оватям, обитатели ее находились в отлучке.
   Что же, лето есть лето,  большинство  детей  сколько-нибудь  обеспеченных
родителей отдыхают в деревне, вдали от отравленного  воздуха  и  прочих  язв
города.
   Она оглянулась на него через плечо - довольно холодно - и сказала:
   - Ничего, если потолкуем на кухне? Или вас это не устраивает?
   Голос неприветливый, но и не враждебный.
   - Сойдет.
   Они вошли на кухню.
   - Тогда присаживайтесь.
   Шесть стульев - все разные и  все  окрашенные  в  яркие  цвета  -  редкой
цепочкой окружали большой круглый стол. Мартин Бек сел на один из них.
   - Одну минуточку,- сказала хозяйка.
   В ее поведении сквозила какая-то нервозность, но Мартин  Бек  решил,  что
просто такой у нее характер. Возле плиты на полу стояли  красные  сабо.  Она
сунула в них ноги и, громко топая, вышла из кухни.
   Раздался какой-то стук, загудел электромотор.
   - Вы еще не назвали себя,- услышал он ее голос.
   - Бек. Мартин Бек.
   - Значит, в полиции служите?
   - Да.
   - Где именно?
   - Центральная уголовная полиция.
   - Жалованье по двадцать пятому классу?
   - По двадцать седьмому.
   - Ишь ты. Недурно.
   - Не жалуюсь.
   - А чин какой?
   - Комиссар.
   Мотор продолжал жужжать. Знакомый по  семейному  прошлому  звук,  он  уже
сообразил, чем она занята: пылесосом сушит волосы.
   - Рея,- представилась она.- Да вы и так,  конечно,  знаете.  И  на  двери
написано.
   Кухня, как во многих старых  домах,  была  просторная;  кроме  обеденного
стола в ней разместились газовая  плита,  двухкамерная  мойка,  холодильник,
морозильник, посудомоечная машина, да еще осталось вдоволь свободного места.
На полке над мойкой стояли горшки и кастрюли; ниже полки на  гвоздях  висели
разные дары природы - пучки полыни и чабреца, гроздья рябины, сушеные  опята
и сморчки и три длинные плети чеснока. Не такой уж необходимый  в  хозяйстве
набор, но запах от него приятный и впечатление домовитости. Впрочем,  полынь
и рябина хороши для настоек, а чабрец - недурная приправа к гороховому  супу
(хотя Мартин Бек предпочитал майоран, когда его желудок еще  переносил  этот
шведский  деликатес).  Грибы  -  совсем  неплохо,  если   знаешь,   как   их
приготовить. А вот чеснок явно висел  для  красоты,  ибо  такого  количества
рядовому потребителю хватило бы на целую жизнь.
   Хозяйка вошла на кухню, расчесывая волосы, и перехватила его взгляд:
   - Это против упырей.
   - Чеснок?
   - Ну да. Вы не ходите в кино? На все случаи жизни ответ дает.
   Влажную тенниску сменила какая-то бирюзовая  безрукавка,  смахивающая  на
нижнюю рубашку.
   - Полицейский, значит. Комиссар уголовной полиции.- Слегка нахмурясь, она
испытующе посмотрела на него.- Вот уж  не  думала,  что  чиновники  двадцать
седьмого класса самолично посещают клиентов.
   - Верно, обычно они этого не делают,- согласился он.
   Она села, но тотчас встала опять, нервно покусывая суставы пальцев.
   Ладно, пора приступать к делу.
   - Если я вас правильно понял,  вы  не  очень  одобрительно  относитесь  к
полиции,- начал он.
   Ее глаза скользнули по нему:
   - Точно. Не припомню случая, чтобы мне когда-нибудь была от нее польза. И
не только мне. Зато знаю  многих,  кому  она  причинила  неприятности,  даже
страдания.
   - В таком случае постараюсь не слишком обременять вас, фру Нильсен.
