ернулся,  Мурен  все  еще  потирал  руки  от
удовольствия.
   - Ну? - сказал Мальмстр„м.
   - Похоже, все в порядке. Видишь - вот чертеж. Отменный. А вот  тут  время
расписано. Буквально до минуты.
   - А что слышно насчет Хаузера и Хоффа?
   - Завтра приезжают. Бот, читай.
   Мальмстр„м взял письмо.
   Мурен вдруг громко рассмеялся.
   - Над чем ты ржешь?
   - Над кодом. Например: "У Жана длинные усы". Знаешь, откуда он это взял?
   - Понятия не имею.
   - Ладно, неважно.
   - Постой, два с половиной - это миллионы?
   - Несомненно.
   - Чистый доход?
   - Ну конечно. Издержки мы уже покрыли.
   - Но двадцать процентов Русу?
   - Совершенно верно. Нам с тобой по миллиону.
   - Этот хорек Мауритсон что-нибудь мог тут разобрать?
   - Кое-что. Например, срок исполнения.
   - А когда срок?
   - Пятница, четырнадцать сорок пять. Но какая пятница, не сказано.
   - Зато улицы названы,- продолжал Мальмстр„м.
   - Да плевать нам на Мауритсона,- спокойно ответил Мурен.- Видишь, что тут
внизу написано?
   - Ага.
   - А что это означает - помнишь?
   - Как же! А-а - ну конечно. Это меняет дело.
   - То-то и оно,- подтвердил Мурен.- Черт, до чего же раков хочется!
   XV
   Хофф и Хаузер - так звали немецких гангстеров, которых Мальмстр„м и Мурен
наняли во время своей деловой поездки во Франкфурт-на-Майне.  У  обоих  были
отличные рекомендации, так что  при  желании  вполне  можно  было  обо  всем
договориться по почте. Но если Рус отличался осторожностью, то Мальмстр„м  и
Мурен славились разборчивостью, и  одним  из  мотивов  их  путешествия  было
желание посмотреть на своих будущих помощников.
   Встреча состоялась в первых числах июня. Было условлено,  что  сначала  в
баре "Магнолия" устанавливается контакт с Хаузером, а уже он сведет шведов с
Хоффом.
   Бар "Магнолия" -  маленький,  сумрачный  -  помещался  в  центре  города.
Скрытые  светильники  источали  оранжевое  сияние,  стены   и   ковер   были
фиолетовые, низкие кресла у  круглых  столиков  из  плексигласа  -  розовые.
Латунная стойка изогнулась блестящим полукругом,  музыка  звучала  негромко,
декольте у грудастых блондинок за стойкой было очень низкое, цены на напитки
- очень высокие.
   Мальмстр„м и Мурен сели за единственный свободный  столик;  хотя  в  зале
было человек двадцать, не  больше,  казалось,  что  бар  битком  набит.  Все
посетители были мужчины, слабый пол представляли только девушки за стойкой.
   Одна из блондинок подошла к их столу и наклонилась, так что  они  увидели
некоторые пикантные подробности и ощутили не такой уж приятный аромат тела и
духов. Получив свои коктейли, Мальмстр„м и Мурен попытались определить,  кто
же тут Хаузер. Они понятия не имели, как он выглядит, знали только,  что  он
натуральный бандюга.
   Мальмстр„м первым его заметил.
   Он стоял у другого конца  стойки,  одетый  в  замшевых  костюм  песочного
цвета.  В  уголке  рта-тонкая  сигара,  в  руке-стаканчик  виски.   Высокий,
стройный, плечистый,  густые  баки,  темные  воласы,  вьющиеся  на  затылке,
редеющие на макушке. Вылитый Шон Коннери... Опираясь на стойку, он  небрежно
бросил  что-то  девушке,  которая  заговорила  с  ним,  пользуясь  свободной
минуткой. Она восторженно глядела на него и игриво хихикала. Поднесла руку к
его сигаре и легонько стукнула по ней пальцем, так что длинный столбик пепла
упал ей на ладонь. Он и  виду  не  подал,  что  заметил  ее  жест.  Постоял,
опрокинул стаканчик и взял другой. Каменное лицо, холодный взгляд серых глаз
устремлен в пространство над локонами химической блондинки... Ее  он  просто
не замечал. Не человек - кремень.  Даже  Мурен  смотрел  на  него  с  легким
почтением.
