мы  пока
одолжим другой у моих друзей, у них есть  лишний.  Тоже  не  новый,  правда.
Завтра договорюсь.
   - Я сегодня хлеб пекла, вот и вам булку принесла.
   - Спасибо, огромное спасибо. Вы не волнуйтесь,  все  будет  в  порядке  с
телевизором.
   Рея кончила писать (быстро управилась!), вернула  Кенту  бланки  и  снова
обратила пристальный взгляд на Мартина Бека.
   - Сам видишь, домовладелец обо всем должен заботиться. Именно должен,  да
мало кому это по душе. Большинство ловчат, только и думают, на чем выгадать.
По-моему, это свинство, я стараюсь все сделать, чтобы жильцам было  уютно  и
чтобы они ладили  между  собой.  Квартиры  привела  в  порядок,  а  вот  для
наружного ремонта денег нет. Повышать квартирную плату тоже не  хочется.  Но
ведь осень на носу, так что никуда не денешься.  Хочешь,  чтобы  дом  был  в
порядке, не жалей труда. Ответственность надо чувствовать перед съемщиками.
   У Мартина Бека было удивительно хорошо на душе. Ему не  хотелось  уходить
из этой кухни. К тому же его немного разморило  от  вина.  Как-никак  больше
года не брал в рот спиртного.
   - Постой,- спохватилась она.- Разговор-то у нас о Свярде!
   - У него были дома какие-нибудь ценности?
   - Какие там ценности... Два стула, стол, кровать, грязный коврик да самая
необходимая утварь - вот и все его имущество. Одежда - только  что  на  нем.
Нет, замки эти явно от  помешательства.  Всех  людей  сторонился.  Со  мной,
правда, разговаривал, но только когда очень подпирало.
   - Такое впечатление, что он был совсем нищий.
   Рея глубоко задумалась. Наполнила бокал вином, сделала глоток  и  наконец
ответила:
   - А вот в этом я  не  уверена.  Болезненно  скупой  -  это  да.  Конечно,
квартплату он вносил вовремя, но каждый раз ворчал. Из-за восьмидесяти  крон
в месяц! И насколько мне известно, в магазине брал только собачий корм. Нет,
вру - кошачий. Не пил. Расходов у него не было никаких, так что  вполне  мог
бы иногда взять немного колбасы, пенсия позволяла. Конечно,  многие  старики
собачьим кормом обходятся, но у них, как правило, много уходит на  квартиру,
да и  запросов  побольше,  разрешают  себе  иногда  побаловаться  бутылочкой
десертного вина. Свярд себе даже  приемника  не  завел.  Я  читала  в  курсе
психологии про людей,  которые  ели  картофельную  шелуху  и  носили  старое
тряпье, а в матраце у них были зашиты сотни тысяч  крон.  Известный  случай.
Изъян в психике, не помню только, как называется.
   - Но в матраце Свярда денег не было.
   - И он сменил квартиру. Не в его духе  поступок.  Ведь  на  новом  месте,
наверно, приходилось больше платить. Да и на переезд деньги пошли. Нет,  тут
что-то не так.
   Мартин Бек допил вино. Как ни хочется посидеть еще с этими  людьми,  надо
уходить.
   И есть над чем поразмыслить...
   - Ну ладно, я пошел. Спасибо. Всего доброго.
   - А я собиралась приготовить макароны с мясным  соусом.  Отличная  штука,
когда сам делаешь соус. Оставайся?
   - Да нет, мне надо идти.
   Рея проводила его до дверей, не надевая сабо. Проходя  мимо  детской,  он
заглянул туда.
   - Ага,- сказала она,- детей  нет  дома,  они  за  городом.  Я  разведена.
Помолчала и спросила:
   - Ты ведь тоже?..
   - Тоже.
   Прощаясь, она сказала:
   - Ну пока, приходи еще. Днем я занята на летних курсах, а вечером,  после
шести, всегда дома.
   Выждала немного и добавила с лукавинкой во взгляде:
   - Потолкуем о Свярде.
