до появления  Оснарда.  "Гарри,  мальчик,  ты  можешь  выбрать  свой
Гонконг, Лондон или там Гамбург, лично мне без разницы, - говорил дядя Бенни
во время одного из визитов в тюрьму. А  потом  ткнул  пальцем  в  перешеек в
карманном  атласе  "Филипса".  - Но скажи,  где еще  в мире можно  сесть  на
одиннадцатый  автобус и увидеть Великую китайскую  стену с одной стороны,  а
Эйфелеву башню с другой?" Из окна своей  камеры Пендель ни того, ни  другого
не видел. Видел лишь по обе стороны от себя два моря разных оттенков синего,
видел, что побег возможен и путь свободен в обоих направлениях.
     Посреди  дороги,  низко  опустив голову,  стояла корова.  Пендель резко
затормозил. Мики  швырнуло  вперед,  ремень  безопасности  впился  в  горло.
Пендель снял  ремень и позволил телу сползти  на  пол. Я хочу  поговорить  с
тобой,  Мики.  Хочу попросить у тебя прощения.  Корова неуклюже  ускакала  в
сторону и освободила ему путь. Зеленый дорожный указатель свидетельствовал о
том, что он приближается к заповеднику. Пендель вспомнил, что  некогда здесь
находилось  поселение древних  племен. И еще что  здесь есть  высокие дюны и
белые  скалы, которые,  как  сказала Ханна,  образовались из выброшенных  на
берег морских раковин. И еще здесь был пляж. Дорога превратилась в тропинку,
тропинка,  как древнеримская дорога, была  окаймлена с обеих  сторон высоким
кустарником, стоявшим  точно непроницаемая  стена. Временами ветви смыкались
над  головой, словно  руки  в молитве. А  иногда  расступались, и  он  видел
необыкновенно ясное,  тихое небо,  какое  бывает только над морем  во  время
полного  штиля.  Молодой  месяц  силился  стать  больше,  и  это  ему  почти
удавалось. Вокруг его заостренных  кончиков вилась девственно-белая туманная
дымка. Звезд было так много, что небо казалось усыпанным пудрой.
     Тропинка кончилась, но  он продолжал  ехать. Все же  замечательная  это
штука,  внедорожник. По  обе  стороны,  словно  солдаты,  вставали  огромные
кактусы.  Стой! Выходи! Руки  на крышу!  Документы!  Он  ехал  дальше, точно
заручившись их поддержкой, и никто его  не останавливал. Потом вдруг подумал
о  следах  от  покрышек.  По  ним они  могут  выследить его машину. Но  как?
Проверить покрышки всех  внедорожников  в  Панаме?  Потом подумал о  следах.
Туфли. Они могут найти меня по следам  от туфель.  Интересно,  как? Затем он
вспомнил двух  преследовавших его полицейских на  мотоцикле. Вспомнил Марту.
Они  сказали, что  ты шпион.  И еще сказали, что Мики тоже шпион. И я  тоже.
Вспомнил  Медведя.  Вспомнил  глаза Луизы,  слишком испуганные, чтоб  задать
один-единственный вопрос: Гарри, ты сошел с ума? Да нормальные люди на самом
деле  куда  более  сумасшедшие,  чем  нам  кажется.  А  сумасшедшие  намного
нормальнее, чем принято думать.
     Он  медленно  притормозил и оглядел  землю вокруг. Ему нужна  потверже.
Твердая, как железо. Похоже, он нашел, что  искал. Белая пористая скала, она
напоминала безжизненный коралл, на ней за миллионы лет не осталось ни одного
отпечатка.  Он  вылез из  машины,  оставив фары  включенными,  и двинулся  к
багажнику, где на всякий пожарный случай  держал трос. Долго искал  кухонный
нож и страшно разволновался,  а затем вдруг вспомнил, что сунул его в карман
пиджака Мики. Отрезал от троса фута четыре, вернулся к машине, отворил дверь
с  той стороны, где находился Мики,  вытащил его и  бережно опустил на землю
лицом вниз. Но  зад у него на сей раз не торчал, потому что  путешествие его
изменило, он стал более покладистым и предпочитал скорее лежать на боку, чем
на животе.
     Пендель  завернул руки Мики за спину и начал связывать запястья вместе:
двойным морским  узлом. И  думал, видимо,  в силу того,  что  был  удручающе
нормален,  лишь  о вещах  практических.  К  примеру,  пиджак. Что  делать  с
пиджаком? Он принес его из машины  и накинул на спину  Мики, пусть  выглядит
так, будто он был на нем с самого начала. Затем  достал из кармана пистолет,
удостоверился в свете фар, что спусковой  крючок не стоит на предохранителе,
что было  вполне естественно,  потому  как Мики  оставил  его именно в таком
виде, и поставил на предохранитель. Ведь не  мог  же  человек,  снесший себе
чуть ли не полчерепа, позаботиться об этом.
