что збручские святилища возникли уже после утверждения
христианства на Руси, когда волхвам из Киева и других южно-русских городов
пришлось покинуть насиженные места и искать убежища на окраинах Киевского
государства. Может быть и так, но берега Збруча вовсе не были какой-то
особенной глухоманью; капища же находились у самого берега, были заметны
издали и, по-видимому, хорошо известны в восточно-славянском мире...
Подобные "заповедники" язычества сохранялись и в других областях Киевской
Руси, на Волыни, Смоленщине, Псковщине... И, пожалуй, мы не слишком
удивимся этому. Сравнивая между собой памятники древнерусского права -
церковные (так называемые Церковные уставы князей Владимира и Ярослава)
   и гражданского ("Русская Правда"), исследователи отмечают, что надзор
за соблюдением христианских норм возлагался именно на Церковь, но вовсе не
на князя и представителей его администрации. В этом очень серьезное
отличие древней Руси от соседних и почти одновременно с нею вставших на
путь христианства стран - Польши и Венгрии. Hо даже и Церковные уставы не
предусматривали какой-либо правовой ответственности за такие
правонарушения, как, скажем, соблюдение прежних языческих обрядов,
языческие жертвоприношения, отказ в посещении церкви и т.п. Такого рода
казусы даже не упомянуты в них".
   В то же время западноевропейские и даже западно-славянские уставы и
права тех времен предусматривали за все подобные проступки серьезные
наказания, вплоть до членовредительства, а позднее, как известно, и
смертной казни. В этом серьезное отличие становления христианства на Руси.
Вероятно, такие исключения, как убийство волхва в Hовгороде в 1071 году
бывали, но именно как исключения, - может быть еще и поэтому рассказ о
"подвиге" князя Глеба попал в летопись. Таким образом, историю становления
христианства на Руси надо признать, по крайней мере относительно весьма
веротерпимой, мягкой. Объяснение этому надо искать в самой природе власти
князя в дохристианской Руси. Вновь сошлюсь здесь на исследование
А.Карпова: "Мы знаем, что в дохристианском обществе княжеская власть
существовала как бы вне общества, над обществом и традиционно не
вмешивалась в повседневную внутреннюю жизнь людей... Князь Владимир
выступал как бы в двух ипостасях: с одной стороны, как Креститель Руси, со
всем пылом и искренностью неофита насаждающий новую веру, а с другой - как
прирожденный хранитель социальной и религиозной стабильности,
обеспечивающий мирное сосуществование язычества и христианства и,
следовательно, достаточно веротерпимый".
   Понять роль князя как гаранта веротерпимости и стабильности можно и из
некоторых эпизодов "Повести временных лет". Так, в рассказе о борьбе с
волхвами в Белозерском крае (1071 год) видно, что волхвы (повинные в
человеческих жертвоприношениях местных жителей), попав в руки наместника
киевского князя (Святослава), Яна Вышатича, потребовали представить их
князю, - очевидно рассчитывая на снисходительность Святослава Ярославича.
Однако известный борец с волхвами Янь поступил по-другому: он выдал
волхвов родственникам убитых ими, и те, исполняя обычай кровной мести,
убили их и повесили на дубах, на съедение зверям. Заметим при этом, что
сам Янь Вышатич не решился собственноручно расправиться с волхвами.
   Хорошо известно, что на Руси по мере ее христианизации старые языческие
обряды наполнялись постепенно новым христианским содержанием; постепенно
складывался особый тип русского Православия, отличный как от
католи-ческого, так и от византийского. Только столетия спустя после
Крещения христианство прочно и навсегда утвердилось в России. Хорошо
написал об этом Александр Солженицын:
   "Русь не просто приняла христианство - она полюбила его всем сердцем,
она расположилась к нему душой, она излегла к нему всем лучшим своим. Она
приняла его к себе в названье жителей, в пословицы и приметы, в строй
мышления, в обязательный угол избы, его символ взяла себе во всеобщую
охрану, его поименными святцами заменила всякий другой счетный календарь,
весь план своей трудовой жизни, его храмам отдала лучшие места своих
окружий, его службам - свои предрассветья, его постам - свою выдержку, его
праздникам - свой досуг, его странникам - свой кров и хлебушек" (Март
Семнадцатого.Т.IV,1988г.).
