тятко называют крысой,  святотатцу  досталось
бы скалкой по голове.
   Пронзительный звонок в дверь  разорвал  утреннюю  тишину.  Фру  Мауритсон
отставила  в  сторону  противень  с  булочками,  вытерла  руки  о  фартук  и
засеменила в прихожую, шаркая стоптанными туфлями. Старинные часы показывали
всего полвосьмого, и  она  бросила  беспокойный  взгляд  на  закрытую  дверь
спальни.
   Там спит ее мальчик. Она постелила на кушетке в гостиной, но часы  мешали
ему спать своим боем, он разбудил ее среди ночи, и они  поменялись  местами.
Совсем выбился из сил, бедняжка, ему нужно  как  следует  отдохнуть.  А  ей,
старой глухой тетере, часы не помеха.
   На лестнице стояли двое рослых мужчин.
   Фру Мауритсон расслышала не все, что они говорили, но поняла: им  во  что
бы то ни стало надо увидеть ее сына.
   Тщетно она пыталась объяснить им, что сейчас слишком рано, пусть приходят
попозже, когда он выспится.
   Гости твердили свое: дескать, у них  чрезвычайно  важное  дело:  в  конце
концов она неохотно  побрела  в  спальню  и  осторожно  разбудила  сына.  Он
приподнялся на локте, поглядел на будильник на тумбочке и возмутился:
   - Ты что, спятила? Будить меня среди ночи! Сказано  было,  что  мне  надо
выспаться.
   - Тебя там спрашивают два господина,- виновато объяснила она.
   - Что? - Мауритсон вскочил на ноги.- Надеюсь, ты их не впустила?
   Он решил, что это Мальмстр„м  и  Мурен  разнюхали,  где  он  прячется,  и
явились покарать его за предательство.
   Удивленно качая головой, фру Мауритсон  смотрела,  как  ее  сын  поспешно
надел костюм прямо  на  пижаму,  после  чего  забегал  по  комнате,  собирая
разбросанные вещи и швыряя их в чемодан.
   - Что случилось? - робко спросила она.
   Он захлопнул чемодан, схватил ее за руку и прошипел:
   - Спровадь их, понятно?! Меня нет, я уехал в Австралию, на край света!
   Мать не расслышала, что он говорит, и  вспомнила,  что  слуховой  аппарат
остался лежать на тумбочке. Пока она его  надевала,  Мауритсон  подкрался  к
двери и приложил ухо к  щели.  Тихо.  Небось  стоят  и  ждут  с  пистолетами
наготове...
   Мать подошла к нему и прошептала:
   - В чем дело, Филип? Что это за люди?
   - Ты давай спровадь их,- повторил он, тоже шепотом.- Скажи, что  я  уехал
за границу.
   - Но я уже сказала, что ты дома. Я  ведь  не  знала,  что  ты  не  хочешь
встречаться с ними.
   Мауритсон застегнул пиджак и взял чемодан.
   - Уже уходишь,- огорчилась мать.- А я тебе булочки  испекла.  Любимые,  с
корицей.
   Он резко повернулся к ней
   - Какие еще булочки, когда...
   Мауритсон не договорил. В спальню из прихожей донеслись голоса.
   ...Они  уже  идут  за  ним.  Чего  доброго,  пристрелят  на  месте...  Он
лихорадочно озирался по сторонам, обливаясь холодным потом. Седьмой этаж,  в
окно не выскочишь, и выход из спальни только один - в прихожую, где его ждут
Мальмстр„м и Мурен.
   Он шагнул к матери, которая растерянно застыла у кровати.
   - Ступай к ним! Скажи, что я сейчас выйду. Заведи их на  кухню.  Предложи
булочек. Ну, живее!
   Он подтолкнул ее к двери и прижался спиной к стене. Как только  дверь  за
ней закрылась, Мауритсон снова приник ухом к щели. Голоса... Тяжелые шаги...
