ужбы.
     Генеральная прокуратура также видит только "незначительное подозрение в 
начальной фазе". После первых допросов и изучения секретного досье следователями 
прекращение дела кажется возможным уже на этой неделе. Координатор спецслужб в 
ведомстве Федерального канцлера, государственный министр Бернд Шмидбауэр (ХДС), 
напротив, считает, что изучение материалов может занять несколько недель. Ферч 
резко отрицает обвинения. Он отказался от комментариев "Шпигелю" по этому делу: 
"Сейчас я ничего не скажу, это бессмысленно".
     В политическом Бонне царит тревожное настроение. Утром прошедшей пятницы на 
чрезвычайное заседание была срочно созвана парламентская контрольная комиссия 
(ПКК), контролирующая деятельность разведслужб. Генеральный прокурор НЕМ, 
президент БНД Гайгер и координатор спецслужб Шмидбауэр доложили депутатам о 
состоянии дела. Тем не менее, оно представляется неясным.
     Очевидно в руки российской Службы внешней разведки попала серьезнейшая 
служебная информация (возможно, даже фамилии и данные агентов Пуллаха), отмечает 
"Шпигель". БНД и ВФК отреагировали на это с ужасом. Есть подозрение, что Москва 
имеет в Пуллахе крупного шпиона. Но, как принято говорить у "ясновидящих", его 
зовут, конечно, не Ферч, это может быть кто-то другой.
     Генеральный прокурор уже ведет разбирательство в отношении неизвестного 
лица.
     В Ведомстве Федерального канцлера не исключают, что все дело - всего лиши 
искусно сфабрикованная дезинформация коллег с Востока или интрига в самой БНД с 
целью отстранить Ферча от дел. "Мы еще не знаем, что происходит на самом деле", 
- признает один советник канцлера. - Возможно, мы введены в заблуждение".
     Однажды тень подозрения уже коснулась Ферча. В 1995 году Юрий Дроздов, 
бывший шеф нелегальной разведки КГБ, распространил слух, что агенту КГБ, кодовый 
номер Д-104, удалось проникнуть в высшее руководство в Пуллахе. Сын 
высокопоставленного офицера Вермахта якобы работал в конрразведке. Под эти 
данные подходил Ферч. Назначенное после этого служебное расследование постепенно 
сошло на "нет", генеральный прокурор не взял дело в производство, так как все 
было слишком хрупко.
     Почему Ферч теперь оказался в поле зрения следователей в Карлсруэ, остается 
загадкой. Ясно одно: если человека Москвы в БНД действительно зовут Ферч, то у 
службы, и без того потрясаемой скандалами, будет "супер-провал". На прошлой 
неделе американцы уже предусмотрительно наводили справки, что в этом деле 
соответствует действительности.
     Бывший сотрудник ЦРУ, который долгие годы работал с Ферчем, считает: "если 
бы выдвинутое подозрение оправдалось, это было бы гигантским уроном для БНД, 
настоящей катастрофой". Данное утверждение соответствует реалиям, поскольку Ферч 
все еще является "серым кардиналом" немецкой внешней разведки, человеком, 
имеющим большую власть, чья карьера началась еще при первом президенте службы 
Гелене. Бывший шеф отдела "Иностранные армии Востока" в гитлеровском Генштабе 
принял еще молодого Ферча в свой штаб в шестидесятых годах. При этом помогли 
семейные связи Ферча. Его дядя, Фридрих Ферч, был генеральным инспектором 
бундесвера.
     Операции московского КГБ с самого начала увлекли Ферча, который работал под 
служебным псевдонимом "Флемминг". Протеже Гелена стал самым молодым 
руководителем, когда принял руководство рефератом "Иностранные службы", 1-А2 - 
контрразведка. после некоторого периода работы в качествуе руководителя 
подотдела он занял пост руководителя разведподразделения по советскому блоку 
(UAL-12) и в конце концов стал начальником всего оперативного отдела. До 
сегодняшнего дня с его именем связана "заботливо" держащаяся в тайне удача. В 
1970 году БНД завербовала в Австрии молодого русского офицера КГБ. Источник 
"Виктор" 15 лет поставлял Пуллаху секретные материалы, среди прочего - имена 
депутатов бундестага, которые якобы работали на Восток. Чтобы защитить 
источника, многие секреты БНД сохраняла для себя. В середине 80-х годов шпион, к 
тому времени полковник, был тайно вывезен из Москвы.
