,
как бы ни  казалось это  обидным. Когда Луиза  уперлась, ее не сдвинуть даже
бомбардировщиком "Стелз".
     Оснард  забросил  в  рот гость орешков кешью, откинул голову  на спинку
кресла и начал жевать.
     - Лондону это не понравится.
     - Придется скушать, ничего не поделаешь. А куда им деваться, Энди?
     Оснард задумчиво продолжал жевать. "Да.  Деваться им  некуда, -  мрачно
согласился он".
     - И  подписывать она тоже  ничего  не  станет, -  добавил  после  паузы
Пендель. - Так же, как и Мики.
     - Умная девочка, - жуя, пробормотал Оснард. - Ладно. Зарплата ей  будет
начисляться с начала этого месяца. И убедись, что все расходы на нее учтены.
Машина, электричество, отопление. Хочешь еще выпить или обойдемся?
     Луиза была завербована.
     На   следующее  утро   Пендель   проснулся   с   сильнейшим   ощущением
раздвоенности,  ничего подобного за долгие годы борьбы за выживание,  мелких
уловок  и хитростей он  еще не испытывал.  В него словно вселился не один, а
сразу  несколько  человек.  Причем  некоторые были  вовсе незнакомы  ему,  а
кое-кто  явился  из  прежней  жизни  -  то были  надзиратели и  товарищи  по
заключению.  Но все, сколь ни покажется странным,  были на  его стороне, шли
вместе с ним в одном направлении, разделяли его великую цель.
     - Похоже,  что наступает нелегкая неделя,  Лу!  - крикнул он жене через
занавеску в душе. Это был первый
     пробный выстрел в начавшейся кампании. - Масса звонков, новые заказы. -
Луиза мыла голову. Она очень часто мыла голову, иногда по два раза на дню. А
зубы чистила раз по  пять, не меньше. - Играешь сегодня в теннис, дорогая? -
как можно более небрежным тоном осведомился он.
     Она выключила воду.
     - В теннис, дорогая? Сегодня у тебя игра, да?
     - Ты хочешь, чтоб я пошла играть?
     - Но сегодня  четверг. В ателье клубный вечер. Мне всегда казалось, что
по четвергам ты играешь в теннис. С Джо-Энн.
     - Ты хочешь, чтоб я играла в теннис с Джо-Энн?
     - Я  просто  спрашиваю,  Лу. Ничего  не хочу.  Только спрашиваю.  Мы же
знаем, ты хочешь держать себя в форме. И тебе это здорово удается.
     Так. Теперь досчитать до пяти. Два раза.
     - Да,  Гарри. Сегодня  я действительно  собиралась  играть  в  теннис с
Джо-Энн.
     - Вот и правильно. Вот и хорошо.
     -  Приду домой после  работы. Переоденусь. Потом поеду в  клуб  и  буду
играть в теннис с Джо-Энн. Корт зарезервирован с семи до восьми.
     - Что ж, передавай ей привет. Она славная женщина.
     -  Обычно  Джо-Энн  играет  два  сета  по  полчаса  каждый. Первый  для
тренировки удара слева, второй - для удара справа. Ну а для ее партнера все,
соответственно, наоборот. Если, конечно, он не левша. Чего про меня никак не
скажешь.
     - Ясненько. Понял.
     - А  дети поедут в гости к  Окли, - добавила она. - Будут есть там  эти
чудовищные чипсы, от  которых толстеют,  пить  эту  омерзительную  колу,  от
которой разрушаются зубы,  смотреть всякие  мерзости по телевизору и ползать
по их грязному полу - все в целях налаживания отношений между двумя семьями.
     - Что ж, хорошо. Спасибо.
     - Не за что.
     И она снова  включила  душ  и принялась снова  намыливать волосы. Потом
вдруг резко выключила.
     -  А после тенниса,  поскольку сегодня  четверг,  я собираюсь посвятить
себя работе.  Планировать  и  организовывать  встречи  сеньора  Дельгадо  на
следующую неделю.
     - Понимаю. И  расписание  у него весьма  плотное,  насколько  я слышал.
Впечатляет.
     Отдерни  эту  чертову  занавеску.  Пообещай  ей,   что   отныне  будешь
настоящим. Но  реальность  никогда не  была любимым  предметом  Пенделя.  По
дороге в школу он напевал "Цель  моя возвышенна и славна", и детям казалось,
что отец  их пребывает в самом радужном настроении. Войдя в ателье, он вдруг
увидел все как бы чужими глазами.  Новые синие ковры и мебель изумляли своей
роскошью. Впечатляли также "Уголок спортсмена" в стеклянной клетушке Марты и
новая, сияющая позолотой рама портрета Брейтвейта. Чьих это  рук дело? Моих!