     Затем он отогнал машину  на небольшое расстояние, чтобы свет фар больше
не падал на  Мики, поскольку для того, что он собирался сделать, такое яркое
освещение вовсе  не требовалось.  Хотелось  придать церемонии более интимный
характер, Мики  заслуживал  этого,  и еще - некой  природной святости. Пусть
даже она  носила  примитивный,  даже,  можно сказать, первобытный  характер,
здесь, в центре древнейшего индейского поселения, насчитывающего одиннадцать
тысяч  лет, где  экскурсанты  до  сих пор  находили наконечники  для стрел и
кремневые ножи,  и Луиза разрешила  собирать детям все  это,  а  потом вдруг
велела положить обратно, на место. "Если каждый будет приходить и брать, что
останется  здесь, в  пустыне,  созданной мангровыми зарослями  и  человеком,
такой просоленной, что сама земля здесь была мертвой?.."
     Отогнав  машину, он вернулся  к телу, опустился рядом с ним на колени и
начал бережно разматывать и снимать  бинты. И  вновь увидел лицо  Мики.  Оно
выглядело примерно так же, как на  кухонном полу, разве что казалось немного
старше,  чище,  строже.  В  общем,  по   мнению   Пенделя,  выглядело  более
героическим.
     Мики, мальчик,  твое  лицо останется  пока  здесь, в пустыне.  Пока  не
настанет  час,  и под  торжественные  залпы  орудий  не будет  перенесено  в
президентский дворец.  Но случится это,  когда Панама  освободится от всего,
что ты всей душой ненавидел.  Так от чистого сердца говорил  Пендель Мики. И
еще мне  страшно жаль, Мики, что ты  встретил меня, потому что со мной лучше
не встречаться.
Ему хотелось сказать что-нибудь вслух, но не получалось. И  вот, в последний
раз оглядевшись и убедившись, что вроде бы никто не возражает, он прицелился
и произвел два  выстрела, с любовью и печалью в сердце. Так стреляет человек
в безнадежно больное животное, чтоб облегчить его муки. Один выстрел -  чуть
ниже левой лопатки,  второй - чуть  ниже правой. Отравление свинцом, Энди, -
подумал  он,  вспомнив обед  с Оснардом в  клубе "Юнион". -  Три контрольных
выстрела  профессионала. Один в голову, два в сердце, и все, что осталось от
человека, можно видеть на первых страницах газет.
Производя первый выстрел, он подумал: это  тебе, Мики.  А при втором: а  вот
этот - мой.
     Третий Мики за него уже исполнил, так что какое-то время Пендель просто
стоял с пистолетом в опущенной руке и слушал море и молчание оппозиции Мики.
     Затем  снял  с  Мики  пиджак, и вернулся  к машине,  и,  проехав  ярдов
двадцать, выбросил  пиджак из  окна, как поступил  бы любой профессиональный
киллер, вдруг, к своему раздражению обнаруживший,  что, догнав  свою жертву,
застрелив  ее, избавившись от  трупа в уединенном месте, он оставил в машине
пиджак убитого, будь он трижды проклят. Тот самый, который был на нем, когда
я его пристрелил, а потому надо срочно избавиться и от пиджака тоже.
     Вернувшись в  Читре,  он  долго ездил  по  безлюдным улицам  в  поисках
телефона-автомата, не занятого пьяницами или любовниками. Он хотел, чтоб его
друг Энди узнал первым.
     Глава 23

     Загадочное уменьшение  штата британского  посольства  в  Панаме в  дни,
предшествующие операции под кодовым названием "Безопасный проход", вызвало в
Британии, а  также в средствах массовой  информации небольшую бурю.  И стало
предлогом  для   более  широких  дебатов  о  закулисной   роли   Британии  в
американском вторжении. Мнение  латиноамериканцев  было  единым. "МАРИОНЕТКИ
ЯНКИ!" -  кричал заголовок в доблестной панамской газете "Ла Пренса", а ниже
красовался годичной  давности снимок, на  котором  посол  Молтби заискивающе
пожимал руку  американскому генералу, командующему  Южной группировкой войск
на  каком-то  давно  забытом  всеми  приеме.  В  Англии  же  мнения  сначала
разделились  довольно  предсказуемым  образом.  В  то  время   как   пресса,
принадлежавшая Хэтри, описывала этот великий исход дипломатов, как "блестяще
задуманную и организованную операцию в духе лучших традиций Большой Игры", а
также намекала на "некий  тайный подтекст, о  котором мы никогда не узнаем",
ее конкуренты во  весь  голос вопили:  "ТРУСЫ!"  И обвиняли правительство  в
тайном  сговоре  с  худшими  представителями  американских   крайне  правых,
использующих "особую уязвимость"  президента  в  этот  предвыборный  год,  в
нагнетании  антияпонской  истерии,  в  поощрении  американских  колониальных
амбиций за счет Британии и ее связей  со всей остальной Европой. И  виной, и
первопричиной    всему    этому     безобразию     назывался    окончательно
дискредитировавший себя  в  предвыборной  гонке  британский премьер-министр,
апеллирующий к самым позорным чертам в британском национальном характере.
