. Пусть иногда они перегибают палку, пусть их боятся - от этого их 
будут уважать еще больше. Зря он связался с этими хищниками из ЦРУ. Они его 
использовали. Он был всего лишь мальчишкой, славным мальчишкой, который совершил 
ошибку".
     Отец не прав. Я понимаю всю глубину боли его сердца. Но Г.Вареник предал 
свою Родину, выдав состав резедентуры, характер и конкретное содержание 
оперативных заданий. Нам стоило больших усилий вевести всех из под удара 
контрразведки ФРГ и ФБР. В боннской резидентуре не было акоголиков, коллектив 
работал ритмично, смело, конспиративно провел все защитные мероприятия и стойко 
перенес суровую реакцию Центра. Свою ошибку офицер разведки Г.Вареник совершил в 
боевых условиях, а на войне такие ошибки не прощают, как бы это ни было больно 
родным.
     Пит Эрли не случайно завершает "дело Г.Вареника" высказываниями следователя 
КГБ, который вел расследование: "Этот человек - предатель. Зачем окружать его 
романтическим ореолом? Он был ничтожеством. У нас не было никаких оснований 
предполагать, что он совершил измену по идеологическим соображениям. На суде он, 
естественно нес всякую ересь про какой-т заговор с целью убийства американских 
солдат, про коррупцию в КГБ. Чего еще можно было от него ожидать? Приговор ему 
был известен заранее. Лично я горжусь проделанной мною работой и не собираюсь 
оплакивать этого предателя".
     
     Со слов бывших американских разведчиков я знаю, что в ЦРУ, как и в русской 
зазведке, не любят предателей, как из числа своих сотрудников, так и 
перебежчиков из других спецслужб.
     Великий Сервантес, этот "рыцарь печального образа", помнится, сказал, что 
"предательство может быть кому и нравится, но предатели ненавистны всем".
     
     Справедливость сурового приговора суда в отношении этих лиц сомнению не 
подвергалась.
     
@ 

     ^ИС: ЗАПИСКИ НАЧАЛЬНИКА НЕЛЕГАЛЬНОЙ РАЗВЕДКИ  
     ^ДТ: 15.05.1999  
     ^АВ: ЮРИЙ ДРОЗДОВ  
     ^ЗГ: ГЛАВА 12. ПРЕДАТЕЛИ: И последний случай...
     ^ТТ:   

     В августе 1995 года журнал "Фокус" (N4) поместил небольшую заметку "Агент в 
рясе?" следующего содержания: 
     "Мюнхенский архиепископ подозревается в шпионаже 

     Архиепископ московского патриархата русской православной церкви архиепископ 
Игорь СУСИМИЛ подозревается в шпионаже. Представитель федеральной прокуратуры 
Рольф Ханниг подтвердил, что против служителя культа начато расследование в 
связи с подозрениями в проведении шпионской деятельности.
     По сведениям, полученным журналом Фокус, он якобы много лет назад свел 
полковника американской армии Джорджа ТРОФИМОВА с одним из офицеров КГБ.
     Трофимов работал в очень важном отделе американской разведки: будучи 
сотрудником американского секретного органа в Нюрнберге он занимался опросом 
перебежчиков из состава Советской армии.
     Чиновники федерального ведомства криминальной полиции провели обыски 
квартир священника и американского офицера. К расследованию подключилась и 
американская федеральная полиция ФБР. Оно в настоящее время проверяет 
предположение, не передавал ли Трофимов КГБ адреса бежавших русских солдат и не 
способствовал ли он косвенно похищению их агентами КГБ.
     Архиепископ Сусимил в беседе с Фокусом отрицал то, что он свел Трофимова с 
КГБ".
     
     По сведениям из осведомленных немецких источников, поводом для заведения 
проверочного дела в отношении архиепискома Сусимила явились публикации бывшего 
генерала КГБ Олега Калугина. Так что и бывшего агента советской разведки "Ладью" 
(он же Липка), работавшего в Агентстве национальной безопасности США, выявить 
сотрудникам ФБР не составляло никакого труда. Как это называть- ответьте сами.
     