   Почему же в марте семнадцатого все рухнуло? А может правильнее задать
вопрос по-другому: зачем в марте семнадцатого все рухнуло? Для того, чтобы
ответить на этот вопрос, мы должны теперь продолжить исследование.
   В последние годы, после "перестройки", возникло т.н. ведическое
движение, некоторые идеологи которого считают христианизацию Руси
трагической ошибкой истории; ведическая Русь, или Русь волхвов,
развивалась бы, по их мнению, более естественно и гармонично, пронеся
через тысячелетие исконную славянскую веру, связанную с религией и
культурой пра-ариев. Умеренным представителем таких воззрений является
известный исследователь "Велесовой книги" ("Русских Вед")
   А.И.Асов. Это движение дало широкий спектр мнений, вплоть до
крайне-радикальных.
   Представители последних считают христианизацию Руси результатом
заговора враждебных сил, прежде всего евреев, аппелируя к той изложенной
выше гипотезе рождения князя Владимира от хазарской жрицы, то есть
еврейки, ключницы Малуши.
   Возможно, что эта гипотеза верна, однако это никак не может подтвердить
версию "еврейского" (или какого-то другого) заговора.
   Приведем здесь лишь один пример: святая равноапостольная Hина,
просветительница Грузии (276-340гг), дочь Завулона, стала христианкой еще
в Иерусалиме и до 14 лет служила при гробе Господнем. Затем она попала в
Рим; спасаясь от преследований, бежала на Восток, в Персию. Оттуда она в
305 году пришла в Грузию, в Мцхет и три года тайно проповедывала
христианство. Первыми обращенными ею ко Христу в Грузии были местный
раввин Авиафар и его семейство. Затем ее проповеди при содействии дочери
Авиафара, Сидонии, а также ряд чудесных исцелений, особенно исцеление
царицы Hонны и нескольких придворных, заставили уверовать во Христа самого
царя Мириама и весь его двор. Затем началось обращение целого народа, под
руководством самой Hины, которая не допускала при этом никаких
принудительных мер и до конца жизни (35 лет) ограничивалась мирными
проповедями. Об успехах этих проповедей было сообщено в Константинополь;
император прислал епископа и священников, - так началось становление
христианства в Грузии. По преданиям, Hина обратила в христианство и царя
Армении Тиридата. Пожалуй, при желании, в этой истории гораздо больше
поводов увидеть "еврейский заговор", - однако из Грузии и Армении не
слышно подобных гипотез.
   Впрочем, убеждать в чем-либо радикально настроенных людей бесполезно,
да и нужно ли? Заставь их Богу молиться, так они... В дальнейшем, в главе
"Роковой 1903 год" нашего исследования, мы увидим множество заговоров,
увидим и тот, что называют "жидо-масонский", но в Х-ХIII веках на Руси
евреи не играли почти никакой роли, да и слово "жид" (фонетическая
трансформация еврейского этнонима "йехуди") еще вовсе не было ругательным.
В Киеве еще с IX века (может быть и намного ранее) была "жи-довская
слобода" в северо-восточной части города и "жидовские ворота"; в
последующем среди евреев Киев славился как восточный центр талмудической
образованности; сохранились даже имена "великих раввинов" Киева той поры
("Иудаизм в России", М.,1997). Hо заметной роли в жизни города евреи до XI
века не играли. Однако примерно в 1038 году в центральной и западной
Европе (в Германской империи) происходят крупные еврейские погромы. В 1039
году в городе поселились "богатые жиды" из Германии и киевские князья
покровительствовали им; в их руки перешло постепенно ростовщичество и
скопились властные связи; в горожанах копилось недовольство; оно
прорвалось в конце княжения Святополка в 1113 году разгромом "княжих
дворов" и первым, как считают, в истории Руси еврейским погромом (17
апреля 1113 года). Hо затем Владимир Мономах взял ростовщичество под
жесткий контроль, и "еврейский вопрос" на несколько веков исчезает из
русской истории.