   - Рея,- сказала она.- Все зовут меня Рея.
   - Если не ошибаюсь, этот дом принадлежит вам?
   - Мне. Получила в наследство несколько лет назад. Но  для  полиции  здесь
нет ничего интересного. Ни торговцев наркотиками, ни игорных притонов,  даже
воров и проституток нет
   Перевела дух и продолжала:
   - Разве что немного подрывной деятельности ведется. Крамольные мысли.  Но
ведь вы не из политической полиции.
   - Вы в этом уверены?
   Она вдруг рассмеялась - от души, заразительно.
   - Я не совсем дура.
   "Да уж, это верно",- сказал себе Мартин Бек.
   -  Вы  правы,-  продолжал  он  вслух.-  Я  занимаюсь  по  большей   части
насильственными преступлениями. Преднамеренные и непреднамеренные убийства.
   - Чего нет, того нет. За последние три года даже ни одной драки не  было.
Правда, зимой кто-то взломал дверь на чердак и утащил разный хлам.  Пришлось
обратиться в полицию, страховые компании этого требуют. Из полиции никто  не
пришел - им некогда было,- но страховку я получила. Главное  -  формальность
соблюсти.
   Она почесала затылок:
   - Ну, так что тебе надо?
   - Потолковать об одном из жильцов.
   - Из моих жильцов?
   Она нахмурилась. В интонации, с которой было  произнесено  слово  "моих",
сквозило удивление и беспокойство.
   - Из бывших жильцов,- пояснил он.
   - В этом году только один переехал.
   - Свярд.
   - Правильно, жил у меня один по фамилии Свярд. Переехал весной  А  что  с
ним?
   - Умер.
   - Его убили?
   - Застрелили.
   - Кто?
   - Возможно, самоубийство. Но мы в этом не уверены.
   - Послушай, а нельзя нам разговаривать как-нибудь попроще?
   - Пожалуйста. Что вы подразумеваете? Чтобы я тоже перешел на "ты"?
   Она пожала плечами:
   - Терпеть не могу официальный тон, тоска смертная. Нет, конечно,  я  могу
быть  весьма  корректной,  если  необходимо.  А  могу  и   пококетничать   -
принарядиться, накрасить губы, подвести глаза.
   Мартин Бек слегка растерялся.
   - Чаю хочешь? - вдруг предложила она.- Отличная штука - чай
   Он был не прочь, однако ответил:
   - Зачем же столько хлопот, не надо.
   - Пустяки,- возразила она.- Вздор. Погоди малость, я и поесть  что-нибудь
придумаю. Горячий бутерброд будет очень кстати.
   От ее слов у него сразу  разыгрался  аппетит.  Она  продолжала  говорить,
предваряя его отказ.
   - От силы десять минут. Я постоянно что-нибудь стряпаю. Это так просто. И
даже полезно. Почему не доставить себе удовольствие. Когда  на  душе  совсем
погано, приготовь что-нибудь вкусненькое. Вскипячу чайник, хлеба поджарю,  а
там можно и потолковать.
   Мартин Бек понял,  что  отказываться  бесполезно.  Видно,  эта  маленькая
женщина не лишена упрямства и силы воли, умеет на своем настоять.
   - Спасибо,- покорно произнес он.
   Она уже действовала. С шумом, с грохотом, но толково и быстро.
   Мартин Бек никогда еще не  видел  такой  сноровки,  во  всяком  случае  в
Швеции.
   Семь минут ушло у нее  на  то,  чтобы  приготовить  чай  и  шесть  ломтей
поджаренного хлеба с тертым  сыром  и  кружками  помидора.  Пока  она  молча
трудилась, Мартин Бек пытался сообразить, сколько же ей все-таки лет.
   Садясь напротив него, она сказала:
   - Тридцать семь. Хотя большинство находят меня моложе.
   Мартин Бек оторопел.
   - Как ты угадала?..
   - А что, ведь верно угадала? - перебила она.- Ешь.
