дился в инфекционном  отделении  в  марте
месяце, а именно со вторника, седьмого числа,  по  субботу,  восемнадцатого,
после чего, судя по всему, отбыл домой.
   Но с каким заключением его выписали - здоров?.. Смертельно болен?..
   На этот вопрос он никак не мог  добиться  ответа:  заведующий  отделением
занят, не может подойти к телефону.
   Придется опять самому трогаться в путь...
   Мартин Бек доехал, на такси до больницы  и,  поблуждав  немного,  отыскал
нужный коридор.
   Еще через десять минут он сидел в кабинете человека, коему положено  было
знать все о состоянии здоровья Свярда.
   Это был мужчина  лет  сорока,  небольшого  роста,  волосы  темные,  глаза
неопределенного  цвета  -  сероголубые  с  зелеными   и   светло-коричневыми
искорками. Пока Мартин Бек искал в карманах несуществующие  сигареты,  врач,
надев очки в роговой оправе, углубился  в  бумаги.  Десять  минут  прошло  в
полном молчании, наконец он сдвинул очки на лоб и посмотрел на посетителя.
   - Ну, так. Что же вы хотели узнать?
   - Чем болел Свярд?
   - Ничем.
   С минуту Мартин Бек осмысливал это несколько неожиданное заявление. Потом
спросил:
   - Почему же он пролежал тут почти две недели?
   - Точнее, одиннадцать суток. Мы  провели  тщательное  обследование.  Были
некоторые симптомы, было направление от частного врача.
   - Доктора Берглюнда?
   - Совершенно верно. Пациент считал себя тяжело больным. Во-первых, у него
были две шишки на шее, во-вторых, в области  живота  слева  -  опухоль.  Она
легко прощупывалась, и, как часто бывает в таких случаях, пациент решил, что
у него рак. Обратился к частному врачу, тот нашел  симптомы  тревожными.  Но
ведь частные врачи обычно не располагают  необходимым  оборудованием,  чтобы
диагностировать такие случаи. Да и не  всегда  квалификация  достаточная.  В
этом случае был  поставлен  неверный  диагноз,  и  пациента  скоропалительно
направили в онкологическую клинику. А там сразу выяснилось, что  пациент  не
прошел обследования, и его перевели к нам. Ну а обследование дело серьезное,
надо было взять не один анализ.
   - И вывод гласил, что Свярд здоров?
   - Практически здоров. Насчет шишек  на  шее  мы  сразу  его  успокоили  -
обыкновенные жировики, ничего опасного Опухоль в области живота  потребовала
более серьезного исследования. Мы, в частности, произвели общую аортографию,
рентген всего пищеварительного тракта. А также биопсию печени...
   - Это что такое?
   - Биопсия печени? Попросту выражаясь, в бок пациента  вводят  трубочку  и
отделяют кусочек печени. Кстати, это  исследование  я  сам  проводил.  Затем
взятый образец направили в лабораторию и проверили на  раковые  клетки.  Так
вот, ничего похожего мы не нашли. Опухоль оказалась изолированной кистой  на
колон...
   - Простите, как вы сказали?
   - На кишке. Словом, киста.  Ничего  серьезного.  Ее  можно  было  удалить
хирургическим путем, но мы посчитали, что в таком вмешательстве  нет  нужды.
Пациент не испытывал никаких неудобств. Правда, он  утверждал,  что  у  него
прежде были сильные боли, но они явно носили психосоматический характер.
   Врач остановился, посмотрел на  Мартина  Бека,  как  глядят  на  детей  и
малограмотных, и пояснил:
   - Попросту говоря, самовнушение.
   - Вы лично общались со Свярдом?
   - Конечно. Я каждый день с ним разговаривал, и перед его выпиской  у  нас
состоялась долгая беседа.
   - Как он держался?
   - Первое время все его поведение определялось мыслями о  мнимой  болезни.
Он был уверен, что у него неизлечимый рак и дни его сочтены Думал,  что  ему
осталось жить от силы месяц.
   - Что ж, он угадал,- вставил Мартин Бек.
   - В самом деле? Попал под машину?
   - Застрелен. Возможно, покончил с собой.
   Врач снял очки и задумчиво протер их уголком халата.
   - Второе предположение кажется мне совсем невероятным
   - Почему?
   - Как я уже сказал, перед выпиской  Свярда  у  меня  была  с  ним  долгая
беседа. Когда он убедился, что здоров, у него словно гора с плеч  свалилась.