     В период "холодной войны" - наиболее острого противоборства разведок - наши 
оппоненты не гнушались и прямого физического принуждения к предательству, что, 
как правило, никогда не удавалось. Помнится, в одной из стран Северной Африки 
весной 1987 г. в одном из городских районов столицы был задержан наш разведчик 
В. К нему подошли шесть человек, окружили, свалили на землю, затолкнули в 
подъехавшую машину, завязали глаза, изъяли из карманов ключи от автомашины.
     Доставили на загородную виллу, обыскали, сняли носки, выдернули ремень из 
брюк, сняли часы, раздели догола. Посадили на стул и сняли повязку с глаз. 
Обращались с ним подчеркнуто грубо.
     На его резкий протест против незаконного захвата (заявил, что он советский 
гражданин, сотрудник посольства СССР, потребовал вызова советского консула и 
официального объяснения, кем он задержан) никак не реагировали.
     Ему заявили лишь, что он находится в руках местных властей и перед ним 
сотрудники разведки, удостоверения личности предъявлять отказались.
     В течение двух суток с помощью угроз и шантажа, применения методов 
физического и психологического воздействия пытались сломить волю задержанного, 
вынудить его дать показания по существу предъявленных обвинений, добиться 
признания в принадлежности к спецоргану СССР.
     На третьи сутки ему вновь завязали глаза, вывели во двор, где его 
"прогуливали", постоянно меняя направление движения, "шепотом советовали во всем 
признаться, не доводить дело до пыток". Затем В. вернули в помещение, и допрос 
продолжался примерно до трех часов утра, с уже открытым применением шантажа и 
угроз. Допрос стал жестким, вопросы задавались в резкой форме, чередовались с 
угрозами расправы.
     В. было заявлено о том, что его могут вывезти в США, где он очутится в 
качестве "политического беженца". Последовало предложение о сотрудничестве с 
местной разведкой. После категорического отказа от сотрудничества были применены 
меры физического воздействия.
     В течение первой ночи пребывания в руках спецслужбы В. дали поспать всего 
лишь три часа - с трех до шести утра, заставляли стоять у стены босиком на 
каменном полу с поднятыми руками, стоять на одной ноге с запрокинутой головой. 
Если падал или терял равновесие, его заставляли поддерживать требуемую позу 
чувствительными ударами.
     При этом задавали вопросы провокационного характера, требовали признания в 
проведении разведывательной работы, в том числе и против американцев. При этом 
представитель спецслужбы пообещал, что В. может в этом случае рассчитывать на 
освобождение.
     Допросы проводились ежедневно с восьми утра до семи вечера. Допрашивающих 
всегда было двое. Один из них вел допросы в наступательной манере, жестко, 
второй - занимал более мягкую позицию, делал акцент на неофициальных, 
доверительных моментах, предлагал спиртные напитки, чай, кофе.
     В течение всего времени его не оставляли одного. В вечерние и ночные часы, 
когда не было официальных допросов, с ним в комнате постоянно находился 
сотрудник, в задачу которого входило ведение "непринужденных" разговоров - 
проверялось морально-психологическое состояние В. Кроме этого сотрудника, в 
комнате постоянно дежурили два охранника, которым было запрещено разговаривать с 
В.
     Одним из методов психологического давления было внушение ему мысли, что 
советская сторона не предпринимает активных шагов по его освобождению. Более 
того, они утверждали, у них есть основания полагать, что руководство В. не 
доверяет ему, они препятствовали контактам представителя советского посольства с 
В.
     После захвата В. местные спецслужбы стали разыскивать его семью. Ему 
сказали, что посетили его местожительство, но никого там не застали, 
интересовались у него, где может находиться семья.
     Затем сменили тактику, "сообщили" об "аресте" семьи советским посольством, 
что якобы свидетельствует о недоверии советского руководства к В.
     В. упорно молчал и требовал освобождения. Потом отношение спецслужб к В. 
изменилось. Сказались наши настойчивые демарши перед высшим руководством страны. 
Местные спецслужбы освободили В., и он с семьей через несколько дней возвратился 
домой. А еще через некоторое время за стойкость ему был вручен орден Красной 
Звезды, а жену наградили почетной грамотой Комитета Госбезопасности.
     Возникает вопрос: а как на эту провокацию ответили мы.
     Нам ничего не оставалось, кроме тщательного анализа деятельности в этой 
стране наших оппонентов, чтобы точно определить, кто из американских разведчиков 
стоял за спиной местных спецслужб. Выявив его, мы стали искать сближения с ним, 
заметив, что он подбирается к другому нашему сотруднику Б. Мы 
"посопротивлялись", затем стали податливее, уступчивее и вынудили сотрудника ЦРУ 
провести беседу с нашим разведчиком, попытаться привлечь его к сотрудничеству с 
ЦРУ.
     Б. попросил у него разрешения подумать, но оставил у американца впечатление 
об успешно проведенной вербовке.
     Они встретились на следующий день вечером. Б. с начала беседы взял 
инициативу в свои руки, предложив американцу сотрудничать с нами за крупное 
денежное вознаграждение. Американец был удивлен, пробормотал, что это 
противоречит его моральным принципам, он, мол, человек не того сорта, который 
нам нужен. Б. настойчиво и убедительно доказал сотруднику ЦРУ, что он для 
советской разведки подходит. Сотрудник ЦРУ оказался слабее В. и Б. Он был 
сломлен спокойной и убедительной логикой психологического давления советского 
разведчика и полностью ошарашен. Он сдался, пошел на сотрудничество с нашей 
разведкой, но потом, видимо, испугался и все, или частично все рассказал своему 
руководству. На третью после вербовки встречу он не пришел. Дворик его виллы не 
убирался, телефон не отвечал. Мы нашли его через некоторое время в США, он 
откликнулся. Но потом снова исчез. Мы не стали разыскивать его дальше... 
Джентльмены должны понимать друг друга и соблюдать правила игры.
      