Его восхитил аромат  свежесваренного кофе и вид свежей студенческой листовки
с  выражениями протеста,  лежащей у него на письменном  столе. Около  десяти
вечера  звонок звонил  уже почти непрерывно. И в  этом  звоне  ему слышалось
обещание.
     Первым  потребовал к  себе  внимания  поверенный  в  делах  Соединенных
Штатов,  прибывший  с  помощником,  бледным  молодым  человеком.  Поверенный
заказал новый обеденный пиджак, который называл  смокингом. У входа в ателье
стоял его  бронированный "Линкольн", за  рулем -  строгий  шофер с  короткой
стрижкой. Поверенный был выходцем из состоятельной бостонской семьи и провел
всю жизнь, почитывая  Пруста и  играя в  крокет.  Темой его  разговора  было
предстоящее празднование Дня  Благодарения, с барбекю для всех  американских
семей и грандиозным фейерверком -  последнее  служило источником постоянного
беспокойства для Луизы.
     - У нас нет другой  более  цивилизованной альтернативы, верно, Майкл? -
тягучим  и  гнусавым  голосом  говорил  поверенный,  пока  Пендель  размечал
воротник мелком.
     - Именно, - ответил бледный помощник.
     - Или  мы  будем  обращаться с  ними,  как с  порядочными  воспитанными
людьми, или же прямо скажем, что ребята они плохие и мы им не доверяем.
     - Именно, - снова согласился с ним бледный помощник.
     - Люди ценят уважение.  Если б сам я не верил в это, то  не посвятил бы
лучшие годы своей жизни этой комедии под названием "дипломатия".
     - Не будете ли  столь  любезны  немного  согнуть руку в локте,  сэр,  -
пробормотал Пендель, упершись ребром ладони в изгиб локтя поверенного.
     - Военные  нас просто  возненавидят,  -  сказал  поверенный.  -  А  эти
лацканы,  Гарри,  они  не  будут оттопыриваться?  Немного,  на  мой  взгляд,
крупноваты. Тебе не кажется, Майкл?
     - Один раз хорошенько отгладить, и вы о них и не вспомните, сэр.
     - Нет, на мой взгляд, все замечательно, - сказал бледный помощник.
     - А длина рукава, сэр? Так или чуточку короче?
     - Прямо не знаю, что и сказать, - ответил поверенный. - Колеблюсь.
     - Насчет военных или рукавов? - спросил помощник.
     Поверенный пошевелил запястьями, окинул их критическим взглядом.
     - Нет, по-моему,  все замечательно, Гарри. Так и оставим. У меня нет ни
малейших  сомнений, Майкл,  дай волю этим  парням с  холма Анкон, и тогда  б
дорогу блокировали  тысяч пять человек, выстроенных в боевом порядке. И  все
бы кругом только и знали, что кричать о контроле  за загрязнением  воздушной
среды.
     Помощник мрачно усмехнулся.
     - Но мы далеко не так примитивны, Майки. И  философия Ницше - далеко не
образец поведения для единственной в мире супердержавы, входящей в  двадцать
первый век.
     Пендель  немного  повертел  перед  собой   поверенного,  чтобы  получше
разглядеть спину.
     -  Ну а общая длина пиджака, сэр? В целом?  Сделаем чуточку длинней или
удовлетворимся тем, что имеем?
     - Удовлетворимся, Гарри. Все замечательно, просто  шикарно. И  простите
за то, что я сегодня немного рассеян. Просто мы пытаемся предотвратить новую
войну.
     - И я от всей души желаю вам успеха в  этом благородном деле, сэр, - со
всей искренностью заметил Пендель, провожая поверенного с помощником вниз, к
лимузину, возле которого расхаживал коротко стриженный водитель.
     Он ждал и не мог дождаться, когда же они наконец уедут. В  ушах звенела
божественная  музыка, а  он  сидел  и торопливо строчил в  свою  портновскую
книгу.
     По   мнению  поверенного  в   делах  США,  трения  между   военными   и
дипломатическими  американскими  кругами достигли  критической  точки.  Суть
обсуждаемой проблемы сводится  к тому, как лучше справиться со студенческими
волнениями,  если  эта,  по их выражению, гидра  снова поднимет голову. Если
верить   словам  поверенного,  высказанным   в  строжайше   конфиденциальной
обстановке...
Что они ему говорили? Да  всякую ерунду. Что он услышал? Поразительные вещи!