Ближе, ближе... Не пошли на кухню,  остановились  перед  его  дверью.  И  до
Мауритсона вдруг дошло, что означает выражение "волосы встали дыбом".
   Тишина. Потом что-то звякнуло - словно  в  пистолет  вставили  магазин  с
патронами. Кто-то прокашлялся, раздался требовательный  стук,  и  незнакомый
голос произнес:
   - Выходите, Мауритсон. Уголовная полиция.
   Мауритсон распахнул дверь и, застонав от  облегчения,  буквально  упал  в
объятия инспектора Х„гфлюгта из  Й„нч„пингской  уголовной  полиции,  который
стоял с наручниками наготове.
   Через полчаса Мауритсон уже сидел  в  стокгольмском  самолете  с  большим
пакетом булочек на коленях. Он убедил Х„гфлюгта, что никуда  не  денется,  и
обошлось без наручников. Задержанный уписывал булочки с  корицей,  любовался
через иллюминатор  солнечными  пейзажами  Эстерь„тланда  и  чувствовал  себя
совсем неплохо.
   Время от времени он протягивал  сопровождающему  пакет  с  булочками,  но
инспектор Х„гфлюгт только тряс головой, сжимая челюсти: он  плохо  переносил
самолеты, и его основательно мутило.
   Точно по расписанию, в  девять  двадцать  пять,  самолет  приземлился  на
аэродроме  Бромма,  и  через  двадцать  минут  Мауритсон  снова  очутился  в
полицейском управлении на Кунгсхольмене. По пути  туда  он  с  беспокойством
пытался представить себе,  что  теперь  на  уме  у  Бульдозера.  Облегчение,
испытанное утром, когда его опасения  не  оправдались  и  все  обошлось  так
благополучно, испарилось, и на смену пришла тревога.
   Бульдозер Ульссон  нетерпеливо  ждал  прибытия  Мауритсона.  Ждали  также
избранные представители спецгруппы, а именно Эйнар Р„нн и Гюнвальд  Ларссон;
остальные под руководством Колльберга готовили намеченную на вторую половину
дня операцию против шайки Мурена. Сложная операция,  естественно,  требовала
тщательной разработки.
   Когда Бульдозеру доложили о находке в бомбоубежище, он от радости чуть не
лишился рассудка и ночью от волнения никак  не  мог  уснуть.  Он  предвкушал
великий день: Мауритсон практически у него в руках, Мурена и его  сообщников
тоже в два счета накроют, как только они явятся в банк  на  Русенлюндсгатан.
Пусть даже не в эту  пятницу  -  уж  в  следующую  наверное.  А  сегодняшняя
операция тогда будет генеральной репетицией. Словом,  шайке  Мурена  недолго
осталось гулять на свободе, а там он и до Вернера Руса доберется.
   Телефонный звонок нарушил радужные грезы Бульдозера. Он схватил трубку  и
через три секунды выпалил:
   - Сюда его, живо!
   Бросил трубку, хлопком соединил ладони и деловито сообщил:
   - Господа, сейчас он будет здесь. Мы готовы?
   Гюнвальд Ларссон буркнул что-то; Р„нн вяло произнес:
   - Угу.
   Он великолепно понимал, что ему и Гюнвальду Ларссону  предназначена  роль
зрителей. Бульдозер всегда обожал выступать  перед  публикой,  а  сегодня  у
него, бесспорно, бенефис.
   Исполнитель главной роли,  он  же  режиссер,  раз  пятнадцать  передвинул
стулья других действующих лиц, прежде чем  остался  доволен.  Сам  он  занял
место в кресле за письменным столом; Гюнвальд Ларссон  сидел  в  углу  около
окна, Р„нн - справа от стола. Стул для Мауритсона  стоял  посреди  кабинета,
прямо напротив Бульдозера.
   Гюнвальд Ларссон ковырял в зубах сломанной спичкой, поглядывая исподлобья
на летний наряд Бульдозера: костюм горчичного цвета, сорочка в синюю и белую
полоску, галстук - зеленые ромашки на оранжевом поле.
