Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
далы вековые". Хотя
имелось в виду не кандалы конкретно, а царский гнет вообще. Что еще, на твой
взгляд, надо бы изменить?
- Да вот четвертая строчка: "Помещичий, царский и прочая гнет"...
Последние слова звучат как-то не по-современному.
- Можно подумать... А если так: Помещичий, царский, буржуевский гнет?
- Это уже лучше.
- Дальше у меня складывается такой вариант:
Да только подвел их стратег бесноватый,
И Доллар, и Фунт просчитались, увы:
Вскормили мерзавца, а он, как когда-то,
Не смог на колени поставить Москвы.
- Имеешь в виду Наполеона?
- Да, конешно. Доллар - Америка, Фунт - Англия; главные акулы
капитализма. Ведь все они на нас чертом смотрят и с Гитлером заодно.
- Это точно... Вобщем, будет отличное стихотворение! Но я не думал, что
твои складные стихи даются тебе так непросто: вон сколько строчек с
исправлениями, - покрутил головой Ванько.
- Это не только у меня так, - сказал Федя. - Даже у Александра
Сергеевича в оригиналах не все гладко. Маяковский не зря говорит: "Изводишь
единого слова ради тысячи тонн словесной руды". А эти исправления оттого,
что русский язык, как, наверно, никакой другой, очень богат. У каждого слова
много синонимов, один лучше другого. Перебираешь их мысленно, кажется - вот
оно, самое подходящее слово. Напишешь, подумаешь, а тут явилось еще более
удачное. Затем - единственно верное, как ход в шахматах. Только там надо
мозги напрягать, а когда сочиняешь стихи - одно удовольствие.
- Я как-то тоже попытался сочинить. Но дальше двух строчек дело не
пошло. Другое дело - тяжести: тут все легко и просто. И удовольствие, и
польза, - вернул Ванько тетрадку. - И что думаешь с ним делать.
- Хотел от руки, печатными буквами, размножить и разбросать в людных
местах. Подальше, конечно, от хутора. На станции, в станице на базаре. Ты
как на это смотришь?
- С неодобрением. Знаешь, почему? Пользы мало, а случиться могут
большие неприятности! Многие знают, что ты сочинял стишки. Леха, например.
Поэтому лучше не рисковать.
- Хотелось отметить славную дату, - явно огорчился юный поэт. - И хоть
по-комариному, но куснуть или хотя бы припугнуть... если не самих
оккупантов, то хотя бы их приспешников.
- Куснуть бы надо, это точно, - согласился приятель. - Того же Гапона.
Но не словами, а как-то почувствительнее. К старосте у меня личные счеты:
приказал забрать у моей крестной корову. Она проследила, куда отвели - и что
ты думаешь? Поставили у него в базу. На откорм.
- Выслуживается, прихвостень фрицевский! Сперва откормит и только после
этого им на стол. Заделать бы ему красного петуха, чтоб нечем было и свою
худобу кормить.
- Как раз с этим я к тебе и шел. Посоветоваться, как это лучше сделать,
чтоб не влипнуть.
- У него во дворе аж две скирдяки люцерны, и есть хар-роший способ их
уничтожить. При этом без всякого риска быть заподозренным.
- Что за способ? Выкладывай, - оживился Ванько.
- Я недавно прокипятил в подсолнуховой золе клочок ваты от старой
фуфайки, - начал Федя издалека. - Рудик подсказал. И знаешь, какой она стала
горючей! Не хуже той, что имеется в подсолнуховых шляпках.
- Ну и что? Огонь добывать у нас пока есть чем.
- Слушай дальше. Если из такой ваты изготовить жгутик длиной... ну,
скажем, в полметра (это можно определить опытным путем), чтобы тлел минут
десять. Один конец вставить в бумажную трубочку, насыпать в нее немного
винтовочного пороху и рядом положить тряпку, смоченную в керосине...
Смекаешь? Поджечь жгутик с другого конца...
- Он дотлеет до пороха, от вспышки загорается тряпка, - закончил его
мысль Ванько, - и...
- Красный петух готов!
- А за это время запросто можно слинять, и гадай, кто это сделал. Что
ж, это получше, чем мина с линзой!
- Хотя бы потому, что устроить все это можно глубокой ночью и в любую
погоду.
