Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
ихнего прихода и все такое. Он тебя верняк отпустит.
- Нет, Андрюша, я этого делать не стану, - наотрез отказалась она. -
Обоих нас он не отпустит, а без тебя мне ни свобода, ни даже жизнь не нужна.
Вместе кашу заварили, вместе будем и расхлебывать, чем бы это ни кончилось.
- Ну и напрасно! Нужно попытаться использовать этот единственный шанс:
спасешься сама, а может, с помощью мамы и меня выручишь.
- Пока доберусь до мамы - я ведь не только станицы не знаю, но даже,
где она работает - тебя уже увезут.
- Спросишь, люди подскажут. Зато хоть ты не пострадаешь. Я не хочу,
чтоб из-за меня...
- Нет! И слушать не желаю. Вовсе не из-за тебя. А шанс не единст
венный: мама вот-вот придет домой обедать...
- Вчера она не приходила, - перебил он.
- Впервые за все время. Придет, узнает, что я не вернулась, как
пообещала дедушке, и сразу догадается. Не пройдет и полчаса, как она
появится здесь.
- Сегодня все идет нам назло. Поэтому я не советую, я приказываю: делай
так, как я...
Разговору помешал подошедший к ним рябой.
- Вы не здешние... Держитесь отдельно да и своих я знаю почти всех. Чо
такие невеселые? - Лицо его светилось добродушной улыбкой, и несмотря на
крупные оспины, казалось довольно красивым.
- Да, мы случайно попали в вашу компанию, - ответил Андрей,
недовольный, что помешали разговору. - А ты напрасно радуешься! Не знаешь, в
какой переплет попал...
- Ты на что намекаешь? . .
- Так вас же надули! Не за товаром повезут нас на поезде.
- Почему так думаешь?
- Не думаю, а знаю совершенно точно. Нас с сестрой схватили намного
раньше, и тот чубатый, что помогал влезть на машину, он говорил совсем
другое. Будто ваши пацаны выпустили из каталажки арестованных бандитов. Их,
мол, решили "заловить" и узнать, кто именно это сделал.
- Брешет: ничего этого не было, - заверил рябой.
- Я тоже так подумал. А посля узнал - немного волоку по-фрицевски - что
на самом-то деле нас хочут угнать в Германию.
- Как - в Германию? Ах, гады! Ну, козел! - скрипнул зубами рябой,
пригрозив кому-то, по всей вероятности, в станице, - я тебе устрою...
- Никому ты теперь ничего не устроишь, - заметил Андрей, кивнув в
сторону охраны.
- Да? Ты не знаешь Степана Голопупенка! Гад я буду, если не убегу прям
отсюда. Спасибо, что предупредили, - пожал он обоим руки. - Как зовут-то?
- Меня - Андрей, а сестру - Марта. Но учти: они гнаться не станут -
пристрелят и все.
- Нехай лучше убьют на родине!...
Степан вернулся к своим, стал что-то с ними обсуждать. Затем вчетвером
перешли на край, от вокзала, озираясь на автоматчиков. А те поначалу стояли
врозь, затем сошлись вместе: тот, что стоял от базарчика, не смог прикурить
- отказала зажигалка. Пройдя к напарнику, он закинул автомат за спину,
прикурил сигарету, и они, поглядывая в сторону девчонок, стоявших отдельно и
ближе к ним, стали увлеченно что-то обсуждать.
Первым с места сорвался Степан. Следом - еще трое. Стража среагировала
с опозданием: схватились за оружие, кода те отдалились на добрых два десятка
метров. Стрелять поверх ребячьей толпы было несподручно, нужно было ее
обогнуть, что один и сделал. К тому времени беглецы, пригнувшись и кидаясь
из стороны в сторону, отбежали еще дальше. Автоматная очередь настигла
последнего: взмахнув руками, паренек упал без крика...
Стрельба привлекла внимание людей на насыпи, но пожелавших перехватить
беглецов не оказалось. Стрелявший прошел к убитому, носком сапога перевернул
лицом кверху. Оно было окровавлено, а малец мертв.
После такого происшествия ребят пинками и окриками сгрудили в плотный
табунок и в дальнейшем держали под дулами наизготовку.