   Они ждали, когда он обратит на них внимание.
   В это время к ним подсел коренастый коротка в мешковатом сером костюме  и
белой нейлоновой рубашке с бордовым галстуком. У него было  круглое,  гладко
выбритое румяное лицо,  короткие  волнистые  волосы  с  косым  пробором,  за
толстыми очками без оправы поблескивали голубые, cловно фарфоровые, глаза.
   Мальмстр„м и Мурен равнодушно глянули  на  него  и  снова  уставились  на
Джеймса Бонда у стойки.
   Коротыш тихо сказал что-то мягким голосом, однако они не сразу  осознали,
что он обращается к ним, и прошло еще какое-то время, пока друзья уразумели,
что именно этот херувим, а не хват у стойки - Густав Хаузер.
   Через несколько минут они покинули бар "Магнолия" и направились к Хоффу.
   Хаузер, в мятой шляпе и длинном, до земли, темно-зеленом кожаном  пальто,
решительно вышагивал впереди; Мальмстр„м и Мурен смущенно следовали за ним.
   Хофф, весельчак лет тридцати, принял гостей в кругу семьи, состоявшей  из
жены, двух детей и таксы. Позднее четверо мужчин пошли в ресторан, чтобы  за
изысканным ужином потолковать о своих делах. Оказалось, что  Хофф  и  Хаузер
стреляные воробьи и обладают полезными специальными познаниями.  К  тому  же
оба после длительного тюремного заключения истосковались по работе.
   Проведя три дня с новыми компаньонами, Мальмстр„м и Мурен  уехали  домой,
чтобы продолжить подготовку к операции. Немцы обещали не подкачать и явиться
своевременно. В четверг, шестого июля, будут в условленном месте.
   В среду они прибыли в Швецию.  Утренний  паром  из  Копенгагена  доставил
Хаузера с его машиной в Мальм„. В двенадцать часов он должен  был  встретить
на Корабельной пристани Хоффа, который плыл на пароходе Эресуннской компании
"Абсалон".
   Хофф никогда не бывал в Швеции. Oн не видел шведских  полицейских;  может
быть, поэтому его прибытие носило несколько сумбурный характер.
   Сойдя по трапу на пристань, он увидел шагающего ему навстречу человека  в
форме. "Полицейский!" - пронеслось у него в  голове.  Операция  провалилась,
сейчас его схватят... Что делать?
   В эту минуту он увидел  сидящею  за  рулем  машины  Хаузера,  молниеносно
выхватил пистолет и направил его на озадаченного таможенника, который шел на
"Абсалон" проведать свою подружку, пароходную буфетчицу. Прежде чем кто-либо
осознал, что происходит, Хофф перемахнул через изгородь, отделяющую пристань
от тротуара, юркнул между двумя такси, одолел  прыжком  еще  одну  изгородь,
вильнул за тяжелый грузовик  и  нырнул  в  машину  Хаузера,  все  еще  держа
наготове пистолет
   Хаузер уже распахнул дверцу и включил скорость. Как только Хофф плюхнулся
на сиденье, он  выжал  до  отказа  газ,  и  машина  скрылась  за  углом  так
стремительно, что никто даже не успел приметить ее номер. Хаузер остановился
лишь после того, как убедился, что их не преследуют.
   XVI
   Известно: одному повезет, другого подчас ждет осечка,  так  что  в  итоге
удача и неудача уравновешиваются.
