картер увидел в этой удивительной сокровищнице нечто более
важное,  чем  материальные  ценности.  Какое  великолепное  представление  о
прошлом,  какое множество ценнейших сведений могли  дать науке  собранные  в
этом помещении вещи! Здесь находились  бесчисленные  предметы материальной и
духовной культуры древних египтян, и каждый из них мог послужить достаточным
вознаграждением  за  зиму  тяжелых  археологических  раскопок.  Более  того,
египетское   искусство  целой   эпохи  было   представлено  здесь  в   таком
многообразии и  такими совершенными образцами, что Картеру  было  достаточно
беглого  взгляда,  чтобы  понять:  тщательное  изучение  всех этих  сокровищ
"приведет  к  изменению,  если  не к  полному  перевороту  во  всех  прежних
воззрениях и теориях".
     Вскоре исследователи сделали еще одно важное открытие: в камере, помимо
всего прочего,  стояли три больших  ложа. Заглянув  под одно из них, один из
исследователей  обнаружил  небольшую  дыру.  Он  позвал  остальных.  Осветив
отверстие лампой, они увидели маленькую боковую камеру, меньшую, чем первую,
но также до отказа наполненную всякими предметами обихода и драгоценностями.
Насколько об этом можно было судить,  в гробнице все осталось в том виде,  в
каком  ее покинули грабители; они прошли здесь, "как хорошее землетрясение".
И снова  возникает  вопрос: грабители перерыли тут все, они  (об этом  можно
говорить совершенно определенно)  перебросили некоторые  вещи  и предметы из
боковой камеры  в переднюю, они кое-что повредили, разбили, но  почти ничего
не украли -  даже то, что, так сказать, само лезло им в руки. Быть может, их
спугнули?
     Вплоть до этого момента  все  - и Картер, и  Карнарвон,  и остальные  -
находились словно  в чаду и плохо соображали, что  делали. Но теперь, увидев
содержимое  боковой камеры, догадываясь, что  за третьей  дверью их  ожидает
нечто совершенно необычное,  они  начинают понимать  всю  сложность  стоящей
перед  ними научной задачи  и то, какой большой работы и строгой организации
потребует ее разрешение.
     Разобраться в  этой  находке, даже  только  в том, что  им уже  удалось
обнаружить, за один сезон было невозможно!

     Глава 17
     ЗОЛОТАЯ СТЕНА
     Когда мы теперь слышим, что Карнарвон и  Картер решили  засыпать только
что раскопанную  гробницу,  мы  знаем,  что это  не имело  ничего  общего  с
аналогичными действиями  их  предшественников, быстро раскапывавших, но и не
менее быстро засыпавших места своих находок.
     Археологические работы  в районе, где были  найдены  предметы  с именем
Тутанхамона,  велись   в  то   время,  когда  еще  не  было   уверенности  в
существовании самой  гробницы, тем  не менее  они были  с  самого начала так
обстоятельно  продуманы  и  спланированы,  что  могут  служить в  этом  деле
образцом, хотя, разумеется, необходимо  учитывать и то обстоятельство,  что,
если бы находка  была  менее сенсационна, в распоряжении археологов  вряд ли
оказались бы такие вспомогательные средства, как у Картера и Карнарвона.
     Картеру было  ясно  одно:  ни  в коем случае  не следует  торопиться  с
раскопками.  Не говоря уже о необходимости  твердо установить первоначальное
расположение всех найденных предметов (это было важно для датировки и других
определений),  следовало  считаться и с тем, что значительная часть утвари и
многие драгоценности были повреждены, и, прежде  чем дотрагиваться  до  них,
необходимо было принять меры для их  консервации,  то  есть  соответствующим
образом обработать и  упаковать. Учитывая и то  обстоятельство,  что на этот
раз  дело  касалось  находки, невероятной по объему,  нужно было  заготовить
соответствующее количество  упаковочных материалов и  различных  препаратов.