   Сверху по лестнице спускался  толстяк  в  шлепанцах  и  неглаженых  серых
брюках, с красно-желто-синим значком FNL8 на рубашке.
   - Рея, лампочка на чердаке перегорела,- сообщил он.
   -  Возьми  новую  в  чулане,-  ответила  она.-  Семьдесят   пять   свечей
достаточно.
   И снова обратилась к Мартину Беку:
   - Тебе ведь не хочется уходить, оставайся.
   - Нет, пойду. Спасибо за чай, за бутерброды, за вино.
   По ее лицу было видно, что она не прочь настоять на своем.  Удержать  его
хотя бы при помощи макарон.
   Однако она передумала.
   - Ну ладно, привет.
   - Привет.
   Никто из них не сказал "до свиданья".
   Пока он шагал к своему дому, стемнело.
   Он думал о Свярде.
   Он думал о Рее.
   И хотя он этого по-настоящему еще не осознал, на душе у него было хорошо.
Так хорошо, как давно уже не было.
   XXII
   За письменным столом Гюнвальда Ларссона друг против друга сидели  двое  -
хозяин стола и Колльберг. У обоих был задумчивый вид.
   На календаре по-прежнему четверг, шестое июля, они  только  что  покинули
кабинет Бульдозера Ульссона, предоставив начальнику спецгруппы в одиночестве
мечтать о счастливом дне, когда он наконец посадит за решетку Вернера Руса.
   - Не пойму я этого Бульдозера,- сказал Гюнвальд Ларссон.-  Неужели  он  и
впрямь думает отпустить Мауритсона?
   Колльберг пожал плечами:
   - Похоже на то.
   -  Хоть  бы  слежку  организовал,  честное  слово,-  продолжал   Гюнвальд
Ларссон.-  Прямой  смысл...   Или,   по-твоему,   у   Бульдозера   припасена
какая-нибудь другая гениальная идея?
   Колльберг в раздумье покачал головой:
   - Нет, по-моему, тут вот что: Бульдозер решил пожертвовать тем,  что  ему
может дать слежка за Мауритсоном, в расчете на что-то более важное.
   - Например? - Гюнвальд  Ларссон  нахмурил  брови.-  Разве  Бульдозеру  не
важнее всего накрыть эту шайку?
   - Это верно. Но ты задумывался над тем, что никто из нас  не  располагает
такими надежными источниками информации, как Бульдозер? Он знает кучу  воров
и бандитов, и они  ему  всецело  доверяют,  потому  что  он  их  никогда  не
подводит, всегда держит слово. Они ему верят, знают, что  понапрасну  он  не
станет ничего обещать. Осведомители - главная опора Бульдозера.
   - По-твоему, ему не будет ни доверия, ни надежной информации, как  только
они проведают, что он устроил слежку за стукачом?
   - Вот именно,- ответил Колльберг.
   - Все равно, я считаю, что упускать такой шанс - глупее глупого,-  сказал
Гюнвальд Ларссон.- Если незаметно проследить, куда направится  Мауритсон,  и
выяснить, что у него на уме, Бульдозеру это не повредит.
   Он вопросительно посмотрел на Колльберга.
   - Ладно,- отозвался тот.- Я и сам  не  прочь  разузнать,  что  собирается
предпринять господин Трезор Мауритсон. Кстати, Трезор - это имя, или у  него
двойная фамилия?
   - Собачья кличка,- объяснил Гюнвальд Ларссон.- Может, он иногда под видом
собаки орудует? Но нам надо поторапливаться, его могут отпустить с минуты на
минуту. Кто начинает?
   Колльберг посмотрел на  свои  новые  часы,  такие  же,  как  те,  которые
побывали в стиральной машине. Он уже часа два не ел и успел проголодаться. В
какой-то книжке он прочел, что одно  из  правил  диеты  для  тучных  -  есть
понемногу, но часто, и усердно выполнял вторую половину этого правила.