Под гледичей начали появляться разбежавшиеся было торговки. Забрав свои
ряженки да семечки, смывались. Лишь две из них несмело, с остановками,
приблизились к убитому. Автоматчики не обращали внимания, и мальца унесли.
Еще через четверть часа вернулся офицер. Спокойно выслушал доклад о
случившемся, дал какие-то указания, и под строгим конвоем горе-грузчиков
увели наверх, где на запасном пути их поджидал состав из десятка вагонов. В
товарняк, что стоял впереди паровоза, по свежесколоченному трапу затолкали
упиравшихся мальчишек и хнычущих девчонок и задвинули тяжелую, на колесиках,
дверь...
Яркий день остался по ту сторону, по эту - полумрак и духота. Два узких
окошка вверху да голый, притрушенный застарелым мусором, пол - вот и все
"удобства". Когда глаза приспособились к сумраку, на лицах большинства
узников можно было прочесть растерянность, отчаянье и страх. Девочки,
сбиваясь в отдельный угол, продолжали хныкать и растирать слезы по лицу.
- Пройду к ним, - сказала Марта. - Объясню, что происходит и попробую
успокоить. Заодно познакомлюсь, теперь у нас судьба общая.
- Говори, что мы с тобой брат и сестра, - посоветовал Андрей. - А я
займусь ребятами.
Он протиснулся в самую гущу.
- Кончай, братва, шуметь и послушайте, что я вам скажу! - попросил
внимания. Шум поутих. Девчонки, переставая хлюпать носами, тоже придвинулись
вплотную. Стало слышно, как пшикает стоящий под парами локомотив. - Вы
верняк не знаете, что с нами случилось. Я малость волоку по-фрицевски и из
ихних разговоров кой-чего усек. Так вот, нас заманили под видом спичек и
мыла, а теперь еще и заперли в этой духотище не для того, чтоб везти на
какой-то там склад! Мы им понадобились, чтоб спастись от партизан.
Это открытие вызвало глухой ропот.
- А хиба тут е партизаны? - усомнился шкет лет двенадцати.
- Не перебивай, дослушай до конца, - посоветовали ему, и Андрей
продолжил:
- Вы думаете, что в тех вагонах, позади паровоза? Не знаете. А я
разобрал из ихнего разговора: в них пшеница и картошка. А еще разное
награбленное добро. Теперь они хочут все это сплавить в свою фрицевскую
Германию. А чтоб партизаны не пустили под откос, прицепили спереди вагон с
детворой. Теперь про партизан: и тут е, и повсюду на кубанской земле,
особенно вдоль железной дороги, - явно закусил удила Андрей. - Фрицы токо
про них и долдонят: партизаны мерещутся им под каждым мостом, под каждым
кустом вдоль дороги и в каждом камыше, ежели я правильно понял. И спасти нас
теперь смогут только партизаны.
Видя такую его осведомленность, товарищи по несчастью стали задавать
вопросы. Некоторые ставили его в тупик. Но он решил, что если где и
подзагнет, вреда не будет. Главное - успокоить и вселить хоть какую-то
надежду на благополучный исход.
- А як партизаны узнають, шо в вагони мы? - спросил кто-то.
- Думаешь, они не догадливые? Зачем нужен вагон спереди паровоза? И
потом, - пришла более убедительная догадка, - фрицы верняк прикрепят на
вагон объявление. Большими, конешно, буквами, чтоб можно было прочитать
издаля.
- А если не спасут партизаны, что будет с нами потом? -
поинтересовалась девчушка с вьющимися кудряшками и миловидным личиком, на
вид лет двенадцати.
- Об этом у них разговоров пока не было... Но я думаю так: отпустят на
все четыре стороны, как только проедем партизанскую угрозу.
Его ответы вернули заложникам некоторое присутствие духа. Вернувшись в
свой угол, девчонки окружили Марту. Мужская часть строила предположения, как
же все-таки пойдет дело дальше: станут ли кормить, будут ли выводить до
ветру или придется ходить в угол вагона. Выдастся ли случай задать лататы,
как это сделал Степка Голопуп (его знали многие как отчаянного заводилу).
Спустя час, а может, и все два, паровоз вдруг ожил: задышал чаще,
коротко свистнул, вагон дернулся, и под колесами сперва нечасто, потом во
все возрастающем темпе застучали стыки. Вернулась Марта в расстроенных
чувствах.