Необходимо было посоветоваться со  специалистами и создать  лабораторию, где
производилось бы немедленное исследование тех важных находок, которые нельзя
было сохранить.  Одна лишь каталогизация  такого большого  числа находок уже
требовала большой  предварительной организационной  работы. Все эти проблемы
нельзя было  разрешить, сидя на месте. Карнарвону необходимо было съездить в
Англию,  а Картеру -  хотя  бы  в  Каир. Тогда-то  Картер  и  принял решение
засыпать раскоп. Только  такая  мера  могла, по его мнению (хотя на месте  и
оставался  за   сторожа  Кэллендер),  обезопасить  гробницу  от  современных
последователей Абд аль-Расула. Мало того, едва прибыв в Каир, Картер заказал
тяжелую железную решетку для внутренней двери.
     Основательность и точность, с которыми проводились эти самые знаменитые
египетские раскопки, были во многом обусловлены той зачастую самоотверженной
помощью, которую Карнарвон и Картер с самого начала получали  со всех концов
мира. Впоследствии Картер выразил в  печати  свою благодарность за оказанную
ему всестороннюю  помощь, и он имел все  основания  это сделать.  Он начал с
того, что привел письмо,  посланное ему в свое время неким Ахмедом Гургаром,
руководившим  рабочими,  которые  принимали участие  в  раскопках.  Мы  тоже
приведем это письмо, ибо  мы не хотим прославлять одну лишь интеллектуальную
помощь. Вот оно:
     Карнак, Луксор  5  августа 1923  года  Мистеру  Говарду  Картеру, эскв.
Досточтимый сэр!
     Я пишу Вам письмо в надежде, что Вы живы  и здоровы, и молю Всевышнего,
чтобы Он  не оставил  Вас  в своих заботах и возвратил нам в добром здравии,
целым и невредимым.  Осмеливаюсь сообщить Вашей светлости, что склад No 15 в
полном порядке, сокровищница  в порядке, северный склад в  порядке, и  дом в
порядке, и все рабочие исполняют то, что Вы приказали в своих предписаниях.
     Хусейн,  Газ Хасан,  Хасан Авад, Абделад-Ахмед  и  все  шлют  Вам  свои
наилучшие пожелания.
     Шлю свои наилучшие пожелания Вам, всем членам  семьи лорда и всем Вашим
друзьям в Англии.
     С нетерпением ожидающий Вашего скорейшего приезда,
     Ваш покорный слуга
     Ахмед Гургар.

     В ответ на робкую просьбу о помощи, с которой Картер обратился к членам
одной экспедиции, работавшей в районе Фив, Лайсгоу, руководитель египетского
отделения  нью-йоркского  Музея  Метрополитен,  предоставил  ему  в   полное
распоряжение своего фотографа  Гарри Бертона,  несмотря на  то  что  лишался
таким  образом нужного ему работника; в своем  ответе Картеру он писал: "Рад
быть  хоть  чем-нибудь полезным. Прошу полностью  располагать Бертоном точно
так  же, как  и любым  членом нашей  экспедиции".  В  результате  к  Картеру
перекочевали еще рисовальщики Холл и Хаузер и руководитель раскопок в районе
пирамид Лишта А. К. Мейс. Директор египетского государственного департамента
химии  А.  Лукас  из  Каира предоставил себя  и  свой  трехмесячный отпуск в
распоряжение Картера. Д-р Алан Гардинер занялся надписями, а профессор Джеме
Г. Брэстед  из Чикагского  университета поспешил приложить свои  знания  для
определения датировки найденных Картером древних оттисков печатей.
     Несколько позднее,  11  ноября  1925 года, Салех-бей Хамди и  Дуглас Е.
