го не сообщает. Как у него с рукой-то?
   - Будем надеяться, что все благополучно, - со вздохом сказала Клавдия
Львовна.
   - "Буду седьмого",  -  повторила Марина,  вертя в руках телеграмму. -
Завтра,  значит.  А  к  какому часу подводу высылать?  К  какому поезду?
Задача!  А может, он, Федор Семенович, пешком пойдет со станции? Он ведь
любит неожиданно нагрянуть.
   - Любит,  да не сможет... Не откуда-нибудь едет, а из Москвы. Значит,
не  с  пустыми руками...  Поди,  полнымполна его  коробушка!  -  Клавдия
Львовна с  усмешкой покосилась на Марину.  -  Только одна ты сколько ему
поручений перед отъездом надавала, да Сергей Ручьев, да дед Новоселов...
   - Это верно,  - сконфуженно призналась Марина. - Главное, чтобы Федор
Семенович Андрея Новоселова в  Москве повидал!  Может,  тот какой-нибудь
совет пришлет, как нам просо выращивать.
   - А  что это ты за снопик принесла?  -  поглядывая в  угол,  спросила
Галина Никитична.
   Марина рассказала о своей находке.
   Галина Никитична взяла снопик в руки.
   - Удивительное просо! - сказала она. - Никогда такого не встречала.
   - И я первый раз вижу!  -  подтвердила Марина.  - И в чем тут секрет?
Почему оно так разрослось?
   Девушки задумались.
   - Обязательно в  Денисовку съезжу,  обо  всем Свешникова выспрошу,  -
вдруг заявила Марина. - Поедем вместе! Ведь тебе это тоже интересно.
   - Пожалуй, - согласилась Галина Никитична. - Время у меня еще есть.
   Сказав Клавдии Львовне, что подводу за Федором Семеновичем она вышлет
завтра,  к утреннему поезду,  Марина направилась домой. Галина Никитична
пошла с  ней вместе.  Старым школьным подругам было о чем поговорить,  о
чем вспомнить...

        "Глава 15"
   ЗА УЧИТЕЛЕМ!

   Узнав от Марины о  возвращении Федора Семеновича,  Варя,  Митя и Катя
Прахова на  другой день рано утром прибежали к  конюшне.  Дед  Новоселов
начищал щеткой тугой, лоснящийся круп лошади.
   - Тимофей Иваныч,  -  медовым голосом заговорил Митя,  -  а можно нам
Федора Семеновича встретить?
   - Вам?..  -  Старик  остро  стрельнул своими колючими глазками.  -  Я
учителя вихрем домчу.  А  вы  что за  конюхи со стажем?  Нет-нет,  и  не
проситесь!.. Встречать Федора Семеновича мне положено... по закону.
   - Нет такого закона, - возразил Митя.
   - Да что вы,  дедушка,  как маленький!  -  обиделась Варя.  - Мы же у
Федора Семеновича учимся, а не вы... нам и встречать.
   - Это как -  не учусь?  - обиделся дед Новоселов. - Скажи на милость!
Да вы как понимаете:  учитель -  он только для вас,  молодых, зеленых? А
нам,  пожилым да старым,  так просто -  жилец на селе?  Ну нет,  козыри,
Федор Семенович для всех учитель...
   Но  школьники стояли на своем,  грозили,  что пожалуется председателю
колхоза, и старику пришлось уступить:
   - Так и быть, цепляйтесь!
   Неожиданно за  углом  конюшни  Варя  заметила  Коль-ку  и  Петьку.  С
узелками в руках,  в новых рубахах, "гвозди" держали под своим неусыпным
наблюдением деда Новоселова. Варя незаметно зашла ребятам с тыла.
   - Все ясно, - вполголоса сказала она. - Едете на станцию. Встречать.
   - Так,  Варя...  -  взмолился Колька.  -  Вы от старших классов. А от
младших кто?  От пионеров? Вот мы с Петькой и собрались... У нас и орехи
есть...
