ую,  вот только не знаю, успеют  ли  там в  срок
закончить работу дизайнеры. На холме,  прямо над клубом "Юнион", я так ему и
сказал. Так что можно поплевывать сверху на их крашенные  в синий цвет кудри
и розовые парики. Надо только выбрать ключевой цвет для окраски помещения. Я
предложил ему белый и добавил: а вообще-то выбирайте какой хотите. И вот что
он ответил: только не  розовый и  не  бледно-желтый,  нет уж, спасибо,  боже
упаси. Как насчет  такого славного теплого коричневатого, цвета  верблюжьего
дерьма, а? Большой шутник. Я очень смеялся.
     - А сколько ему лет, Рег?
     - Господи, да я понятия не имею. Ему может быть сколько угодно.
     - Но ведь у тебя же есть его водительские права, верно?
     -  "Эндрю  Джулиан Оснард", - возбужденно начал зачитывать вслух Рег. -
"Год рождения 1970, 01. 10. Место  рождения Уэтфорд".  Господи,  кто бы  мог
подумать! Там поженились мои отец и мать!
     Стормонт стоял в коридоре и  нацеживал себе кофе из автомата, как вдруг
к нему подошел бочком  молодой Саймон Питт и предложил взглянуть "наметанным
взглядом разведчика" на фотографию для паспорта, зажатую в потной ладони.
     - Что скажете, Найджел? Смахивает на всем опостылевшую разжиревшую Мата
Хари, верно?
     На  снимке красовалось упитанное лицо  с  ушами.  Оснард решил  заранее
послать  свою  фотографию Питту,  чтоб тот успел  подготовить все  требуемые
протокольной службой Панамы документы, в том числе и дипломатический паспорт
на въезд в страну. Стормонт всматривался в это лицо, и на секунду-другую все
личные проблемы вылетели из  головы: алименты бывшей жене, слишком  большие,
но он настоял именно на этой сумме; плата за  обучение Клары в университете;
стремление Адриана непременно выступать в коллегии адвокатов; его заветная и
тайная  мечта приобрести в  Альгарве ферму  с большим  каменным  домом,  где
растут оливы и даже зимой ярко светит солнце, а воздух сух и прозрачен - там
кашель  у  Пэдди  наверняка пройдет.  А также мечта получать  полную пенсию,
благодаря чему осуществление всех этих желаний станет возможным.
     - Довольно симпатичный парень, - заметил  он. -  И глаза такие умные. С
ним может быть интересно.
     "Пэдди права,  - подумал он. -  Мне  не следовало сидеть с ней всю ночь
напролет. Надо было хоть немножко поспать самому".
     По понедельникам, в качестве утешительного приза после утренних молитв,
Стормонт обедал  в  "Паво Реал" с Ивом Леграном, своим коллегой и соперником
из  французского   посольства  -  исключительно  потому,   что  оба   любили
пикироваться и хорошую еду.
     - Да, кстати, рад  сообщить, что к нам  наконец-то прибывает новичок, -
сказал  Стормонт  после  того,   как  Легран  поделился  с   ним   кое-какой
конфиденциальной информацией,  не  имевшей,  впрочем,  особого  интереса.  -
Молодой парень. Примерно вашего возраста. По политической линии.
     - Он мне понравится?
     - Да он всем понравится, - убежденно заметил Стормонт.
     Едва успел Стормонт вернуться  в свой  кабинет,  как ему по внутреннему
телефону позвонила Фрэн.
     - Найджел, знаешь, тут такое случилось! Догадайся, что?
     - Ну, не знаю. Прямо теряюсь в догадках.
     - Ты ведь знаешь моего сводного брата Майлза, рокового мужчину?
     - Лично незнаком, но примерно представляю, что за птица.
     - Но ведь ты знаешь, что Майлз учился в Итоне?
     - Не знал, но теперь знаю.
     - Так вот, сегодня у  Майлза день рождения, и  я  ему позвонила. Можешь
себе представить, он жил с Энди Оснардом в одном общежитии! Говорит, что тот
просто душка, правда, немного толстоват, немного мрачноват, но в целом очень
хороший парень. И что его исключили за венерические увлечения.
     - За что?!
     - Ну, за девочек, Найджел. От слова Венера. О мальчиках не может быть и
речи, тогда бы это называлось совсем иначе. От слова Адонис. Майлз толком не
помнит,  говорит, что, может, еще и  за то, что он нерегулярно вносил плату.
Короче, не знает, кто его первым доконал - Венера или казначейство.