     И  если на  первых  страницах изданий  Хэтри красовались цветные снимки
премьер-министра с подписями типа: "СКРОМНЫЙ БРИТАНСКИЙ ЛЕВ СНОВА ПОКАЗЫВАЕТ
ЗУБЫ", то их конкуренты бросали вызов "глупым  имперским фантазиям Британии"
под двойным лозунгом: "ФАКТЫ И ЗАБЛУЖДЕНИЯ", а также - "ВСЯ ОСТАЛЬНАЯ ЕВРОПА
КРАСНЕЕТ ОТ СТЫДА". И сравнивали "сфабрикованные обвинения против панамского
и японского  правительств"  с  предательскими и  подлыми ухищрениями  прессы
Херста, стремившейся  заранее оправдать агрессивную  американскую позицию  в
испано-американской войне.
     Но какова же в действительности  была роль Британии? "Каким образом,  -
цитируя  передовую в  "Тайме",  озаглавленную "НЕТ ПРОТИВОРЕЧИЙ",  -  сумела
Британия  влезть всеми четырьмя ногами  в американское  корыто?" И тут снова
все  взгляды  дружно  обращались к  британскому  посольству в  Панаме и  его
взаимоотношениям или  подозрительным отрицаниям  таковых с бывшим  студентом
Оскфорда,  жертвой  режима  Норьеги  и   известным  отпрыском  политического
истеблишмента  Панамы   Мики  Абраксасом.  Его  "изуродованное"  тело   было
обнаружено на пустыре, неподалеку от городка под названием Парита,
     со  "следами пыток и  издевательств, а  также  насильственной  смерти";
предполагалось,   что   совершили   это   преступление  бойцы   специального
подразделения, находившегося в  ведении президента.  Первой об  этой истории
поведала  пресса  Хэтри. Она  же сумела  раскрутить  ее.  Сеть телевизионных
каналов, принадлежавших тому же Хэтри, раскрутила уже  на  полную катушку. И
вскоре  каждая  британская  газета,  вне  зависимости  от  принадлежности  и
направления, сочла своим  долгом опубликовать свою историю об  Абраксасе под
самыми разнообразными заголовками: "НАШ ЧЕЛОВЕК В ПАНАМЕ",  "ОБМЕНИВАЛСЯ  ЛИ
РУКОПОЖАТИЕМ  С  КОРОЛЕВОЙ НАШ ТАЙНЫЙ  ГЕРОЙ?"  и,  наконец,  "БЫЛ  ЛИ  ЭТОТ
ЖИЗНЕРАДОСТНЫЙ  ПЬЯНЧУЖКА БРИТАНСКИМ  АГЕНТОМ  007"?  В  более  серьезной  и
здравой, а потому вызвавшей меньше доверия публикации говорилось,  что вдова
Абраксаса покинула Панаму уже  через несколько часов после обнаружения  тела
мужа и  скрывается  сейчас в Майами, под защитой и  покровительством некоего
Рафаэля  Доминго, близкого друга покойного и  известного в панамских деловых
кругах человека.
     Поспешно  опубликованное опровержение  трех панамских патологоанатомов,
утверждавших,  что  Абраксас,  страдавший  неизлечимой  формой  алкоголизма,
застрелился в  припадке депрессии, выпив не менее кварты шотландского виски,
доверия  не вызвало.  Желтая  газетенка,  принадлежащая все  тому  же Хэтри,
подытожила  общественную  реакцию:  "КОГО  ВЫ   ХОТИТЕ  ОБМАНУТЬ,  УВАЖАЕМЫЕ
СЕНЬОРЫ?" Последовало  также официальное заявление британского поверенного в
делах, мистера Саймона Питта, утверждавшего, что "мистер Абраксас не имел ни
формальных, ни каких-либо  иных  связей ни с нашим посольством, ни  с другим
официальным представительством Британии в  Панаме".  Особенно абсурдным  это
заявление показалось после того, как  выяснилось, что  Абраксас являлся одно
время  президентом Англо-панаского общества культуры, но срок его пребывания
в этой должности был сокращен по "причине слабого здоровья".