   - Начни  ты,-  предложил  он.-А  я  буду  у  телефона,  как  только  тебе
понадобится помощь или смена - звони. Да, возьми лучше мою  машину,  она  не
такая приметная, как твоя.
   Он отдал Гюнвальду Ларссону ключи.
   - Идет.- Гюнвальд Ларссон встал и застегнул пиджак.
   В дверях он обернулся:
   - Если Бульдозер будет меня  искать,  придумай  что-нибудь.  Привет,  жди
звонка.
   Колльберг выдержал еще две минуты,  потом  спустился  в  столовую,  чтобы
расправиться с очередным "диетическим" блюдом.
   Гюнвальду Ларссону не пришлось долго  ждать.  Через  несколько  минут  на
крыльце появился Мауритсон. Подумав немного,  он  взял  курс  на  Агнегатан.
Свернул направо, дошел до Хантверкаргатан и повернул  налево.  У  автобусной
остановки на площади Кунгсхольмсторг остановился. Гюнвальд Ларссон притаился
в подъезде неподалеку.
   Он отлично понимал, что перед ним - нелегкая  задача.  При  его  росте  и
массе даже в толпе трудно оставаться незамеченным, а ведь  Мауритсон  узнает
его с первого взгляда. Так что ехать с ним в одном  автобусе  нельзя,  сразу
увидит. На стоянке такси через улицу была одна свободная машина.  ТОЛЬКО  бы
ее увели у него из-под носа! Гюнвальд  Ларссон  решил  обойтись  без  машины
Колльберга.
   Подошел шестьдесят второй автобус, и Мауритсон сел в него.
   Гюнвальд Ларссон дал автобусу отойти подальше, чтобы Мауритсон не  увидел
его из окна, и поспешил к такси.
   За рулем сидела молодая женщина с копной светлых волос  и  живыми  карими
глазами. Гюнвальд Ларссон показал свое удостоверение и попросил ее следовать
за автобусом.
   - Как интересно! - загорелась она  -  Наверно,  за  каким-нибудь  опасным
гангстером гонитесь?
   Гюнвальд Ларссон промолчал.
   - Понимаю, секрет. Не беспокойтесь, я умею держать язык за зубами.
   Но этого она как раз и не умела.
   - Поедем потише, чтобы не обгонять автобус на остановках,- предложила она
тут же.
   - Вот именно,- процедил Гюнвальд Ларссон.- Только не сокращайте интервал.
   - Ясно, чтобы он вас не заметил. Да вы опустите щиток от солнца, и сверху
вас никто не разглядит.
   Гюнвальд Ларссон послушался. Она поглядела на него с  видом  заговорщика,
увидела перевязанную руку и воскликнула:
   - Ой, что это у вас? Наверно, с бандитами схватились?
   Гюнвальд Ларссон только крякнул в ответ.
   - Да, полицейская служба опасная,- не унималась она.-  Но  зато  и  жутко
увлекательная! Я сама до того, как за руль сесть, собиралась  в  полицейские
пойти. Лучше всего - в детективы, но муж был против.
   Гюнвальд Ларссон молчал.
   - Да и на такси тоже бывает интересно. Вот как сейчас, например.
   Гюнвальд Ларссон криво усмехнулся в ответ на ее сияющую улыбку.
   Она старательно выдерживала нужную дистанцию  до  автобуса  и  вообще  на
редкость хорошо вела машину, за это можно было простить ей болтливость.
   Как ни отмалчивался Гюнвальд Ларссон, она  успела  наговориться  всласть,
прежде чем Мауритсон наконец сошел с автобуса на Эрик-Дальбергегатан.  Кроме
него, никто не вышел, и, пока  Гюнвальд  Ларссон  искал  деньги,  кареглазая
блондинка с любопытством рассматривала Мауритсона.
   - Нисколько не похож на бандита,- разочарованно произнесла она.  Получила
деньги и быстро выписала квитанцию.- Все равно, желаю удачи!