^ИС: ЗАПИСКИ НАЧАЛЬНИКА НЕЛЕГАЛЬНОЙ РАЗВЕДКИ  
     ^ДТ: 15.05.1999  
     ^АВ: ЮРИЙ ДРОЗДОВ  
     ^ЗГ: ГЛАВА 13. ЕЩЕ РАЗ К ИСТОРИИ РАЗВЕДОК, ИЛИ НУЖНЫ ЛИ НАМ СПЕЦСЛУЖБЫ 
     ^ТТ:  

     В последние годы в распоряжении пытливого читателя оказалось как никогда 
много публикаций о деятельности разведывательных служб. Их большая часть 
повторяет или подает в новом свете хорошо известные специальные операции, тем 
самым способствуя сохранению интереса широкой публики к теме, совсем недавно в 
своем общедоступном варианте носившей исключительно исторический или сугубо 
пропагандистский характер. Лишь отдельные, весьма немногочисленные книги и 
статьи содержат впервые упоминаемые факты, а заодно и имена, которые раскрывают 
многообразие разведывательной деятельности и некоторые колоритные фигуры ее 
участников.
     Примечательно, что почти во всех публикациях говорится о прошлом и совсем 
не затрагивается будущее. Очень редко делаются попытки очертить складывающиеся 
новые контуры работы спецслужб. Тем не менее недавно появившиеся в открытой 
печати суждения ряда маститых разведчиков свидетельствуют о том, что процесс 
модернизации разведывательных сообществ идет вовсю.
     Наблюдатели отмечают, что повсеместно совершенствуется мастерство 
оперативных и руководящих работников разведки, более взвешенно распределяются 
материальные и кадровые ресурсы по основным направлениям и объектам 
разведывательной деятельности, последовательно и с прицелом на будущее 
внедряется новейшая специальная техника, разумно пересматриваются приоритеты. В 
этой творческой работе перед кругом лиц, занятых поиском и разработкой 
эффективных нововведений, встает вопрос о целесообразности отказаться от 
некоторых форм разведывательной практики - тех самых, которые пережили свое 
время и сейчас уже не соответствуют складывающемуся новому характеру 
международных отношений.
     Было бы неправильно и бессмысленно пускаться в рассуждения об отмирании 
разведки. Государствам, как и прежде, нужно знать, что происходит по периметру 
их границ, а порой и дальше. Им требуется, и притом на самых законных основаниях 
с точки зрения международного права, информация о возможном распространении 
средств массового поражения, о международном терроризме и транснациональной 
мафии, действующей в сфере незаконного оборота наркотиков, оружия и других 
средств, несущих угрозу здоровью населения. По-прежнему сохраняют 
разведывательное значение и сведения о назревающих переменах в политической 
жизни отдельных стран. Такого рода материалы были и остаются актуальными на 
протяжении очень длительного периода. В качестве иллюстраций можно привести ряд 
примечательных событий из отечественной и иностранной истории.
     