И это было всего лишь репетицией.
     - Доктор Санчо! - воскликнул Пендель и восхищенно  развел руками.  - Не
виделись  целую вечность, сэр!  Сеньор Люсильо, страшно  рад! Марта,  где же
наша жирная молодая телятина?
     Санчо  был пластическим  хирургом, а по совместительству  - обладателем
пассажирских пароходов и богатой жены, которую ненавидел всеми фибрами души.
Люсильо  являлся  перспективным  парикмахером.  Оба  приехали  в  Панаму  из
Буэнос-Айреса. Оба в  последний раз шили у Пенделя двубортные костюмы-тройки
из мохера для поездки в Европу. Оба решили заказать теперь белые пиджаки для
яхты.
     - Как на домашнем  фронте, все спокойно?  - спросил  Пендель,  проводив
дорогих  гостей  наверх  и  предложив им  по  бокалу. -  Никаких  путчей  не
планируется? Я  всегда говорил,  Южная  Америка единственное на свете место,
где сегодня ты кроишь джентльмену новый костюм, а через неделю видишь в этом
костюме его статую.
     Нет, никаких путчей вроде бы не предвидится, со смехом подтвердили они.
     - Но  Гарри,  ты  слышал, что  сказал наш президент вашему  президенту,
когда думал, что их никто не подслушивает?
     Пендель не слышал.
     - Там  было  целых три  президента, сидели в одной комнате.  Панамский,
аргентинский  и из Перу. "Да,  - говорит президент Панамы,  -  вам, ребятам,
хорошо. Вас  переизбрали  на  второй  срок. А  у  нас  в Панаме переизбрание
запрещено конституцией.  Это просто нечестно, вот что!" Тогда наш  президент
оборачивается к нему и говорит: "Что ж, мои  дорогие, может, все потому, что
я могу два раза, а вы только по одному!" Тогда президент Перу и говорит...
     Но Пендель так и не услышал, что же сказал президент Перу. В ушах снова
запела божественная музыка, и он  уже представил, как  усердно записывает  в
портновскую книгу о закулисных попытках  прояпонски настроенного  президента
Панамы  продлить свои полномочия  и  в  двадцать первом  веке,  о чем  тайно
поведал лицемерный  Эрни  Дельгадо своему личному секретарю  и  незаменимому
помощнику Луизе, известной так же, как Лу.
     - Вчера вечером после  заседания  эти  ублюдки  от оппозиции  подослали
женщину и она дала мне  пощечину, - с гордостью в голосе пожаловался Пенделю
Хуан Карлос,  член Законодательного собрания, пока тот размечал мелком плечи
его  утреннего пиджака. - В жизни еще не видел такой суки! Выходит из толпы,
подбегает ко мне с  улыбкой. А кругом  сплошь телекамеры и  журналисты. И не
успел я опомниться, как влепляет мне хук правой. Ну, что мне  было делать?..
Дать ей сдачи перед телекамерами, что ли? Хуан Карлос - и избивает женщин? А
если ничего не сделать, так обзовут гомосеком. И знаете, что я сделал?
     - Просто представить  себе не могу, -  ответил  Пендель, обмеряя  талию
Хуана Карлоса и прибавляя дюйм с учетом роста столь перспективного политика.
     - Поцеловал ее прямо в губы. Засунул язык в ее поганый рот. А она так и
хрюкала  от  удовольствия,  как  свинья.  Полный  восторг! Все  меня  просто
заобожали!
     Пендель был потрясен. Пендель был преисполнен восторга.
     - Так вот откуда эти  слухи,  уважаемый  Хуан  Карлос!  Вот  почему они
выдвинули вас председателем  одного весьма ответственного комитета, верно? -
строго спросил он.  - Что  ж,  видно,  вскоре мне придется  одевать  вас для
президентской инаугурации.
     Хуан Карлос хрипло расхохотался.
     - Ответственного?  Комитета  Бедноты?Да  это самый  паршивый комитет  в
городе! Ни денег, ни будущего. Сидим и пялимся друг  на друга и знай говорим
о  том, как  мы жалеем  бедных.  А  потом  отправляемся  куда-нибудь  съесть
приличный ленч.
     В еще  одной  приватной и доверительной беседе за закрытыми  дверями  с
личным помощником  Эрнесто Дельгадо,  высасывающий  из  канала  все  соки  и
действующий  исключительно в интересах  узкой и  строго засекреченной группы
панамцев и японцев,  обмолвился, что в Комитет бедноты на имя  Хуана Карлоса
вскоре должны  поступить  документы  весьма  конфиденциального свойства, где
речь  идет о будущем канала. В ответ на вопрос, при чем тут Комитет бедноты,
Дельгадо  загадочно  улыбнулся  и  заметил, что в  этом мире  далеко не  все
является таковым, каким кажется с первого взгляда.