Их рассуждения прерваны были ворвавшейся в хату возбужденной троицей.
Лица ребят светились радостью. Не успел Ванько спросить о причине, как Борис
вручил ему листок бумаги. Тот, пробежав глазами, воскликнул:
- Так это ж весточка от Андрюшки!
Федя выхватил и впился глазами.
- Точно... Уж я-то его каракули знаю! - Волнуясь, начал, читать:
"Сообщаем, что мы живы, здоровы и в безопасности. Вы все поймете, узнав, что
с нами тот, кого мы видели на островке в бинокль с кургана. Он тоже шлет вам
горячий привет. Мама пусть не переживает: у нас тут все нормально. М. всех
вас целует, а я крепко жму руки. Андрон". Да, это писал он. Жаль, что не
сможем уже порадовать теть Веру, - добавил Федя, возвращая весточку.
- Вы где это раздобыли? - все еще не мог поверить глазам Ванько.
- Вот он, - кивнул Борис на Рудика. - Токо что принес от тети.
- Он принес еще одну радостную новость, - добавил Миша.
Все взоры обратились на обладателя новостей.
- Еще мне стало известно, будто под Сталинградом фашисты встретили
решительный отпор, и Красная Армия больше не отступает. Тетя узнала это то
ли от самих немцев, то ли еще откуда и надеется, что успехи гитлеровцев на
этом кончутся.
- Это - долгожданная новость! Спасибо, Рудик. - Ванько на радостях
хотел тиснуть ему ладонь, но тот предусмотрительно спрятал руку за спину.
- У него еще одна... ну, не новость, воще, а так, ценную мыслю подал.
Расскажи, Рудя, сам (с тех пор, как сосед "исправился", между ними
установились прежние отношения).
- Про телефонный провод? Ну, дело было так. Тетя строго наказала быть
поосторожней из-за записки, и я пошел не через станцию, а решил прошмыгнуть
через путя правее. Неподалеку от насыпи увидел провода. Их трудно не
заметить: один красный, другой зеленый и проложены по земле. Поблизости
никого, дай, думаю, посмотрю, что там под изоляцией. Срезал немного, а под
нею стальной провод. Правда, многожильный, но вполне пригодный для петель.
- Нужно откусить метров хотя бы по десять! - воскликнул Борис.
- Это обтяпать труда не составит, - буднично сказал Ванько. - Пока
Фрицы где-то там спохватятся, мы будем уже на хуторе.
Вечером того же дня дело было успешно "обтяпано"
У т р о выдалось пасмурное, но без тумана. Небо набухло тяжелыми,
низкими тучами. Глянешь вверх - и не понять, стоит ли вся эта свинцовая
масса на месте, или все же куда-то ползет. Кажется, вот-вот закружат в
безветрии первые снежинки-мотыльки. Или, как это бывает на Кубани чаще,
зарядит противная, бесконечная морось.
Ставить петли из нового провода отправились вчетвером, прихватив - уж
очень он скулил-просился! - и Тумана. В прошлом году удовольствие
сопровождать их выпадало ему часто. И заключалось оно в том, что имелись
возможности поразмяться - погонять зайцев. Первое время, вспугнув с лежки,
он гонялся за ними до изнеможения, потом пришел к выводу, что догнать - это,
вообще-то, и необязательно. Достаточно делать вид, что имеешь такое
намерение да при помощи громкого лая поддать жару, чтоб у косого душа
забилась в самые что ни на есть пятки.
В этом году такое счастье улыбнулось впервые, и собачьей радости не
было границ. Он то убегал вперед, то, наоборот, отставал, внюхиваясь во
что-то, одному ему ведомое; то озорной его лай слышался справа или слева, то
он вдруг гнал косого прямо на ребят.
Нынче они попадались еще чаще. Наплодились ли за лето чересчур, война
ли согнала в эти края, но будь Туман понеопытней, укатали бы они его, как
известную Сивку крутые горки.
За кладбищем, на подходе к лиману, заметили трех подозрительных типов,
которые на небольшом удалении друг от друга шли степью, то и дело нагибаясь,
словно что-то ища.
- Интересно, кто это шляется по бывшей нашей территории? - недовольно
проворчал Борис, передавая мешок со снастями напарнику.
