засаду  и  вынужден
отстреливаться. Теперь, если вас удовлетворяют мои объяснения, дайте мне
то, что я должен забрать, и я снова двинусь в путь. Убирать территорию -
ваша работа, не моя. И лучше  уж  закопайте  покойника  поглубже,  чтобы
никто не прицепился ко мне, когда я двинусь на север. Иначе  наше  общее
начальство выразит неудовольствие тем, как ведутся дела в городе Паско.
   Это не очень испугало Стоттмана. Он по-прежнему холодно изучал меня и
словно  не  расслышал  моих  последних  слов.  Затем  он   обернулся   к
появившемуся Питу.
   - Ну что?
   - Там действительно кто-то был и стрелял из травы.
   Толстяк задумчиво посмотрел на бугор, потом на меня.
   - Как же так получается? -  спросил  он  меня.  -  Вы  стреляете  как
снайпер, а работаете каким-то жалким курьером. Далеко  не  каждый  может
попасть человеку в позвоночник из револьвера со ста ярдов.
   - Там не сто ярдов, а меньше, -  отозвался  я,  -  да  и  к  тому  же
стрельба из револьвера - мое старое хобби. Мне нравится  путешествовать,
я уже набрался необходимого опыта, и мне доверяют.  Ну,  а  поскольку  я
неплохо владею оружием, то вполне могу за себя постоять. И к тому  же  у
меня нет никакого желания становиться профессиональным убийцей.
   - Говорите, вам доверяют? - переспросил  толстяк  и  плюнул  рядом  с
трупом. - Нет, Пит, - сказал он напарнику.  -  Мне  нравится  этот  тип.
Слишком уж он хладнокровный. Слишком уж он лихо  проделал  все  это  для
курьера-дилетанта.  Тут  попахивает  профессионалом.  Что  ты   на   это
скажешь?
   - Даже не знаю, мистер Стоттман, - сказал темнолицый. - А что было  в
ветлечебнице?
   - Там я видел еще одного типа. Такого же высокого, как и этот. И тоже
с собакой. Но он оказался не тот. Когда я в этом удостоверился, то ушел,
так и не передав ему собачьи витамины.
   - Если тот оказался не наш человек, стало быть,  с  этим  порядок,  -
сделал вывод Пит.
   - Боюсь, Пит, что логика - не самое твое сильное оружие. Из того, что
нас не устраивает один, вовсе не  следует,  что  нас  должен  непременно
устроить другой. Жаль, я не попросил Мередит составить мне компанию...
   Он сказал это, не глядя на меня, равнодушным тоном,  словно  упомянул
сущий пустяк. Он делал вид, что его совершенно не интересует, услышал  я
эту фразу или нет.
   К счастью, о Мередит я уже слышал во время инструктажа.  Правда,  мне
пришлось ради этого немножко потрудиться, но в конце концов,  от  одного
из розоволицых агентов  мистера  Смита  -  они  удивительно  краснеют  и
потеют, когда речь заходит  о  сексе  или  секретности,  -  мне  удалось
получить эти сведения. Похоже,  они  имели  отношение  и  к  сексу  и  к
секретности.
   Все началось с моего невинного вопроса:
   - А как насчет подружек?
   - Что вы имеете в виду, мистер Хелм?
   - Я должен сыграть роль крепкого, загорелого, спортивного парня, и вы
рассказали мне обо всем, кроме одного: с кем он спит. Предпочитает ли он
девочек или мальчиков или кладет себе в постель этого пса?
   Вот тут-то мой собеседник и порозовел.
   - Насколько нам известно, мистер Хелм, - сухо отозвался он, - Нистром
вел вполне нормальную половую жизнь.
   -  Отлично,  -  сказал  я.  -  Судя  по  вашим   стандартам,   эпитет
"нормальный" означает, что он все-таки предпочитал  девочек,  а  вернее,
одну-единственную. В таком случае мой вопрос несколько видоизменяется:
   - Как насчет подружки?
   - Вы вряд ли встретите ее там, на севере, мистер Хелм,  а  потому  не
стоит загромождать голову такими необязательными деталями...
   - Кто играет роль Нистрома - я или вы? Нет, уж, позвольте мне  самому
решать, что тут обязательно, а что нет. Кто  же  эта  девушка,  что  так
прочно вошла в жизнь Гранта Нистрома, а вернее сказать, в мою жизнь?
   - Похоже, - неохотно  промямлил  он,  -  это  довольно  состоятельная
светская дама с радикальными наклонностями, по имени Элизабет Мередит.