-У тебя ножик острый? - спросила, присев рядом.
- Конешно. А зачем он тебе?
- Надо спороть с платья синие ленточки. И немедленно.
- Зачем? - удивился он. - Пацаны, а ну отвали, дайте поговорить с
сестренкой! - Те послушно отодвинулись.
- Ты, возможно, не обратил внимания... Когда мы были еще внизу, эти два
верзилы пялили глаза на девочек. И говорили такие гадости... У меня сердце
кровью обливается, как подумаю!..
- Уж не снасильничать ли собираются?
- Именно так... Даже Лена с Нелей, вон те, что постарше, догадались,
хоть и не понимают их языка. И особенно не избежать этого мне.
- Почему так решила? - обеспокоился не на шутку Андрей.
- "А вон та, в платье с синими полосками, - настоящая конфетка! " -
Так, если слово в слово, сказал обо мне один из них. И добавил: жаль, мол,
что старшой заберет это лакомство себе...
- Что ты говоришь! - ужаснулся Андрей.
Вот я и подумала: нужно поскорее убрать с платья это украшение - буду
не так приметна.
- Полоски убрать нетрудно. Но ты больше приметна другими своими
украшениями. Как быть с ними?
- Ты о чем? - не поняла она.
- Будто не знаешь: привлекательная мордочка, стройная фигурка. А особую
похоть вызвали у них, мне думается, твои выпуклости спереди. Их тоже надо бы
убрать.
- Груди что ли? Но как же их уберешь...
- Придумать надо. Ленты в темноте спороть не получится, но мы
отчекмарим их вместе с подолом. Платье длинное, и три сантиметра его почти
не укоротят. Как и рукава.
- И зачем только я его напялила, такое приметное! - пожалела она.
- Лучше б ты родилась не такой красивой, - в свою очередь пожалел и он.
- Но я тебе помогу. Лицо мы обезобразим, с помощью слюны и пыли. Косы
расплетем, волосы перепутаем. Будешь выглядеть, как полоумная идиотка, на
которую и смотреть-то противно. Не возражаешь?
- Конечно, нет! Спасибо, что додумался.
- А вот сиськи... их надо примотать туго-туго, чтоб стали, как лепешки
Наверно, больно будет, они ведь у тебя еще твердые.
- Потерплю. Только чем примотаем?
- На мне новая майка. Сделаем из нее широкий бинт, но чтоб хватило
обмотать тебя раза два-три. А закрепим примотку лентами.
- Ты у меня такой сообразительный! - Исполненная благодарности, она
обняла его и приникла щекой к лицу.
Через некоторое время состав сделал остановку на какой-то станции.
Взобравшись на плечи высокорослого крепыша по имени Серега, Андрей через
зарешеченное окошко хотел сориентироваться, куда их завезли. Но не удалось:
никаких построек видно не было; похоже, что стоят в тупике. Оставив вагон
здесь, паровоз куда-то укатил.
Еще засветло (если можно так сказать про полутемный вагон) они с Мартой
успели управиться со всем, что намечали. Переделывая "выпуклости" в
"лепешки", он поинтересовался:
- А что это твердое под левой сиськой?
- Твой вчерашний подарок, - пояснила бывшая именинница. - Я догадалась
прихватить его утром с собой.
- Нашла место! Давай мне в карман. А то потеряешь.
- Не потеряю. Низ лифчика двойной, я, когда ты сидел отвернувшись,
сделала прорезь в чашечке, и наш талисман там, как в кармашке.
- Ты сурьезно веришь в талисманы? А по-моему, это такая же выдумка, как
про бога или этих, как их, аллаха, будду и прочих.
- А я в талисман верю. И он отведет от нас всякие беды.
- Пока что этого не вижу... Вот теперь ты похожа на пацана, - проведя
ладонью по спине, а затем спереди, сказал Андрей, довольный своей работой.
В темноте и неизвестности время тянулось томительно медленно...