   Мауритсон зигзагов не любил и предпочитал ничего  не  оставлять  на  волю
случая. Во всех своих предприятиях он  тщательно  страховался,  и  благодаря
разработанной  им  системе  нужно  было  прямо-таки   невероятное   стечение
неблагоприятных обстоятельств, чтобы сорвать его планы.
   Конечно, совсем без неудач не обходилось, но при этом страдал только  его
карман. Так, несколько недель назад один на редкость  неподкупный  лейтенант
итальянской  пограничной  службы  наложил  арест   на   целый   грузовик   с
порнографической  продукцией,  однако  никакие  следователи  не  смогли   бы
превратить этот грузовик в улику против Мауритсона.
   Правда, месяца два назад с ним произошел один непостижимый случай.  Но  и
тут все обошлось благополучно, и Мауритсон не сомневался, что на  много  лет
застрахован от повторения таких  неприятностей.  Он  по  праву  считал,  что
шансов угодить в кутузку у него не больше, чем  надежды  угадать  тринадцать
номеров в спортивном тотализаторе.
   Мауритсон не  жаловал  праздности,  и  на  среду  у  него  была  намечена
достаточно насыщенная программа. Сначала надо было получить  на  Центральном
вокзале посылку с наркотиками  и  доставить  ее  в  один  из  боксов  камеры
хранения на станции метро "Эстермальмстерг". Потом передать  ключ  от  бокса
некоему лицу в обмен на конверт с ассигнациями. После  этого  наведаться  по
адресу, куда поступали таинственные письма для  Мальмстр„ма  и  Мурена;  его
несколько раздражало, что он никак не может распознать отправителя. Затем  -
поход в магазины за трусами и прочими заказами. Последним пунктом  программы
значился очередной визит в дом на Данвиксклиппан.
   Наркотики - амфетамин и гашиш были искусно запрятаны внутри сдобной булки
и куска сыра, которые лежали в обычной сумке  вместе  с  другими,  абсолютно
невинными продуктами.
   Мауритсон уже забрал товар на вoкзaлe и стоял  у  перехода  -  ординарный
человечек с располагающей внешностью и с бумажной сумкой в руке. Рядом с ним
в толпе стояли с одной стороны пожилая женщина, с другой девушка  в  зеленой
форме - инспектор  автостоянок.  Метрах  в  пяти  от  перехода  на  тротуаре
томились два полицейских - руки за спину, на лице тупая важность.
   Машины шли, как  всегда,  сплошным  потоком,  насыщая  воздух  выхлопными
газами, так что нечем было дышать.
   Наконец загорелся зеленый свет,  и  все  ринулись  впер„д  как  угорелые,
беззастенчиво орудуя локтями, чтобы хоть на  сотую  долю  секунды  опередить
других.
   Кто-то  толкнул  пожилую  даму;  испуганно  озираясь  по  сторонам,   она
спросила:
   - Я плохо вижу без очков, что - уже зеленый свет?
   - Да-да,- приветливо  подтвердил  Мауритсон.-  Позвольте,  я  помогу  вам
перейти.
   Он знал по опыту, что учтивость нередко вознаграждается.
   - Большое спасибо,- сказала дама.- А то ведь  до  нас,  стариков,  сейчас
никому нет дела.
   Что верно, то верно...
   - Мне спешить некуда,- сказал Мауритсон и, бережно взяв  даму  под  руку,
повел ее через улицу.
   Не успели они дойти до противоположного тротуара, как дама  качнулась  от
нового толчка и едва не упала, но Мауритсон  вовремя  поддержал  ее.  В  эту
минуту раздался крик:
   - Эй, вы!
   Обернувшись,  он  увидел,  что  девушка  в  зеленом   указует   на   него
обличительным жестом.
   - Полиция! Полиция! - вопила она.
   Пожилая дама растерянно оглянулась.
   - Держите вора! - надсаживалась инспекторша.
   Мауритсон нахмурился, но достоинство ему не изменило.