   Стоттман ждал. Я это почувствовал. Он ждал, что я никак не отреагирую
на фамилию Мередит, и  будет  очко  против  меня,  потому  как  вряд  ли
человек,  оказавшийся  в   ситуации   Нистрома,   равнодушно   воспримет
упоминание вслух о его возлюбленной. Может, Стоттман надеялся, что я тут
же разоблачу себя, спросив, а кто это, или сочту, что это не женщина,  а
мужчина. Он был не глуп, несмотря на свою поросячью внешность, и у  него
был нюх на неладное, что опять-таки признак хорошего агента.
   - Мередит? Либби Мередит? - воскликнул я. - Она что, здесь? Где вы ее
видели?
   Стоттман поглядел на меня, и если мой ответ его разочаровал, он никак
это не выказывал. Он сказал:
   - Вам лучше знать, где я мог ее видеть. Даже если вы появились  после
того, как она зашла в лечебницу, то ее машина стояла у входа. Как это вы
ухитрились не узнать машину, мистер Нистром?
   Мой мозг работал с лихорадочной быстротой.
   - Это вы про желтый "кадиллак"? - усмехнулся я  -  Так  Либби  меняет
машины, как филателисты - марки. Значит, это ее "кадиллак"?  А  я  и  не
знал, что она появится здесь. Я оставил ее в Сан-Франциско.
   - Сейчас она уже,  наверное,  возвращается  в  Сиэтл.  Я  связался  с
начальством и попросил прислать мне  кого-то,  кто  сможет  удостоверить
вашу личность. После того как вы любезничали с той блондинкой на берегу,
вместо того чтобы принять товар, я должен был убедиться, что вы тот,  за
кого себя выдаете.
   - Вот и удостоверились, - усмехнулся я. -  Хорошую  проверку  вы  мне
устроили. Если бы только вы позволили Либби посмотреть на меня,  она  бы
подтвердила, что я - это я.
   - Откуда я знал, что в лечебнице появится тот тип.  Она  должна  была
появиться с собакой - для правдоподобия. Подать мне знак - да или нет  -
и, не заговаривая, тотчас же удалиться. К тому времени, когда  я  понял,
что ей не мешало бы опознать еще одного, она уже ехала обратно.
   Я задумчиво нахмурился и, помолчав, сказал:
   - Что ж, есть очень простой способ все решить. Как далеко  отсюда  до
Сиэтла? И где она там остановилась?
   - "Холидей-инн", комната двадцать семь. - Стоттман  колебался.  -  До
Сиэтла миль двести, но вообще-то...
   - Если Либби даст свое добро, согласитесь ли вы передать мне то,  что
положено, или вы придумаете еще массу причин, чтобы не выполнять приказ?
- спросил я.
   - Ехать долго, мистер Стоттман, - мрачно заметил смуглолицый Пит, - а
уже поздно. Господи, он  знает  про  мисс  Мередит,  он  знает  про  все
остальное. Он должен быть тот, кто нам нужен. Почему не отдать ему...
   - Никто никому ничего не  должен,  Пит,  -  возразил  толстяк.  -  Ты
приберешь  этот  труп,  причем  как  следует,  а  потом   встретимся   в
"Холидей-инн". Я  поеду  туда  с  этим  джентльменом.  -  Его  маленькие
подозрительные глазки буравили меня насквозь. - Сдается мне, Пит, что он
врет. Врет, как не знаю кто.
   Самое грустное во всем этом заключалось в его  полной  и  безусловной
правоте.

Глава 8

   Дорога до Сиэтла заняла у нас шесть часов. Вообще-то я мог бы доехать
и быстрее - дороги неплохие, да и пикапчик держался молодцом,  но  я  не
особенно стремился приблизить момент, когда из-под  меня,  так  сказать,
выбьют табуретку.
   Преодолев пару горных перевалов, мы въехали в город с востока. У меня
возникло впечатление, что  поездка  в  темноте  лишала  нас  возможности
полюбоваться живописными ландшафтами, но вообще-то у меня хватало  забот
без того, чтобы огорчаться по поводу не увиденных красот. Непредвиденные
ситуации, когда ты не в состоянии  ничего  рассчитать  заранее,  так  не
изматывают, как опасность, надвигающаяся на тебя медленно, но неуклонно.
   Сейчас я шел навстречу собственной гибели. Как только  мисс  Элизабет
Мередит увидит меня и откроет рот, моя песенка окажется спетой. Конечно,
это не значит, что я получу пулю прямо там, в ее  номере,  но  жить  мне
останется ровно столько, сколько потребуется для того,  чтобы  доставить
меня в какое-нибудь тихое, уединенное местечко.