Прежде  он  был  страшно  подавленный,  а  тут  совсем  переменился,   сразу
повеселел. Еще до этого мы  установили,  что  его  боли  исчезают  от  самых
простых средств. От таких таблеток, которые  между  нами  говоря,  вовсе  не
являются болеутоляющими.
   - Значит, по-вашему, он не мог покончить с собой?
   - Не такая натура.
   - А какая у него была натура?
   - Я не психиатр, но на меня он произвел впечатление человека  сурового  и
замкнутого. Персонал жаловался на него - придирается, брюзжит... Но это  все
проявилось уже в последние дни, после того как он  понял,  что  у  него  нет
ничего опасного.
   Подумав, Мартин Бек спросил:
   - Вы не знаете, его здесь никто не навещал?
   - Чего не знаю, того не знаю. Вообще-то он говорил мне, что  у  него  нет
друзей.
   Мартин Бек встал.
   - Спасибо. Тогда, пожалуй, все. До свидания.
   Он был уже в дверях, когда врач вдруг сказал:
   - Кстати, насчет друзей и посещений...
   - Да?
   - Понимаете, какой-то родственник Свярда - племянник его звонил как-то во
время моего дежурства и справлялся о здоровье дяди.
   - И что вы ответили?
   - Он позвонил как  раз,  когда  мы  закончили  обследование.  И  я  сразу
обрадовал его, ответил, что Свярд здоров, проживет еще много лет
   - Ну и как он реагировал?
   - Судя по голосу, удивился. Очевидно, Свярд не  только  себя,  но  и  его
убедил, что тяжело болен и не выйдет живым из больницы.
   - Этот племянник как-то назвался?
   - Наверно, но я не запомнил фамилию.
   - Я сейчас вот о чем подумал,- сказал Мартин  Бек.-  Разве  не  заведено,
чтобы пациент сообщал фамилию и адрес кого-нибудь из родных или знакомых  на
случай...
   Он не договорил.
   - Совершенно верно.- Врач надел очки.- Сейчас поглядим... Тут должно быть
написано. Точно, есть.
   - Кто же это?
   - Рея Нильсен.
   Глубоко задумавшись, шел  Мартин  Бек  через  парк  Тантулюнден.  Его  не
ограбили, даже не оглушили ударом по голове; правда, в кустах кругом  лежало
множество пьяниц, очевидно ожидающих, когда кто-нибудь возьмется их опекать.
   А задуматься было о чем.
   У Карла Эдвина Свярда не было ни братьев, ни сестер.
   Откуда же взялся племянник?
   У Мартина Бека появился повод наведаться на Тюлегатан,  и  он  направился
было туда.
   Но, доехав на метро до станции "Центральная", он передумал и, вместо того
чтобы сделать пересадку,  возвратился  на  две  остановки  назад.  Выйдя  на
станции "Слюссен", не спеша побрел  по  набережной  Шеппсбрун.  Может  быть,
сегодня есть на что поглядеть?
   Но красивых пароходов не было.
   Внезапно он  почувствовал,  что  проголодался.  Магазины  уже  закрылись,
пришлось зайти в ресторан. Мартин Бек заказал окорок с гарниром и  приступил
к  еде  под  градом  любопытных  взглядов  -  иностранные  туристы  истязали
официантов дурацкими вопросами, кто и чем знаменит из присутствующих.  Годом
раньше о Мартине Беке довольно много писали,  но  люди  быстро  забывают,  и
слава его уже померкла.
   Расплачиваясь, он сразу ощутил, что давно не  был  в  ресторане.  Ибо  за
время его вынужденного воздержания и без того баснословные  цены  подскочили
еще выше.
   Придя домой, Мартин Бек долго  бродил  по  квартире  в  отвратительнейшем
настроении, прежде чем взял очередную книгу и лег. Книга  была  недостаточно
скучной, чтобы усыпить его, и недостаточно интересной, чтобы  прогнать  сон.
Часов около трех он встал и принял две таблетки снотворного, от чего  обычно
старался воздерживаться. Быстро уснул и проснулся совсем разбитый, хотя спал
дольше обычного и на этот раз обошлось без снов.
   Явившись на службу,  он  начал  рабочий  день  с  того,  что  внимательно
проштудировал все свои записи. Этого занятия ему хватило до второго завтрака
- чашки чая и двух сухарей.
   Перекусив, он сходил в туалет и вымыл руки.
   Когда он вернулся в кабинет, зазвонил телефон.
   - Комиссар Бек? - спросил мужской голос.
   - Да.
   - Говорят из Торгового банка.