     С тех пор в Пуллахе завистниками снова и снова распространялось подозрение, 
что успех человеку-легенде БНД создала Москва.
     У Ферча в Пуллахе есть не только друзья, - и в этом отчасти виноват он сам. 
Считается, что у него, в соответствии с профессией, "характер хамелеона". 
Человек с "собачьим" взглядом, который на совещаниях ведет себя рассудительно и 
разумно, может, если он недоволен, быть беспощадным. Без предупреждения и с 
унизительной бесцеремонностью он в один день меняет подчиненных ему 
руководителей подразделений.
     В вопросе своих политических позиций Ферч никогда не допускал неясности: 
для него враг - на Востоке.
     После распада Советского Союза Ферч оказался в Москве лицом к лицу с 
возлюбленным противником. Вместе с координатором спецслужб Шмидбауэром он вел в 
Москве переговоры по соглашению о сотрудничестве между БНД и СВР.
     В то время как на официальном уровне демонстрировалась гармония, Ферч 
толкал своих людей на отчаянную операцию. Агенты БНД выкрали высокие технологии 
и секретные документы из контингента Советской армии в бывшей ГДР ("Шпигель" N 
40/1997).
     При этом "мошенничестве" многое провалилось. Тогдашний президент БНД Конрад 
Порцнер потребовал от Шмидбауэра отставки Ферча. Основание: недостаточная 
организация служебного контроля. Ведомство Федерального канцлера отклонило 
требование, и Порцнер в знак протеста ушел со своего поста.
     Повезет ли Ферчу на этот раз, никто в Бонне и Пуллахе не решается 
предсказать. Только его жена кажется уверенной. Когда в прошедшую пятницу одна 
знакомая семьи сообщила ей, что она не может в это поверить, жена Ферча 
ответила: "Мы тоже не можем".
     Мои коллеги в Мюнхене моим ответом корреспондентам "Фокуса" были 
разочарованы. На этот раз "точку" в очередном раунде шпиономании в ФРГ опять 
поставил руководитель пресс-службы СВР Юрий Каболадзе, заявивший, что "... 
материалы, связанные с фигурой Ферча - это внутреннее дело немецкой разведки, 
которое нам комментировать неуместно и нетактично. Что касается попытки связать 
дело Ферча с заявлениями Юрия Дроздова, то я знаю последнего как опытного 
разведчика и ответственного человека, который никогда бы не стал спекулировать 
информацией, оказавшейся в его распоряжении, тем более если она способна 
скомпрометивать наши источники".
     Но российские газеты продолжали комментировать скандал в ФРГ. Успокоение 
наступило лишь после передачи сообщения агентства "Интерфакс", озоглавленного 
"ОТСТАВНОЙ ГЕНЕРАЛ КГБ ПРИЗЫВАЕТ НЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ИСТОРИЮ С "ЗАКОНСЕРВИРОВАННЫМ" 
В БНД СОВЕТСКИМ АГЕНТОМ ДЛЯ ОСЛОЖНЕНИЯ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ РОССИЕЙ И ФРГ".
     В сообщении говорилось: "Служба внешней разведки (СВР) РФ отказалась 
комментировать появившиеся в СМИ ФРГ утверждения о том, что высокопоставленный 
сотрудник германской разведки BND Фертш якобы является русским шпионом.
     "Разведка никогда не комментирует сообщения о причастности того или иного 
лица к своей деятельности",- заявила в интервью "Интерфаксу" в среду пресс-
секретарь директора СВР Татьяна Самолис.
     Между тем, эксперты, близкие к СВР, напомнили, что в германской печати уже 
не первый раз нагнетаются шпионские страсти вокруг фигуры Фертша - крупного 
специалиста по разведкам Восточной Европы, занимающего ныне пост начальника 
отдела безопасности BND, который призван выявлять среди сотрудников разведки 
агентов иностранных спецслужб.
     Причем, как правило, в немецкой печати Фертша напрямую связывают с агентом 
КГБ под кодовым именем Д-104, действовавшим в штаб-квартире BND в Пуллахе. Об 
этом агенте подробно рассказал в своей книге "Нужная работа" отставной генерал 
КГБ Юрий Дроздов, долгое время руководивший управлением нелегальных операций. 