     ПОРТНОЙ ИЗ ПАНАМЫ
Некий эксперт по шпионским делам  объяснял тайную  логику всех  этих событий
следующим  образом:  Абраксасу,  заподозренному  местными  разведывательными
службами в  тайных связях  с английской  разведкой,  было приказано в  целях
прикрытия  разорвать  все  компрометирующие  его отношения с  посольством. И
лучше  всего  это  можно  было  сделать, распустив слухи  о его  "спорах"  с
посольством, чтоб  вывести  из-под подозрения  севших  ему  на  хвост служб.
Наличие каких-либо конфронтации с посольством  категорически  отрицалось все
тем же мистером Питтом. А  потому,  по  всей видимости, Абраксас собственной
жизнью заплатил за  эту легенду,  изобретенную в английских разведывательных
кругах. Информированные источники сообщали, что да, действительно, панамские
секретные  службы  проявляли одно время интерес к его деятельности.  Теневой
министр от  оппозиции, имевший  смелость  перефразировать  Оскара  Уайлда  и
заявить, что человек, погибший за  дело, не обязательно превращает тем самым
это  дело  в  стоящее,  получил  должный отпор  в желтой  прессе. А  одна из
газетенок Хэтри даже обещала раскрыть читателям некие совершенно  шокирующие
факты неудачной сексуальной жизни этого человека.
     Затем одним прекрасным  днем в центре внимания оказалась новая статейка
под названием  "ПАНАМСКИЙ СЧЕТ  В ТРИ ОЧКА", повествующая  о трех британских
дипломатах, которые, по  словам журналиста, "улизнули со  всем своим добром,
женщинами и прочим из посольства  как раз накануне жестокой воздушной  атаки
США". Тот  факт, что на самом деле их было четверо и одним  из них  являлась
женщина, во внимание принят не  был, не  хотелось портить удачный заголовок.
Безуспешные  попытки  представителя  Министерства  иностранных   дел  как-то
оправдать их отъезд были встречены насмешками.
     "Мистер Эндрю Оснард вовсе не являлся служащим Министерства иностранных
дел. Он был временно нанят для проведения экспертизы по вопросам,  связанным
с эксплуатацией Панамского канала, как высококвалифицированный специалист".
Пресса  просто  захлебывалась   от  восторга,   повествуя  о   его   высокой
квалификации: Итон, собачьи бега, картинг в Омане.
     Вопрос.: Почему мистер Оснард покинул Панаму в такой спешке?
     Ответ.: Истекли сроки пребывания мистера Оснарда в стране.
     В.:  Это потому, что срок пребывания Мики Абраксаса на этой  земле тоже
подошел к концу?
     О.: Без комментариев.
     В.: Оснард шпион?
     О.: Без комментариев.
     В.: Где сейчас Оснард?
     О: Нам неизвестно местонахождение мистера Оснарда.
     Бедная женщина. На следующий день пресса  была  счастлива просветить ее
на эту тему, напечатав  снимок Оснарда, катающегося без всяких  комментариев
по  горным склонам Давоса в компании какой-то светской красотки вдвое моложе
его.
     "Посол Молтби  был вызван в Лондон для консультаций незадолго до  того,
как  началась операция под  кодовым названием "Свободный проход". Совпадение
во времени является чисто случайным".
В.: Насколько незадолго?
     О. (после некоторого замешательства): Незадолго.
     В.: До того, как он исчез, или После?
     О.: Странный вопрос.
     В.: Какие отношения были у Молтби с Абраксасом?
     О.: Нам ничего не известно о каких-либо отношениях.
     В.:  Не  кажется ли  вам,  что  назначение в  Панаму не соответствовало
высокому интеллектуальному уровню и опыту Молтби?
     О:  Мы глубоко  уважаем республику Панаму. И считаем, что Молтби вполне
соответствовал занимаемому там посту.
     В.: Где он сейчас?
     О.: Посол Молтби взял долгосрочный отпуск для улаживания личных дел.
     В.: Нельзя ли уточнить, каких именно?
     О.: Мне нечего добавить. Личных.
     В.: Но каких именно личных?
     О.:  Насколько   нам  известно,   посол   Молтби  вступил  во  владение
наследством и, возможно,  подумывает о  новой карьере.  Ведь  он  выдающийся
ученый.
     В.: Вы что же, хотите тем самым сказать, что он уволен?