   - В чем дело? - допытывалась пожилая дама.- Что  случилось?  Потом  вдруг
тоже запищала:
   - Вор! Вор!
   Притопали полицейские.
   - В чем дело? - властно вопросил один.
   - В чем дело? - не столь властно подхватил другой.
   Врожденная гнусавость не позволяла ему производить грозные, грубые звуки,
положенные по службе.
   - Вор! - надрывалась инспекторша,  показывая  на  Мауритсона.-  Он  хотел
вырвать сумочку у этой женщины!
   Мауритсон посмотрел на нее и сказал про себя:  "Да  заткнись  ты,  стерва
проклятая".
   Вслух он произнес:
   - Извините, это какая-то ошибка.
   Однако инспекторша, двадцатипятилетняя блондинка, успешно уродующая  свою
и  без  того  непрезентабельную  внешность  гримом  и  губной  помадой,   не
унималась:
   - Я сама видела!
   - Что? - волновалась пожилая дама.- Где вор?
   - В чем дело? - наперебой бубнили полицейские.
   Мауритсон сохранял полное спокойствие.
   - Это явное недоразумение,- повторил он.
   - Этот господин помог мне перейти улицу,- объяснила дама.
   - Как же, как же! - кипятилась блондинка.- Они помогут. Да он так  дернул
сумочку, что эта ба... что эта дама чуть не грохнулась...
   - Вы все перепутали,- терпеливо объяснил Мауритсон.- На самом  деле  даму
нечаянно толкнул другой человек. А я только поддержал ее, чтобы она не упала
и не ушиблась.
   - Брось, не заливай,- отпарировала блондинка.
   Блюстители порядка вопросительно посмотрели друг на друга.  Суровый  явно
был более опытным и энергичным. Подумав, он вспомнил магическую реплику:
   - Попрошу вас следовать за мной.
   Помолчал и добавил:
   - Все трое. Подозреваемый, свидетельница и истица.
   Пожилая дама опешила; инспекторша сразу остыла.
   Мауритсон был сама кротость.
   -  Это  явное   недоразумение,-   твердил   он.-   А   вообще-то   ничего
удивительного, как подумаешь, сколько подозрительных  личностей  шныряет  по
улицам. Я охотно последую за вами.
   - Как это? - растерялась дама.- Куда идти?
   - В участок,- ответил суровый полицейский.
   - В участок?
   - Да, в полицейский участок.
   Процессия двинулась вперед, вызывая живой интерес у прохожих.
   - Может, я ошиблась,- заколебалась блондинка.
   Она привыкла записывать номера автомашин и фамилии людей, а  тут  как  бы
самой не попасть в протокол...
   - Ничего страшного,- утешил ее  Мауритсон.-  В  таких  оживленных  местах
особенно нужен глаз да глаз.
   Участок помещался в здании вокзала и служил разным  целям;  в  частности,
полицейские заходили сюда выпить кофе и приводили задержанных.
   Началась замысловатая процедура.
   Сначала записали имя, фамилию, адрес свидетельницы и мнимой жертвы.
   - Нет правда, я ошиблась,- нервничала свидетельница.-  Я  пойду.  У  меня
дежурство.
   - Мы обязаны выяснить все до конца,- неумолимо ответил суровый.-  Проверь
его карманы, Кеннет.
   Гнусавый извлек из карманов Мауритсона ряд вполне  безобидных  предметов.
Одновременно продолжался допрос:
   - Ваше имя, фамилия?
   - Арне Леннарт Хольм,- сказал Мауритсон.- Или просто Леннарт Хольм.
   - Адрес?
   - Викергатан, шесть.
   - Имя и фамилию он  правильно  сказал,-  подтвердил  гнусавый.-  Вот  его
водительское удостоверение, тут так и написано - Арне  Леннарт  Хольм.  Все,
как он говорит.
