ал то, что должен, Грант?
   - Господи, нет, конечно, - ответил я.  -  Потому-то  мне  и  пришлось
доставить его сюда в темноте. Двести с лишним миль! Из мистера Стоттмана
надо все тащить клещами. Но, может, если мы оба его очень  попросим,  он
расстанется с теми крохами, которые его команде удалось тут наскрести, и
я смогу двинуться дальше на север, где меня ожидает улов побогаче.
   Маленькая хитрость сработала. Стоттман не вынес такого  преуменьшения
своих заслуг, его профессиональная гордость  оказалась  уязвлена,  и  он
сказал:
   - Ничего себе крохи! У меня, по сути дела, есть ключи от СЗБС! -  при
этих словах он похлопал себя по карману пиджака. - А без этого ключа вся
информация, которую вы получите на севере, будет лишена смысла.
   Аббревиатура ничего мне не говорила. Мне не сообщали про организацию,
систему или объект, скрывающийся за этими буквами.  Похоже,  как  и  имя
Либби Мередит, это было нечто явно знакомое Гранту Нистрому,  а  теперь,
стало быть, мне, но комментировать  услышанное  необходимости  не  было,
поэтому я лишь сказал:
   - Отлично, это не крохи, а огромный кусище. И если вы удостоверились,
что я - это я, давайте, что у вас для меня имеется.
   Стоттман колебался. В его маленьких карих глазках были  неуверенность
и огорчение. Он уставился на Либби, а она сказала:
   - Ну, что вас теперь беспокоит? Хотите, чтобы мы вызвали  кого-нибудь
из Сан-Франциско, чтобы развеять все ваши  сомнения  насчет  правдивости
моих слов? Это, конечно, окончательно поломает график Гранта, но кому до
этого будет дело - главное, чтобы вы  были  довольны,  мистер  Стоттман,
верно?
   Мне   стало   жалко   объект   ее   сарказма.   Несмотря   на    свою
малопривлекательную наружность, он  был  неплохим  агентом.  Он  доверял
своей интуиции. А таковая подсказывала ему, что я самозванец, кто бы там
за меня ни был готов поручиться.  Однако  он  не  собирался  переступить
черту, за которой могли  начаться  неприятности.  Он  имел  все  задатки
хорошего агента, но в то же время он был и чиновником,  знавшим,  где  и
как себя вести. Он пожал своими пухлыми плечами.
   -  Ладно,  -  пробормотал  он,  вытаскивая  из   кармана   коричневую
стеклянную  баночку,  полную  каких-то  больших  таблеток.  -   Держите,
Нистром. Минуточку... Как должна была осуществляться передача?
   Я  вздохнул,  как  подобает  человеку,  у  которого  вот-вот   лопнет
терпение.
   - Я должен был сидеть в ветлечебнице с псом на поводке. Вы  подходите
и спрашиваете: "Это Лабрадор?  Какой  красивый.  Как  его  зовут?"  А  я
отвечаю: "Да, это Лабрадор. А зовут его Хэнк". - Я метнул мрачный взгляд
на Стоттмана и осведомился:
   - А вы что должны ответить?
   - Я должен был ответить: "Нет, я имею в виду его полное имя.  Ведь  у
него, наверное, неплохая родословная?"
   - После этого, - отозвался я, - мне нужно было  сообщить  полное  имя
собаки... Господи, те, кто придумывает  такие  церемонии,  к  сожалению,
сами никогда не выполняли оперативной работы.
   Стоттман и не подумал улыбнуться.
   - А потом, мистер Нистром? - настаивал он.
   - А потом вы должны были  учинить  скандал  медсестре.  Сказать,  что
вчера она дала вам не те собачьи витамины, которые вы просили.  Девушка,
скорее всего, должна была принести извинения и начать искать то, что  вы
потребовали. Мне же нужно было  быстро  встать  и  спросить:  "Это  что,
петтэбс? Их как раз и принимает моя собака, и они у меня кончаются. Могу
ли я взять их?" Вот, собственно, и все.
   - А что еще в  банке,  кроме  витаминов,  Нистром?  Маленькие  глазки
Стоттмана подозрительно буравили меня. Но я только пожал плечами.
   - Не знаю и знать не хочу.  Мне  только  известно,  что  там  кое-что
важное и что я должен передать это дальше определенным способом. Вы  мне
сказали еще, что это волшебный ключ, но я постараюсь забыть об этом  как
можно скорее. Чем меньше знаешь, тем реже в тебя стреляют. А то я что-то
слишком часто играю роль мишени в этой поездке.