   Раздался стук в дверь, и в кабинет ввели Мауритсона. У него  и  так  было
нехорошо на душе, а тут он и вовсе скис, видя, какая суровость  написана  на
уже знакомых ему лицах.
   Правда, этот рослый блондин - Ларссон, кажется,- с первого  дня  на  него
взъелся, а второй, с малиновым носом, должно быть, родился с  такой  угрюмой
рожей, но вот то, что даже Бульдозер, который в прошлый раз был добродушным,
как Дед Мороз в сочельник, сейчас глядит на него волком,- это дурной знак...
   Мауритсон послушно сел на указанный ему стул, осмотрелся и сказал:
   - Здравствуйте.
   Не получив ответа, он продолжал:
   - В бумагах, которые дал мне господин прокурор, не говорится,  что  я  не
должен выезжать из города. И вообще, насколько я помню, у нас такого уговора
не было.
   Видя, какую мину изобразил Бульдозер, он поспешил добавить:
   - Но я, конечно, к вашим услугам, если могу помочь чем-нибудь
   Бульдозер наклонился, положил руки на стол и переплел пальцы. С минуту он
молча смотрел на Мауритсона, потом заговорил елейным голосом:
   - Вот как, значит, господин Мауритсон к нашим услугам. Как это любезно  с
его стороны. Да только мы больше не нуждаемся в  его  услугах,  вот  именно,
теперь наша очередь оказать ему  услугу.  Ведь  господин  Мауритсон  был  не
совсем откровенен с нами, верно? И его теперь, разумеется,  мучает  совесть.
Вот мы и потрудились устроить эту маленькую встречу, чтобы он мог  спокойно,
без помех облегчить свою душу.
   Мауритсон растерянно поглядел на Бульдозера:
   - Я не понимаю.
   - Не понимаете? Может быть. вы вовсе не ощущаете потребности покаяться?
   - Я... честное слово, не знаю, в чем я должен каяться.
   - Вот как? Ну а если я скажу, что речь идет о прошлой пятнице?
   - О прошлой пятнице?
   Мауритсон беспокойно заерзал на стуле.  Он  поглядел  на  Бульдозера,  на
Р„нна, опять на  Бульдозера,  наткнулся  на  холодный  взгляд  голубых  глаз
Гюнвальда Ларссона и потупился. Тишина. Наконец Бульдозер снова заговорил:
   - Да-да, о прошлой пятнице. Не может быть, чтобы  господин  Мауритсон  не
помнил, чем он занимался в этот день... А? Разве можно забыть такую выручку?
Девяносто тысяч - не безделица! Или вы не согласны?
   - Какие еще девяносто тысяч? Первый раз слышу!
   Мауритсон явно хорохорился, и Бульдозер продолжал уже без елея:
   - Ну конечно, вы понятия не имеете, о чем это я говорю?
   Мауритсон покачал головой.
   - Правда, не знаю.
   - Может быть, вы хотите, чтобы я выражался яснее? Господин Мауритсон,  вы
этого хотите?
   - Прошу вас,- смиренно произнес Мауритсон.
   Гюнвальд Ларссон выпрямился и с раздражением сказал:
   - Хватит представляться! Ты отлично знаешь, о чем речь.
   - Конечно, знает,-  добродушно  подтвердил  Бульдозер.-  Просто  господин
Мауритсон ловчит, хочет показать, что его голыми руками не возьмешь. Так  уж
заведено - поломаться для начала. А может быть, он у нас просто застенчивый?
   - Когда стучал на своих приятелей, небось не стеснялся,-  желчно  заметил
Гюнвальд Ларссон.