- Лично меня, воще, это теперь не волнует, - обозвался тот. - Я снял
тут последние две петли. А с этими пройдем на ту сторону гравийки. Во-он к
тому кургану, под самой Ивановкой. Они там еще непуганные и подальше от
хутора.
- Да, так будет безопаснее, - одобрил Ванько. - Дома тоже чтоб никаких
следов!
- Я всю изоляцию сжег до капельки! - заверил Миша.
- Мне кажется, вон тот длинный смахивает на Леху гапона, - досмотрелся
Борис.
- И с ним Плешивый и Гундосый. По-моему, они ищут петли... Надо б их
хорошенько предупредить, воще.
- А знаете, это хорошо, что они нам встрелись, - сказал Ванько. - Вы им
не грубите. Станем вести себя вежливо: надо выведать, не обзавелся ли Леха
новым волкодавом.
Туман, поначалу знавший о близком присутствии чужаков лишь по запаху
следов, метров со ста обнаружил их и визуально. Сердито облаял, но предпочел
вернуться поближе к своим. Сблизились.
- Ба, знакомые лица! - наигранно-удивленно воскликнул Борис. - А я
голову ломаю: кто бы это мог быть? Привет, Леха, как житуха?
- Та здоров, якшо нэ шуткуеш...
- Здравствуй, Леша! - подойдя, любезно поприветствовал его и Ванько.
-Ты не держишь зла за тот случай у ерика, когда вы завязали нам сухаря? -
подал руку для приветствия.
- Здоров був, - с неохотой протянул тот свою. - Тилькэ нэ давы, бо я
нечайно пальця вывыхнув.
- Да? Как же ты так... Ну, я тремя пальцами. Че это вы тут делаете?
- Чулы, шо якось пэтлямы зайцив ловлять. Хочемо найты, шоб глянуть, як
их роблять.
- Ну и как, нашли?
- Та пока ни. Пакилэць якыйсь бачив, круг вытоптанный, заячий шерсть.
Цэ, мать, вы тут ловытэ?
- Можем оставить это место вам. А сами хотим поставить где-нибудь в
другом.
- Так вы йдэтэ ставыть пэтли? Покажить хочь одну, як вы их робытэ!
- Можем не только показать, но и подарить. Миша, выбери-ка самую
лучшую, надо поделиться с товарищами опытом.
Мишка развязал мешок, долго копался в нем, ища образец, изготовленный
из старой проволоки.
- Если самую лучшую, то вот она, - сказал, передавая Лехе; тот долго
вертел ее, одноглазо рассматривая диковину.
- А дэ ж вы дроту бэрэтэ?
- С дротом трудновато, - сказал Борис. - Из обода автомобильной
покрышки. Нашли аж чуть не под Ивановкой. Пока с Мышком доперли, сто потов
сошло, - соврал он.
- А там бильш нэ було?
- Одна оставалась... Если никто не подобрал, воще. За ними сапожники
гоняются. На подошвы.
- А дэ це само, дэ? - попросил уточнить Леха.
- Во-он, за той будкой, метров пятьдесят. В кювете.
Дорожная будка - небольшой жилой домик с садом и огородом - виднелась
километрах в трех.
- Я там нэдавно був и, каатца, тэж бачив покрышку, - соврал в свою
очередь он.
Туман, несмотря на запрет, продолжал лаять, и Леха поинтересовался:
- А цэ, мать, той пэсык, шо мий вовкодав чуть був нэ загрыз?
- Да... Чуть ему тогда крышка не вышла, - подтвердил хозяин.
- А мий же ж здох... Мать, ты его чимсь ударыв.
- Может быть, не помню, - согласился Ванько. - Но откуда ж я знал, что
это пес да еще и твой? Думал, во двор заскочил бешеный волк. Ты б на моем
месте поступил бы так же. Вас с паном полицаем я сразу был не заметил.
- Такэ-такэ... На вовка вин був дуже похожий.
- Не горюй, дело это наживное. Небось взамен уже двух овчарок заимел?
- Та дэ там!.. Достав цуценя, а колы це воно выростэ, - ще й гавкать не
вмие.
- А что это твои друзья не подходят, загордились, что ли?
- Чим там им гордыцця! Заскиснялысь, мабуть.
- Ну, ладно! Доставайте дроту, делайте петли по этому образцу и желаем
вам удачи. А мы пойдем, а то уже и моросить начинает.