   Вопреки  всем  нашим  планам,  мною  вряд  ли  займется  Ганс  Хольц.
Стоттман, конечно же, обойдется без помощи иностранного гастролера.  Да,
не все стратегические схемы Мака отличаются безупречностью.
   Основной вопрос заключается в том, как долго мне еще продолжать  этот
дурацкий маскарад, надеясь на чудо. Самое  разумное,  пожалуй,  было  бы
закончить спектакль прямо сейчас,  пока  еще  на  сцену  не  вышла  наша
героиня. Я вполне мог справиться со Стоттманом один.  Он,  конечно,  был
подозрительным мерзавцем, но я заметил, что  и  ему  не  чужды  сомнения
насчет верности избранной им тактики, да и за  весь  долгий  путь  я  не
совершил ни одного ложного движения. Вероятность того, что он  несколько
расслабился, была высока. И опять же он был один.
   Если действовать сейчас, пока к нему не присоединился его  партнер  и
пока его подозрения  не  подтвердились,  я  мог  бы  избавиться  от  его
общества.  Позже  задача  станет  куда  более   трудной,   если   вообще
выполнимой.
   С другой стороны, мне удалось установить с ним  кое-какой  контакт  и
страшно не хотелось все ломать. Если ты не умеешь выдержать свой блеф до
конца, лучше не играть в  покер,  напомнил  я  себе.  Лучше  уж  сыграть
ва-банк.  Господи,  женщина,   к   которой   мы   едем,   вполне   может
поскользнуться в душе и разбить  себе  голову  или  напиться  до  потери
сознания. Наконец она может сесть в свой желтый "кадиллак"  и  отбыть  в
неведомые дали. Если ее не окажется на месте, моя готовность встретиться
с ней послужит доказательством моей надежности в глазах  Стоттмана.  Мне
просто требовалось маленькое везение.
   Отель "Холидей-инн" находился в южной части города,  и,  стало  быть,
нам нужно было сделать значительный крюк. Мы  потратили  время,  пока  я
выписывался из мотеля в Паско,  потом  долго  добирались  до  Сиэтла,  а
теперь дважды заблудились, пытаясь разобраться в  указателях  на  шоссе,
обозначавших проезд к тем или иным  улицам  этого  большого  приморского
города, в котором мостов и акведуков было больше, чем в  Стокгольме  или
Венеции. В общем, когда мы подъехали к отелю, был уже  двенадцатый  час.
Желтый "кадиллак" стоял на стоянке. Вот вам и везение.
   Стоттман жестом велел мне поставить пикап возле "кадиллака". Когда мы
оказались у машины, он снова навел на меня  свою  пушку.  Я  двинулся  к
прицепу.
   - Не надо, - сказал Стоттман.
   - К черту! - отмахнулся я. - Убирать грязь придется мне, а не вам.
   - Вы тянете время, Нистром, - сказал  он.  -  Вы  боитесь  встречи  с
Мередит.
   - Думайте, что хотите, - пожал я плечами, - но либо я  прогуляю  пса,
либо стреляйте в меня сразу же. Выбирайте. Вылезай, Хэнк. И  не  вздумай
укусить этого человека. У тебя заболит живот.
   Пес даже не подумал лизнуть меня. Путь был  долгим,  и  он  стремглав
ринулся в кусты на встречу с природой.
   - Так, а теперь что вы задумали? - спросил Стоттман,  когда  я  сунул
голову в домик.
   - Хочу покормить его. Собаки, случается, едят.  Эй,  Принц  Ганнибал,
ну-ка, назад! - Пес послушно нырнул в домик. Не успел я  закрыть  дверь,
как он жадно набросился на свой ужин. Затем я обернулся  к  Стоттману  и
сказал:
   - Видите, как все оказалось легко и приятно. Не облаял, не укусил.  А
вы, небось боялись, что он разорвет  вас  на  части?  Ладно,  скотина  в
корале, теперь пошли к Либби и поставим все на свои места. Где там номер
двадцать семь?
   - Судя по машине, в этом крыле. Судя по номеру, на втором этаже.
   - Умно! -  восхищенно  отозвался  я  и  стал  первым  подниматься  по
лестнице в торце, а затем по коридору к номеру  двадцать  семь,  который
оказалось совсем не трудно отыскать.
   - Стучите! - сказал Стоттман, держа меня под прицелом.