   - А вот мы сейчас проверим.- Бульдозер подался вперед, сверля  Мауритсона
глазами.- Значит, тебе надо, чтобы я выражался  яснее?  Хорошо,  слушай.  Мы
отлично знаем, что это ты в прошлую пятницу ограбил банк  на  Хурнсгатан,  и
отпираться ни к чему, у нас есть доказательства. Грабеж дело серьезное,  да,
к сожалению, этим не ограничилось, так что сам понимаешь, ты  здорово  влип.
Конечно, ты можешь заявить, что на тебя  напасти,  что  ты  вовсе  не  хотел
никого убивать, но факт остается фактом, и мертвеца не воскресишь.
   Мауритсон побледнел, на лбу заблестели  капельки  пота.  Он  открыл  рот,
хотел что-то сказать, но Бульдозер перебил его.
   - Надеюсь, тебе ясно, что в твоем положении юлить не стоит,  только  хуже
будет. У тебя есть один способ облегчить свою участь - перестать отпираться.
Теперь понял?
   Мауритсон качал головой, открыв рот.
   -Я... я не понимаю... о чем вы толкуете. - выговорил он наконец.
   Бульдозер встают и заходил по кабинету.
   - Дорогой Мауритсон, мое терпение беспредельно, но я не  переношу,  когда
человек глуп как пробка.
   По голосу Бульдозера чувствовалось, что даже  у  беспредельного  терпения
есть предел.
   Мауритсон все так же качал головой, а Бульдозер, важно прохаживаясь перед
ним, продолжал вещать:
   - Мне кажется, я  выразился  достаточно  ясно,  но  могу  повторить:  нам
известно, что ты явился в банк на Хурнсгатан. Что ты застрелил клиента этого
банка. Что тебе удалось уйти и унести с  собой  девяносто  тысяч  крон.  Это
точно установлено, и тебе нет смысла отпираться, только  хуже  будет.  Зато,
если ты перестанешь юлить и признаешься, тебе  это  зачтется  -  в  какой-то
мере,  конечно.  Но  одного  признания  мало,  ты  должен  помочь   полиции,
рассказать, как все происходило, затем - куда ты спрятал деньги, как ушел  с
места преступления, кто тебе помогал. Ну, теперь до тебя дошло?
   Бульдозер прекратил разминку и снова сел за письменный стол.  Откинувшись
в кресле, он посмотрел на Р„нна, потом на Гюнвальда  Ларссона,  словно  ждал
аплодисментов. Но лицо Р„нна выражало только сомнение,  а  Гюнвальд  Ларссон
ковырял  в  носу  с   отсутствующим   видом.   Образцовый   по   ясности   и
психологической глубине монолог не был оценен по достоинству.  "Бисер  перед
свиньями",- разочарованно подумал Бульдозер и снова повернулся к Мауритсону,
в глазах которого смешались недоумение и страх.
   - Но я тут совершенно ни при чем,- горячо произнес  Мауритсон.-  О  каком
таком ограблении вы толкуете?
   - Кончай вилять. Сказано тебе - у нас есть доказательства.
   - Какие доказательства? Не грабил я никаких банков и  никого  не  убивал.
Черт-те что.
   Гюнвальд Ларссон вздохнул, поднялся и стал у окна, спиной к остальным.
   - С таким, как он, да  еще  вежливо  разговаривать,-  процедил  он  через
плечо.- Врезать ему по роже - сразу все уразумеет.
   Бульдозер жестом успокоил его.
   - Погоди немного, Гюнвальд.
   Он уперся в стол локтями,  положил  подбородок  на  ладони  и  озабоченно
посмотрел на Мауритсона.
   - Ну так как?
   Мауритсон развел руками.
   - Но ведь я ничего такого не делал. Честное слово! Клянусь!
   Лицо Бульдозера по-прежнему выражало озабоченность. Но вот он нагнулся  и
выдвинул нижний ящик стола.
   - Значит,  клянешься...  И  тем  не  менее  я  оставляю  за  собой  право
сомневаться.
   Он выпрямился, бросил на стол зеленую брезентовую  сумку  и  торжествующе
уставился на Мауритсона, который глядел на сумку с явным удивлением.