     В  лифте Стормонт столкнулся с Галливером, тот держал в руке портфель и
смотрел мрачно.
     - Заваривается серьезная каша, да, Галли?
     - Да  нет, немного запутанное дельце, Найджел.  Малость заковыристое  и
придурковатое, я бы так выразился.
     - Что  ж,  желаю  успеха,  и смотри  там,  поаккуратнее, - пожелал  ему
Стормонт, скроив соответствующую случаю серьезную мину.
     Недавно одна из  дам, играющая в  бридж с Фиби Молтби, видела Галливера
на улице под ручку с роскошной  панамской девушкой. Лет двадцать, не больше,
сказала дама, и,  бог ты мой, черна, что твоя шляпа. Фиби собиралась улучить
удобный момент и доложить об этом мужу.
     Пэдди  ушла спать.  Стормонт слышал,  как  жена  кашляла, поднимаясь по
ступенькам.
     "Похоже, мне придется идти к Шенбергам одному", -  подумал он. Шенберги
были  американцами и  очень  милыми  и  образованными  людьми. Элси работала
адвокатом и часто летала в Майами, выступать на каких-то страшно драматичных
судебных процессах.  Пол служил в ЦРУ  и был одним из тех, кому не следовало
знать, что Эндрю Оснард из Друзей.

     Глава 8

     - Пендель. К господину президенту.
     -Кто?
     - Его портной. Я.
     Дворец Цапель  находился в  самом сердце  старого  города,  на узенькой
полоске  земли, у бухты, с противоположной стороны от Пунта Пайтила. Приехав
сюда с той стороны, ты попадал из  ада в рай. Из грохота и пыли новостроек -
в  эпоху  распада и  элегантности  колониальной  Испании  семнадцатого века.
Правда, район этот  окружали чудовищные трущобы, но,  если правильно выбрать
маршрут, об их  существовании можно  было  только догадываться.  Этим  утром
перед  старинным  крыльцом  с  колоннами  духовой   оркестр  играл  Штрауса.
Свидетелем тому были лишь выстроившиеся в длинный ряд пустые дипломатические
лимузины да полицейские мотоциклы. Одеты
     оркестранты были в белые шлемы  и белую  униформу, на руках красовались
белые  перчатки. Инструменты отливали бледным золотом.  За воротники  бежали
струи дождя, специально натянутого тента на всех  не хватило. Двойные  двери
охраняли два угольно-черных негра.
     Еще  одни руки  в  белых  перчатках  подхватили  чемоданчик  Пенделя  и
пропустили его через электронный сканер. Затем поманили и  самого  Пенделя и
знаком  дали понять, что надо пройти  через  арку металлоискателя. Встав под
нее, он вдруг подумал: интересно, вешают в Панаме шпионов или расстреливают?
Затем руки в белых  перчатках  вернули  ему чемоданчик. Дежурный возле  арки
объявил, что он чист. И вот великий секретный агент был пропущен в цитадель.
     - Сюда, пожалуйста, - объявило высокое черное божество.
     - Я знаю, - гордо ответил Пендель.
     В  центре зала с мраморным полом из мраморного фонтана били струи воды.
В россыпи брызг важно расхаживали молочно-белые цапли, поклевывая то там, то
здесь.  Вдоль  одной из  стен высились до  самого потолка клетки, в них тоже
были  цапли,  глазевшие на пришельца с самым подозрительным видом. "Что ж, -
подумал Пендель, - у них есть  на  то все  основания".  И  вспомнил историю,
которую  так  любила его  дочь Ханна, она была готова  слушать ее чуть ли не
каждый  день. В 1977-м, когда в Панаму для ратификации нового  соглашения по
каналу должен был приехать  Джимми Картер, агенты спецслужб опрыскали дворец
каким-то  дезинфектантом, ничуть  не повлиявшим на американского президента,
но  убившим всех  цапель.  Тогда  была проведена  сверхсекретная  и  срочная
операция  по удалению  погибших; были  свидетели, видевшие, как под покровом
тьмы плыли по реке убитые птицы.
     - Будьте любезны, ваше имя?
     - Пендель.
     - Теперь род занятий, будьте так добры. Он выдержал  паузу. Вспомнились
почему-то железнодорожные вокзалы, какими он видел их еще ребенком. Толпы
     слишком  больших  людей  пробегали  мимо в разных  направлениях, и  его
чемоданчик  вечно оказывался  у них  на пути. Милый  и  добрый женский голос
спрашивал у  него что-то. Он обернулся, на долю  секунды показалось, что это
Марта -  слишком уж  красивый  был  голос. Но тут на  лицо ее  упал свет,  и
Пендель увидел, что оно вовсе не  изуродовано,  а  по нашивке на  коричневом
форменном костюме понял,  что перед ним одна из президентских девственниц по
имени Хелен.