   Бутерброды были очень вкусные.
   - Я вечно голодная,- объяснила Рея.- Ем десять, а то и двенадцать  раз  в
день.
   - Обычно у людей, которые едят десять, а то  и  двенадцать  раз  в  день,
возникают проблемы с весом...
   - И ни капельки не толстею,-  сказала  она.-  А  хоть  бы  и  потолстела.
Плюс-минус несколько килограммов ничего не меняют. Во всяком  случае,  я  не
меняюсь. Правда, если не поем, огрызаться начинаю.
   Она живо управилась с тремя бутербродами. Мартин Бек съел один, подумал и
взял второй.
   - Похоже, у тебя есть что сказать о Свярде,- сказал он.
   - Пожалуй...
   Они понимали друг друга с полуслова. И почему-то это их не удивляло.
   - У него был какой-нибудь заскок?
   - Вот именно,- подтвердила Рея,- с причудами мужчина, большой оригинал. Я
никак его не могла раскусить и была только рада, когда он переехал. Что же с
ним все-таки приключилось?
   - Его нашли в его квартире восемнадцатого июня.  Минимум  полтора  месяца
пролежал мертвый, а то и больше. Вероятно, два.
   Она поежилась.
   - Кошмар. Пожалуйста, не надо  подробностей.  Я  слишком  впечатлительна,
чтобы всякие ужасы слушать. Потом еще приснится...
   Он хотел сказать, что она может быть спокойна на этот счет, но понял, что
в этом нет надобности.
   Тем более что она уже продолжала:
   - Одно могу сказать тебе точно.
   - Что именно?
   - В моем доме ничего подобного не случилось бы.
   - Это почему же?
   - Потому что я бы этого не допустила.
   Она подперла ладонью подбородок, так что нос  оказался  между  средним  и
указательным пальцами. У нее был довольно крупный нос, руки  крепкие,  ногти
острижены. Глаза строго смотрели на Мартина Бека.
   Вдруг она поднялась и  подошла  к  полке.  Покопалась,  отыскала  спички,
сигареты и закурила, глубоко затягиваясь.
   Потом потушила сигарету, съела еще  один  бутерброд  и  понурила  голову,
положив локти на колени. Наконец подняла взгляд на Мартина Бека.
   - Может быть, я не упасла бы его от смерти, но во всяком  случае,  он  не
пролежал бы так два месяца. И двух дней не пролежал бы.
   "Да уж наверно",- сказал себе Мартин Бек.
   - Квартиросдатчики в этой стране,- продолжала  Рея,-  последняя  сволочь.
Что поделаешь, строй поощряет эксплуатацию.
   Мартин  Бек  прикусил  нижнюю  губу.  Он  ни  с  кем  не  делился  своими
политическими взглядами и вообще избегал разговоров с политической окраской.
   - Что, не надо о политике? - спросила она.- Ладно, не будем  ее  трогать.
Но так уж вышло, что я сама  оказалась  в  числе  квартиросдатчиков.  Чистая
случайность - наследство... Кстати, дом совсем неплохой, но,  когда  я  сюда
переехала, жуть что было, крысиная нора. Мой дорогой родитель  за  последние
десять лет, наверно, ни одной перегоревшей лампочки  не  сменил,  ни  одного
стекла не вставил. Сам-то он жил в другом конце города  и  только  об  одном
заботился: собирать квартирную плату да вышибать жильцов, которые  не  могли
заплатить вовремя. Потом превратил  квартиры  в  общежития  для  иностранных
рабочих и вообще тех, кому некуда деться. И драл с них втридорога,  благо  у
них не было выбора. Таких сквалыг в городе хватает.
   Кто-то отворил наружную дверь и вошел, но Рея никак не реагировала.
   В дверях кухни появилась девушка в рабочем халате, с узелком в руке.
   - Привет,- поздоровалась она.- Можно, я попользуюсь стиральной машиной?