Хотелось есть, а еще больше - пить. Дневная духота стала несколько спадать,
но воздух в вагоне становился все более спертым, поскольку кое-кто "сходил"
в угол. Разговоры стихли, все стали укладываться на ночь. В отличие от
ребят, улегшихся покотом, девочки решили коротать ночь сидя, плотно
прижавшись друг к дружке, чтоб не мерзнуть: почти все они были одеты в
легкие платьица или кофточки. Марта примостилась рядом с "братом". Андрей
укрыл ее пиджаком, а голову она пристроила ему на грудь.
Но уснуть не успели. Снаружи послышался веселый, похоже - пьяный, смех,
клацнул засов, и дверь со скрежетом отошла. В узком проеме блеснул свет, в
вагон поднялись двое. Кое-кто вскочил.
- Лешаит! фсем лешайт! - приказал, задвинув дверь до упора, офицер.
Неожиданные посетители, раздвигая ногами лежащих, направились в угол к
девчонкам. Те сидели, опустив книзу лица, так как свет от электрического
фонарика слепил глаза. Один из охранявших, беря за волосы, поворачивал их к
свету, разглядывал каждую, пока не осмотрел всех семерых. Кончился осмотр
тем, что отобрали троих: Лену. Нелю и малявку с вьющимися кудряшками. Их
подняли и стали подталкивадь к выходу:
- Пошоль, пошоль!
Чувствуя недоброе, старшие упирались, плача навзрыд. Меньшая визжала,
как резаная, вырывалась из рук охранника, пока тот не передал ее
поджидавшему внизу напарнику.
Когда снова клацнул снаружи запор и стих плач уводимых, в притихшем
вагоне послышались голоса:
- А нашо их забралы?
- Ты чо, идоси не знаешь?
- Невже ж совисти хватэ? Светки ж ще и трынадцяты нема.
- От же гады! Хрицы прокляти!
Андрей расслышал, что Марта всхлипывает. Обнял, принялся успокаивать:
- Не плачь, слышишь? . . Что ж теперь... теперь уже ничем не поможешь.
Ты из-за девочек?
- И за них, и за себя страшно. Они ведь долго искали меня. По полоскам
на рукавах платья. Я чуть не умерла от ужаса: ну как найдут здесь... - И она
опять залилась слезами.
- Не переживай так, - заходился он уговаривать. - Видишь, все обошлось.
Первый раз сработал талисман. Да ежли б и нашли... офицер увидел бы, какая
ты страхолюдная и заехал бы в морду этому черту. За то, что хотел подшутить
над своим начальством.
- Ты так думаешь? - перестала она всхлипывать.
- Уверен. Ты сейчас похожа не на конфетку, а на эту, как ее, на
кикимору болотную. Да и платье-то оказалось бы без приметных полосок.
- Ночью-то, может, и пронесет, но днем...
- Да, надо что-то предпринимать... Поговорю с братвой, придумаем, как
обезопаситься. Безвыходных положений не бывает.
Уговоры несколько успокоили ее и приободрили. Вскоре она задремала, но
и во сне изредка судорожно всхлипывала.
Андрей уснуть больше не смог. Размышлял, что бы такое придумать для
спасения не только своей ненаглядной, но и оставшихся четырех малолеток.
К утру все продрогли и потому проснулись раньше, чем в вагоне начало
сереть. Послышались приглушенные разговоры. Находившиеся поблизости Сергей
Попченко со станичниками о чем-то совещались. Андрей шепнул Марте, что хочет
принять участие.
- Об чем разговор, пацаны? - подключился и он.
- Думаем как бы сбежать, - сказал Серега. - Хочем надрезать доски в
полу, чтобы в подходящий момент проломить дыру и смыться.
- Одни или с девчатами?
- Надо бы всем. Но - как получится.
- "Как получится" - не пойдет, - возразил он. - Неужли душа не болит за
землячек? Ведь эти гады тремя не ограничутся. А до Германии еще далеко.
- А ты вроде обнадеживал, что нас освободят партизаны, - поймал его на
слове пацан по кличке Сухарь.
- На партизан надейся, но и сам не плошай, - переделал он известную
поговорку на свой лад. - Это когда еще будет!
- В следующую ночь мы их просто не впустим. Застопорим двери с помощью,
например, ремня.
- Не ночью, так днем зацапают, - возразил Андрей. - Нет, это не выход!Я
предлагаю другое: как токо они задвинут дверь и направятся к девчонкам,
давайте все, сколько нас есть - а нас на каждого из них по десятку - разом
набросимся, свалим, кляп в пасть, коленкой на горло и... ну, там видно
будет.