   Машина медленно отъехала от  тротуара,  тем  временем  Мауритсон  пересек
улицу и свернул на Армфельтсгатан. Как только он исчез  за  углом,  Гюнвальд
Ларссон  поспешил  вдогонку  и  увидел,  как  Мауритсон  входит  в   подъезд
неподалеку.
   Подождав немного, Гюнвальд Ларссон вошел следом. Где-то щелкнул замок. Он
остановился перед доской с перечнем жильцов.
   Фамилия "Мауритсон" сразу бросилась ему в глаза, и  он  удивленно  поднял
брови. Так, значит, Филип Трезор Мауритсон живет здесь под  своей  настоящей
фамилией. А на допросах указывал адрес на Викергатан, где  он  известен  как
Леннарт Хольм. Удобно устроился... В эту минуту заработал лифт,  и  Гюнвальд
Ларссон поспешил выйти из подъезда.
   Переходить через улицу было рискованно - еще увидит из окна,- и  Гюнвальд
Ларссон, прижимаясь к стене, вернулся  на  угол  Эрик-Дальбергсгатан,  чтобы
оттуда продолжать наблюдение.
   Вскоре начал саднить порез под коленом. Но звонить Колльбергу было  рано,
к тому же он не решался покинуть свой пост, чтобы не прозевать Мауритсона.
   Он протомился на углу не меньше сорока  пяти  минут,  когда  из  подъезда
вдруг вышел Мауритсон и  направился  в  его  сторону.  В  последнюю  секунду
Гюнвальд Ларссон отпрянул за угол  и  добежал,  прихрамывая,  до  ближайшего
подъезда. Кажется, не заметил?..
   Мауритсон прошел мимо него быстрыми шагами, глядя прямо перед  собой.  Он
был в другом костюме и нес в руке черный чемоданчик.
   Гюнвальд Ларссон подождал и, когда он  пересек  Валхаллавеген,  осторожно
двинулся следом, стараясь не отпускать его слишком далеко.
   Мауритсон шел к площади Карлаплан. Дважды он нервно  озирался;  в  первый
раз Гюнвальд Ларссон успел спрятаться за стоящим  у  тротуара  фургоном,  во
второй - нырнул в подворотню.
   Нетрудно было сообразить, что Мауритсон направляется к метро. На  перроне
было мало людей, не  так-то  просто  укрыться,  но  вроде  бы  все  обошлось
благополучно. Мауритсон сел на поезд, идущий к центру,  и  Гюнвальд  Ларссон
вскочил в следующий вагон.
   У Х„торгет они вышли, и Мауритсон исчез в толпе.
   Гюнвальд Ларссон весь  перрон  обрыскал  -  Мауритсон  как  сквозь  землю
провалился! И на лестницах не видно. Он поднялся на эскалаторе,  обошел  все
пять выходов - пустой номер.  В  конце  концов  остановился  перед  витриной
подземного магазина,  кляня  себя  за  невнимательность.  Неужели  Мауритсон
все-таки заметил его? В таком случае ничто не мешало  ему  перебежать  через
перрон и сесть на поезд, идущий в противоположную сторону.
   Гюнвальд Ларссон мрачно посмотрел на итальянские замшевые туфли,  которые
охотно приобрел бы, будь в магазине его  размер;  он  уже  справлялся  здесь
несколько дней назад.
   Только он повернулся, чтобы выйти из метро и сесть на автобус, идущий  на
Кунгсхольмен, как в другом конце подземного  зала  показался  Мауритсон.  Он
направился к выходу на Свеавеген; к черному чемоданчику прибавился сверток с
нарядной розеткой. Гюнвальд Ларссон дал ему подняться по лестнице и двинулся
следом.
   Дойдя по Свеавеген до авиационного агентства, Мауритсон вошел в  кассовый
зал. Гюнвальд Ларссон продолжал наблюдение, укрывшись за  товарным  фургоном
на Лестмакаргатан.
   Через большие окна было видно, как Мауритсон подошел к стойке и обратился
к высокой блондинке в синей форме.