Она сидела у себя, за письменным столом. Набирая номер ее рабочего телефона,
он так ясно  представлял себе и  ее,  и  все,  что ее  окружает.  Элегантный
коридор   на  верхнем  этаже  здания,  оригинальные  двери   с   жалюзийными
отверстиями для воздуха наверху; ее просторный кабинет  с высокими потолками
и видом на старый железнодорожный вокзал, который так портила теперь вывеска
"Макдоналдс"  -  предмет  ее  постоянного  раздражения; ее  суперсовременный
письменный  стол с  мерцающим экраном  компьютера и телефоном прямой  связи.
Момент нерешительности, перед тем как Луиза сняла трубку.
     -  Просто подумал, может, тебе хочется съесть  сегодня  на ужин чего-то
особенного?
     - А почему ты спрашиваешь?
     - Подумал, что по пути домой мог бы заскочить на рынок.
     - Салат.
     - Короче, чего-нибудь легкого после тенниса, да, дорогая?
     - Да,  Гарри.  После тенниса я предпочла бы какое-нибудь легкое  блюдо.
Типа салата. Как обычно.
     - Трудный выдался день? Старина Эрни совсем замучил, да?
     - Послушай, Гарри, чего ты от меня хочешь?
     - Просто хотелось услышать твой голос, вот и все, дорогая.
     Ему не понравился ее смех. "Что  ж, в таком случае торопись, потому что
минуты через две  этот голос будет переводить  для группы банкиров из Киото,
инвестирующих  портовое строительство, которые совсем не говорят по-испански
и очень  плохо  -  по-английски. И  очень  хотят  встретиться  с президентом
Панамы".
     - Я люблю тебя, Лу.
     - Хотелось бы верить, Гарри. Ладно, извини, но я очень занята.
     - Так, стало быть, из Киото?
     - Да, Гарри, из Киото. Пока!
     "КИОТО"  в  полном экстазе  записал  он  заглавными  буквами.  Вот  это
источник   информации!   Что  за  женщина!  Вот  это  заговор!  Очень  хотят
встретиться  с президентом. И наверняка встретятся. И Марко тоже будет там и
проводит их в  самые секретные  апартаменты Его Сиятельства. И Эрни  оставит
свой нимб на  вешалке и  тоже  будет сопровождать их.  И Мики узнает об этом
через своих высокооплачиваемых информаторов в Токио или Тимбукту, где бы там
они ни находились. И козырной агент Пендель  доложит обо  всем этом  слово в
слово.
     Антракт.   Пендель,  запершись   у   себя   в   мастерской,   судорожно
перелистывает местные  газеты - в последнее время он скупает их все. Ничего.
Ни  единого   упоминания  о   банкирах  из   Киото,  инвестирующих  портовое
строительство,  ни  единого  японца  в  сегодняшнем меню.  Отлично.  Значит,
сведения  об  этой встрече не просочились  в  средства  массовой информации.
Стало  быть,  это тайная,  засекреченная  встреча,  и Марко  проведет  их  к
президенту  черным  ходом,  всю  эту  стайку  узкогубых  японских  банкиров,
притворяющихся,  что  ни черта  не говорят  по-испански,  хотя на самом деле
прекрасно говорят. Еще один слой магической краски,  и умножаем результат на
два. А кто там еще мог бы быть, кроме коварного Эрни? Ну, конечно же! Гийом!
Хитрый лягушатник собственной персоной!  Да вот он, стоит прямо передо мной,
дрожит, будто осиновый лист!
     -  Месье Гийом, сэр, приветствую  вас, как  всегда, опаздываете! Марта,
стаканчик виски для нашего месье!
     Гийом - выходец  из Лиля. Мелкий, быстрый, похож на мышку. По профессии
консультант-геолог,  исследующий   пробы  грунта   в  местах  перспективного
строительства. Только  что вернулся из  Колумбии,  пробыл в Медельине  целых
пять недель. И вот теперь,  захлебываясь  от волнения, рассказывает Пенделю,
что  за  время  его пребывания  в  городе  зафиксировано  двенадцать случаев
похищения людей и  двадцать одно убийство -  и  это  только  по  официальным
данным. Пендель шьет ему  однобортный коричневый костюм из альпаки с жилетом
и запасной парой брюк.  И  очень искусно переводит разговор на  колумбийских
политиков.