Ребята пошли своей дорогой, а те сошлись вместе, рассматривая образец.
Затем, как и можно было ожидать, несмотря на морось - мелкую, словно
пропущенную через сито - заспешили в сторону дорожной будки. Эта морось,
оседая на бурьян, стала превращаться в гололед.
- Я, братцы, начинаю предполагать, что бог на небеси все-таки есть,
-сказал Борис, когда они, перейдя через гравийку, направились в сторону
кургана. - Хоть мы и нехристи, но это он приподнес нам подарочек.
- Ты имеешь в виду "цуценя"? - догадался Ванько.
- Ну! "Гавкать нэ вмие" - это ж как раз то, что нам на руку.
- А вот заправляющий хлябями небесными - Илья Пророк, кажется, его
кликуха - или дрыхнет, или делает нам назло, - посмотрев вверх, недовольно
посетовал Федя. - Погодка начинает мне не нравиться... Эй, а за кем это
Туман погнался? Вроде как за индюком!
Действительно: пес настиг какую-то длинноногую птицу, повалил ее у них
на глазах и тут же, повизгивая от азарта, устремился за другой, такой же.
Подбежав ближе, увидели серую птицу с прокушенной головой.
- Братцы, это ж дрофа! - воскликнул Ванько. - А вон и еще... раз, два,
три... пять штук! Осторожно окружаем, чтоб не разбежались, щас он всех их
передушит. Запоминайте, где, чтоб найти.
По ходу, метрах в пятнадцати, четко выделяясь на фоне жухлой и словно
бы остеклованной травы, задрав головы, их настороженно разглядывала стайка
крупных рябо-коричневых птиц.
Управившись с еще одной жертвой, четвероногий помощник примчался на зов
хозяина.
- Туман, взять! - показал он ему направление; в несколько мгновений
была повергнута еще одна. - Мишка, не прозевай, вон та хочет улизнуть.
Туман, куси ее! Молодец! Ко мне! Теперь эту - взять!
Да, фортуна явно ребятам благоволила: удача свалилась буквально с неба.
Это был тот редкий даже по тем временам случай, когда припозднившихся
почему-либо перелетных птиц застигает в пути непогода. Видимо, гололед
утяжелил крылья и вынудил сделать посадку; возможно, выводок просто сел
передохнуть, а тут случилась изморось, приведшая к обледенелости. И взлететь
не смогли, и спастись бегством - у Тумана ноги оказались порезвей. Как бы
там ни было, а перед ребятами вскоре лежала горка дичи, где каждая особь
наверняка тянула за десяток килограммов!
По такому случаю петли устанавливать не стали. Спрятали, прикрыв
травой, обозначили место ориентирами - отложили это дело на завтра. Четыре
дрофы поместились в мешке, его нес Ванько; остальные - по штуке каждый.
Настроение у всех было приподнятое, если не сказать радостное. На подходе к
гравийке Миша поинтересовался:
- А как мы ими, воще, распорядимся? Вон их скоко!
- Седни нехай командует Ванько, - предложил Борис. - Это благодаря его
нам такое счастье привалило. Будто специально к празнику Октября!
- А при чем тут я? Не мне, а вон кому благодаря, - кивнул в сторону
Тумана.
Пес, словно сознавая, что сделал большое и важное дело, больше по
бурьянам не носился. Чинно бежал спереди, то и дело останавливаясь и
поджидая, пока плетущиеся медленно сократят дистанцию.
- У тебя, Мишок, есть, я вижу, предложение?
- Я почему и спросил, воще... К празднику у нас будет теперь зайчатина.
А этой легкой добычей можно поделиться с соседями. Лично мне хватит и
полдрохвы.
- А лично я полностью тебя поддерживаю, - одобрил предложение Ванько. -
Вы как? - повернулся к Борису.
- Насчет мяса у меня возражений не имеется. А вот перья - их надо бы
собрать все.
- И приподнести Мегере на перину, - съязвил Миша.
- Дурак ты, Патронка, хоть и неглупый малый!.. Не Вере, а пацанам: у
них не токо матрас, но, наверно, и подушки набиты соломой.
- Насчет перьев договоримся, - сказал Ванько. - А мясом распорядимся, я
думаю, так: Миша - Рудик, Борис и Федя - это две штуки. Одной мама поделится
с крестной. По полптахи андрюшкиной и фединой крестным, то есть теть Ивге и
Мачневым. Шапориным выделим целую дрофу... это пять? Остается две. - Он
сделал паузу, предоставляя возможность сказать слово и другим.