Эксперты напомнили, что после выхода в свет книги в 1995 году возникли 
подозрения, что этим агентом как раз и может быть Фертш. Однако после 
проведенного прокуратурой ФРГ расследования все подозрения с него были сняты.
     Сам Ю.Дроздов в интервью "Интерфаксу" в среду высказал мнение, что история 
вокруг Фертша и агента Д-104 раскручивается в ФРГ "в целях внутриполитической 
борьбы, а также для того, чтобы осложнить российско-германские отношения в 
интересах третьей стороны".
     Отставной генерал сообщил, что работа с агентом была прекращена в 1977 
году.
     "Этот человек законсервирован надежно, и никто, кроме меня, на связь с ним 
выйти не может. такой был у нас уговор - и с ним, и с нашим руководством, в то 
время, когда мы прекращали эти отношения", - подчеркнул Ю.Дроздов.
     По его словам, "на Западе, в Германии, в США должны, наконец, понять, что 
на нашей стороне были такие успехи, о которых мы еще молчим и которым они могут 
позавидовать".
     "Поэтому пускай перестанут терзать самих себя и не дают возможности третьим 
силам использовать в своих интересах некоторые проблемы из деятельности 
разведки", - подчеркнул Ю.Дроздов." .
     Волнения в ФРГ, США, Англии и Франции по поводу "Д-104" вполне понятны. В 
период "холодной войны" в противоборстве разведок бывали моменты и посложнее.

     Еще несколько слов - о боевых делах одного из разведчиков-нелегалов. Его 
судьба сложилась весьма необычно: пять лет подготовки и всего столько же боевой 
работы. Мало, но это прозвучало в современной летописи нелегальной разведки как 
первая дерзкая весенняя песня соловья.
     Я не могу назвать его имени, псевдонима, страны, где он работал. Пусть для 
читателя он будет просто "БС".
     Уже с начала 70-х годов Комитет Госбезопасности беспокоило положение наших 
ядерных энергетических объектов - все ли там в порядке, правильно ли мы идем в 
развитии ядерных установок, как обеспечивается их безопасность, не отстаем ли от 
других стран, совершенствующих ядерную энергетику. Решение ряда таких задач 
выпало и на долю нелегальной разведки.
     Справиться с ними предстояло в короткие сроки. "БС" должен был проникнуть 
на соответствующие объекты в ряде зарубежных стран, добыть необходимую 
информацию по обширному комплексу вопросов.
     Мы думали, что самым трудным будет непосредственно период выполнения 
задания. Мы ошиблись. Самым трудным оказался период подготовки, документирования 
и легализации. Как бы то ни было, но в совершенстве было изучено два иностранных 
языка с таким редким профессиональным уклоном, обеспечена "железная" 
документация, выдерживающая любую проверку, найдены настоящие родственники и... 
требуемое место работы.
     Попробуйте представить, какого это стоило труда, тем более в стране со 
сложной обстановкой и на объекте повышенной секретности с усиленным контролем за 
работающим персоналом.
     В Центре каждый раз с напряжением ожидали выхода "БС" на связь. Каждая 
операция обеспечивалась с особой тщательностью. Провалиться мы не имели права. И 
так все пять лет, и за каждой операцией заботливо следил Ю.В.Андропов. Но беда 
все же пришла со стороны предателя, который имел косвенное отношение к делу 
"БС". Нам пришлось свернуть работу.
     "БС" не понимал, что заставляет Центр отзывать его, выражал свое 
недовольство, сопротивлялся, ведь непосредственно вокруг него пока еще все было 
спокойно, хотя его уже искали по косвенным признакам, названным предателем.
     Он прибыл в Центр и впервые за все годы нашей совместной службы с 
возмущением говорил о трусости работников Центра, перестраховщиках и многое 
другое. Он требовал, чтобы его вернули в страну, где он оставил полезную для 
Родины работу и ставшего близким ему человека, прикрывавшего его и не знавшего, 
что он разведчик.
     Мы рассказали, что его выдал предатель и что его ожидал скорый арест. "БС" 
долго не мог успокоиться, допустить саму возможность предательства со стороны 
другого разведчика. В конце концов он согласился с Центром. Я предложил "БС" 
вместе с его куратором написать и отправить знакомым в стране письмо о его якобы 
гибели во время ракетного удара американской авиации по Триполи в 1986 году.
