стиковый
пакетик с магнитом - очень хитрое  приспособление,  потом  добавил  туда
записку-шифровку, где указал, от кого и как  получены  данные  предметы,
хотя это было излишеством: и так за мной постоянно  наблюдали  агенты  и
фиксировали все мои контакты. Сейчас они знали о Пат Белман больше,  чем
я.
   Затем я щелкнул  пальцами  псу,  вышел  из  номера,  сел  в  пикап  и
отправился на бензоколонку в нескольких  кварталах  от  мотеля.  Ее  мне
указали люди мистера Смита. Почему  они  не  указали  мне  мотель,  хотя
только в нем разрешалось останавливаться с собаками, я  понять  не  мог.
Что ж, все мы, планируя наши шаги, делаем ошибки, а  потому  я  не  стал
винить фирму мистера Смита.
   Пока служащий бензоколонки наполнял мой бак  бензином,  я  подошел  к
телефону-автомату и набрал номер. Как я и ожидал, мне никто не  ответил.
Я дал семь положенных звонков, положил трубку, забрал монету и  вернулся
к пикапу, оставив мешочек висеть на магните под  металлической  полочкой
возле телефона. Эта операция доставила мне большое удовлетворение,  и  я
ощутил  себя  настоящим  секретным  агентом  из   голливудского   отряда
супершпионов.
   - Где  я  могу  купить  рыболовные  принадлежности?  -  спросил  я  у
служащего, подделывая подпись Гранта Нистрома на чеке.
   -  Прямо  по  улице,  через  квартал,  -  ответил  тот.  -   Напротив
супермаркета.  Увидите  вывеску.  Можете  оставить  вашу  машину  здесь.
Поставьте ее у забора.
   Если бы он не сказал этого, я бы сам высказал такую идею. Я  поставил
грузовичок там, где мне было ведено, сунул голову  в  домик,  велел  псу
вести себя хорошо и двинулся в путь.
   На дорогу у меня ушло пять минут.  Еще  двадцать  минут  я  провел  в
магазине, выбирая блесны и грузила и приставая к продавцу с  расспросами
о том, как лучше ловить форель. У меня оставалось еще двадцать из сорока
пяти минут, которые я должен был провести подальше от машины. Я зашел  в
супермаркет и купил собачьих консервов, а также хлеба и копченой колбасы
для себя. На это у меня ушло еще пятнадцать  минут.  После  пятиминутной
прогулки до бензоколонки я снял трубку  в  том  же  телефоне-автомате  и
снова набрал номер. На сей раз на том конце провода откликнулись.
   - Что за дела? - недовольно пробурчал какой-то  мужчина.  -  Какие-то
кузнечики...
   - Их мне вручили сегодня утром, - пояснил я. - Разве  вместо  глаз  у
них не было микропленки?
   - Их вам дала девушка, которую вы встретили у реки?
   - Так точно. Я рад, что ваши лазутчики не дремлют. Что им удалось про
нее узнать?
   - Зовут Патриция  Белман.  Диплом  университета  Беркли.  Работает  в
Сиэтле. Пока все. Продолжение, наверное, последует. Но  она  либо  водит
вас за нос, либо просто проявляет широту  натуры  и  раздает  рыболовные
принадлежности симпатичным незнакомцам. Ничего, кроме рыболовной  снасти
и живой наживы, вы от нее не получили.
   - Это  я  и  хотел  узнать,  -  отозвался  я.  -  Спасибо.  Продолжаю
действовать и сообщу о новостях.
   - Если у вас появятся новые кузнечики, можете осмотреть  их  сами.  Я
буду рад одолжить микроскоп. Только будьте внимательны.
   Я забрал магнитный мешочек, который они вернули на место, изучил  его
содержимое, сел в машину и  отъехал,  задавая  себе  вопрос  -  кого  мы
одурачили этим идиотизмом. Доехав до мотеля, я стал сворачивать к  нему,
но вдруг увидел, что у моей двери стоит спортивный малыш  "форд-мустанг"
и стройная девушка в джинсах  стучится  в  дверь.  Я  глубоко  вздохнул,
довершил операцию по подруливанию к мотелю и поставил свой пикап рядом с
"фордом". Патриция Белман оглянулась, увидела меня и подошла.
   - Ездил заправляться, - пояснил я. - Простите, что заставил ждать. Но
и вы немножко поторопились, не так ли? До ланча еще далеко.
   -  Я  ехала  переодеваться  ради  великого  события,  -   рассмеялась
Патриция, - но не удержалась и решила заехать, чтобы вам показать нечто.