- А третий - вдруг он с автоматом? - Это опять подал реплику Сухарь.
- Навряд. А чтоб не догадался, что происходит внутри вагона, подговорим
девчат, чтоб погромче кричали. Когда пистолет офицера окажется в наших
руках, приоткроем дверь и кокнем его в упор. Машинисты навряд чтоб...
Совещание прервано было возней снаружи. Отъехала почти на всю длину
вагонная дверь. Посветлело, внутрь хлынул свежий воздух. В вагон по
приставленному трапу поднялся офицер. Потянув носом, брезгливо сморщился.
- Сейдшась ви путет тишайт свеши востух. Фсем вихотит нис - пистра! -
распорядился он.
Андрей быстренько стер с лица Марты излишний марафет ("перебор тоже
опасен"), перепутанные волосы уместились под кепкой, пиджак тоже отдал ей.
Осмотрев, сказал с удовлетворением:
- Ты стала неузнаваема. Даже я сомневаюсь, что вижу тебя, а не
какую-нибудь замухрышку.
Спустившихся вниз построили в колонну по два и куда-то повели под
бдительным присмотром. Что за станция, узнать не удалось и сегодня, так как
она оставалась в стороне. В промежутках между соседними колеями там и тут
видны скелеты обгоревших вагонов, черные рваные цистерны, сваленные набок.
Привели в некое полупустое помещение, стоящее на отшибе. Здесь их ждала
молочная фляга с водой и кружкой, и возле нее сразу образовалась очередь
жаждущих напиться. Двое в гражданском приготовили завтрак - хлеб и какое-то
варево. Оно оказалось с неприятным запахом, невкусным. Но голод не тетка -
ели, хотя и с явным отвращением. Марта отказалась наотрез:
- Не могу эту гадость проглотить, с души воротит...
- Привыкай. Лучшего от них не дождешься.
Но уговорить не получилось, и Андрей съел обе порции, а хлеб, свой и
ее, сунул в карманы пиджака:
- Проголодаешься сильнее - съешь, он вроде ничего.
В этом помещении продержали почти до обеда. Затем строем погнали ли
обратно. Уже издали они заметили надпись на "своем" вагоне: короткое слово
"Д Е Т И", выведенное белой краской, занимало треть боковой площади. Впереди
него стоял теперь пассажирский вагон, за ним - платформа с балластом, поверх
которого лежали несколько рельс и с десяток шпал. Метрах в десяти от нее
виднелась дрезина.
И еще одно новшество: широкий вход в вагон забран решеткой из толстых
реек, которая откидывалась книзу, служа в то же время и сходнями. Пол внутри
посыпан ракушечником. У входа - фляга с водой и кружкой. В углу, служившему
отхожим местом стояла алюминиевая кастрюля с крышкой. А в девчачьем...
сидели уведенные ночью.
Вид у девочек был жалок, если не сказать ужасен. У Нелли лицо в
синяках, опухшая нижняя губа искусана. У Лены надорвано, к тому же, платье
спереди так, что видна грудь, тоже с кровоподтеком, но она наготы даже не
замечает. Самая младшая, Света, прислонилась к ней мертвенно-бледным личиком
и кажется спящей. От них все еще несло винным перегаром...
Решетку подняли, закрепили. Состав, громыхнув буферам, тронулся с
места, набирая скорость. Снова из-под колес понеслось надоедливое "тук-тук -
тук-тук". 3а насыпью мелькали телеграфные столбы, проплывали поля,
оставались позади речушки и перелески, небольшие населенные пункты. Один
красивый пейзаж сменялся другим, вот только сквозь слезы все это было плохо
различимо...
Часть вторая
Необыкновенные приключения юных кубанцев
К а к п о м н и т читатель, знакомый с первой частью нашего
повествования, состав с награбленным на Кубани добром предназначался для
отправки в Германию. Так полагала Ольга Готлобовна, так теперь считали и
Андрей с Мартой. Правда, вагонов пока маловато, всего десяток, но их,
видимо, добавится в пути. Поставленный впереди их товарного вагона
пассажирский заселили двумя десятками вооруженных солдат. Причем, пожилого
воз