   Голос объяснил, из какого отделения звонят, и продолжал:
   - Мы получили запрос относительно клиента по фамилии  Свярд,  Карл  Эдвин
Свярд.
   - Да, слушаю.
   - У нас открыт счет на его имя.
   - На счету есть деньги?
   - Да, и сумма довольно крупная.
   - Сколько?
   - Около шестидесяти тысяч. Вообще...
   Говорящий замялся.
   - Ну, что вы хотели сказать? - подбодрил Мартин Бек.
   - Вообще, я бы сказал, счет какой-то странный.
   - Бумаги у вас под рукой?
   - Конечно.
   - Я могу сейчас приехать и взглянуть на них?
   - Разумеется. Спросите бухгалтера Бенгтссона.
   Мартин Бек был рад немного размяться. Отделение банка находилось на  углу
Уденгатан и Свеавеген, и, несмотря на оживленное движение, он добрался  туда
за каких-нибудь полчаса.
   Ему отвели столик за стойкой, и. просматривая  бумаги,  он  подумал,  что
есть все-таки что-то положительное в порядках, позволяющих полиции и  прочим
властям бесцеремонно копаться в личных делах граждан.
   Что верно, то верно: странный счет.
   - Обращает на себя внимание тот факт, что клиент предпочел чековый счет,-
сказал бухгалтер.- Было бы естественнее выбрать такую форму вклада,  которая
дает более высокий процент.
   Справедливое   замечание,   но   Мартина   Бека   больше   заинтересовала
регулярность взносов. Ежемесячно поступало семьсот  пятьдесят  крон,  причем
всегда между пятнадцатым и двадцатым числами.
   - Насколько я понимаю,- сказал Мартин Бек,- деньги вносились не здесь.
   - Совершенно верно, ни одного вклада не сделано у нас.  Вот,  посмотрите,
каждый взнос оформлен в  другом  отделении,  часто  даже  не  нашего  банка.
Технически это никакой роли не играет, все равно ведь деньги поступают сюда,
на счет Свярда. Но постоянная смена касс, похоже, не случайна.
   - Вы хотите сказать, что Свярд  перечислял  деньги  сам,  но  так,  чтобы
оставаться неизвестным?
   -  Да...  Скорее  всего.  Когда  перечисляешь  деньги   на   свой   счет,
необязательно указывать фамилию отправителя.
   - Но ведь бланк все равно надо заполнять?
   - Как когда. Очень часто клиент просто вручает деньги  кассиру  и  просит
оформить перевод. Не все умеют  бланки  заполнять,  тогда  кассир  вписывает
фамилию адресата, номер личного счета,  расчетный  счет.  Это  предусмотрено
правилами сервиса.
   - А дальше что?
   - Клиент  получает  копию  бланка  в  качестве  квитанции.  Когда  клиент
перечисляет деньги на собственный счет, банк не шлет ему  извещения.  Вообще
уведомления посылают только в том случае, если клиент об этом просит.
   - Понятно, а куда попадают оригиналы бланков?
   - В наш центральный архив.
   Мартин Бек медленно провел пальцем вдоль колонки цифр.
   - Свярд ни разу не брал денег со своего счета? - спросил он.
   - Нет, и это мне кажется самым странным. Ни одного  чека  не  выписал.  А
когда я стал проверять, выяснилось, что он даже чековой книжки не  брал,  во
всяком случае последние несколько лет.
   Мартин Бек потер переносицу. На  квартире  Свярда  не  нашли  ни  чековой
книжки, ни уведомлений, ни копий бланков перечислений.
   - Кто-нибудь из здешнего отделения знает Свярда в лицо?
   - Нет, мы его никогда не видели.
   - Когда открыт счет?
   - Судя по всему, в апреле тысяча девятьсот шестьдесят шестого.
   - И с тех пор ежемесячно поступало семьсот пятьдесят крон?
   - Да. Правда, последний взнос получен  шестнадцатого  марта  сего  года.-
Заведующий заглянул в свой календарик.- Это был четверг. А в  апреле  ничего
не поступило.
   - Это объясняется очень просто,- сказал Мартин Бек.- Свярд умер.
   - Что вы говорите... Нас не известили.  Обычно  в  таких  случаях  к  нам
обращаются претенденты на наследство.
   - Ну, в этом случае претендентов не было.
   Чиновник озадаченно посмотрел на него.
   - Зато теперь будут,- добавил Мартин Бек.- Всего доброго.
   Лучше не задерживаться, пока кто-нибудь не надумал  ограбить  этот  банк.