     - Тяжелый? - спросила она.
     - Легкий как перышко, - со  всей любезностью уверил он ее и отверг руку
помощи.
     Поднимаясь за  Хелен по широкой лестнице, Пендель заметил, что на смену
светлому сияющему мрамору пришло темное, насыщенное цветом и блеском красное
дерево. Из  дверей вдоль коридора на него глазели  владельцы еще  нескольких
скверно  пошитых коричневых  костюмов. Девственница меж  тем объясняла,  что
день сегодня у президента выдался страшно занятой.
     - Всякий раз, когда  президент возвращается из  поездки,  работы  у нас
прибавляется вдвое, - сказала она и  возвела глаза  к  небесам, на  коих, по
всей видимости, и обитала.
     Спроси, что  он делал в Гонконге в свободное время, сказал ему  Оснард.
Когда вдруг исчез из  поля зрения. Летал в Париж? Трахал мужиков или готовил
заговор?
     -  Вот  здесь  мы  находимся  под  властью  Колумбии,  - объясняла  ему
девственница,  указывая  безупречной  своей  ручкой на ряд портретов  ранних
правителей  Панамы.  -  А вот начиная  отсюда  - уже  под  США.  Скоро будем
независимы от всех.
     - Замечательно! - с энтузиазмом откликнулся Пендель. - Давно пора.
     Они  вошли  в  отделанную  деревянными  панелями  комнату,  похожую  на
библиотеку,  только  без книг. От  пола сладко  и медово пахло  мастикой. На
поясе у девственницы запищал телефон. Пендель остался один.
     В расписании у него провалы. Выясни, что он делал в эти часы.
Оставшись один, Пендель, выпрямившись во  весь рост, стоял посреди комнаты и
сжимал в  руке чемоданчик. Выстроившиеся вдоль  стен  и обитые желтым шелком
кресла казались какими-то слишком скользкими на вид.  И слишком роскошными и
хрупкими для бывшего заключенного. А  вдруг, не дай бог,  сядешь и сломаешь?
Время в тюрьме тянулось страшно медленно. Дни казались неделями, но  Пендель
знал, как можно  скоротать время. Вот и здесь он  может стоять хоть до конца
жизни, если  понадобится, конечно,  стоять с чемоданчиком в  руке  и  ждать,
когда позовут.
     За спиной  у него распахнулись двойные двери.  В комнату ворвались лучи
солнца,  затем  послышались  торопливая и  звонкая дробь  шагов  и  властные
мужские голоса. Осторожно, стараясь не совершить какого-либо неуважительного
движения,   Пендель   скользнул  под   портрет   толстомордого   губернатора
колумбийского  периода  и  совершенно слился  бы  со стеной,  если б  его не
выдавал чемоданчик.
     Приближавшаяся процессия состояла как  минимум  человек  из  двенадцати
полиглотов. Сквозь торопливый цокот каблуков по паркету прорывались фразы на
испанском,  японском  и   английском.  Процессия  двигалась  с  неподобающей
политикам скоростью, сопровождая свое передвижение  возбужденной болтовней -
точно школьники,  которых наконец  выпустили на перемену. Все до  единого  в
темных костюмах, насколько успел заметить Пендель, и выстроились они клином.
Впереди,  возвышаясь  над   остальными,  плыло  огромное,  как  сама  жизнь,
воплощение Короля-Солнца, Всеобъемлющий, Ослепительный,  Божественный Мастер
по  Части Загадочных Исчезновений,  в черном пиджаке от "П  и  Б",  брюках в
полоску, черных туфлях из телячьей кожи и носках в тон.
     Розовое  сияние  исходило   от  щек  президента,   отчасти  объясняемое
святостью его сана, отчасти - гастрономическими пристрастиями. Густые волосы
серебрились,  губы были узенькие, розовые  и влажные - ну  в точности  какие
бывают  у новорожденного, только  что отнятого  от материнской груди.  Ясные
васильковые  глаза  так   и  лучились  радостью   после  удачно  проведенных
переговоров. Дойдя до Пенделя, процессия резко остановилась, стройные прежде
ряды несколько смешались. Его Величественность шагнул вперед, развернулся на
каблуках   и  стоял  теперь  лицом  к  гостям.  Тут  же  рядом  с   хозяином
материализовался  помощник,   маркированный   как   Марко.  К  ним   подошла
девственница в коричневом  костюме. Только на сей раз  то была  не  Хелен, а
Хуанита.