   - Тихо!  -  шепнула Варя.  -  Вы деда Новоселова знаете: увидит вас -
никого не возьмет. Сейчас же провалитесь сквозь землю! Слышите?
   - А орехи? - спросил Колька.
   - Давайте! Я передам.
   Сокрушенно вздохнув,  "гвозди" исчезли,  словно и  впрямь провалились
сквозь землю.
   Вскоре  дед  Новоселов обрядил  Гордого  в  новую  шлею  со  светлыми
металлическими бляхами,  запряг  его  в  просторную рессорную пролетку и
взгромоздился на сиденье. Варя, Катя и Митя чинно уселись сзади.
   - Гей-гей!  -  Старик  молодцевато натянул  вожжи,  чмокнул языком  и
пустил коня размашистой рысью.
   - За  учителем поехали!  За  учителем!  -  истошно  завопил от  пруда
какой-то босоногий мальчишка.
   В  ту  же  минуту стайка ребят  кинулась к  дороге и  долго бежала за
пролеткой, что-то крича и размахивая руками.
   Выехав за  деревню,  Новоселов пустил жеребца по укатанной,  упругой,
как резина, дороге, что вилась рядом с шоссе.
   Побежали навстречу зеленокудрые дуплистые липы,  вытянувшиеся за лето
подростки-тополя,  вечно  чем-то  встревоженные осины.  Степенно покачал
кудлатой кроной старый,  могучий дуб, словно хотел сказать: "Торопитесь,
торопитесь! Я ведь знаю, за кем вы едете".
   Солнце легко взбиралось вверх,  ночная хмарь уползла за горизонт, над
рекой курился белый туман.
   "Правильный денек,  прямо-таки на  заказ!  Как  раз  для встречи",  -
подумал старик.
   ...Не доехав до станции километров трех,  школьники вдруг заметили на
шоссе грузовую трехтонку.  Заглохший мотор был  открыт,  и  около него с
озабоченным видом суетились невесть откуда появившиеся Колька и  Петька.
Они  то  приседали и  заглядывали под  машину,  то  доставали из  кабины
гаечный ключ или отвертку и  передавали кому-то  лежащему на земле,  под
мотором.
   Вскоре из-под машины вылез измазанный вихрастый шофер, а вслед за ним
с  ключом  в  руках  поднялся высокий,  худощавый человек с  засученными
рукавами.  Как  по  команде,  девочки  и  Митя  поднялись на  пролетке и
переглянулись: это был их учитель!
   - Я  в моторе не много смыслю,  но ты,  братец мой,  совсем двоечник.
Удивляюсь, как тебя к машине допустили, - обратился учитель к шоферу.
   - Я  же,  Федор Семенович,  на старой машине работал...  А  это новая
марка... еще не освоил.
   - Так вот,  Миша, слушай: приедешь домой и скажи председателю - пусть
тебя еще на курсах поучат.
   - Скажу,  Федор  Семенович,  -  покорно согласился шофер  и  принялся
заводить мотор.
   Варя выпрыгнула из  пролетки,  бросилась к  учителю.  Следом побежали
Катя и Митя.
   - Ребята мои! - удивился Федор Семенович. - Откуда?
   - Мы встречать вас едем!  -  Катя смотрела то на лицо учителя,  то на
его руки и не замечала, что платок сполз ей на шею и солнце палило белые
щеки.
   А Варя,  позабыв все слова, какие нужно было произнести при встрече с
учителем,  вдруг засмеялась и схватила Федора Семеновича за правую руку,
в которой тот держал гаечный ключ:
   - Вы мотор этой рукой исправили?  Вот этой...  правой?  И  она теперь
совсем здоровая? И не больно ни чуточки?
   - Этой,  Варенька,  этой!  -  Учитель  передал ключ  шоферу  и  пожал
маленькую руку девочки. - Что ж я делаю? Она у меня грязная, в масле...