   - Конечно.
   Девушка не обращала внимания на Мартина Бека, но Рея сказала:
   - Вы ведь не знакомы? Напомни, как тебя зовут.
   Мартин Бек встал и подал девушке руку.
   - Мартин,- сказал он.
   - Ингела,- ответила она.
   - Ингела только что въехала,- объяснила Рея.- В ту  самую  квартиру,  где
Свярд жил.
   Она повернулась к девушке с узелком:
   - Как тебе квартира, нравится?
   - Здорово. Только уборная опять барахлит.
   - Чтоб ее! Завтра утром позвоню водопроводчику.
   - А так все в полном порядке. Да, знаешь...
   - Что?
   - У меня стирального порошка нет.
   - Возьми за ванной.
   - И денег ни гроша.
   - Ничего. Возьми на полкроны, потом отработаешь - скажем, запрешь подъезд
на ночь.
   - Спасибо.
   Девушка вышла; Рея закурила новую сигарету.
   - Да, вот тебе один ребус... Квартира хорошая,  я  ее  ремонтировала  два
года назад.  Свярд  платил  всего  восемьдесят  крон  в  месяц.  И  все-таки
переехал.
   - Почему?
   - Не знаю.
   - Поругались?
   - Что ты. Я с жильцами не ругаюсь. А зачем ругаться? Конечно,  у  каждого
своя блажь. Но это только занятно.
   Мартин Бек промолчал.  Он  отдыхал  душой.  К  тому  же  чувствовал,  что
наводящие вопросы просто не нужны.
   - А самое странное с этим Свярдом - четыре замка поставил. И это в  таком
доме, где люди запираются только в тех случаях, когда  не  хотят,  чтобы  их
беспокоили. А как собрался переезжать, отвинтил все замки, цепочки, задвижки
и взял с собой. Надежно был защищен - не хуже нынешних девочек.
   - Это ты в переносном смысле?
   - Ясное дело.  Столпы  нашего  общества  негодуют  по  поводу  того,  что
подростки, особенно девчонки,  начинают  половую  жизнь  с  тринадцати  лет.
Дурачье. От возраста никуда не уйдешь,  а  со  всеми  нынешними  пилюлями  и
спиралями девчонкам ничто не грозит. Стало быть, им нечего опасаться. А  как
я в свое время дрожала - вдруг попадусь! Постой, о чем мы говорили?
   Мартин Бек рассмеялся.
   И сам удивился, но факт оставался фактом: он смеялся.
   - Мы говорили о дверях Свярда.
   - Ну да. А ты, оказывается, умеешь смеяться. Вот уж не ожидала. Я думала,
ты давно разучился.
   - Может, я сегодня просто не в духе.
   Неудачная реплика, он понял это по ее лицу.
   Она ведь не ошиблась. И знает это, и глупо темнить.
   Он поспешил загладить свой промах:
   - Извини.
   - Правда, я только в шестнадцать лет влюбилась по-настоящему. Но  в  наше
время все было иначе. Тогда ведь как говорили:  дескать,  ни  к  чему  нищих
плодить.  Или  это  еще  раньше  говорили?  Теперь  людей  другое  пугает  -
неуверенность в завтрашнем дне... Где-то серьезная промашка допущена.
   Она смяла сигарету и деловито заметила:
   - Я слишком много говорю, кошмар. Вечная история. И это  только  один  из
моих недостатков. Хотя пороком это не  назовешь...  А  как,  по-твоему,  это
серьезный порок, если человек любит поговорить?
   Он отрицательно покачал головой.
   Рея поскребла затылок и продолжала:
   - А что, Свярд так и не расстался со своими замками?
   - Нет.
   Она тряхнула головой и сбросила сабо. Уперлась  пятками  в  пол  и  свела
вместе большие пальцы.
   - Чего не понимаю, того не понимаю. Или это  у  него  мания  такая  была?