     Накануне русско-турецкой войны 1677-1678 гг. казацкий атаман Иван Сирко 
послал в Турцию запорожца-разведчика, в совершенстве владевшего турецким языком. 
Тот раздобыл и привез фирман (указ) Магомета IV о предстоящем походе на Украину. 
Сирко направил документ в Москву, где тот сохранился до наших дней в архиве 
Посольского приказа.
     Русские и украинские войска были заблаговременно стянуты под Чигирин, 
нанесли туркам удары, которые заставили их отказаться от завоевательных планов и 
пойти на заключение в 1681 году Бахчисарайского мира.
     
     Осенью 1776 года командующий вооруженными силами американских повстанцев 
генерал Вашингтон, осуществлявший непосредственное руководство разведывательной 
деятельностью, принял и лично проинструктировал молодого офицера Натана Хейли, 
отправлявшегося со специальным заданием в город Нью-Йорк, занятый английскими 
войсками. Под видом странствующего учителя Хейли проник в расположение 
противника и собрал необходимые сведения. На обратном пути он был задержан и 
арестован, найденные у него записи не оставляли сомнений о цели его пребывания 
на острове Лонг-Айленд.
     Хейли отверг предложение спасти жизнь ценой измены и был повешен. Он стал 
национальным героем США. На территории штаб-квартиры Центрального 
разведывательного управления ему воздвигнут памятник.
     
     В ночь на 12 (24) июня 1812 года началась Отечественная война России против 
Франции. Получив сообщения о переходе французскими войсками русской границы, 
Александр I приказал генерал-адъютанту Балашову отправиться к Наполеону с 
предложением мирного урегулирования конфликта.
     Миссия Балашова не принесла желаемых результатов. Широкой публике этот факт 
хорошо известен по роману Л.Н.Толстого "Война и мир". Однако в художественном 
произведении ничего не говорилось о другой задаче, с которой была связана 
поездка Балашова, - "получить сведения о состоянии французских войск". 
Выполнение ее было возложено на поручика М.Ф.Орлова, через два года 
прославившегося тем, что подписал акт о капитуляции Парижа и в 26 лет стал 
генералом.
     Александр I лично распорядился прикомандировать М.Ф.Орлова к А.Д.Балашову, 
так как считал его способным провести важную разведывательную операцию. Храбрый 
офицер, получивший боевое крещение в битве при Аустерлице и отличившийся в 
сражении под Гейльсбергом, М.Ф.Орлов занимал ответственный пост в штабе 
главнокомандующего, принимал донесения военной разведки, обобщал их и передавал 
Барклаю де Толли.
     По возвращении в Главную штаб-квартиру он поручил М.Ф.Орлову представить 
докладную записку. Орлов в ней сообщил, что первоначальный план Наполеона 
предусматривал дать генеральное сражение под Вильно, однако отход русских войск 
не позволил его осуществить. Принятый французами новый план "состоит в 
сковывании нашего левого фланга, чтобы разбить разделенную на части русскую 
армию".
     С учетом изложенных М.Ф.Орловым сведений и соображений, русское 
командование отказалось от намерений дать сражение Наполеону в пределах Литвы и 
приняло решение продолжить отступление, чтобы обеспечить соединение армий 
Барклая де Толли и Багратиона.
     За блестяще выполненное разведывательное задание М.Ф.Орлов получил звание 
флигель-адъютанта и был произведен в штабс-ротмистры.
     