   - Это ничего. Вы сильнее жмите... сильнее! - требовала девочка.
   - Федор  Семенович,  а  вы  теперь и  землю копать можете и  яблоньки
прививать? - спросил Митя и тоже потянулся к руке учителя.
   - Все, Митя, могу! Все! - улыбнулся Федор Семенович.
   Подошел дед Новоселов.
   - Дозвольте и  мне  проверить.  -  Старик взял  руку учителя в  свою,
осмотрел  ее  внимательно,  потом  крепко  пожал  и  погрозил школьникам
пальцем:  - Ну, козыри, смотрите теперь... приберет вас учитель к рукам!
- Потом заметил расплывшегося в улыбке шофера: - Ты что же, редькин сын,
наперехват работаешь? Мы тут учителя встречать едем, а ты нам всю обедню
испортил? Всегда вы, почаевские, так...
   - Вы  Мишу не  журите,  он  и  так немножко оплошал,  -  вступился за
молодого шофера учитель.
   Колька потянул Варю за руку и не без торжества шепнул:
   - А мы раньше вас учителя встретили!
   - Каким ветром вас занесло сюда? - спросила девочка.
   - Не ветром, а попутной машиной. А на станции учителя встретили - ой,
и обрадовался он нам!..
   Тем  временем Федор  Семенович помыл в  лужице руки,  отвернул рукава
рубашки,  надел  пиджак и  белую  полотняную фуражку,  которые лежали на
траве,  и  после  небольшого спора  с  Новоселовым усадил ребят вместе с
собой в кузов машины.
   - Ребятишки пусть на машине едут,  а вы ко мне пожалуйте, в пролетку,
- не унимался старик. - Мигом домчу...
   Но школьники закричали, что ни за что не отпустят учителя.
   - Видали, Тимофей Иваныч?.. Не могу, - развел руками Федор Семенович.
- Вы вечерком заходите, побеседуем... О Москве вам расскажу...
   - А вы Андрюшу моего видели? - нетерпеливо спросил Новоселов.
   Но автомобиль тронулся, и старик не услышал ответа.
   Новоселов вернулся к  пролетке и,  покрикивая на Гордого,  пустил его
следом за машиной. Но грузовик был уже далеко.
   Шофер Миша,  гордый тем,  что везет своего бывшего учителя,  с  таким
усердием гнал машину,  что школьники,  как мячики,  подскакивали на  дне
кузова  и  поминутно хватались за  Федора  Семеновича.  Учителю пришлось
постучать по крыше кабины и попросить шофера умерить свой пыл.
   Школьники сидели молча,  поглядывая то  на  Федора Семеновича,  то на
тюки, свертки и ящички, которые, как живые, расползлись по дну кузова.
   Руководясь неведомо каким  чутьем,  Колька отыскал в  ворохе свертков
один, самый маленький, завернутый в серую бумагу, и пощупал его.
   - Федор Семенович, - с невинным видом спросил он, - что это в свертке
такое? Мне весь бок протолкало. Случайно, не горн для пионеров?
   - Все может быть... - Учитель, усмехаясь, потер бритую сизую щеку.
   - И меня что-то в бок толкает!  - сказал Петя. - Вроде как на барабан
похоже.
   - Вполне возможно...
   После такой удачной разведки ребячьи языки раз вязались. Митя спросил
о семенах для юннатов, Катяпро книгу по овощеводству.
   - Кажется,  никого не обидел,  -  успокоил учитель.  - Так со списком
ваших поручений и ходил по Москве.
   Варя  с  досадой  покосилась на  ребят.  Ей  все  казалось,  что  они
спрашивают не о том, не о самом главном.
   - Федор Семенович,  -  заговорила она, - вы Андрея Новоселова видели?
Он наше письмо получил?
   - Нет,  не удалось повидать Андрея.  Он по заданию академии в колхозы
уехал. Опыты над просом проводит.
   - Над  просом!  -  воскликнула девочка и  горестно поведала учителю о
неудаче с просом на школьном участке.