Идите сюда.
   Она вернулась к своему "форду" и лихо распахнула багажник. Там лежала
такая огромная форель, какую я в жизни не  видел,  по  крайней  мере,  в
натуре.
   - Ай да красавица! - воскликнул я. - Какие же у нее габариты?
   - Длина тридцать дюймов, вес двенадцать  фунтов,  -  весело  отвечала
она, снова захлопывая багажник. -  Мне  немножко  неудобно  перед  вами,
мистер Нистром. Это ведь ваша рыбина. После вашего отъезда я перешла  на
ваше место и с третьего заброса - бац!
   Тут и началась  потеха.  Мне  понадобилось  минут  пятнадцать,  чтобы
вытащить ее  на  берег.  Я  решила,  что  вам  будет  интересно  на  нее
полюбоваться. Ладно, поеду переодеваться. Я посмотрел на часы.
   - Сейчас половина двенадцатого, я уже снова  проголодался,  а  вид  у
вас, по-моему, нормальный. Вы, конечно, знаете город лучше,  чем  я,  но
мне пока не удалось заметить людей, одетых по всей форме...
   - У меня руки все в рыбе...
   - Зайдите ко мне и вымойте их. А я пока разыщу метрику и  родословную
своего четвероногого приятеля. - Видя ее замешательство, я сказал:
   - Можем оставить дверь открытой, если  вы  беспокоитесь  о  том,  что
могут подумать окружающие...
   Она слегка покраснела и сказала:
   - Что за глупости... Просто я...  Ладно...  Погодите,  я  достану  из
машины помаду и расческу.
   Какими бы платоническими ни были отношения только что познакомившихся
мужчины и женщины, неубранная  кровать  создает  определенную  проблему.
Пока нас объединял только интерес к собакам и ужению рыбы, но,  судя  по
тому, как замешкалась Пат в дверях, я мог предположить, что ей в  голову
пришли и другие перспективы, хотя непонятно было, радовали  они  ее  или
пугали. Во всяком случае, для начала  мне  следовало  вести  себя  самым
безукоризненным образом. Позже, если того  потребуют  обстоятельства,  я
мог позволить себе превратиться в похотливого хама.
   - Вот в эту дверь, - сказал я. - На полке чистые полотенца.
   - Спасибо.
   Она вошла в ванную, а я улыбнулся. В ее голосе сквозил  холодок.  Как
всегда,  джентльменский  подход  дал   мне   небольшое   психологическое
преимущество. Ни одна женщина, сколь бы добродетельной она ни  была,  не
получает удовольствия от ощущения того, что незнакомый  мужчина  считает
ее столь непривлекательной, что и в мыслях не  держит  посягнуть  на  ее
целомудрие, оставшись с ней один на один в номере мотеля.
   Она  закончила  свой  туалет.  Я  достал  необходимые  бумаги,  и  мы
отправились в кафе, где подробно обсудили родословную Хэнка,  а  вернее,
покойного Принца Ганнибала Холгейтского. Моя собеседница понимала толк в
собаках. Ее интересовали  охотничьи  поисковые  собаки,  отличившиеся  в
деле. Она  проявляла  полное  равнодушие  к  тем  четвероногим,  которые
зарабатывали свои медали на выставках, где главное было пройти по кругу,
ни разу не споткнувшись. Если она не была той, за кого себя выдавала, то
подмена получилась в высшей степени искусной.
   Ну, а  я  тоже  неплохо  был  подкован.  Я,  по-моему,  очень  здраво
рассуждал о предках Ганнибала,  упомянутых  в  родословной,  а  также  о
псарнях, где они появились на свет божий,  об  их  тренерах  и  наиболее
памятных их подвигах. Я не зря потратил на это  время  в  Сан-Франциско.
Договорившись  о  деталях-мне  было  обещано  сто  долларов,  если  Хэнк
выступит как мужчина, - мы  пошли  к  нашим  машинам,  припаркованным  у
тротуара.
   - Поезжайте за мной, - сказала Патриция. - Ранчо недалеко, семь миль.
Оно принадлежит моим дяде  с  теткой.  Я-то  человек  городской,  сейчас
работаю в Сиэтле, но в квартире охотничью  собаку  держать  не  станешь,
поэтому я поселила Моди здесь и приезжаю сюда на уик-энды.
   Я смотрел, как  она  садится  в  машину.  Обычно  девушки  в  джинсах
оставляют  меня  холодным,  как  лед,  хотя  я  всегда  готов   проявить
терпимость и признать, что в определенных случаях это просто  необходимо
- на рыбалке или охоте. Девица выглядела очень  убедительно  и  начинала
мне нравиться. Ничего хорошего ни в том, ни в другом, впрочем, не  было.