     -  Если честно,  понять не могу, как  это их президенту хватает совести
показываться  на  людях!  -  говорит  он.  -  Все  эти  скандалы,  убийства,
наркотики!
     Гийом отпивает глоток виски и растерянно моргает.
     - Гарри, я каждый день благодарю бога за то,  что  я всего лишь навсего
простой инженер.  Копаю.  Изучаю почву.  Пишу  отчет.  Потом  уезжаю  домой.
Обедаю. Занимаюсь любовью с женой. Существую.
     -  Плюс  еще  получаете  очень  приличную зарплату,  -  напоминает  ему
Пендель.
     -  Да, и аванс тоже, -  согласился  Гийом. И нервно уставился в высокое
зеркало, словно ища там подтверждение своему существованию. - И первым делом
несу денежки в  банк. И если кто-то  вдруг захочет пристрелить  меня,  пусть
знают, что это напрасная трата сил и средств.
     Еще  одним участником  встречи  был  француз  по  имени Гийом  Делассу,
вышедший на  пенсию  выдающийся специалист  по  геологии. В  настоящее время
работает по найму, обладает обширными международными связями на политическом
уровне,  в  том числе  и с  меделлъинским картелем.  Ценится в  определенных
кругах как несравненный интриган международного уровня, считается опаснейшим
человеком в Панаме.
Время ленча. Сандвичи Марты с тунцом пользуются особым  успехом. Сама  Марта
поспевает везде,  и  в  то же время ее  будто бы и  нет  вовсе, она  нарочно
избегает  встречаться  взглядом с Пенделем. Густые клубы  сигаретного  дыма,
грубый  мужской смех.  Панамцы  умеют  повеселиться, теперь можно заниматься
этим  и в  клубе "П и Б". Рамон Радд привел с собой красивого мальчика. Пиво
разливают  из  ведерка  во  льду,  бутылки вина  обернуты  тканью,  чтоб  не
согрелись,  повсюду  разбросаны  местные и  заграничные  газеты,  непрерывно
звонят мобильники.
     Пендель един в трех ипостасях - он и портной, и гостеприимный хозяин, и
шпионских дел мастер.  Так и  мечется между примерочной и  клубной комнатой,
время от времени забегает в кабинет, записать несколько  фраз  в портновскую
книгу,  чтобы, не  дай  бог,  не  забыть.  Он  слышит больше,  чем  говорят,
запоминает  больше, чем  слышит. Старый гвардеец  -  и к нему очередь  новых
рекрутов. Разговоры, по большей части,  вертятся вокруг скандалов,  денег  и
лошадей. Говорят также о женщинах и реже - о канале.  Беспрерывное  хлопанье
входной двери, гул голосов, в котором вдруг прорезаются крики: "Рафи! Мики!"
Это когда  в  клубе появляется  парочка  знаменитых  плейбоев.  Рафи  весь в
золотых цепях, кольцах и браслетах,  сверкает  золотыми зубами  и новенькими
итальянскими туфлями. А на плечи накинут пестрый  пиджак от "П  и Б", потому
что Рафи  ненавидит  скучные тусклые  вещи. Он любит  яркие  пиджаки,  смех,
солнце и жену Мики.
     И сам Мики, мрачный  и несчастный, но цепляющийся за своего друга Рафи,
словно  утопающий за соломинку. Словно Рафи - это  единственное, что  у него
осталось  после  того, как он  напился  и распугал всех остальных. Эти  двое
входят  вместе  и тут же разделяются. Рафи облепляет  целая толпа,  Мики  же
направляется  в примерочную,  и его  бог знает какой  по счету костюм должен
быть изысканнее,  чем  у Рафи, нарядней,  чем у  Рафи, дороже,  чем  у Рафи,
прохладней,  соблазнительней.  Ну, что,  Рафи,  ты  по-прежнему  собираешься
выиграть скачки на Золотой кубок первой леди в воскресенье?
     Затем вдруг гул голосов стихает. И  над ними доминирует уже один голос,
Мики,  звучный и печальный,  доносящийся из примерочной. И  объявляющий всей
честной компании, что его новый костюм - просто кусок дерьма.
     Он  говорит  это  сначала одними словами, потом  другими, и все прямо в
лицо Пенделю. Точно бросает вызов, который он должен был бросить Доминго, но
не осмелился,  и вместо этого нападает на Пенделя. А  затем повторяет все то
же самое,  но уже  в  новой,  более резкой и  непристойной форме, потому что
знает: собравшиеся ожидают от него име