   Но  Федора  Семеновича  это,  казалось,  никак  не  опечалило.  Чисто
выбритый,  поздоровевший, в новом костюме и новой полотняной фуражке, он
выглядел праздничным,  оживленным.  Слушая Варю, он то и дело улыбался и
лукаво поглядывал на учеников.
   "Забыл он нас...  в  городе-то интереснее было",  -  ревниво подумала
Варя.
   - Это еще не все...  -  Девочка вцепилась в борт машины и,  вздохнув,
рассказала о разладе в "просяной бригаде", о Косте Ручьеве.
   - Эге! Да тут трещинки пошли, - покачал головой учитель. - Ну ничего,
ребята, ничего! Поправим...
   - А знаете,  какой он упрямый,  Костя!  - недоверчиво сказала Варя. -
"Не буду и не буду с вами на пришкольном участке работать!"
   - Что говорить,  персона известная...  - усмехнулся Федор Семенович и
посмотрел на просторное, полное света небо.
   Небольшое плотное облако одним  краем набежало на  солнце,  и  зыбкая
тень легла на шоссе.  Но через ми-нуту машина вырвалась из полосы тени и
вновь побежала по горячей, солнечной дороге.

        "Глава 16"
   ТАКТИКА

   Время  жатвы еще  не  наступило,  но  в  колхозе все  жили  ожиданием
радостных страдных дней.  На  пастбище нагуливали силы кони,  в  кузнице
ремонтировали жатки и  лобогрейки,  в  правлении колхоза до поздней ночи
засиживались Сергей и бригадиры, обдумывая планы уборки.
   Костя и  его приятели стали удивительно предупредительными к  Марине.
Они   сами   напросились  оформить   бригадную  доску   соцсоревнования,
переписали Марине ее  роль Катерины из "Грозы" Островского -  постановку
этой пьесы готовил клубный драмкружок.
   Костя частенько забегал в избу к Балашовым, особенно в те часы, когда
Вари не было дома.
   У  Балашовых было  просторно и  уютно.  Домотканые дерюжные половички
лежали на  полу,  стол был  покрыт чистой скатертью,  деревянные кровати
украшены самодельной резьбой -  в  этом  доме многое умели делать своими
руками, и делали добротно, прочно, со вкусом.
   За дощатой перегородкой помещался Варин и  Петькин уголок:  небольшой
столик, две кровати, полка с книгами, на окне - горшки с цветами.
   "Уголок школьника" в доме Балашовых считался священным местом.  В нем
занимались сначала старший брат  Александр,  потом Марина,  теперь самые
младшие в  семье  -  Варя  и  Петька.  В  часы,  когда  дети  сидели над
учебниками и  тетрадями,  мать  старалась поменьше  греметь  рогачами  у
печки,  без стеснения выпроваживала за дверь словоохотливых соседок и  с
укором говорила мужу, большому любителю табака-самосада: "Стыдись, отец!
Какое  уж  тут  учение  ребятам  от  твоего  зелья!"   И  Яков  Ефимович
сконфуженно  отходил  к  печке  и  до  куривал  цигарку,  пуская  дым  в
отдушину...
   Вот и сегодня, узнав от Петьки, что девочка ушла к матери на молочную
ферму, Костя заглянул к Балашовым.
   В доме у печки хозяйничала Марина.
   - А Вари нет? - невинным голосом спросил мальчик. - Я подожду чуток.
   Но через несколько минут,  будто томясь от безделья, он схватил ведро
и  побежал на  колодец за  водой.  Потом нарубил хворосту и  даже взялся
сходить в сельпо за покупками.
   Марина  лукаво  покосилась на  мальчика и  с  притворным негодованием
всплеснула руками:
   - И куда это Варька запропастилась!.. Минуты дома не посидит!
   - Так я ж подожду... время есть, - умоляюще заверил Костя.