Во всяком случае, если она и впрямь была той, за которую себя  выдавала.
Раз так, я просто зря тратил на нее время, во-первых, а  во-вторых,  мои
личные симпатии и антипатии не имеют никакого  отношения  к  порученному
делу.
   Однако мне  ничего  не  оставалось  делать,  как  принять  участие  в
собачьей свадьбе и выяснить, что там может случиться, кроме соития  двух
четвероногих. Если девица не выдаст мне того, что я надеялся получить  в
роли Гранта Нистрома, мне следовало поскорее от нее отделаться и  успеть
на следующее свидание в половине пятого.
   Ранчо оказалось довольно захудалым местечком  в  горах  к  северу  от
Паско. Не будучи специалистом по северо-западу США, я  представлял  себе
штат Вашингтон как бесконечные поля пшеницы.  Но  здешние  места  больше
напоминали мне засушливый и гористый штат Нью-Мексико, где я  родился  и
долго жил и где сорока акров земли едва хватает, чтобы  прокормить  одну
корову. Я  увидел  маленький  жилой  домик,  ветряную  мельницу,  старый
грузовичок-пикап  со  спущенной  шиной,  какие-то   сельскохозяйственные
агрегаты, амбар и пару жалкого вида надворных построек. Несколько чахлых
деревьев пытались защитить от солнца дом,  но  двор  оставался  голым  и
вытоптанным.
   Пат Белман поставила машину у дома, вышла и оглянулась  по  сторонам.
Когда я подошел к ней, она сказала:
   - Они, похоже, куда-то уехали. Не вижу их  машины.  Можете  выпустить
вашего песика. Он тут никого не обидит.
   Когда Хэнк несколько раз лизнул меня в лицо, она заметила:
   - Он вас очень любит.
   Я только пожал плечами, вытер лицо и,  вытащив  из  прицепа  поводок,
запихал его в карман - вдруг пригодится, - и сказал:
   - Лучше  бы  он  выражал  свою  привязанность  как-то  иначе.  А  где
застенчивая невеста?
   - Ее конура там, за сараем. Вот сюда. - Пат усмехнулась и продолжила:
   - Вообще-то мы ее не запираем, но пару раз в год  приходится  все  же
проявлять  осторожность.  Очень  не  хотелось  бы  получить  приплод  из
койотов. А, черт!
   Патриция быстро зашагала вперед и свернула  за  угол.  Я  проследовал
менее поспешно за ней к загону из столбов, обнесенных проволокой.
   В конце его я увидел маленькую собачью  будочку.  На  противоположной
стороне имелась калитка, и она была распахнута. Собачки  нигде  не  было
видно.
   - Черт знает что! - сердито воскликнула Патриция. - Они забирали ее в
дом, а потом вернули в загон, но забыли  закрыть  калитку  на  задвижку.
Куда она делась? Да и вашей собаки не видно.  Что  же  это  мы  их  всех
растеряли?
   Я дунул в свисток. Тотчас же из-за сарая вылетел  Хэнк,  подбежал  ко
мне и уселся, вопросительно глядя на  меня  -  зачем,  мол,  вызывал.  Я
погладил его по голове, поощряя такое послушание.
   - С моим полный порядок, - сказал я. - А где ваша девочка?
   Надо разыскать ее, пока она не познакомилась с другим мужчиной.
   - Если вы готовы мне помочь, - начала Патриция, - то я...
   - Скажите только, где искать.
   - Там, за холмом, есть дом, где живет  пес,  похожий  на  колли.  Он,
бывало, играл с Моди. Возможно, она помчалась  именно  туда.  Может,  вы
посмотрите, а я сяду в машину и быстренько объеду  окрестности.  Я  знаю
эти проселки получше, чем вы.
   - Ладно, - сказал я. - Пошли, пес, отыскивать твою прекрасную даму.
   Я медленно двинулся через какие-то  кусты  в  указанном  направлении.
Хэнк носился вокруг меня. Я услышал, как заработал  мотор  "мустанга"  и
как  отъехала  машина.  Я  не  обернулся.  Мне  надо   было   установить
местонахождение стрелка с винтовкой так, чтобы это не особенно бросалось
в глаза. Довольно скоро  мне  удалось  увидеть  винтовку  по  солнечному
зайчику, блеснувшему в окуляре - судя по всему, винтовка была приличного
калибра. Стрелок расположился на бугорке, поросшем кустами, ярдах в  ста
пятидесяти слева от меня.