   И снова я озадачил его, дав верный ответ. Я протянул руку, он положил
мне на ладонь баночку, повернулся и направился к двери.
   Когда дверь за ним закрылась, я обернулся к  Либби  Мередит  и  хотел
что-то сказать, но она покачала головой и приложила палец к  губам.  Тем
же самым пальцем она показала на столик у двери.  На  нем  лежала  шляпа
Стоттмана. Древнейший фокус в мире.
   Я улыбнулся, сунул витамины в карман и, подойду к  женщине,  заключил
ее в объятия,  делая  то,  что  диктовала  обстановка.  Она  не  оказала
сопротивления.  Напротив,  сочла,  что   это   интересная   перспектива,
требующая ее  полного  содействия.  Мы  были  оба  вполне  правдоподобно
взъерошены и румяны, когда дверь вдруг распахнулась.
   Мы отскочили друг от друга, убедительно изображая смущение.
   - Право, мистер Стоттман, - начала было Либби.
   - Виноват, я забыл шляпу. - Какое-то время Стоттман мрачно  оглядывал
нас. Я никак не понимал, зачем, собственно, он  собирался  нас  застать.
Думаю, он и сам вряд ли мог бы  ответить  на  этот  вопрос.  Похоже,  он
просто считал, что должен сделать еще одну попытку. За его спиной маячил
смуглолицый Пит. - Прошу прощения, - сказал Стоттман и снова удалился.
   На сей раз, прежде чем обернуться к Либби Мередит,  я  удостоверился,
что дверь заперта.
   Я увидел, что она как ни в чем не бывало расстегивала свою блузку. :
   - Они  уверены,  что  мы  сейчас  будем  заниматься  именно  этим,  -
проворковала она. - Стоит ли их разочаровывать?
   Мы решили, что не стоит.

Глава 10

   Я проснулся и обнаружил, что нахожусь в большой комнате  в  чем  мать
родила и в обществе голой женщины.  С  точки  зрения  морали  это  было,
конечно, ужасно, но мораль в нашем деле не играет никакой роли, а потому
я  переключился  на  изучение  профессиональных   аспектов   сложившейся
ситуации.
   Может быть, это и покажется черной неблагодарностью,  особенно  после
проведенной вместе - и весьма неплохо проведенной - ночи, но я  все-таки
очень хотел понять, чего же хочет от меня мисс  Мередит.  Интересы  дела
вовсе не требовали от нее тащить меня в постель, а я давно уже отказался
от иллюзий насчет собственной неотразимости, каковая заставляет  женщин,
увидев меня, сразу бросаться мне на шею. Вместо этого я старался понять,
какими же скрытыми от меня мотивами  руководствуются  женщины,  поступая
столь раскованно.
   -  Как  тебя  зовут,  милый?  -  ворвался  в  мои  путаные   утренние
размышления голос Либби Мередит. - Я не имею в виду фамилию Нистрома.
   Я обернулся в ее сторону. Она явно проявляла легкомыслие  в  вопросах
конспирации. Я и сам  не  делаю  из  этого  фетиша,  но,  как  известно,
существуют  электронные  подслушивающие   средства,   которые   нетрудно
установить  в  номере  отеля.  Словно  прочитав   мои   мысли,   женщина
рассмеялась.
   - Успокойся, милый. Я по-прежнему являюсь  очень  важной  персоной  в
организации и пользуюсь поистине безграничным доверием. Они ни за что не
поставят "жучка" в моем номере.
   Для человека, имеющего отношение к секретной деятельности,  это  была
очень наивная речь. Я улыбнулся и сказал:
   - Если под "организацией" вы  подразумеваете  эту  русскую  шпионскую
паутину, что образовалась на нашем Западном побережье, то я в первый раз
слышу, чтобы они доверяли кому-то, а в первую очередь дилетантам,  скуки
ради играющим в шпионов.
   Я пустил пробный шар. Он прошел, или по крайней мере она сделала вид,
что прошел. Во всяком случае, она  не  слишком-то  обиделась.  Настоящий
политический идеалист, радикал или ретроград взовьется к  небесам,  если
вы только попробуете назвать его  дилетантом,  ищущим  острых  ощущений.
Мисс Мередит лишь слегка прищурилась.
   - Не надо вредничать, милый. Я вытащила тебя из ямы вчера вечером,  а
потому по крайней мере выбирай выражения.