Иногда я даже беспокоиться начинала. У меня ведь  ко  всем  дверям  запасные
ключи. В доме много стариков. Вдруг кто-то из них заболеет, надо помочь. Как
без ключа в квартиру попадешь?  Но  ведь  никакой  ключ  не  поможет,  когда
человек вот так забаррикадируется. А Свярд был уже в летах...
   В ванной что-то загудело, и Рея крикнула:
   - Тебе помочь, Ингела?
   - Да... если можно.
   Она вышла, через минуту вернулась и сообщила:
   - Теперь все в порядке.  Кстати,  о  возрасте:  ведь  мы  с  тобой  почти
ровесники?
   Мартин Бек улыбнулся. Он привык к тому, что никто не давал ему пятидесяти
лет, от силы - сорок пять.
   - Правда, стариком я Свярда  не  назвала  бы,-  продолжала  Рея,-  но  со
здоровьем у него не ладилось. Что-то серьезное  было,  он  считал,  что  ему
недолго жить  осталось.  Как  раз  перед  тем,  как  переехать,  ложился  на
исследование. Что ему там сказали, не знаю. В онкологической клинике  лежал,
а это, насколько я понимаю, ничего доброго не сулит.
   Мартин Бек навострил уши: важная новость! Но тут опять хлопнула  наружная
дверь, и кто-то громко позвал:
   - Рея!
   - Здесь я. На кухне.
   Вошел  мужчина.  Увидев  Мартина  Бека,  он  остановился,  но  она   живо
пододвинула ему ногой стул:
   - Садись.
   Мужчина был  молодой,  лет  двадцати  пяти,  рост  средний,  телосложение
обычное. Овальное лицо, русые волосы,  серые  глаза,  ровные  зубы.  Одет  в
клетчатую рубашку, вельветовые брюки и сандалии. В руке  он  держал  бутылку
красного вина.
   - Вот, захватил по дороге.
   - А я-то думала  сегодня  одним  чаем  обойтись,-  сказала  Рея.-  Ладно.
Доставай бокалы. Ставь четыре - Ингела стирает в ванной.
   Она нагнулась, поскребла ногтями щиколотку, потом сказала:
   - Бутылка на четверых - маловато будет. Ничего, у меня кое-что припасено.
Возьми одну в шкафчике, с левой стороны. Штопор лежит в верхнем ящике, слева
от раковины.
   Мужчина выполнил ее указания. Он явно привык подчиняться. Когда он  снова
сел. Рея представила:
   - Надо думать, вы раньше не встречались? Мартин... Кент.
   - Привет,- сказал Кент.
   - Привет,- отозвался Мартин Бек.
   Они обменялись рукопожатием.
   Рея наполнила бокалы и крикнула:
   - Ингела,  как  управишься,  тебя  тут  вино  ждет!  -  Потом  озабоченно
посмотрела на парня в клетчатой рубашке: - Какой-то ты кислый сегодня. В чем
дело? Опять неудача?
   Кент глотнул вина и спрятал лицо в ладонях.
   - Рея, куда мне податься?
   - Все еще без работы?
   - И никакого просвета. Для чего я диплом  получал,  если  мест  свободных
нет? Нет и, похоже, не будет.
   Он  потянулся  к  ней,  хотел  взять  ее  за  руку,  но  она   недовольно
отодвинулась.
   - Сегодня мне пришла в голову отчаянная мысль,- продолжал он.- Хочу знать
твое мнение.
   - Давай, выкладывай свою мысль.
   - Поступать в полицейское училище. Они всех берут, им не хватает людей. С
моим образованием я вполне могу  рассчитывать  на  продвижение,  как  только
научусь бить по морде лиходеев.
   - Тебе что, не терпится людей избивать?
   - Будто ты не знаешь. Но ведь я могу  сделать  что-то  полезное...  Важно
освоиться, а там можно попытаться изменить порядки.
   - Между прочим, полиция меньше всего с лиходеями воюет,- заметила Рея.- А
как ты думаешь кормить Стину и детей, пока будешь учиться?