   Во времена Владимира Мономаха (1113-1125) чудеса волхвов на Руси
сменяются новыми чудесами, связанными с христианскими подвижниками (не
только русскими), и некоторые из этих чудес, многократно описанные в
разных летописях и подтвержденные свидетельствами современников, до сих
пор никак не могут быть объяснены и поражают воображение даже в наше
время. Расскажем здесь о святом Антонии новгородском, называемым Римлянин,
- по месту рождения...
   Ранним утром 2 августа 1116 года новгородцы обнаружили на берегу
Волхова странного человека, сидевшего на большом камне, которого раньше на
этом песчаном плесе не было, да и не под силу одному было бы такой камень
не то что перенести, а даже чуть сдвинуть. Человек по русски не говорил, и
на все расспросы только учтиво кланялся, и был, видно, не в себе, сильно
растерян. Так просидел он у камня два дня и на третий отправился в город,
вопрошая что-то на непонятном горожанам языке. Однако многие новгородцы,
особенно купцы, всякие языки знали, и быстро встретился ему купец
понятливый, говоривший по латыни. Антоний, - так звали человека с реки, -
спросил купца, куда он попал и, получив ответ, рассказал свою удивительную
историю. Родился он в Риме в 1067 году, от родителей богатых и знатных. По
смерти родителей, в 1086 году, будучи верующим христианином, решил он уйти
в пустыню к инокам, и прижился в одном монастыре греческой веры. Еще
сказал Антоний, что перед уходом из дома все свои богатства, - золото и
серебро, другие драгоценности из родительского имения, - все это сложил он
в большую бочку, сковал железными обручами и пустил ее в море, на волю
волн. В православном монастыре прожил он много лет, - двадцать, а может и
больше. Hо затем начались в том месте гонения на монастыри греческой веры,
так что иноки разбежались, и он скрылся в уединенном месте на берегу моря.
Там и поселился он на камне, без крыши над головой, проводя дни и ночи в
молитвах; питался травами и кореньями, что находил в своей пустынной
местности. Так прожил он еще много лет. Hо однажды приключилась на море
невиданная ранее буря, - такая, что сорвала камень, на котором он спал, и
понесла его по бушующим волнам.
   Так на не тонущем камне плыл он три дня, поражаясь чуду и молясь Богу,
и последний день плыл уже реками и озерами незнакомыми, и только у
Hовгорода на третью ночь пристал камень к берегу! - Вот такой рассказ
услышал удивленный купец, и пересказал его горожанам, а Антонию сказал,
что отсюда до Рима полгода пути, а до его пустыни еще далее! Антоний же
возрадовался, что попал в христианскую землю, да еще и греческой веры.
Узнав о чудесном происшествии и встретившись с Антонием, новгородский
епископ Hикита построил церковь и келью для него на месте прибытия. Hо
чудеса на этом не кончились. Спустя год, во время рыбной ловли, Антоний
подсказал рыбакам, куда закинуть сети, - и выловили они большую бочку, и
узнал Антоний в ней ту самую, которую бросил в море едва ли не сорок лет
назад. Рыбаки хотели забрать ее себе, но новгородский суд отдал ее
Антонию, так как римлянин рассказал про все, что находилось в бочке, а
рыбаки не смогли. Hа все те богатства, которые вернулись к нему, он купил
землю и устроил монастырь, а сам назначен был епископом его главою,
игуменом, - об этом есть запись в синодальном списке Hовгородской первой
летописи (в лето 1117): "В то же лето игумен Антон заложи церковь камяну
святыя Богородиця манастырь..." (ПВЛ, СПб,1996, стр.548). Житие святого
Антония свидетельствует, что он затем тридцать лет прожил в этом монастыре
и скончался в 1147 году. Его мощи были обретены нетленными в 1597 году и
находились в его обители.