     О.: Ничего подобного.
     В.: Что с ним таким образом рассчитались?
     О.: Спасибо, что приняли участие в нашей пресс-конференции.
     Обнаруженная  у  себя  дома,  в  Уимблдоне, миссис  Молтби,  признанная
местная  чемпионка по  боулингу, поступила весьма  мудро, отказавшись давать
какие-либо комментарии о местонахождении мужа:
     "Нет,  нет.  Уходите,  вы все,  и  немедленно! Из меня  вам  ничего  не
вытянуть. Я  вас давно  раскусила. Все  вы подлецы и пиявки, вечно сочиняете
всякие  небылицы.  Мы уже  имели с  вами дело  на Бермудах, когда  приезжала
королева. Нет, не слышала от него ни слова. И думаю, что не услышу. Он живет
своей собственной жизнью, и  она не имеет никакого отношения к моей. О, нет,
полагаю,  что рано или поздно  он все же позвонит.  Если, конечно,  вспомнит
номер телефона и под  рукой найдется  монетка. Вот и  все, больше мне нечего
вам сказать. Шпион? Ну, знаете, это  просто смешно! Думаете,  я бы не знала?
Абраксас? Первый раз слышу. Похоже на  название  оздоровительного клуба. Да,
видела. Тот негодяй, который  облевал меня с ног до головы на приеме в честь
дня рождения  королевы. Чудовищный  тип! Что вы  имеете  в  виду,  какая еще
романтическая связь? Глупости! Вы что, не видели их  фотографий? Ей двадцать
четыре, ему сорок семь, как говорится, комментарии излишни!"
     "ДА Я  ВЫЦАРАПАЮ  ЭТОЙ  СУКИНОЙ ДОЧЕРИ  ГЛАЗА! -  ОБЕЩАЕТ  РАЗГНЕВАННАЯ
СУПРУГА ПОСЛАННИКА". Один неустрашимый репортер уверял, что выследил парочку
в Бали.  Другой  известный своими  секретными  источниками журналист поселил
влюбленных  в  роскошном особняке  в  Монтане, который ЦРУ  предоставляло  в
распоряжение   самых   ценных   своих   "помощников",   заслуживших   особую
благодарность.
     "Мисс Франческа Дин,  работавшая  в посольстве  в Панаме,  уволилась из
Министерства иностранных дел по советвенному желанию. Она проявила себя  как
талантливый  и ценный сотрудник, и мы очень сожалеем о  ее решении, принятом
по чисто личным мотивам".
В.: Те же основания, что и у Молтби?
     О. (тот же отвечающий, изрядно обескровленный, но несгибаемый): Пас.
     В.: Это надо понимать: без комментариев?
     О.:  Это  надо понимать  как пас. Никаких комментариев.  Какая разница?
Нельзя ли оставить эту тему и перейти к чему-то более серьезному?
     (Латиноамериканская журналистка через своего переводчика):
     В.: Скажите, Франческа Дин была любовницей Мики Абраксаса?
     О.: О чем это вы?
     В.: Многие в Панаме говорят, что именно она разрушила брак Абраксаса.
     В.: Не  нахожу нужным  комментировать  то,  что  многие люди  говорят в
Панаме.
     В.:  Многие в Панаме также говорят, что Стормонт, Молтби, Дин и  Оснард
были   кадровыми  британскими  террористами,  получившими  задание   от  ЦРУ
внедриться в демократическое правительство Панамы и разрушить его изнутри!
     О.: Скажите,  эта женщина аккредитована?  Кто-нибудь  прежде  ее  здесь
видел? Нет уж,  позвольте! Будьте любезны, покажите  свои  документы  нашему
охраннику!
     Дело  Найджела  Стормонта  вызвало  гораздо  меньше  шума.  "ПОВЕСА  ИЗ
МИНИСТЕРСТВА ОКОНЧАТЕЛЬНО РАЗГУЛЯЛСЯ",  а далее  шел  пересказ уже известной
любовной истории с бывшей женой коллеги, когда оба они работали в британском
посольстве  в Мадриде. Но  эти  публикации промелькнули  лишь  в  нескольких
номерах. Некоторое оживление внесло лишь сообщение о том, что Пэдди Стормонт
попала в  швейцарскую раковую  клинику, но сам Стормонт сумел положить конец
дальнейшим спекуляциям на эту тему. Шли дни, и постепенно о Стормонте начали
забывать как  о слишком  незначительном  игроке  в загадочном  и  масштабном
британском  заговоре, который,  по словам самого высокооплачиваемого  писаки
Хэтри, "помог  Америке спасти шкуру и доказал, что Британия под руководством
тори