     В 1821 году население Греции, ряда районов Валахии и Молдавии восстало 
против турецкого ига. Командование Второй армии, расквартированной на юге 
европейской России, приняло срочные меры по получению достоверной информации о 
положении во владениях соседней Турции и особенно о деятельности Гетерии - 
организации греческих повстанцев. В город Яссы с негласной миссией был направлен 
адъютант главнокомандующего Второй армии подполковник Пестель.
     Когда министр иностранных дел Нессельроде, прочитав донесение Пестеля о 
повстанческом движении в Турции, спросил у Александра I, кто этот дипломат, 
который так умно и верно сумел описать положение Греции и христиан на Востоке, 
царь, улыбнувшись, ответил: "Не более и не менее как армейский подполковник. Да, 
вот такие у меня служат в армии подполковники".
     Спустя полгода Пестель был произведен в полковники и назначен командиром 
Вятского пехотного полка.
     
     Вряд ли можно исключать повторения подобных или схожих разведывательных 
операций и в наше время. Во всяком случае они представляются закономерными и 
оправданными, как это и было в прошлом. Однако совсем по-иному сейчас смотрится 
другая специальная операция, проведенная в отношении России в тот момент, когда 
народ Греции поднялся на восстание против турецкого господства. Эта акция имела 
самые серьезные последствия.
     Через российского посла в Константинополе до сведения турецкого руководства 
было доведено мнение царя о том, что греческие мятежники достойны осуждения, 
поскольку они выступают против легитимной власти. Россия не оказала тогда помощи 
национально-освободительному движению в турецких владениях. Борьба греков только 
через восемь лет, т.е. в 1829 году, закончилась победой и привела к 
независимости страны. Что касается волнений в Валахии и Молдавии, то они были 
подавлены, и местному населению удалось освободиться от турецкого владычества 
лишь спустя 50 лет.
     Почему царь занял позицию, которая не совпадала с точкой зрения ряда 
близких ему лиц и противоречила общественным настроениям в его собственной 
стране? Судя по письму Александра I министру духовных дел и просвещения 
А.Н.Голицыну из Лайбаха от 10 (22) марта 1821 года, российский император считал, 
что восстания в Испании, Неаполе, Пьемонте и Греции организованы каким-то 
руководящим революционным комитетом, находящимся во Франции. В этой связи автор 
одной исторической работы, кстати, посвященной Пестелю, утверждает: "Австрийский 
канцлер Меттерних сумел как нельзя лучше сыграть на колебаниях и опасениях 
Александра I. На основании подложных документов он представил Гетерию отраслью 
какой-то всеевропейской подпольной организации".
     
     Документальные фальшивки ведут свое начало с очень давних времен. 
Прогремевшей, можно сказать, на весь мир является подложная грамота римского 
императора Константина I, правившего в IV веке н.э., согласно которой, папе 
Сильвестру I и его преемникам была предоставлена власть над Римом, Италией и 
западным провинциями империи, а также признавалось главенство папы над всеми 
другими владыками.
     Вдумчивые исследователи, хотя и не сразу, но все же докопались, что так 
называемый "Константинов дар" был составлен по поручению папы Николая I в 
середине VIII века реймскими и аахенскими богословами. Этот документ на 
протяжении всего Средневековья использовался папской властью для подкрепления 
своих теократических притязаний. Однако в конце концов его постигло заслуженное 
разоблачение. Сомнения в достоверности "Константинова дара" высказывал известный 
философ Николай Кузанский, а неопровержимо доказал его подложность в 1440 году 
итальянский гуманист Лоренцо Валла, приверженец философии и этики Эпикура.
     Другой известной фальшивкой, прочно вошедшей в европейскую историю, стало 
подложное письмо, призванное скомпрометировать Прокопия Ляпунова, выдающегося 
деятеля национально-освободительного движения русского народа на одном из этапов 
Смутного времени.
     Ляпунов сорганизовал рязанских дворян на вооруженное сопротивление 
иностранной интервенции, вступил в союз