   Что  ж,  ловушка  оказалась  неплохой,  вернее,  могла   бы   таковой
оказаться, если бы девица знала о  собаках  действительно  много,  а  не
пускала бы пыль в глаза.

Глава 5

   Когда  вы  охотитесь  на  зверя,  который  может  вас  учуять,   надо
приближаться  осторожно,  учитывая  направление  ветра.  Когда   же   вы
подкрадываетесь  к  человеку,  можно  пренебречь  подобными  тонкостями.
Впрочем, ветер как раз дул в правильном направлении  -  от  снайпера  ко
мне, и к тому же благодаря кустарнику к стрелку можно было  приблизиться
незамеченным - если только успеть дойти до укрытия. Если  я  видел  его,
глядя снизу вверх, то он смотрел на меня сверху вниз в окуляр винтовки с
оптическим прицелом, держа палец на спуске. Моя надежда состояла в  том,
что он не  рискнет  послать  обладающую  огромной  скоростью,  но  легко
отклоняющуюся пулю калибра 0,243, да еще  через  преграду  из  сучьев  и
листьев, если видит возможность спокойно расправиться со мной,  когда  я
окажусь на открытом месте. Но как только он смекнет, что я  догадался  о
ловушке, он, конечно  же,  постарается  поскорее  выстрелить,  чтобы  не
упустить меня совсем.  Конечно,  это  не  обязательно  тот  же  снайпер,
который уложил Нистрома и его собаку двумя точными выстрелами из  легкой
винтовки, но все равно тот стрелок был наиболее вероятным кандидатом,  и
потому мне совершенно не хотелось дать ему шанс занести на свой  лицевой
счет двух Нистромов, одного настоящего, другого фальшивого.
   Тут мне на помощь пришел случай,  принявший  обличье  кролика,  ни  с
того, ни с сего появившегося у нас на  пути.  Для  Хэнка  это  оказалось
слишком большим искушением, и он опрометью ринулся, догонять длинноухого
противника. Гоняться за кроликами  -  серьезный  проступок  для  собаки,
натренированной на дичь,  и  это  дало  мне  все  основания  разразиться
проклятьями и начать усиленно дуть в  свисток.  Я  надеялся,  это  будет
услышано   моим   оппонентом   в   кустах   и   даст   мне   возможность
беспрепятственно добраться до укрытия. Так я оказался в заросшей кустами
лощинке.
   Пригнувшись, я продолжил свистеть и звать пса. Когда же он  прискакал
с виноватым выражением на морде, я отчитал его за самовольную отлучку  и
привязал к дереву, давая ему понять,  что  это  часть  наказания.  После
этого я с облегчением вздохнул.
   В конце концов,  я  был  целый  и  невредимый,  и  мой  противник  не
догадался о том, что я его вычислил. Оставив пса на привязи, я  двинулся
в обход и оказался  на  бугре  ярдах  в  двухстах  от  стрелка.  Он  был
по-прежнему там.
   Я отчетливо видел подошву ботинка, видневшуюся  из  кустов,  а  затем
приметил и голову. На ней было очень много волос, но в  наши  дни,  увы,
это не позволяет определить пол их обладателя.
   Если бы у меня тоже была винтовка, я, глядишь, попытал бы  счастья  и
выстрелил, но у меня имелось лишь то, что положено было иметь  Нистрому,
а именно револьвер "кольт-магнум" калибра 0,357 с облегченной рукояткой,
чтобы удобнее прятать оружие.
   Это был очень неплохой револьвер - по крайней мере, гораздо лучше тех
револьверов тридцать восьмого калибра - спецмоделью,  которой  вооружали
нас, но дальнобойностью он не отличался, да я и  сам  не  так  уж  метко
стреляю издалека. Поскольку все  преимущества  в  этом  смысле  были  на
стороне стрелка, то моя задача сделалась простой и ясной. Мне нужно было
подкрасться   так   близко,   чтобы   иметь    возможность    выстрелить
один-единственный раз, поскольку в случае промаха надеяться на повтор не
приходилось.
   Я осмотрелся. Выше начинался пологий и довольно голый подъем. Правда,
там росла довольно высокая трава, способная послужить хотя бы  частичным
прикрытием. Я начал карабкаться вверх, работая локтями и коленями,  пока
не оказался футах в восьмидесяти  над  снайпером.  Инстинкт  подсказывал
мне: ближе приближаться опасно.