   Первый полицейский обратился к пожилой даме:
   - У вас что-нибудь пропало?
   - Нет.
   - Зато у меня скоро пропадет  терпение,-  злилась  блондинка.-  Как  ваша
фамилия?
   - Это ie имеет отношения к делу,- отпарировал полицейский.
   - Да не волнуйтесь вы так,- мягко сказал Мауритсон.
   - У вас что-нибудь пропало? - снова спросил полицейский.
   - Нет, вы же только что спрашивали,- ответила дама.
   - Какие ценности у вас были при себе?
   - Шесть крон и тридцать пять эре в кошельке. Кроме того проездной билет и
пенсионное удостоверение.
   - Все на месте?
   - Да.
   Полицейский захлопнул записную книжку, важно посмотрел на  задержанных  и
сказал:
   - Так, вопрос ясен. Вы двое можете идти. Хольм останется.
   Мауритсон рассовал по карманам свое имущество.
   Продуктовая сумка стояла на полу  около  двери,  из  нее  торчал  длинный
огурец и шесть стеблей ревеня.
   - Что у вас там в сумке? - спросил полицейский.
   - Продукты.
   - Продукты? А ну-ка, Кеннет, проверь.
   Гнусавый принялся выкладывать продукты  на  скамейку,  куда  его  коллеги
обычно  бросали  свои  фуражки  и  портупеи,  когда   заходили   в   участок
передохнуть.
   Мауритсон невозмутимо наблюдал за его действиями.
   - Так,- говорил Кеннет,- все точно, в сумке продукты, как показал  Хольм,
вот хлеб... масло... сыр... ревень... кофе - да, все так, как показал Хольм.
   - Ясно,- подытожил суровый.- Вопрос  исчерпан.  Клади  продукты  обратно,
Кеннет.
   Он подумал, потом обратился к Мауритсону:
   - Так вот, господин Хольм. Вышло недоразуменье.  Но  вы  сами  понимаете,
такал у нас служба. Мы сожалеем, что на вас пало подозрение в  преступлении.
Надеемся, вы на нас не в претензии.
   - Что вы, что вы,- сказал Мауритсон.- Вы только исполняли свой долг.
   - Всего доброго, господин Хольм.
   - Всего доброго, всего доброго.
   Дверь отворилась, вошел  еще  один  полицейский,  одетый  в  серо-голубой
комбинезон. Он вел на поводке овчарку, а в  свободной  pyке  держал  бутылку
лимонада.
   - Фу, жарища! - вздохнул он, бросая фуражку на скамейку.- Сидеть, Джек.
   Сорвал с бутылки колпачок и поднес ее  ко  рту.  Повернулся  к  собаке  и
сердито повторил:
   - Сидеть, Джек!
   Пес послушался,  но  тотчас  встал  опять  и  принялся  обнюхивать  сумку
Мауритсона.
   Мауритсон пошел к двери.
   - Всего вам доброго, господин Хольм,- сказал Кеннет.
   - Всего доброго, всего доброго,- отозвался Мауритсон.
   Пес уже всю голову засунул в сумку.
   Мауритсон отворил дверь левой рукой, а правую  протянул  за  сумкой.  Пес
зарычал.
   - Минутку,- сказал полицейский в комбинезоне.
   Коллеги вопросительно посмотрели  на  него.  Мауритсон  оттолкнул  голову
собаки и поднял сумку с пола.
   - Ни с места! - Полицейский поставил бутылку на скамью.
   - Простите?..- озадаченно произнес Мауритсон.
   - Эта собака натаскана на наркотики,- сказал полицейский, поднося руку  к
кобуре.
   XVII
   Начальник отдела наркотиков, Хенрик Якобссон, занимал эту должность почти
десять лет, и десять лет он не ведал, что такое покой. Другой на  его  месте
давно заработал бы себе язву желудка или расстройство моторных  центров  или
жевал бы занавески. Но организм Хенрика Якобссона все выдержал, а теперь его
и вовсе трудно было чем-нибудь удивить.