   Интересно, куда это он собрался? На юг, надо думать, к Средиземному морю.
А то и подальше, теперь многие в Африке отдыхают.  Стокгольм  его,  понятно,
сейчас не устраивает - как только Мальмстр„м и  Мурен  смекнут,  что  он  их
продал, ему несдобровать.
   Мауритсон открыл чемоданчик, положил в него свой сверток -  конфеты,  что
ли? - получил билет и сунул его в карман пиджака.
   Выйдя на улицу,  он  не  спеша  направился  в  сторону  площади  Сергеля.
Гюнвальд Ларссон проводил его взглядом и вошел в кассовый зал.
   Девушка, которая обслуживала Мауритсона, искала что-то в картотеке.
   - Слушаю вас,- обратилась она к Гюнвальду Ларссону, продолжая  перебирать
карточки.
   - К вам сейчас подходил господин, мне нужно узнать,  купил  он  билет?  И
если купил - куда?
   -  Простите,  но  я  не  обязана  отвечать  на  такие  вопросы,-  сказала
блондинка.- А зачем это вам?
   Гюнвальд Ларссон положил на стойку свой документ.  Девушка  поглядела  на
удостоверение, потом на Гюнвальда Ларссона и сказала:
   - Насколько я понимаю, вас интересует граф фон Бранденбург? Он взял билет
до Й„нч„пинга на самолет, который вылетает в 15.40. На  аэродром,  вероятно,
поедет на автобусе, он спрашивал  расписание.  Автобус  отходит  от  площади
Сергеля без пяти три. А что, граф...
   - Спасибо, больше вопросов нет,- сказал Гюнвальд Ларссон.- Всего доброго.
   Идя к выходу, он соображал,  с  чего  это  Мауритсона  вдруг  потянуло  в
И„нч„пинг. Потом вспомнил его анкетные  данные:  ну  конечно,  ведь  он  там
родился, и там по-прежнему живет его мать.
   Ясно, Мауритсон решил спрятаться у мамочки...
   Гюнвальд Ларссон вышел на Свеавеген.
   Он поглядел в сторону площади Сергеля - вдали, наслаждаясь солнышком,  не
спеша шагал Трезор Мауритсон Хольм фон Бранденбург.
   Гюнвальд Ларссон взял курс  в  противоположную  сторону.  Ему  нужен  был
телефон-автомат, чтобы созвониться с Колльбергом.
   Леннарт Колльберг явился на свидание с Гюнвальдом Ларссоном,  вооруженный
всевозможными отмычками, чтобы открыть  дверь  квартиры  на  Армфельтсгатан.
Правда, не мешало бы, кроме того, запастись ордером  на  обыск  за  подписью
прокурора Ульссона. Однако их ничуть не тревожил тот факт, что они  нарушают
порядок. Расчет был прост: если в квартире  Мауритсона  найдется  что-нибудь
для Бульдозера, тот на радостях не станет придираться. А не найдут ничего  -
ему необязательно знать о нарушении.
   И вообще, о каком порядке можно говорить на такой службе...
   К этому времени Мауритсон уже должен был вылететь из Стокгольма на  юг  -
правда, не в Африку, но все же достаточно далеко, чтобы они  могли  работать
без помех.
   Все двери в  этом  доме  были  снабжены  стандартными  замками.  Квартира
Мауритсона  не  представляла  исключения,  и  Колльберг  в  несколько  минут
справился  с  замком.  Правда,  дверь  еще  запиралась  двумя  цепочками   и
задвижкой, но только изнутри. Очевидно, хозяин опасался гостей поназойливее,
чем простые побирушки и разносчики, от которых его ограждала строгая надпись
на эмалированной табличке, привинченной к дверному косяку.
   Квартира состояла из трех комнат, кухни, прихожей, ванной  и  производила
шикарное  впечатление  Обстановка  довольно  дорогая,   правда   с   налетом
безвкусицы.