   Я постучал. Воцарилась долгая пауза. Я  хорошо  помнил  о  наличии  у
Стоттмана пистолета калибра ноль двадцать пять. Я слышал истории о  том,
как легкие пули отклонялись толстым пальто, но такового на мне сейчас не
было. Стоттман властно кивнул головой. Я было поднес руку  к  двери,  и,
словно от этого прикосновения, она мигом распахнулась. В  дверях  стояла
женщина хорошего роста, удачного сложения и настолько  хорошо  за  собой
следившая, что про ее возраст можно лишь сказать так:  старше  двадцати,
моложе сорока. Проявив настойчивость, я извлек из молодых людей  мистера
Смита информацию, смысл  которой  состоял  в  том,  что  ей  было  ровно
тридцать. Темные волосы были коротко - я бы сказал, даже  по-мальчишески
- подстрижены, если бы это что-то значило в наш век косматых юнцов, но в
ее лице и фигуре как раз ничего мальчишеского не было.
   На ней по-прежнему были желтые шелковые брюки, белая кружевная блузка
и желтый шелковый жакет, распахнутый  так,  словно  она  собиралась  его
снять, и в этот момент ей помешали. Ее  наряд  выдержал  сегодня  тяжкое
испытание, да и она, судя по всему, тоже. Когда  я  постучал,  она  явно
собиралась принимать ванну. Но, несмотря на  усталость,  запыленность  и
растрепанность, она все же оставалась весьма привлекательной женщиной, и
в обычных обстоятельствах я был  бы  только  рад  с  нею  познакомиться.
Сегодня, однако, я бы предпочел гремучую змею.
   Пока она переводила взгляд с меня на Стоттмана и снова на меня, на ее
лбу обозначилась легкая складка. Затем она сделала шаг вперед  и  обвила
руками мне шею.
   - Грант! Милый! - воскликнула она. - А я так за тебя волновалась.

Глава 9

   Существует несколько категорий женщин, носящих  имя  Элизабет,  и  вы
легко  можете  вычислить,  к  которой  относится  каждая   из   них   по
уменьшительному  имени.  На  одном  полюсе  обитают  робкие  милые  Бет.
Когда-то я сам был женат на такой.  Это  было  в  тот  период,  когда  я
покинул секретную службу и стал зарабатывать на жизнь с помощью  пишущей
машинки и фотоаппарата. Что ж, такое случается с теми, кто удаляется  от
наших секретных дел. Потом она узнала о моем темном и грозном прошлом, и
это сломало наш брак. Типичная  Бет  с  ее  сверхчувствительностью.  Она
отправилась в Рино, а я вернулся  к  Маку.  С  тех  пор  я  считаю  себя
экспертом по имени Элизабет. В  середине  спектра  располагаются  вполне
нормальные, уравновешенные  девушки,  которых  зовут  Бетти.  На  другом
полюсе находятся крутые сексапильные дамы, именующиеся Лих или Либби. Не
стану утверждать, что тут не бывает исключений, но в целом все  устроено
именно так.
   Либби Мередит не оказалась  исключением  из  правила.  Возможно,  она
устала от сегодняшнего путешествия,  но  поцелуй,  полученный  мной,  не
свидетельствовал о признаках  переутомления.  К  тому  времени  как  она
закончила, я со смущением признал, что под этим слегка  увядшим  нарядом
скрывается полная сил женщина, с которой  надо  что-то  делать,  и  если
рядом нет кровати, то достаточно будет  и  большого  ковра.  Разумеется,
сейчас это звучало несколько странно, но  тем  не  менее,  именно  такое
чувство я испытал.
   Она чуть  отпрянула  и  посмотрела  на  меня.  В  ее  зеленых  глазах
сверкнули преступные огни - она, видно, вполне догадывалась о том, какой
биологический эффект  производила.  Но  Стоттман  никак  не  мог  видеть
выражение ее глаз. Голос же был нежен.
   - Милый, - проворковала она. - Если бы ты знал, как я  испугалась  за
тебя, когда увидела в той дурацкой лечебнице какого-то  типа,  с  черной
собакой, - он явно изображал тебя. Я решила, что он либо убил тебя, либо
куда-то спрятал, чтобы сыграть твою  роль.  Я  хотела  отправиться  тебя
искать, но знаешь, как тут все относятся к приказам. Ты в порядке?
   - Ну конечно, - сказал я. Пока она говорила, я успел кое-что  понять,
и надо сказать, роль она мне отвела нелегкую. - Какие-то психи-подростки
пытались заманить меня в ловушку, но мне удалось отстреляться.
   Я попытался изобразить деланное равнодушие - именно  так  должен  был
говорить, на мой взгляд,  Грант  Нистром,  впервые  доказавший,  что  он
настоящий мужчина. Либби испуганно ахнула:
   - Отстреляться? - переспросила она, тоже актерствуя. - Милый,  но  ты
же курьер, а не автоматчик. Если бы  я  знала,  когда  уговаривала  тебя
принять участие во всем этом, что тут имеется хоть  малейший  риск...  -
Она замолчала, и по ее лицу трудно было сделать какие-то выводы  о  том,
что она на самом деле думала. - Тебе... тебе пришлось кого-то убить?