   Сейчас он невозмутимо  созерцал  разрезанный  сыр,  выпотрошенную  булку,
конвертики с гашишем, капсулы с амфетамином и сотрудника, который  полосовал
ревень.
   Перед ним сидел Мауритсон, внешне спокойный,  а  на  деле  сам  не  свой.
Двойная страховка подвела, и  как  подвела  -  самым  невероятным,  дурацким
образом. Это что-то непостижимое. Ну ладно, один раз - еще куда ни шло,  так
ведь один просчет уже был у него совсем недавно. Два прокола подряд!..  Того
и жди, окажется, что он угадал  тринадцать  номеров  в  очередном  розыгрыше
спортивного тотализатора.
   Он уже сказал все, что положено говорить в таких случаях. Что злополучная
сумка - не его, ему вручил ее неизвестный человек на Центральном  вокзале  и
попросил передать другому неизвестному на Мариинской площади, и, конечно, он
сразу заподозрил  неладное,  но  не  смог  устоять  против  соблазна,  когда
неизвестный предложил ему сто крон.
   Якобссон выслушал его молча, не перебивая  и  не  комментируя.  И  скорее
всего, не поверил ни единому слову. Наконец он сказал:
   - Что ж, Хольм, могу только повторить тебе то, что я уже говорил: мы тебя
задержим.  Ордер  будет  подписан  завтра  утром.   Можешь   воспользоваться
телефоном при условии, что это не помешает  следствию.  Неужели  дело  такое
серьезное? - смиренно осведомился Мауритсон.
   Смотря что считать серьезным. Посмотрим еще, что мы найдем  при  домашнем
обыске.
   Мауритсон отлично знал,  что  они  найдут  в  однокомнатной  квартире  на
Викергатан: плохонькую мебель и  старую  одежду.  Тут  ему  бояться  нечего.
Неизбежный вопрос - к каким замкам подходят прочие ключи -  Мауритсона  тоже
не тревожил, ибо он не собирался отвечать. Так что, скорее всего, его вторая
квартира,  на  Армфельтсгатан,  не  будет  осквернена   ни   двуногими,   ни
четвероногими ищейками.
   - Неужели штраф платить придется? - спросил он еще более смиренно.
   Никак нет, старина,- ответил Якобссон.- Штрафом ты  не  отделаешься,  тут
тюрьмой пахнет. Да, Хольм, здорово ты влип. Кстати, кофе не желаешь?
   - Спасибо, лучше чаю, если не трудно.
   Мауритсон лихорадочно соображал.
   Что верно, то верно - влип, и похлеще, чем думает Якобссон. Ведь  у  него
взяли отпечатки пальцев, а это значит, что электронная машина  в  два  счета
выдаст карточку, на которой написано не Арне Леннарт Хольм, а  нечто  совсем
другое. И пойдут неприятные вопросы...
   Они  выпили  чаю  и  кофе  и  съели  полбатона;  тем  временем  сотрудник
сосредоточенно,  словно  именитый  хирург,  оперирующий  больного,  вскрывал
скальпелем огурец.
   - Здесь  ничего  нет,-  подвел  он  итог.  Якобссон  флегматично  кивнул,
дожевывая бутерброд:
   - Ясно.
   Посмотрел на Мауритсона и добавил:
   - С тебя и найденного хватит.
   В душе Мауритсона зрело решение. Он в нокдауне, но до нокаута еще далеко.
Надо встать на ноги - встать прежде, чем  прозвучит  роковое  "аут",  а  оно
прозвучит, как только на стол Якобссона ляжет справка  из  картотеки.  И  уж
тогда, с какого козыря ни ходи, ему никто не поверит.
   Он поставил на стол бумажный стакан, выпрямился и заговорил совсем другим
голосом:
   - Ладно, я открываюсь. Не буду больше темнить.
   - Премно