   Они вошли в гостиную. Прямо перед  ними  стояла  стенка,  отделанная  под
благородное дерево: книжные полки, шкаф,  встроенный  секретер.  Одну  полку
занимали дешевые книжонки, на других стояли всякие  безделушки  -  сувениры,
фарфоровые  фигурки,  вазочки,  блюдечки.  На  стенах  висели  олеографии  и
репродукции, какие можно приобрести в третьеразрядных магазинчиках.
   Мебель, гардины, ковры -  все  это,  несомненно,  стоило  немалых  денег,
однако подбор был случайный, материал, цвет, узоры плохо сочетались.
   В одном углу стоял небольшой бар. На него достаточно было  взглянуть,  не
надо даже принюхиваться к бутылкам за зеркальными дверцами, чтобы уже  стало
дурно. Лицевая сторона обтянута материей  с  каким-то  странным  узором:  на
черном фоне  желтые,  зеленые,  розовые  фигуры,  не  то  инфузории,  не  то
сперматозоиды,  увиденные  в  микроскоп.  Тот  же  узор,  только   масштабом
поменьше, повторялся на пластике столика.
   Подойдя к бару, Колльберг отворил дверцы. Початая бутылка "Парфе д'Амур",
остатки  шведского  десертного,  нетронутая  поллитровка  пунша  и  порожняя
бутылка из-под джина "Бифитер".  Он  поежился,  закрыл  дверцы  и  прошел  в
следующую комнату.
   Судя по тому, что ее соединяла с гостиной открытая арка на двух колоннах,
она, вероятно, была задумана как маленькая столовая. Окно-фонарь выходило на
улицу. У стены стояло пианино, в углу - приемник и проигрыватель.
   - Прошу, музыкальный кабинет,- взмахнул он рукой.
   - Что-то мне трудно представить себе, чтобы эта тварь сидела тут и играла
"Лунную сонату",- сказал Гюнвальд Ларссон.
   Он подошел к инструменту, поднял крышку и заглянул внутрь.
   - Во всяком случае, трупов здесь нет.
   Когда общий осмотр закончился, Колльберг снял пиджак, и  они  взялись  за
работу всерьез. Начали  со  спальни.  Пока  Гюнвальд  Ларссон  хозяйничал  в
стенном шкафу, Колльберг изучал ящики письменного стола. Долго они трудились
молча, наконец Колльберг нарушил тишину:
   - Слышь, Гюнвальд.
   Из шкафа донесся какой-то невнятный звук.
   - Слежка за Русом ничего не дала,- продолжал Колльберг.- Два  часа  назад
он вылетел с Арланды. Как раз  перед  моим  уходом  Бульдозеру  позвонили  и
доложили. Он жутко расстроился.
   Гюнвальд Ларссон, кряхтя, высунул голову и сказал:
   - Он бы поменьше загадывал да предвкушал победу, не  приходилось  бы  так
часто расстраиваться. Впрочем, Бульдозер подолгу не унывает, сам знаешь.  Ну
и как Рус провел дни своего отгула?
   Он опять скрылся в гардеробе.
   Колльберг задвинул нижний ящик стола и выпрямился.
   - Не оправдал он  надежд  Бульдозера,  не  навел  его  на  Мальмстр„ма  и
Мурена,- ответил он.- В первый вечер, это, значит, позавчера, ходил с  девой
в кабак, потом они купались ночью нагишом.
   - Это я уже слышал. А дальше что было?
   - А дальше он пробыл у этой девы почти до вечера, потом поехал в город  и
слонялся по  улицам  один,  по  видимости  без  определенной  цели.  Попозже
отправился в другой кабак, с другой девой, но в озере больше не  купался,  а
повез ее к себе в Мерсту. Сегодня утром подбросил ее на такси  до  Уденплан,
там они расстались. Потом опять шлялся один, зашел  в  несколько  магазинов,
вернулся  в  Мерсту,  переоделся  и  поехал  на  аэродром.  Словом,   ничего
з