   - Виноват, мэм, я кладу свои манеры  в  карман  штанов,  и  когда  их
снимаю, то, стало быть, остаюсь и без манер.  И  опять-таки,  я  хоть  и
благодарен за то, что ты спасла меня  от  неприятностей,  но,  с  другой
стороны, я все равно  не  потерял  интерес  к  тому,  от  чего  вы  меня
избавили. - Я протянул руку и провел пальцем по ее груди, еле  прикрытой
простыней. - В общем, мисс Мередит, я прекрасно  провел  с  вами  время.
Какая будет плата за удовольствие?
   Она снова прищурилась, потом рассмеялась:
   - Вы, пожалуй, мне понравитесь. Грант был симпатичен, но не  умен,  а
женщине надоедают мужчины, которые питают к  ней  безграничное  доверие.
Бедняга...
   - Это точно, - согласился я. - Бедняга. Он так  вам  надоел,  что  вы
подставили его под пулю? И снова она не рассердилась.
   - Нет, - тихо сказала она. -  Только  впутала  его  в  предательство.
Просто когда за тобой ходит здоровый мужик с большими телячьими  глазами
и просит "только приказать", искушение делается слишком большим. Но я не
знала, что ставлю под угрозу его существование. Мне, напротив,  обещали,
что в качестве курьера он не будет особенно рисковать -  если,  конечно,
не считать риском шанс угодить за решетку. Да и тут опасность  невелика,
если, конечно, у человека есть пара извилин.
   - А вы, значит, им поверили?
   - Почему бы и нет? Все это оказалось смертной  скукой.  Я-то  думала,
там будет весело, но оказалось, что горстка унылых мужчин и женщин рыщет
и  фотографирует  пыльные  документы  из  разных  чужих  шкафов.  Я  уже
собиралась послать их подальше и начать грабить магазины  или  что-то  в
этом духе, когда... когда Грант исчез. А затем появились двое  людей  из
правительственной организации и показали мне два трупа - его и собаки. -
Она помолчала и сказала:
   - У них был такой мертвый вид! Не знаю, понятно ли я выражаюсь...
   - Вполне, - уверил ее я. - Стало быть, вы решили поменять союзников и
в виде искупления грехов помочь новым друзьям?
   - Какое там искупление? - вспылила она. - Они погубили Гранта. За это
я разорву их поганую шпионскую паутину,  до  самого  Пойнт-Барроу,  штат
Аляска, а то и Анкориджа. Вряд ли у  этих  есть  что-то  северней.  И  я
разберусь со всеми  остальными,  кто  приложил  руку  к  гибели  Гранта.
Кстати, вы так и не сказали, как вас зовут.
   Такой переход застал меня врасплох.
   - Разве они не сказали вам в Сан-Франциско? - осторожно спросил я.
   - Эти правительственные бойскауты? Да у них все было  государственной
тайной. Они только сказали, что кашли  замену  Гранту  и  что  им  нужна
информация о маршруте и  инструкциях,  которые  имел  Грант.  Потом  они
показали  мне  вашу  фотографию,  ту,  где  вам  покрасили  волосы.  Они
спросили, похож ли этот человек на Гранта, а я сказала, что не очень.
   - Все совпадает, -  улыбнулся  я.  -  Они  и  мне  ничего  не  хотели
рассказывать. Мне приходилось тащить  из  них  сведения  клещами.  Слава
Богу, я пошел на это. В этой фирме все поражены вирусом скрытности.
   - Вы там тоже работаете?
   - К счастью, нет. Меня им одолжили на время.
   - Но вы тоже, значит, представляете правительство?
   - Так точно.
   - В хорошеньком месте вы оказались, - улыбнулась Либби Мередит.  -  В
постели с вражеской шпионкой, даже если она успела раскаяться.
   - Каков агент, такое и место, - улыбнулся я. - А  зовут  меня  Мэттью
Хелм. Но теперь, когда вы услышали  мое  имя,  постарайтесь  скорее  его
забыть.
   - Хорошо. Просто я так устала от всей этой сверхсекретности... - Она,
поколебавшись, спросила:
   - Но если они не сообщили вам, что я работаю на них,  как  же  вы  не
побоялись приехать сюда со Стоттманом? Неужели вы  не  понимали,  что  я
могу разоблачить вас, как только вы сунете нос в мой номер?
   - Понимал. Я просто блефовал. Он с  самого  начала  почуял  неладное,
надо было как-то его осадить. Но когда  я  ехал  сюда,  то  надеялся  на
везение - вдруг вы убыли в неизвестном направлении. Или  выпали  головой
вперед из окна на бетонные плиты. Кстати, а  что  вы  вообще  делаете  в
Сиэтле? Эти всезнающие бойскауты в Сан-Франциско уверяли меня,  что  мне
незачем знать о вашем существовании, потому как якобы я не  встречусь  с
вами в этих краях.