     Гости  начали по очереди  выходить вперед и жать Бессмертному руку.  И,
раскланявшись, тут же удалялись. Для  каждого из них  у  Его  Сияния нашлось
доброе слово. И если б он  совал каждому по маленькому подарку в праздничной
обертке,  чтоб каждый  мог  прийти домой  и похвастаться им  перед мамочкой,
Пендель  бы ничуть не удивился. Сам  же великий шпион терзался в этот момент
мыслями о содержимом чемоданчика. Что, если его помощники положили в него не
тот костюм?  Он  уже представлял, как  откидывает крышку,  а там оказывается
карнавальный  костюмчик Ханны, который одна из портних  специально пошила ей
по торжественному случаю - к дню рождения Карлиты Радд: коротенькая юбочка с
поясом в виде гирлянды цветов, шляпка с оборками, голубые панталоны. Пенделя
так и подмывало открыть чемодан и убедиться,  но он не осмелился.  Церемония
прощания продолжалась. Двое из гостей, японцы, были совсем маленького роста.
Чего никак нельзя было сказать о президенте. Рукопожатия по нисходящей.
     -   Что  ж,   договорились.  В  воскресенье  гольф,  -   пообещал   Его
Превосходство серым  монотонным тоном, столь сладостным для ушей его паствы.
Японский джентльмен тут же послушно расплылся в улыбке.
     Выделены были и другие счастливчики: "Спасибо за поддержку, Марсель! До
новой встречи в Париже. Париж весной!.. Дон  Пабло,  непременно передайте от
меня наилучшие пожелания вашему  замечательному президенту. Скажите ему, что
я очень  ценю  мнение  его  Национального  банка". И вот, наконец, последняя
группа удалилась,
     двойные двери  закрылись, лучи солнца исчезли, и в  комнате не осталось
никого, кроме Его Необъятности, обходительного  помощника по имени  Марко  и
девственницы по имени Хуанита. И еще - стенка с чемоданчиком.
     Трио развернулось и дружно двинулось  вперед,  к  следующей  комнате, в
центре был Король-Солнце. Предназначение ее можно  было  сформулировать  как
святая святых, или рабочий кабинет президента. Двери находились всего в трех
футах  от того места, где  стоял  Пендель. Он  изобразил  улыбку  и,  сжимая
чемоданчик в руке, тоже сделал шаг вперед. Серебристая голова приподнялась и
обернулась к  нему, но васильковые  глаза  видели только стену. Трио  прошло
мимо Пенделя, двери в святилище затворились. Марко вернулся.
     - Вы портной?
     -  Да,  сеньор  Марко,  именно  так,  к  вашим  услугам и  услугам  его
превосходительства.
     - Ждите.
     Пендель терпеливо  ждал,  как, впрочем, и  положено всем, кто состоит в
услужении. Прошли годы. Дверь снова отворилась.
     - Живее, - приказал Марко.
     Спроси, где он пропадал в Париже, Токио и Гонконге.
В  углу  комнаты  высилась   резная  позолоченная  ширма.   Уголки  украшены
позолоченными венками из гипса. Перекладины увиты золотыми розами. Озаренный
со  спины падающим из окна светом,  перед ней величественно  возвышался  Его
Прозрачность  в  черном пиджаке и полосатых брюках. Ладонь  президента  была
мягкой,  будто у пожилой дамы,  но  куда крупней.  Коснувшись ее шелковистых
подушечек, Пендель почему-то вспомнил тетю Рут, как ощипывала она цыплят для
воскресного  супа,  а  Бенни,  сидя  у  рояля  с поднятой  крышкой,  напевал
"Божественную Аиду".
     -  С  возвращением  домой,  сэр,  после  многотрудного  путешествия,  -
сдавленным от волнения голосом пробормотал Пендель.
     Впрочем,  было  неясно,  расслышал  ли  Величайший  Мировой  Лидер  его
приветствие, поскольку в этот самый момент Марко протянул президенту красный
телефонный аппарат без провода, и он заговорил:
     - Франко? Прошу, не доставай меня всей этой  ерундой.  Объясни,  что ей
нужен адвокат. Увидимся вечером, на приеме. И слушай, что я тебе говорю.