   - Можно взять ссуду. Я вчера узнавал, когда брал бланки для  поступления.
Вот, посмотри и скажи свое мнение. Ты во всем разбираешься.
   Он вынул из заднего кармана несколько  сложенных  бланков  и  проспект  и
положил на стол.
   - Или ты считаешь, что это безрассудная затея?
   - Да уж... К тому  же  вряд  ли  полиции  нужны  думающие  люди,  которые
собираются перестраивать ее изнутри. А как у тебя  анкета?  С  точки  зрения
политики?
   - Я состоял одно время в "Кларте"7, больше ничего не было.  А  в  училище
теперь всех принимают, кроме явных коммунистов.
   Она задумалась, потом глотнула вина и пожала плечами.
   - Что ж, попробуй... Вроде бы несуразная идея, а на деле может  оказаться
интересно.
   - Меня ведь что беспокоит...
   Он  чокнулся  с  Мартином  Беком,  который  пока  предпочитал   соблюдать
умеренность.
   - Ну, что тебя беспокоит? - Голос Реи выдавал ее недовольство.
   - Выдержу ли я, вот в чем вопрос. Служба-то какая...
   Рея лукаво посмотрела на  Мартина  Бека;  хмурое  выражение  на  ее  лице
сменилось улыбкой.
   - А ты спроси Мартина. Он у нас спец.
   Парень недоверчиво поглядел на Мартина Бека.
   - Ты правда смыслишь в этом деле?
   - Немного. И могу подтвердить, что полиции позарез нужны хорошие люди.  И
в   проспекте   правильно   сказано,   что   служба   многогранная,    можно
специализироваться в разных областях.  Если  человек,  например,  увлекается
вертолетами,  или  механизмами,   или   организационными   проблемами,   или
лошадьми...
   Рея хлопнула ладонью по столу так, что бокалы подпрыгнули.
   - Хватит чушь городить,- сердито сказала она.- Отвечай честно, черт дери.
   К своему собственному удивлению, Мартин Бек ответил:
   - Если вы согласны повседневно общаться с болванами и чтобы вами помыкали
спесивцы, карьеристы или  просто  идиоты,  можно  выдержать  несколько  лет.
Главное, не иметь собственного мнения  ни  по  каким  вопросам.  А  потом...
потом, глядишь, и сам таким станешь.
   - Да я вижу, ты  не  любишь  полицию,-  разочарованно  сказал  Кент.-  Не
верится мне, что дело обстоит так плохо. О полиции многие предвзято судят. А
ты что скажешь, Рея?
   Она рассмеялась - громко, от души.
   - Попробуй,- сказала она наконец.- Сдается мне,  будет  из  тебя  хороший
полицейский. Тем более что кандидатов на это звание, судя по всему, немного.
Так что тебе успех обеспечен.
   - Ты поможешь мне бланки заполнить?
   - Давай ручку.
   Мартин Бек достал ручку из внутреннего кармана пиджака.
   Рея подперла рукой голову и принялась писать с сосредоточенным лицом.
   - Это будет черновик,-  объяснила  она.-  Потом  перепишешь  на  машинке.
Можешь моей воспользоваться.
   Девушка по имени Ингела управилась со стиркой  и  присоединилась  к  ним.
Говорила она преимущественно о ценах на продукты, о  том,  как  на  упаковке
вчерашнего молока ставят завтрашнее число.  Мартин  Бек  заключил,  что  она
работает в магазине самообслуживания.
   Звякнул колокольчик, скрипнула  наружная  дверь,  и  кто-то  зашаркал  по
коридору. На кухню вошла пожилая женщина.
   - У меня что-то телевизор плохо показывает,- пожаловалась она.
   - Если антенна виновата, я попрошу Эрикссона завтра проверить ее. Или  же
придется сдать в починку. Что поделаешь, вон уже сколько служит. А