   - Я им не подчиняюсь. Если они уверены в противоположном,  то  сильно
заблуждаются. Выпить не желаете?
   - В половине восьмого утра? - спросил я, глядя на часы. - Вы часом не
алкоголичка?
   - Я женщина, которая желает выпить в половине восьмого  утра,  вот  и
все.
   Она выбралась из постели, не обращая внимания на собственную  наготу.
Ее фигура смотрелась отлично, как в одежде, так  без  оной,  что  бывает
совсем не часто и то, как правило, у совсем молоденьких. Раскидав  ногой
кучу одежды - своей и моей, она раскопала свои брюки и натянула  их,  не
позаботясь облачиться в трусики. Затем  она  извлекла  из  той  же  кучи
блузку, поморщилась, увидев, какая она мятая - и тоже нацепила на  себя.
Босиком  она  прошествовала  к  туалетному  столику,  сорвала   бумажную
оболочку со стакана, налила в него добрую порцию  виски,  добавив  самую
чуточку воды.
   - Вы уверены, что не желаете? - спросила она меня.
   - Абсолютно. Мне предстоит долгий марш-бросок на машине, если я  хочу
уложиться в график и не пропустить встречу в Британской Колумбии.
   Я тоже вылез из  кровати  и  начал  одеваться.  У  меня,  правда,  не
получалось той раскованности, с которой проделала одевание  она.  Не  то
чтобы я сгорал от смущения,  но  знакомство  наше  было  недавним,  и  я
почувствовал  себя  уверенней,  когда  застегнул  молнию  на  брюках.  Я
посмотрел на Либби Мередит, раскинувшуюся в большом кресле и  с  улыбкой
изучавшую меня.
   - Костлявый какой, - пробормотала она.
   - Не костлявее других ваших знакомых.  По  крайней  мере,  одного,  -
напомнил я. Ее улыбка мигом угасла.
   - Зачем вспоминать старое? - спросила она.
   -   Потому   что   это   стержень   нашего   существования.    Нашего
сосуществования, точнее сказать. Я нахожусь  здесь,  потому  что  должен
сыграть роль высокого  костлявого  парня,  которого  вы  неплохо  знали.
Полагаю, что и вы здесь именно по этой причине.
   - Да, я приехала, чтобы помочь вам убедительней исполнить эту роль.
   - Мне не говорили, что  я  получу  от  вас  какую-то  помощь.  Скорее
наоборот. ? Она рассмеялась.
   - Мне тоже. Собственно, я должна была остаться  в  Сан-Франциско  под
угрозой страшных кар - правда, мне не сообщили, в чем именно  они  могут
состоять.  Возможно,   в   данный   момент   меня   ищет   целый   отряд
правительственных мальчиков, чтобы найти и посадить под замок.  Но  я-то
понимала, что их план вряд ля претворится в жизнь так просто.  Рано  или
поздно у кого-то возникнут сомнения. Причем скорее рано...
   - Вот сомнения и возникли у Стоттмана.
   - Правильно, - подтвердила она. - И если бы за вас не поручился  член
ложи, ваш спектакль давно бы закончился, так? Поэтому я и поехала  сюда,
не сообщив этим остолопам. Чтобы быть наготове, вдруг я вам понадоблюсь.
   -  Спасибо  за  заботу.  Могу  ли  я   рассчитывать   на   дальнейшее
содействие?
   - Все, что в моих силах... После того как я  неплохо  потрудилась  на
этих проклятых шпионов, я могу позволить себе определенную свободу... Мы
с Грантом были весьма близки. Поэтому вряд ли кто-то что-то  заподозрит,
если я буду под разными предлогами оказываться рядом с вами.
   - Все равно это связано с риском, - напомнил я.
   - Я же говорила, что впуталась в это скуки ради. - Она  чуть  поджала
губы. - Я раздавлю этот гадюшник, чего бы мне это ни стоило. По  крайней
мере, их план разлетится вдребезги, и осколки не склеить. Вы знаете, как
Москва поступает с проигравшими. - Помолчав, она спросила совсем  другим
тоном:
   - А что вам известно о других - о тех, что пытались вас убить,  чтобы
выпустить на сцену своего собственного Нистрома?
   - Очень немногое, - ответил я, заправляя рубашку  в  брюки,  -  видел
троих, хотя, возможно, их больше. Есть блондинка в джинсах. Есть высокий
человек, которого вы видели в ветлечебнице. Назовем и его  Нистромом.  И
наконец есть молодой человек с усами и баками. Вернее, был,  потому  как
он сыграл в ящик.