     По улицам Москвы и сегодня ходит скромный, иногда застенчивый, в меру 
обидчивый, требовательный к себе и другим человек среднего роста, совершенно не 
привлекающий внимания посторонних. Он никому не скажет, кроме "своих", кем он 
был и за что на его груди несколько боевых орденов и знак "Почетного сотрудника 
органов государственной безопасности".
     Все, что добывал "БС" за рубежом, сразу же направлялось в соответствующее 
ведомство. Если бы результаты его труда были правильно там использованы, учтены, 
то может быть, Чернобыльской катастрофы бы не было...
     Как-то в Кабуле в конце 80-х годов жаркой ночью, сидя в плетеном кресле 
возле бассейна, глядя в небо и считая пролетающие звездочки спутников, 
Председатель КГБ СССР В.А.Крючков, возвращаясь в разговоре к результатам работы 
одного из нелегалов, спросил: "А сколько вообще нужно иметь агентуры, чтобы 
знать, что происходит в мире?" "Не так уж много, - ответил я, назвав несколько 
имен, - пять-шесть человек, а вся остальная агентурная сеть должна обеспечивать 
их, отвлекать от них внимание".

     Свое Отечество нелегалы любят каждый по-своему.
     Один из них - видный, осанистый, весьма представительной внешности, 
периодически приезжая домой в отпуск, отдыхал в глуши, в нашей нечерноземной 
полосе. Он усаживался с семьей в свою автомашину и забирался в забытую всеми 
глубинку Псковщины, куда и добраться можно было только по сухопутью, а выбраться 
во время осенних дождей только с помощью трактора. Он ловил рыбу, собирал грибы, 
скорбел у заброшенных солдатских могил, скрипел зубами от злости посреди 
брошенных русских деревень, стонал от бессилия и душевной боли. Как-то он 
высказал все и эту боль в беседе с одним секретарем парткома КГБ. Тот его не 
понял. А этот нелегал там, в этом захолустье и разореньи, черпал силы и 
вдохновение для своей нужной работы за рубежом.
     Мне знакомо это чувство. На берегу Оки, близ полузаброшенной деревушки 
Ташинка, что лежит в гору по проселку после паромной переправы через Оку у 
г._Касимова, мы с женой провели как-то дней десять, поставив палатку под 
развесистым кустом. Хозяин находившегося рядом дома - солдат-инвалид, попавший в 
плен к немцам в 1941 году и вернувшийся только в 1956 домой,_- настрадавшись, 
вспоминая свою и вообще "заграницу", сказал: "Судьба... Вот пересади червяка из 
горькой редьки в сладкую свеклу - не выдержит, подохнет... Нда, мы такие, нам 
без России нельзя!".
     Молодые разведчики-нелегалы внимательно изучали опыт ветеранов и относились 
к нему с огромным уважением. Вернувшись на отдых на Родину, они спешили 
встретиться с нелегалом-тренером, чтобы поблагодарить его за "напутствия на 
боевую работу, за полезный товарищеский совет".
     Некоторые даже свою признательность выражали в стихах: 

     Ветеранам службы 

     По шумному проспекту лишь пять минут ходьбы
     К воротам Александровского сада.
     Здесь в строгой тишине так много от судьбы
     Команды Зорге, Абеля и Радо.
     И вот ты здесь стоишь, к ним голову склонив.
     Ведь это их сердец огонь остался.
     И ныне, и вовек, пока последний жив,
     Не разорвать цепи, как ни пытайся.
     Как много подарили тепла они тебе,
     Усталые, уверенные люди,
     Но права не имели мы их узнать в толпе,
     Пусть даже в праздники, не говоря про будни.
     Ты больше не пойдешь по этим адресам,
     Тепло знакомых рук тебя не встретит.
     И только, если ты им не изменишь сам,
     Огонь сердец их путь тебе осветит.
     Ты снова здесь стоишь, к ним голову склонив,
     Ведь это их сердец огонь остался.
     И ныне, и вовек, пока последний жив,
     Не разорвать цепи, как ни пытайся.

     Это стихотворение в нарушение всех законов разведки пришло в тайнописи. 