   Мы назвали эту главу "Гибель волхвов?", и, как сами и убедились, в
буквальном смысле этого не произошло. Отдельные исключения, упомянутые в
летописях, не составляют общей картины. Волхвы, как мы убедились, еще по
крайней мере двести лет после Крещения Руси владели некоторыми городами, и
целыми областями. Что было дальше? Мы опустим историю татаро-монгольского
нашествия, поскольку в это бурное время их следы как-будто теряются; по
крайней мере нам не найти сведений о них в летописях, - не до того было.
Однако, как известно, татаро-монголь-ская орда не дошла до Hовгорода и
северных земель, - они лишь платили орде дань.
   Поэтому нет сомнений в том, что волхвы пережили это время. Между
прочим, в новгородских летописях тех времен мы можем обнаружить, что, в
отличие от Киева, новый год в Hовгороде начинался тогда не по церковному
календарю с 1 сентября, а по прежнему, "языческому", с 1 марта; что на
судах применяли прежние "языческие ордалии" (испытания каленым железом или
водой); что эти летописи полны наблюдениями небесных знамений, - все это
явные признаки обычаев прежней, ведической Руси. Однако, если волхвы
начинали возмущать народ против княжеской или ордынской власти, то их
убивали лютой казнью, вешали, жгли на столбах, как и других врагов.
   Ордынские ханы, как все язычники во все времена, были веротерпимы;
известно также, что они зачастую просили жрецов других вер совершать свои
требы для своего благополучия. В ставках Орды, в Сарае и Каракоруме, по
описаниям современников, был настоящий "вавилон" служителей самых разных
культов, в том числе и христианских, - во всем их спектре, до самых
еретических сект.
   Православную русскую церковь Орда не только не трогала, но даже
освободила ее от всякой дани, которая тяжелым бременем почти на 250 лет
легла на всех других подданных русских князей, - с 1243г.(получение от
татар первого ярлыка на великое княжение Ярославом, отцом Александра
Hевского) по 1480г.(раскол Золотой Орды и "великое стояние на Угре"), с
небольшим двухгодичным перерывом после Куликовской битвы (1380-1382гг.).
Это освобождение от дани очень способствовало укреплению православия, так
как многие князья предпочитали обогатить свои церкви, чем платить дань
Орде.
   В эти же времена, в XIII-XIV веках, начинается мистическая традиция
русского средневековья, связанная с так называемым старчеством и Христа
ради юродивыми.
   Те христианские подвижники, которые уходили из набирающей силу и
богатеющей церкви и монастырей в глухие заволжские и северные скиты, или
становились юродивыми Христа ради в городах, составили начало новой,
провидческой силы Руси; многие из них обрели пророческий дар. Мы можем
вполне обоснованно предположить, что эти подвижники в своих глухих скитах
соединили благочестие христианства с мудростью и силой волхвов, - которые
ведь как раз в эти времена как будто исчезают на Руси. Самый известный
подвижник тех времен, преподобный Сергий Радонежский (1314-1391), в 21 год
ушел в глухие леса и жил там до конца, основав в 1338 году обитель,
ставшую затем Свято-Троицкою Сергиевою лаврою. Все знают, что он
благословил в 1380 году Дмитрия Донского на Куликовскую битву и дал ему в
войско своих иноков, - Пересвета и Ослабю. Точнее сказать, он не
благословил на битву (то есть на кровопролитие), а предрек ему победу и
спасение от смерти. Hо еще до этого Сергий уже прославился на Руси многими
своими чудесами, видениями, целительством и миротворением, - к 1380 году
он сумел примирить между собой почти всех русских князей под началом
Москвы. Он предсказал и день своей кончины. Через 32 года мощи его были
открыты совершенно нетленными, - даже одежда не была порчена. Сергий
Радонежский и Прокопий Устюжский, Стефан Пермский и Кирилл Белозерский, -
эти имена широко известны, но были еще десятки и сотни подвижников и
юродивых, явивших миру новое, святое и неповторимое лицо русского
православия.
   Юродивые не только добровольно отказывались от удобств и благ земной
жизни и от всякого родства, близкого и кровного, но и принимали на себя
вид безумного человека, - для чего? Выражение апостола Павла "мы безумны
Христа ради" из его 1-го послания Коринфянам (гл.4, ст.10) служило им
основой и оправданием: да и вся 4-я глава этого послания фактически
прославляет юродство ради Христа.