   Я извлек револьвер из потайной кобуры  за  поясом,  взвел  курок  под
пиджаком, чтобы щелчок не получился слишком громким. Затем я  улегся  на
живот и принял наиболее удобное положение. Держа револьвер двумя  руками
и упершись в землю локтями,  я  навел  "кольт"  на  распростертую  внизу
фигуру. По мишеням принято стрелять с одной  руки,  но  тут  было  самое
обыкновенное убийство, и никакие правила в счет не шли.
   Человек  неустановленного  пола  нервно  зашевелился,  явно   пытаясь
понять, куда я исчез и что задумал. Что  ж,  ему  давно  пора  было  это
сделать. Он поднял голову от винтовки и оглянулся  назад,  словно  учуяв
мое присутствие. Мне никогда не приходилось встречать или видеть  его  -
обыкновенный хиппи  с  длинными  волосами,  вислыми  усами  и  пушистыми
баками.
   Я глубоко вздохнул, сознавая, что  дело  было  не  в  длине  волос  и
калибре винтовки: я подсознательно надеялся увидеть хорошо  знакомое  по
досье лицо, встретить своего  главного  оппонента  и  постараться  одним
выстрелом поставить точку в своем задании, во всяком случае, в  той  его
части, что поручил мне Мак. Я как-то успел внушить себе, что это и  есть
тот самый Хольц, хотя, откровенно говоря, трудно было  понять,  с  какой
стати Хольцу устраивать массовый отстрел всех Нистромов.
   Тем не менее,  Мак  справедливо  напомнил  мне,  что  курьеров  часто
устраняли как раз те, на кого они  работали.  Таинственный  же  источник
мистера Смита мог сильно ошибаться.  Нельзя  было  сбрасывать  со  счета
вероятность того, что шпионы, в единоборство  с  которыми  мы  вступили,
сначала вызвали специалиста для устранения их  же  сотрудника,  а  затем
поручили  ему  разобраться  и  с  фальшивкой.  Но  тот,  кто   находится
неподалеку от меня, не имел к Хольцу ни малейшего отношения.
   Молодой человек в засаде вдруг напрягся, сосредоточив  свое  внимание
на чем-то впереди него. Он снова приник к земле.
   Я вздохнул и опустил револьвер. Кто же этот молодой человек и что мне
с ним делать? Разумеется, он хотел меня застрелить, и это я никак не мог
одобрить. У меня возникало даже предубеждение  против  него,  но  мы  не
имеем права действовать, исходя из наших предубеждений. Мертвецы создают
немалые  трудности.  Из-за  них  возникает  переполох  в  рядах  местной
полиции, а мне еще предстояло сделать в Паске кое-какие дела, причем  по
возможности без помех  со  стороны  закона.  Я  неохотно  поставил  боек
"кольта" в исходное положение. Я не  люблю  отпускать  живыми  тех,  кто
проявлял готовность застрелить меня, но иногда это приходится делать.
   Внезапно молодой человек в кустах застыл:  что-то  впереди  привлекло
его внимание. Я присмотрелся. Он снова приложил щеку к прикладу и впился
взором в окуляр. Я посмотрел, куда он целится, и  увидел,  что  в  нашем
направлении двигается черный пес, время от времени останавливаясь, чтобы
свериться со своим внутренним радаром. Он не шел за мной по  следам.  Он
был не из тех, кто обнюхивает землю.  Он  был  натренирован  на  дичь  и
держал нос по ветру, уловив тем самым мой запах.
   С  его  ошейника  свешивался  кусок  поводка.  Никто  не  велел   ему
перегрызать поводок. Впрочем,  никто  не  велел  ему  сидеть  на  месте.
Возможно, он бы послушался приказа, если бы получил таковой, но  кожаный
ремень был препятствием, которое он счел необходимым поскорее устранить.
Для этого у него имелись новые коренные зубы, не так  давно  появившиеся
взамен щенячьих, молочных. Он пару раз рвал  ими  поводок,  и  вот  она,
долгожданная свобода! Я грустно посмотрел на снайпера. Он уже  взял  пса
на мушку  и  был  готов  стрелять.  Я  вспомнил,  что  кто-то  застрелил
настоящего Хэнка, и мы не знали, с какой целью. Я испытал легкий приступ
гнева: какой-то сопляк вознамерился застрелить мою собаку! Это, конечно,
могло быть сочтено проявлением ненужной  сентиментальности,  но  у  меня
имелись и доводы профессионального характера - без  собаки  моя  легенда
теряла правдоподобие.
   Мне показалось, что я ухватился за что-то очень важное, но копаться в
своих ощущениях не было времени.
   Я снова привел револьвер в состояние боевой готовности, и  палец  мой
стал легонько давить н