   - Да-да, Мауритсон, как видишь, вс„ налицо.
   Он аккуратно разложил на столе содержимое сумки.
   - Парик, рубашка, очки, шляпа и, наконец, самое главное -  пистолет.  Что
ты скажешь теперь?
   Мауритсон ошалело переводил взгляд с одного предмета на другой,  внезапно
он изменился в лице и застыл, бледный как простыня.
   - Что это... что это значит?..- Голос  его  сорвался,  он  прокашлялся  и
повторил вопрос.
   Бульдозер устало поглядел на него и повернулся к Р„нну.
   - Эйнар, проверь, пожалуйста,- свидетели здесь?
   - Угу,- сказал Рейн, вставая.
   Он вышел из кабинета, через несколько минут снова  появился  в  дверях  и
доложил:
   - Угу.
   Бульдозер сорвался с места.
   - Прекрасно! Сейчас мы придем.
   Р„нн скрылся, а Бульдозер уложил вещи обратно в сумку и сказал:
   - Ну что ж, Мауритсон, тогда пройдем в другой кабинет, устроим  небольшой
показ моделей. Ты идешь с нами, Гюнвальд?
   Он ринулся к двери, прижимая к себе сумку. Гюнвальд Ларссон последовал за
ним, грубо подталкивая вперед Мауритсона.
   Кабинет, в который они вошли, находился по соседству и мало чем отличался
от других служебных помещений уголовной полиции.  Письменный  стол,  стулья,
шкафы для бумаг, столик для пишущей машинки. На одной стене -  зеркало,  оно
же окно, через которое можно было наблюдать за всем происходящим из соседней
комнаты.
   Стоя за этим потайным окном, Эйнар Р„нн смотрел, как  Бульдозер  помогает
Мауритсону надеть голубую рубашку, напяливает ему на голову  светлый  парик,
подает шляпу  и  темные  очки.  Мауритсон  подошел  к  зеркалу  и  удивленно
воззрился на свое отражение. При этом он глядел прямо в глаза Р„нну, и  тому
даже стало не по себе, хотя он знал, что его не видно.
   Очки и шляпа тоже пришлись Мауритсону  в  самый  раз,  и  Р„нн  пригласил
первого свидетеля - кассиршу из банка на Хурнсгатан.
   Мауритсон стоял посреди комнаты, сумка на плече; по команде Бульдозера он
начал прохаживаться взад и вперед.
   Кассирша посмотрело на него, потом повернулась к Р„нну и кивнула.
   - Присмотритесь хорошенько,- сказал Р„нн.
   - Ну конечно, она. Никакого  сомнения.  Может  быть,  только  брюки  были
поуже, вот и вся разница.
   - Вы совершенно уверены?
   - Абсолютно. На сто процентов.
   Следующим был бухгалтер банка.
   -  Это  она,-  решительно  произнес  он  после  первого  же  взгляда   на
Мауритсона.
   - Вы должны посмотреть как следует,- сказал Р„нн.- Чтобы не было  никакой
ошибки.
   Свидетель с минуту глядел, как Мауритсон ходит по комнате. -  Она,  точно
она. Походка, осанка,  волосы...  могу  поручиться.-  Он  покачал  головой.-
Жалко, такая симпатичная девушка.
   Всю первую половину дня Бульдозер продолжал заниматься Мауритсоном;  было
уже около часа, когда он прервал  допрос,  так  и  не  добившись  признания.
Правда,  он  не  сомневался,  что  сопротивление  Мауритсона   скоро   будет
сломлено,- а впрочем, доказательств и без того достаточно.
   Задержанному позволили созвониться с адвокатом, после чего его  отправили
в камеру предварительного заключения.
   В целом  Бульдозер  был  доволен  достигнутым,  и,  наскоро  проглотив  в
столовой рыбу с картофельным пюре, он с новыми силами приступил к  следующей
задаче - охоте на шайку Мурена.