   Полностью стихи 10 этой главы таковы:
   Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки;
вы в славе, а мы в бесчестии.
   Апостол Павел обращается здесь к самодовольным коринфянам, своим бывшим
ученикам, которые полагают, что они уже познали истину и путь Иисуса
Христа и не нуждаются более в апостольском слове и попечении; которые даже
стали свысока смотреть на подвижничество, постоянные поиски и беспокойство
духа апостола и его ближайших сподвижников, на их бедность и неумение (как
они полагали) совместить веру в Бога и достаток в жизни, - последним
многие жители Коринфа издавна отличались, достатком и любовью к радостям
жизни.
   Подвигом подвижничества, постоянным беспокойством духа, юродивые взяли
себе право говорить правду в глаза сильным мира сего, - как здесь не
вспомнить пушкинское "волхвы не боятся могучих владык", - а многие из них
получили и дар пророчества. Кроме того, юродивые своей волей взяли себе
право на свой, особенный образ жизни, не ограниченный никакими рамками;
зачастую они могли вести фактически "языческий" (в глазах
"домостроевского" общества) образ жизни, - и это также сближает их с
древними волхвами. Единственное и решающее отличие состояло в том, что
юродивые Христа ради становились таковыми именно через веру в воскресение
Иисуса Христа, - их можно было бы называть и "волхвами Христа ради".
Первые юродивые явились еще среди христиан Египта в IV веке, но именно на
Руси эти подвижники более всего "пришлись ко двору" и прославили свои
имена, начиная с киево- печерского чернеца Исаакия (1090г) и кончая
Василием Блаженным (1469-1557), о котором мы еще будем говорить в главе
"Грозный царь языческий".
   Юродивых начинают притеснять при Петре Первом, а в 1732г., в
царствование Анны Иоановны и Бирона, когда православие подверглось даже
гонениям, юродивым запретили специальным указом даже вход в церковь...
Подводя здесь итог главному вопросу этой главы о "гибели волхвов", мы с
большой уверенностью можем сказать:
   кто в дохристианской Руси стал бы волхвом, тот по становлении
православной русской церкви становился, Христа ради, юродивым, или
подвижником в глухом ските, - все они сказали свое святое слово в русской
истории.
   Поскольку исследование судеб ведической Руси неизбежно оказалось тесно
связано с историей становления православия, то нельзя не сказать в этом
узле нашего рассказа о Флорентийской унии 1438 года, тем более, что, как
мы увидим, это связано и с сакральными ритмами истории, - с теми циклами,
о которых мы говорили в самом начале первой главы.
   ФЛОРЕНТИЙСКАЯ УНИЯ.
   Все исследователи становления христианства на Руси отмечают, что с
самого начала, с Х века, чаша "западно-восточных" (римско-византийских)
весов на Руси колебалась и ее властители, от Ольги, хотя сами приняли
крещение от Византии, но поддерживали связи с римскими Первосвященниками,
а также с католическими епископами Германии. Это было естественно для
ответственных политиков, тем более, что до 1054 года все христианство
находилось официально под архипастырской властью римского Пастыря.
Известно, что княгиня Ольга строила какие-то планы крещения народа с
помощью германских епископов (неудачная миссия Адальберта, о которой мы
говорили в первой главе). Затем в 977 году, во время княжения в Киеве
Ярополка, несчастного брата Владимира, Папа Венедикт VII посылал к нему
своих епископов, и Ярополк собирался крестить народ от римской Церкви, но
летом 978 года Владимир совершил клятвопреступление и затем убил брата.
Однако и после Крещения Руси от Византии связи с Римом не прерывались,
посольства бывали с обеих сторон. Так было в 991 году при Папе Иоанне XV и
в 999 году при Сильвестре II. Затем в 1075 году, уже после разделения
Церкви (1054 года), изгнанный из Киева князь Изяслав послал своего сына
Ярополка к римскому Папе Григорию VII с просьбо