Молодые нелегалы, ушедшие недавно на работу за кордоном, в своем письме просили 
не журить их за это. В этом стихотворении, написанном молодыми разведчиками,_- 
все: любовь к Родине, клятва в верности и отрешение от сомнений в правильности 
выбранного пути в наше трудное время.
      



^ИС: ЗАПИСКИ НАЧАЛЬНИКА НЕЛЕГАЛЬНОЙ РАЗВЕДКИ
     ^ДТ: 15.05.1999
     ^АВ: ЮРИЙ ДРОЗДОВ
     ^ЗГ: ГЛАВА 9. СПЕЦНАЗ
     ^ТТ:

     В 1992 г. во время моих встреч с российскими, французскими и американскими 
журналистами, мне задавали один и тот же вопрос: разведка и терроризм.
     Российские журналисты требовали, по крайней мере, осудить те действия 
бывшей моей службы, которые были связаны с насилием. "Ведь раньше считалось, что 
последним случаем, когда КГБ прибег к акту террора за рубежом, было при Хрущеве 
убийство советским агентом украинского националиста С.Бандеры. Кто поручится за 
то, что нашему агенту за рубежом снова не будет дан приказ устранить, скажем, 
перебежчика?"
     Иностранные же корреспонденты ставили вопросы профессиональнее, считая, что 
спецподразделения в спецслужбах есть и должны быть. Их интересовало, имело ли 
наше Управление какое-либо отношение к борьбе с терроризмом. Есть ли у нас 
информация о западно-европейских террористических группах типа немецкой "Красной 
Армии" или ближневосточных группах Абу Нидаля, Карлоса? Не пытались ли мы 
проникнуть в одну из них? Какова моя точка зрения по поводу деятельности этих 
групп? Были ли какие-либоофициальные директивы о том, как относиться к ним в 
случаях соприкосновения?
     Я не смог удовлетворить их любопытства в полном объеме, ибо наше Управление 
не решало каких-либо вопросов, связанных с террористической деятельностью. Все, 
что опубликовано в последние годы за рубежом о причастности Восьмого отдела 
Управления "С" к терроризму,- не более, чем свободный полет фантазии авторов.

     После окончания Великой Отечественной войны в течение ряда лет 
подразделения спецназначения бывшего IV Управления МГБ СССР, действовавшие в 
тылу противника и против оставшихся в живых бандитов и пособников нацистов, были 
свернуты.
     Восьмой отдел Управления "С", который сформировался в середине 70-х годов 
из некоторых бывших сотрудников этих подразделений, был ничем иным, как 
информационной и научно-исследовательской разведывательной структурой, 
отслеживавшей оперативными средствами все, что касалось сил специального 
назначения стран НАТО. Отдел, естественно, проводил подготовку спецрезервистов 
на случай возможных военных действий, как это делается в любом государстве.
     События в Афганистане заставили нас создать в 1978-1980 гг. и послать туда 
укомплектованные спецрезервистами внеструктурные подразделения типа "Зенита" и 
"Каскада". Встретившиеся там трудности доказали ошибочность принятого в 50-е 
годы решения о прекращении деятельности частей специального назначения.
     31 декабря 1979 года я и Вадим Алексеевич Кирпиченко в присутствии 
Владимира Александровича Крючкова докладывали Юрию Владимировичу Андропову о 
нашем участии в афганских событиях. После окончания беседы я сказал о том, что 
нужно уже сейчас, оценивая этот опыт, подумать о формировании специального 
кадрового подразделения в системе КГБ. Юрий Владимирович посмотрел на меня, не 
ответив ни слова. В середине января произошла очередная встреча. Я уже пришел с 
бумагой, в которой была изложена идея создания "Вымпела". В течение 1980 года, 
после неоднократных обсуждений, согласований в правительстве и Политбюро, 
руководство КГБ согласилось с необходимостью образования такого 
спецподразделения.
     На состоявшемся 19 августа 1981 года закрытом совместном заседании Совета 
Министров СССР и Политбюро ЦК КПСС высшее руководство страны приняло решение о 
создании в Комитете Государственной Безопасности СССР совершенно секретного 
отряда специального назначения для проведения операций за пределами СССР в 
"особый период".
     Его первым командиром стал участник штурма дворца Амина, Герой Советского 
Союза Эвальд Козлов, боевой капитан 1 ранга и