   Колльберг крепко потрудился и сосредоточил крупные силы  в  двух  главных
точках, где ожидалось нападение: на Русенлюндсгатан и в окрестностях банка.
   Мобильные  отряды  получили  приказ  быть  наготове,  но  так,  чтобы  не
привлекать внимания. На случай, если грабителям все же удастся улизнуть,  на
путях отхода устроили моторизованные засады.
   В гараже и на дворе полицейского  управления  на  Кунгсхольмене  даже  ни
одного мотоцикла не осталось, весь колесный транспорт вывели и расположили в
тактически важных пунктах города.
   Бульдозер в критические минуты будет находиться в управлении, следить  по
радио за ходом событий и принимать участников ограбления по мере их поимки.
   Члены спецгруппы разместились в самом банке и вокруг него.  Кроме  Р„нна,
которому поручили патрулировать на Русенлюндсгатан.
   В два часа Бульдозер отправился на серой машине "вольво-амазон" проверять
посты. В районе Русенлюндсгатан, пожалуй, было  заметно  обилие  полицейских
машин, но около банка  ничто  не  выдавало  засады.  Вполне  удовлетворенный
увиденным. Бульдозер вернулся  на  Кунгсхольмсгатан,  чтобы  ждать  решающей
минуты.
   И вот на часах 14.45. Однако на Русенлюндсгатан все было спокойно. Ничего
не произошло и минутой позже у здания полицейского штаба. А после того как в
14.50 не поступило никаких тревожных сигналов из банка, стало очевидно,  что
большое ограбление намечено не на эту пятницу.
   На всякий случай Бульдозер подождал до  половины  четвертого,  потом  дал
отбой. Репетиция прошла организованно и успешно.
   Он созвал спецгруппу, чтобы тщательно разобрать  и  обсудить  операцию  и
решить, какие детали  требуют  исправления  и  более  тщательной  отработки:
как-никак, в запасе есть еще целая  неделя  Однако  члены  группы  пришли  к
выводу, что никаких осечек не было.
   Все участники операции действовали четко.
   Никто не нарушил график
   В  надлежащую  минуту  каждый  находился  в  надлежащем  месте.   Правда,
ограбление не состоялось,  но  через  неделю  акция  будет  повторена  с  не
меньшей, а то и с большей точностью и эффективностью.
   Только бы Мальмстр„м и Мурен не подкачали.
   Между тем в эту  пятницу  случилось  то,  чего  опасались  больше  всего.
Начальник ЦПУ вообразил вдруг,  что  кто-то  вознамерился  забросать  яйцами
посла Соединенных Штатов. А может быть, не яйцами, а помидорами, и не посла,
а посольство. А может быть, не забросать, а  поджечь,  и  не  посольство,  а
звездно-полосатый флаг.
   Тайная полиция нервничала. Она жила в вымышленном мире, кишащем коварными
коммунистами,  анархистами-террористами  и  опасными   смутьянами,   которые
подрывали  общественные  устои,  протестуя   против   ограниченной   продажи
спиртного и нарушения гармоничного облика города. Информацию о мнимых  левых
активистах  тайная  полиция  получала  от  усташей   и   других   фашистских
организаций, с которыми охотно сотрудничала.
   Начальник ЦПУ нервничал еще больше. Ибо ему было известно то,  о  чем  не
проведала  тайная  полиция.  На  скандинавском  горизонте  появился  Рональд
Рейган.  Сей  малопопулярный  губернатор  из  США  уже  прибыл  в  Данию   и
позавтракал с королевой. Не исключено, что  он  нагрянет  в  Швецию,  и  нет
никакой гарантии, что его визит удастся сохранить в тайне.
   Вот почему  очередная  демонстрация  сторонников  Вьетнама  пришлась  как
нельзя более некстати. Десятки тысяч  людей  возмущались  бомбежкой  дамб  и
беззащитных деревень Северного Вьетнама, ко