   Но,  как только Варя показалась на  крылечке,  мальчик вспомнил,  что
дома у него уйма дел, и убежал.
   Марина отвернулась в угол и засмеялась.
   - Чего ты фыркаешь? - подозрительно спросила Варя.
   - Да так...  смешинка в рот попала.  Каков Костя-то! Ждал, ждал тебя,
дров нарубил, воды наносил - и вдруг бежать... С чего бы это, Варюша?
   - Он мне не докладывает. - нахмурилась Варя.
   - Так уж ты его делами и не интересуешься?
   - Я  и  думать о нем не желаю!  Воображала он и упрямый,  как не знаю
кто...
   - Вот и плохо,  что не думаешь.  Взъелись на мальчишку...  Из юннатов
его почему-то грозитесь прогнать.  Это вы зря!  -  заметила Марина. - Не
так уж Костя и виноват.
   ...В полдень к Варе гашел Витя Кораблев и с таинственным видом вызвал
ее в сени.
   - Понимаешь,  какое дело...  -  замялся он.  -  Мне бы и  в голову не
пришло... Да девчонки-сороки... Трезвонят на весь белый свет!
   - Да говори сразу, не ходи кругом да около!
   - Про Ручьева болтают...  Прирос он к вашему дому. Теперь за тебя всю
воду из колодца выкачает, все дрова перерубит...
   Варя зло прикусила нижнюю губу,  кинулась в  дом,  вырвала из тетради
лист бумаги и написала: "Все это очень глупо и бессовестно. Я от тебя не
ожидала. Воду за меня прошу не носить и дров не рубить - не нуждаюсь".
   Витя покорно ожидал девочку в сенях.
   - Отнесешь Ручьеву... сейчас же! - Варя протянула ему записку.
   Витя с большой охотой направился разыскивать Костю Ручьева. По дороге
он трижды перечитал записку, в четвертый раз повторил ее наизусть, и она
ему так понравилась, что последние слова записки мальчик даже попробовал
вполголоса пропеть: "Не нуждаюсь, не нуждаюсь!.."
   Ручьева  он  застал  на  "катере" вместе  с  Пашей,  Васей  и  Алешей
Праховым. Приятели бурно о чем-то совещались.
   Витя протянул Косте записку:
   - Срочное письмо с нарочным.
   - Какое письмо? От кого?
   - От известного вам товарища.
   Костя пробежал записку, вспыхнул, потом расхохотался:
   - Варька может не  беспокоиться!  Это ее  не касается -  ни вода,  ни
дрова...
   - А кого касается? - полюбопытствовал Витя.
   - Много будешь знать - скоро состаришься!
   - Ага,  понимаю... - ухмыльнулся Витя. - К Марине подлаживаешься? Ну,
и как твоя заложенная голова поживает? Снимать не пора?
   Костя побледнел, дернулся и почти под самым носом Вити загреб ладонью
воздух:
   - Все равно по-моему будет! Не отступлюсь! - И он показал на дверь: -
А теперь топай!
   Витя выскочил на улицу и с облегчением перевел дыхание,  радуясь, что
его роль письмоносца закончилась так благополучно...
   В эти дни,  где бы ни работали молодые колхозники второй бригады - на
расчистке ли полевого тока, на прополке ли конопли, - Костя с приятелями
был  тут  как  тут.  Мальчики  вежливо  здоровались с  девчатами,  и  не
проходило пяти минут,  как они уже выпалывали вместе с  ними сорняки или
орудовали лопатами, расчищая площадку для полевого тока.
   Паша Кивачев принялся за работу с большой жадностью,  словно он долго
сидел взаперти и страшно стосковался по живому делу. Он и Вася Новоселов
сразу  завоевали доверие девчат и  парней.  Алеша  Прахов,  верный своим
привычкам,  частенько поглядывал на солнце,  то и дело бегал к речке,  и
Косте не раз приходилось вести с ним серьезный разговор.