- Теть Лизе надо бы уделить две, - предложил Борис, покосившись на
Михаила. - Их шестеро душ - это раз. Потом - я вчера заходил проведать -она
все еще хворая. Еле-еле душа в теле...
- В такую даль пешедралом - тут, воще, не всякий и мужик выдержал бы, -
вместо поддевки посочувствовал Миша. - Жаль, что сходила напрасно. Лично я,
воще, за.
- Я бы не сказал, что напрасно, - заметил Ванько. - Когда унала, что ее
муж погиб, она часы отдала какой-то тетке из Ивановки. И тем самым помогла
вызволить нашего же земляка, такого ж бедолагу.
- Я сказал "напрасно" - лично для нее, - поправился Миша. - А кому ж
отдадим последнюю дрохву?
- Может, Клаве? Напополам с этой, как ее, с Иринкой, - поспешил
добавить Федя. - Которая нам розы удружила для Тамары, помните?
На том и порешили.
Проснулся наконец либо смилостивился и "заправляющий хлябями
небесными": гололед прекратился. Тот, что осел на траве, осыпался, поднялись
выше и словно бы повеселели тучи. В их разрывы начало проглядывать ущербное
светило. Приближаясь к хутору, заметили Рудика: он спешил им навстречу.
- Интересно, удалось ли ему договориться? - сказал Федя.
- Щас узнаем. Это было бы очень кстати!
Объясним, что имелось в виду. Федя дописал стихотворение, посвященное
двадцатипятилетию Советской власти. В последней строфе выражалась твердая
уверенность в победе Красной Армии над Германией. И речь снова зашла о том,
что неплохо бы его размножить и распространить, дополнив сведениями о том,
что под Сталинградом гитлеровцы уже встретили решительный отпор. О том, что
Ольга Готлобовна свой человек, ребята уже не сомневались, а Ванько знал об
имеющейся у нее пишущей машинке. Рудика командировали в станицу узнать, не
согласится ли она сделать доброе дело. Такая листовка нужна была еще и для
того, чтобы отвести подозрения от хуторян в совершении поджога, решение о
котором было уже принято.
- Ну, вы даете! - удивился Рудик, приблизившись. - Где вы их столько
набрали?
- На ловца и зверь бежит, и птица летит! - Борис дал подержать свою
ношу. - Так что будешь седни трескать кашу с дрохвятиной. Если, конешно,
заслужил.
- Тяжеленная! Килограмм десять, если не больше. А насчет "заслужил"...
сделал токо полдела. И то насилу упросил. Напечатала. Но не стихотворение:
она его похвалила, конешно, и одобрила, токо распространять ни в станице, ни
тем более вблизи хутора запретила. Зато про Сталинград - аж десять штук! И
предупредила: в первый и последний раз.
- Ну, и за то спасибо! - поблагодарил Федя.
- А ты за полдела получишь полдрохвы, - сказал Миша, но уточнил: - Не в
наказание, а так мы договорились.
В н а м е ч е н н ы й день, под вечер, все собрались у Ванька, чтобы
обговорить подробности намеченной диверсии - поджечь гапоновскую люцерну.
Нужно было предусмотреть возможные последствия: не пострадают ли от пожара
соседи; не падет ли на них подозрение. Словом, учесть все мелочи. Сошлись на
том, что соседские постройки далеко, крыши мокрые, а погода будет
безветреная. Пару листовок закрепить в таких местах, где бы их обязательно
увидели и прочли - это должно снять подозрения с соседей и вообще с хуторян.
А самого Гапона припугнуть. Глядишь, после такого щелчка по носу он поумерит
свое холуйское рвение,
Себе в помощники Ванько взял Бориса. Его задача - смотреть в оба, пока
напарник будет занят приготовлениями, и в случае какой-либо неожиданности
вовремя предупредить.
Ждать кануна праздника, как предполагалось ранее, не стали, потому что
после нескольких моросистых дней установилась вдруг чудная погодка; она
могла так же вдруг и испортиться.
Вечер, близившийся к полуночи, задался тихий и звездный. Полная луна
едва ли не с высоты зенита