Если при нем произойдет налет, как пить дать привлекут его в спецгруппу.
   Откомандируют... Отрядят...
   Как бы то ни было, дело повернулось  новой  стороной.  Семьсот  пятьдесят
крон в месяц, шесть лет подряд! Как говорится, постоянный доход. И поскольку
Свярд ничего не расходовал, на таинственном счету накопилась изрядная сумма.
Пятьдесят четыре тысячи крон плюс проценты.
   Для Мартина Бека это были большие деньги.
   Для Свярда, надо думать, и того больше: целое состояние.
   Так что Рея была не так уж далека от истины, когда говорила про деньги  в
матраце. Вся разница в том, что Свярд поступил более рассудительно,  в  духе
времени.
   Новый поворот подсказывал и новые пути поиска.
   Для начала надо, во-первых, потолковать с налоговыми органами, во-вторых,
взглянуть на бланки перечислений, если они и впрямь сохранились.
   Налоговое управление не располагало никакими данными о Свярде. Когда речь
идет о бедняках, каким его считали, власти ограничиваются утонченной  формой
эксплуатации, которая выражается в наценке  на  продовольственные  товары  и
сильнее всего бьет по карману тех, у кого карман и без того самый тощий.
   Мартин Бек буквально слышал в телефонной трубке, как налоговый  инспектор
облизывается при мысли о пятидесяти четырех  тысячах  крон,  оставшихся  без
хозяина. Уж он найдет способ конфисковать эти деньги,  даже  если  окажется,
что Свярд ухитрился нажить их, как  выражались  когда-то,  честным  путем  -
скажем, упорным трудом.
   Да только вряд ли эти деньги заработаны честным трудом, а накопить  такую
сумму при той пенсии, какую получал Свярд, немыслимо.
   Так, а что же с бланками перечислений?..
   В центральном отделении Торгового  банка  быстро  отыскали  двадцать  два
последних бланка - всего их, если он верно посчитал, было семьдесят два,-  и
в тот же день Мартин  Бек  держал  в  руках  заветные  бумажки.  Все  бланки
оформлены в разных отделениях, и каждый заполнен другой рукой -  несомненно,
рукой кассира. Конечно, этих людей можно разыскать и спросить, помнят ли они
клиента. Колоссальный труд, который, скорее всего, ничего не даст.
   Кто  в  состоянии  вспомнить  человека,  который  много   месяцев   назад
перечислил на свой чековый счет семьсот пятьдесят крон?
   Ответ: никто.
   ...И вот Мартин Бек сидит у себя дома и пьет чай из мемориальной кружки.
   Н-да, будь таинственный вкладчик похож на фельдмаршала Хейга, его бы  кто
угодно запомнил.
   Но кто похож на фельдмаршала Хейга? Никто. Ни в одном фильме, ни в  одной
театральной  постановке,  даже  самой  реалистичной,  не  удалось   добиться
удовлетворительного сходства.
   Мартин Бек снова был не в своей тарелке. Опять душа не  на  месте,  опять
муторно, но теперь это отчасти объяснялось тем, что он никак не мог выкинуть
из головы служебные дела.
   Свярд.
   Эта дурацкая запертая комната.
   Таинственный вкладчик.
   Вот именно, таинственный вкладчик. Кто он? Неужели все-таки сам Свярд?
   Нет.
   Трудно поверить, чтобы Свярд стал так мудрить.
   И невозможно представить себе, чтобы обыкновенный складской  рабочий  сам
додумался завести чековый счет в банке.
   Нет, деньги перечислял кто-то другой. По-видимому,  мужчина  -  очень  уж
сомнительно, чтобы в банк пришла женщина, назвалась Карлом Эдвином Свярдом и
сказала, что хочет перечислить семьсот пятьдесят крон на свой чековый счет.
   И вообще, с какой стати кто-то переводил Свярду деньги?
   Этот вопрос пока что повисал в воздухе.
   Кроме того, есть еще одна непонятная фигура.
   Загадочный племянник.
   Но невидимка номер один - человек, который то ли в апреле, то ли в начале
мая ухитрился застрелить Свярда,  хотя  тот  забаррикадировался  в  запертой
изнутри комнате, как в крепости.
   А может быть, эти трое неизвестных - на самом деле одно  лицо?  Вкладчик,
племянник, убийца?
   Да, есть над чем поломать голову.
   Мартин Бек отодвинул кружку и поглядел на часы. Быстро время пролетело  -
уже половина десятого. Пойти куда-нибудь поздно.