     Марко  забирает красный телефон. Пендель открывает чемоданчик.  Нет, не
карнавальный  костюм,  а недошитый до конца  фрак  с незаметными  нагрудными
вставками  -  чтоб выдержал вес  двадцати  с лишним орденов,  которые сейчас
мирно   покоились   в   маленьком   гробике,   проложенные   слоями   тонкой
ароматизированной  бумаги.  Девственница  бесшумно  выходит, а  Хозяин Земли
заходит  за  золотую ширму,  снабженную  изнутри зеркалами. Ширма -  один из
дворцовых раритетов, настоящее произведение  искусства.  За  ней  и исчезает
серебристая,  столь любимая  народом  голова,  а  потом появляется  вновь  -
президент снял брюки.
     -  Не  будет  ли  ваше превосходительство  столь  добры...  -  бормочет
Пендель.
     Из-за золотой ширмы высовывается рука президента. Пендель накидывает на
нее черные брюки. Рука и брюки исчезают. Снова  звонит  телефон. Спроси, где
он пропадал.
     -  Посол Испании, ваше  превосходительство, - говорит сидящий за столом
Марко. - Просит о личной аудиенции.
     - Скажи: завтра вечером, после тайваньцев.
     И вот Пендель  стоит уже  лицом к лицу с Повелителем Вселенной, Великим
Мастером  панамской  политической  шахматной  игры,  человеком,  у  которого
находятся ключи  от  двух  самых  больших в мире  ворот, который  определяет
будущее  мировой  торговли  и  баланс сил на  международной  арене  двадцать
первого   столетия.  Пендель   деликатно  засовывает  два  пальца  за   пояс
президентских брюк, а Марко сообщает  о новом телефонном звонке. От  некоего
Мануэля.
     - Скажи ему:  в среду, -  говорит  президент.  Голова  его  торчит  над
ширмой.
     - Утром или днем?
     - Днем, - отвечает президент.
     Брюки  немного  свободны  в  талии.  Если  с расстоянием  от  пояса  до
промежности  все  в  порядке,  значит,  все  дело  в длине  штанин.  Пендель
приподнимает  пояс.  Концы  брючин  тоже  приподнимаются,  целиком  открывая
шелковые  носки  президента,  от  чего  тот на миг становится похож на Чарли
Чаплина.
     - Мануэль говорит, что завтра днем нормально, если речь идет  о  девяти
лунках, не больше, - строго предупреждает президента Марко.
     И вдруг все вокруг  замирает.  Как позднее описывал Пендель Оснарду, на
святилище снизошла благословенная тишина. Никто не  произносил  ни слова. Ни
Марко,  ни президент, телефоны  тоже  молчали.  Великий шпион всех времен  и
народов   стоял   на   коленях  и   закалывал  булавками  брючину  на  левой
президентской ноге, но присущая природная смекалка его не оставила.
     -  Могу  ли я  спросить  его  превосходительство,  удалось  ли вам хоть
немного отдохнуть  во время  многотрудного и славного путешествия на Дальний
Восток, сэр?  Возможно,  немного спорта? Прогулки?  Ну и маленькие вылазки в
магазины за сувенирами, вы уж простите меня за прямоту?..
     А телефоны по-прежнему молчат, ничто не нарушает благословенной тишины,
пока Хранитель Ключей от Баланса Мировых Сил обдумывает свой ответ.
     - Слишком плотно, - объявляет  он. -  Вы слишком туго  затянули меня  в
поясе, мистер Брейтвейт. Почему это вы,  портные, не даете своему президенту
дышать?
     - "Знаешь, Гарри, - говорит он мне, - эти парки в Париже, это что-то! Я
бы  завтра же  устроил такие  в  Панаме,  если б не проклятые застройщики  и
коммунисты!"
     -   Погоди,  -   бормочет  Оснард,  торопливо  строча  в   блокноте   и
переворачивая страничку.
     Они находились в отеле под названием  "Парадизо", в номере на четвертом
этаже,  снятом  на  три часа.  По ту сторону  улицы  мигала, гасла  и  вновь
загоралась  огромная  неоновая  реклама   кока-колы,  то  затопляя   комнату
багрово-красным  пламенем,  то  вновь  погружая  ее  во  тьму.  Из  коридора
доносились шаги  уходящих и приходящих парочек. Из-за стенки слышались стоны
то  ли  разочарования, то  ли восторга,  а  также  все  убыстряющийся  стук,
производимый двумя изголодавшимися по любви телами.
     -  Нет, этого он  не  говорил, - осторожно заметил  Пендель.  -