Дерри,   профессор   анатомии   Египетского   университета,   приступили   к
исследованию мумии. А. Лукас написал обширную  монографию "Химия в гробнице"
о металлах,  маслах,  жирах и тканях. П. Э. Ныоберри  исследовал найденные в
гробнице венки и  гирлянды цветов и сумел установить,  какие цветы росли три
тысячи триста лет назад на берегах  Нила.  Более того, ему  даже удалось  по
цветам  и  ягодам определить, в какое  время года  был похоронен Тутанхамон:
зная, когда цветет василек, когда созревают мандрагора  -  "яблоко любви" из
Песни песней - и черноягодный паслен, он пришел к выводу, что Тутанхамон был
похоронен  не  ранее  середины  марта  и не  позднее  конца  апреля. "Особые
материалы" исследовали также Александр Скотт и X. Дж. Плендерлейт.
     Это  творческое   содружество  специалистов  (некоторые  из   них  были
специалистами в  областях, далеко отстоящих от археологии и истории древнего
мира)  явилось  верным  залогом того, что научные  результаты этих  раскопок
оказались более значительными, чем каких-либо прежних.
     Теперь можно  было  приступить к работе.  16 декабря раскоп  был  вновь
раскрыт. 18 декабря фотограф Бертон  сделал пробные  снимки,  а 27-го первая
находка была извлечена на поверхность.
     Основательная работа  требует времени. Раскопки в гробнице  Тутанхамона
продолжались несколько зим. Подробное их описание  не входит в нашу  задачу,
мы  следуем  за ярким  и  красочным  рассказом  Картера лишь  в его  узловых
моментах и не имеем поэтому возможности подробно останавливаться на описании
всех находок.  Однако нельзя не упомянуть о  двух-трех  самых  значительных,
таких,  например,  как  деревянный  ларец, принадлежащий  к  числу  наиболее
выдающихся  в   художественном  отношении   произведений   древнеегипетского
прикладного искусства.  Он был покрыт тонким  слоем  гипса  и весь расписан.
Яркость  красок  чудесно  сочетается здесь с  поразительно  тонким  и точным
рисунком, а  сцены охоты и военные сцены так великолепно скомпонованы и в то
же  время  настолько  детально  выписаны, что "превосходят  даже  персидские
миниатюры".  Этот ларец был наполнен  самыми  разными  предметами;  примером
тщательности в работе может служить тот факт, что Картер затратил три недели
тяжелого, кропотливого труда, пока добрался до дна этого ларца.
     Не менее важной находкой были три больших ложа, о существовании их было
известно и ранее из росписей на стенах гробниц, но  найти их, однако, до сих
пор  не удавалось. Это были  удивительные сооружения,  с возвышением не  для
головы, а для ног. На одном из них красовались изображения львиных голов, на
втором    -    коровьих,    на    третьем   можно   было    увидеть   голову
полукрокодила-полугиппопотама. На  ложах  были горой навалены драгоценности,
оружие и  одежда,  а  сверху  лежал  трон. Его  спинка была так  изумительно
разукрашена, что Картер впоследствии "без всяких колебаний"  утверждал: "Это
самое красивое из всего, что до сих пор было найдено в Египте".
     Наконец,  следует  еще упомянуть  о четырех  колесницах,  которые  были
слишком велики, чтобы их можно  было целиком внести  в гробницу, и потому их
распилили;  впоследствии  грабители  перевернули  и раскидали  их части. Все
четыре  колесницы  были  сверху донизу  покрыты позолотой:  каждый  дюйм  их
поверхности  был  украшен орнаментом  и  рисунками или же  инкрустациями  из
цветного фаянса и камня.
     В   одной   лишь   первой   камере   исследователи   нашли   не   менее
шестисот-семисот различных предметов. О  внешних и  внутренних трудностях, с
которыми им пришлось столкнуться в  работе - один неверный шаг мог разрушить
то,  что невозможно было возместить,  - у нас  еще  будет случай  поговорить
подробнее.
     13 мая при  +37°С в тени п