   Да и куда идти?
   Мартин Бек поставил пластинку Баха и включил проигрыватель.
   Потом лег в постель.
   Он продолжал размышлять. Если отвлечься от всех пробелов и вопросительных
знаков, из того,  что  уже  известно,  можно  составить  версию.  Племянник,
вкладчик и убийца - один человек. Свярд был мелким шантажистом и  шесть  лет
принуждал этого человека платить ему семьсот пятьдесят крон в месяц,  однако
из-за болезненной скупости ничего не тратил. Его жертва  продолжала  платить
год за годом, пока не лопнуло терпение.
   Представить себе Свярда  в  роли  шантажиста  не  так  уж  трудно.  Но  у
шантажиста должны быть какие-то козыри  против  того,  у  кого  он  вымогает
деньги.
   В квартире Свярда ничего такого не нашли.
   Конечно, он мог завести для своих секретов абонентский ящик в банке. Если
так, полиция об этом скоро узнает.
   Суть в том, что шантажист должен располагать какой-то информацией.
   Где мог складской рабочий добыть такую информацию?
   Там, где он работал.
   Или там, где жил.
   Насколько известно, Свярд в общем-то больше нигде и не бывал.
   Только дома и на работе.
   Но в июне 1966 года Свярд оставил работу. За два месяца до этого  на  его
чековый счет поступил первый взнос.
   Стало быть, началось все больше шести лет назад. А  чем  занимался  Свярд
после этого?
   Когда Мартин Бек проснулся, пластинка все еще крутилась. Может быть,  ему
что-то и приснилось, но память ничего не сохранила.
   Среда, новый рабочий день, и совершенно ясно, с чего он должен начаться.
   С прогулки.
   Нет, не до метро. В кабинет на Вестберга-аллее Мартина Бека не тянуло,  и
сегодня у него были вполне уважительные причины не являться туда.
   Вместо этого он решил побродить по набережным.  Сперва  -  по  Шеппсбрун,
потом, перейдя мост у Слюссена, свернуть на восток вдоль Стадсгорден.
   Он всегда очень любил эту часть Стокгольма. Особенно в детстве,  когда  у
причалов стояли пароходы с товарами из дальних стран. Теперь  редко  увидишь
настоящие океанские корабли, их заменили  паромы  для  любителей  выпивки  с
Аландских островов. Хороша замена... И вымирает  старая  гвардия  докеров  и
моряков, без которых гавань совсем не та.
   Сегодня настроение Мартина Бека  заметно  отличалось  от  вчерашнего.  Он
получал удовольствие от прогулки, шагал  быстро,  целеустремленно,  думая  о
своем.
   Эти  упорные  слухи  о  предстоящем  повышении...  Вот  уж  некстати.  До
прискорбной оплошности, допущенной им пятнадцать месяцев назад,  Мартин  Бек
пуще всего на свете боялся такой должности, которая прикует его к письменное
столу. Он всегда предпочитал работать, как говорится,  на  объекте,  дорожил
возможностью приходить и уходить, когда заблагорассудится.
   Мысль  о  большом  кабинете  -  длинный  стол,  две  картины  на   стенах
(подлинники), вращающееся кресло, мягкие кресла для  посетителей,  фабричный
ковер с длинным ворсом, личный секретарь - эта мысль  сегодня  страшила  его
куда больше, чем неделю назад. Не потому, что он наконец поверил  слухам,  а
потому, что он вдруг перестал безразлично относиться к  последствиям  такого
варианта. В конце концов, может быть, не все равно, как сложится его жизнь в
дальнейшем...
   Полчаса быстрого хода - и вот он у цели.
   Старый пакгауз был явно обречен на снос, он не годился  для  контейнерных
перевозок и вообще не отвечал современным требованиям.
   Ничего  похожего  на  кипучую  деятельность...  Закуток  для  заведующего
складом - пуст, стекла, через которые  сей  начальник  некогда  наблюдал  за
работой,- пыльные. Одно и вовсе разбито. Календарь  на  стене  -  двухлетней
давности.
   Рядом с горкой штучного  груза  стоял  электропогрузчик,  а  позади  него
Мартин Бек увидел двух работяг, один был в оранжевом комбинезоне,  другой  в
сером халате.
   Первый - совсем молодой, другому можно было на вид дать все семьдесят.  И
скорее всего, ошибиться. Они сидели на  пластиковых  канистрах,  между  ними
стоял опрокинутый ящик. Младший покуривал, читая в