   Ребята,  особенно Вася и  Алеша,  за  словом в  карман не лезли:  они
шутили,  рассказывали потешные истории,  отчего  девчата покатывались со
смеху.
   Костя  иногда  заводил  серьезный разговор  о  газетных  новостях,  о
прочитанных   книгах.   Три   утра   подряд   он   рассказывал  девчатам
"Таинственный  остров"  Жюля  Верна  и   каждый  раз  обрывал  на  самом
интересном месте:
   - А продолжение потом, после дождичка в четверг!
   Как-то раз девчата принялись уговаривать Марину:
   - Нам бы таких хлопцев в  бригаду!  С ними работа веселее спорится...
Да и трудодни им пора начислять. стараются ребята.
   Марина встретила Костю в  поле и,  взглянув на  его  облупленный нос,
спросила,   что  же  теперь  будет  с   домом  Ручьевых.   Сергей  занят
председательскими делами, он, Костя, с утра до вечера в поле.
   - Можешь проверить: на "катере" полный порядок, - ответил Костя.
   - Значит, бабка Алена хорошо хозяйничает. Доволен ты ею?
   - Какая от нее помощь!  - отмахнулся Костя. - Брюзжит да на ревматизм
жалуется. Ей на печку пора.
   - Где же тогда "порядок"?  - Марина недоверчиво покачала головой. - И
откуда у тебя прыть такая? Везде поспеваешь...
   - Меня хватит!
   С этого дня Косте и его приятелям стали начислять в бригаде трудодни.
   По  утрам ребята приходили на усадьбу второй бригады,  получали наряд
на работу,  брали инвентарь и вместе с колхозниками, важные и довольные,
шагали в поле.
   Частенько Ручьев и  его приятели ходили с  Мариной осматривать хлеба,
массивы  черных  паров,  семенйики клевера  и  по  дороге  расспрашивали
бригадира о земле, о семенах, об удобрениях.
   - Неужто это  вас  так занимает?  -  удивлялась Марина и,  как умела,
принималась объяснять.  Потом  спохватывалась:  -  Потерпите  до  осени.
Откроем в колхозе мичуринскую школу - вот и приходите туда.
   - А нас запишут? - допытывался Костя. - Вы занас словечко замолвите?
   - Да уж придется, - улыбалась Марина.
   По вечерам девчата второй бригады, по обыкновению, возвращались домой
с песнями.
   Костя отдал своей команде строжайший приказ:  петь  всем на  совесть,
голосов не  жалеть.  Васе  Новоселову,  первому школьному запевале,  это
пришлось по душе.  Он быстро спелся с девчатами, обучил их новым песням,
и  в  Высокове стали поговаривать,что  Марина не  иначе как готовит свою
бригаду в хоровой колхозный кружок.
   Алеша тоже пел е удовольствием,  хотя девчата и зажимали порой уши от
его  пронзительного  голоса.   Только  бедный  Паша  Кивачев  мучительно
переживал Костин приказ.
   - Опять молчишь? - сердился на него Костя.
   - Так у меня голос еще не народился...
   - А ты подпевай!
   - Песен не знаю...
   - Учись! Ты понимаешь, это же тактика... нужно!
   - Понимаю, - уныло соглашался Паша.
   Как-то раз,  когда вторая бригада возвращалась с работы, ее встретили
на краю деревни Федор Семенович и Галина Никитична.
   Подняв  вверх  лопаты,  Костина  компания  отсалютовала учителям и  с
песней прошла дальше.
   - А  хорошо ребята с  колхозниками спелись!  -  потирая щеку,  сказал
Федор Семенович. - Ишь, как складно выводят.
   - А вы знаете, кто у ребят запевала? - спросила Галина Никитична.
   Федор Семенович прислушался к пению:
   - Как будто Вася Новоселов. Да, да, он!
   - Нет! Главный запевала Костя Ручьев.
   - Не спорь, Галина! Я голоса всех ребят отлично знаю..
   - Я не о голосах...
   Галина