   По ее насмешливому взгляду  я  понял,  что  она  прекрасно  понимала:
стрелять в людей мне не в  новинку.  Было  нетрудно  догадаться,  откуда
пришла к ней эта информация. Опять же я начал  понимать,  от  кого  люди
мистера Смита узнали такое большое количество подробностей  об  интимной
жизни Гранта Нистрома. Правда, я никак не мог пока вычислить, почему она
выдала эти сведения властям, а также почему поспешила оказать мне помощь
в исполнении роли ее возлюбленного, если он, конечно, таковым являлся.
   - Я уложил одного сопляка с хитрой винтовкой. Он  пытался  застрелить
Хэнка. - Я старался говорить так, как это сделал бы Нистром,  расписывая
свой первый подвиг  в  области  человекоубийства.  Это  все  равно,  что
стрелять рыб в  бочке.  Гораздо  труднее  выслеживать  оленя  или  лося.
Человека подстрелить куда проще. Он не чует твое приближение  и  умирает
быстрее.
   Либби очень мило поежилась.
   - Не надо! Если бы я только знала, что ты будешь вынужден убивать,  я
ни за что бы не впутала тебя во все это. Но ты жив-здоров, и я  надеюсь,
мистер Стоттман позаботился обо всем прочем, так что у тебя не возникнет
никаких проблем с полицией.
   - Конечно, мистер Стоттман прекрасный помощник. Таких, как он,  нигде
днем с огнем не найдешь. Кстати, куда ты дела свою  машину?  Если  бы  я
знал, что ты теперь раскатываешь в желтой жестянке, нам бы  не  пришлось
нестись сюда из Паско. - Полагая, что  она  на  моей  стороне,  я  решил
предупредить  ее  не  задавать  мне  никаких  опасных  вопросов  на  эту
щекотливую тему. Она чуть нахмурила  брови,  давая  мне  понять,  что  я
напрасно не опознал желтый "кадиллак". Минус сотрудникам мистера  Смита,
помешанным на секретности. Слава Богу, мне удалось вытянуть из них  хотя
бы имя подруги Нистрома. Осталось надеяться, что подозрительный Стоттман
не удосужится проверить дату приобретения "кадиллака".
   - Я же говорила  тебе,  что  покупаю  себе  новую  машину,  -  быстро
отозвалась Либби. - Ты пропустил это мимо ушей.  И  еще  ты  не  сказал,
почему приехал сюда - хотя, конечно же, я безумно рада тебя видеть.
   - Спроси нашего друга, - сказал я, кивнув головой на дверь. - У  него
возникла проблема, и он решил, что только ты можешь тут ему помочь.
   - Чем  могу  быть  полезна  вам,  мистер  Стоттман?  -  спросила  она
толстяка.
   Толстяк помялся и затем осведомился весьма официальным тоном:
   - Вы знаете этого человека, мисс Мередит?
   - Знаю ли я его? - удивилась она. - Ну конечно! Это я завербовала его
в Сан-Франциско, когда нам понадобился курьер, который имеет обыкновение
много путешествовать в разных районах  Америки.  Конечно,  я  его  знаю.
Потому-то меня и позвали в Паско, чтобы я проверила, с кем  вы  выходите
на связь. Милый, что, собственно, происходит? - обратилась  она  уже  ко
мне.
   - Мистеру Стоттману всюду мерещатся двойники, - рассмеялся  я.  -  Он
полагает, что если один человек прикинулся Нистромом, то  у  него  могут
найтись подражатели. Он хочет быть абсолютно уверенным, что я -  это  я.
Скажи ему, что это так.
   - Разумеется, ты - это ты. Что за чушь!
   - Меня ты можешь не убеждать, - рассмеялся я. - Мне это и  так  давно
известно. Скажи ему. Сделай официальное заявление.
   Либби холодно посмотрела на Стоттмана и сказала:
   - Не знаю, о чем может быть речь, но  это  просто  смешно.  Я  готова
засвидетельствовать, что этот человек и в самом деле  Грант  Нистром,  а
никакая не подделка. Ну как, вам этого достаточно, мистер Стоттман,  или
вы предпочитаете, чтобы я сделала письменное заявление, каковое заверили
бы должностные лица  в  местном  суде?  -  Толстяк  промолчал,  и  Либби
обратилась ко мне:
   - Он перед