   - Вы не знаете, что их интересует?
   - Это-то как раз вполне понятно, - отозвался я. -  Непонятно  другое:
почему это их интересует. Их интересует то же, что  и  нас.  Им  хочется
получить информацию, которую раздобыл Стоттман. Насчет СЗБС, что бы  это
ни значило.
   - Как, они и этого вам не объяснили? - удивленно воскликнула Либби. -
Правительство заставляет  своих  людей  играть  с  завязанными  глазами.
Милый, но это же Северо-Западная Береговая Система. Это все знают.
   - А то как же, - согласился я. - Конечно, все.
   - Ну, почти все. Конечно, мало кто знает, что за  этим  по-настоящему
скрывается. Тут уж действительно тайна охраняется надежно. Но это что-то
очень важное.
   На северо-западе испытывается какая-то военно-оборонительная система.
Это, правда, может значить что угодно.  В  наши  дни  никто  не  создает
наступательных вооружений. Все только и знают что  обороняются.  Но  так
или иначе, Москва проявляет к СЗБС повышенный интерес.  А  также  кто-то
еще.
   - Не Пекин?
   - Почему вы так думаете? Среди тех людей были китайцы?
   - Нет, - ответил я, - но они вполне могли  быть  нанятыми  китайцами.
Или те убили их с помощью традиционных идеологических клише. Если что-то
и  впрямь  готовится   на   этом   берегу   Тихого   океана,   обитатели
противоположного берега вполне  могут  быть  заинтересованы.  Недавно  я
участвовал в операции на Гавайях,  так  вот  там  группа  молодых  людей
оказалась накачанной разной политической чушью с помощью опытных агентов
Москвы, в первую голову, но и без китайцев там тоже не обошлось.
   - Это лишь догадки, - пожала плечами Либби Мередит.
   - Так-то оно так, - сказал я, - хотя что-то не верится, что Белман  и
компания задумали операцию исключительно по собственной инициативе.
   - Белман?
   - Так звали блондинку в джинсах, Патриция Белман.
   - Она хороша собой?
   - Что за вопрос? - улыбнулся я. - Девочка как девочка. Не секс-бомба,
как вы, но вполне ничего. Кстати, если бы вы  застегнули  блузку,  я  бы
смог лучше сосредоточиться на разговоре и не пытался понять, продолжаете
вы меня совращать или нет. И если да, то с какой целью.
   Она только улыбнулась, оставив блузку расстегнутой. Вообще, женщины в
брюках не вызывают у меня  особых  симпатий,  но  эта  представительница
слабого пола сумела отыграть фору. Разгуливая в полуобнаженном  виде  со
стаканом в руке, она являла собой прямой вызов всем мужчинам сразу.
   Я,  впрочем,  действительно  пытался  понять,  с  какой   целью   она
разыгрывает эротическое шоу. Она действовала  в  этом  ключе  с  момента
нашей встречи, но мой инстинкт подсказывал:  это  спектакль.  Она  могла
вовсе не быть в сути своей невинной девочкой, но, с другой стороны,  она
также не была сексуальной маньячкой, имеющей обыкновение угощаться виски
на рассвете. Вчера у нее был трудный день, и несмотря на то, что как раз
впору было вечером и расслабиться, от нее не пахло спиртным. Насколько я
знаю, очень немногие из тех, кто любит выпить с утра, не позволяют  себе
этого и вечером. Стало быть, с какой стати эта дама упорно  внушает  мне
мысль о своей сверхдоступности и подверженности алкоголю?
   Я мрачно уставился на нее, а поскольку  она  сохраняла  молчание,  то
спросил:
   -  Все  это  смотрится  великолепно,  Либби,  но  все-таки:  что  это
означает?
   Ее зрачки сузились, и она застегнула блузку и заправила ее  в  брюки.
Затем посмотрела на меня и после небольшой паузы тихо рассмеялась.
   - Наверное, я продолжаю воспринимать  вас  как  Гранта,  пробормотала
она. - С женщинами  он  был  трусоват.  Надо  было  постоянно  идти  ему
навстречу. Когда мы только познакомились, я пыталась предстать перед ним
во всем своем великолепии, но ничего хорошего из этого не вышло.  Он  не
смел и прикоснуться к роскошной леди  в  шикарных  туалетах.  Ему  очень
хотелось, но увы... Он боялся вызвать мое неудовольствие,