е  сможешь заботиться о
себе и иногда это стоило мне огромных усилий!
     Она вернула свою старую, привлекательную гримасу и сказала:
     - С тобой нелегко, знаешь. С тобой всегда было нелегко.
     - Я бы рискнул возразить, Ма, - сказал я.
     - А что касается любви к тебе, - продолжала моя мама, - что же, слушай,
сынок.  Тебе  не приходилось выбирать, любишь ты или не любишь, даже  своего
собственного  отца.  Ты  любишь,  если  любишь,  а  нет,  значит  -  нет,  и
притворство здесь ни к чему. Ты поймешь, что это так, когда подрастешь. Или,
может быть, ты такой умный, что уже это понял.
     Я тоже сел, в трех футах от нее.
     - О'кей, мать,  - сказал я  после  недолгого молчания, - давай  не этом
остановимся.
     - Как скажешь, сын, - сказала она мне.
     И тут Ма сделала  то, чего  никогда не делала со мной раньше, а именно:
поднялась, подошла  к стеклянному  буфету, покрытому оранжевым  ковриком  со
шнурками,  который я очень хорошо помню, и  к  которому  нам не  разрешалось
подходить даже на милю, и она достала оттуда бутылку портвейна,  вылила ее в
два зеленых бокала, протянула мне один, и сказала:
     - Твое здоровьичко.
     - Я не пью, Ма, - сказал я.
     - Не будь мудаком, - сказала она мне.
     И мы выпили.
     Потом Ма спросила, что с моим отцом. Ну, и тогда, я надеюсь, что это не
было предательством  по отношению к Папаше, просто  я думал, что  она должна
быть  в  курсе, я рассказал  ей все про  Д-ра  А. Р. Франклина,  и  что  ему
обязательно надо  лечь в больницу, и она слушала,  не перебивая меня (первый
раз за всю мою жизнь), и просто качала головой, и сказала:
     - Он ни за что не ляжет туда добровольно. Но дай мне подробный отчет об
этом докторе, и, если ему вновь станет плохо, нам придется его  туда уложить
самим.
     Так я и сделал.
     Потом,  когда  я  собирался  уходить,  возле двери, возникла  небольшая
пауза, и  мы  думали об одном,  поцеловаться  нам на  прощание  или  нет? Мы
посмотрели друг на друга, потом вместе засмеялись неожиданно, и она сказала:
"О, ну что  же, сынок,  давай обойдемся без этого, ты же настоящий маленький
ублюдок, не так ли?  ", а я ответил: "Ну, знаешь Ма, тебе  виднее", и быстро
свалил.
     Я  посмотрел  на  часы  Аэро-Терминала, и понял, что если  потороплюсь,
успею на заключительную  часть концерта Царя Тасди, с ним еще  поет солистка
Мария  Беттлхем. Клуб находился  в  северной части, в  суперкинотеатре,  при
котором находилась и академия танцев, так что я остановил таксиста  (который
надеялся возить трансатлантических пассажиров  из Аэро-Терминала  и  был  не
очень  доволен   всего  лишь  мной),  и  отправился  через  весь   город.  Я
действительно нуждался в  успокаивающей и приподнимающей  настроение музыке,
после всех этих дневных развлечений.
     А именно  это и дает вам джаз: улучшение  настроения  и турецкую баню с
массажем для вашей нервной системы. Я знаю, что даже очень хорошие люди (как
мой Папаша) считают,  что джаз - это просто шум, рок, это звук, направленный
на твои гениталии, а не на разум, но я хочу, чтобы вы поняли,  что это вовсе
не так, потому что вам просто становится очень  хорошо. Лучше всегоя мог  бы
объяснить это, сказав,  что вы чувствуете себя счастливыми. Когда я жалкий и
усталый, что случается  более, чем  часто, хороший, чистый джаз помогает мне
всегда.
     Так,  я  уже рассказывал про кабак  для любителей джаза,  а  так же про
джаз-клуб, но джазовый концерт - это нечто  совершенно иное. Здесь несколько
сотен,  а  очень часто  даже  несколько тысяч  чуваков  собираются  в  самом
огромном зале,  который  может  снять импресарио, и слушают  собрание лучших
солисток  и команд, английских и американских, какие только может предложить
импресарио за плату,  и  вовсе не  символическую. Конечно, на этих концертах
даже  великие могут  вас разочаровать, потому что большой  зал или кинотеатр
подходят  для  джаза не более, чем  железнодорожный вокзал для  чаепития. Но
если  вам  повезет,  то музыка зачастую преодолевает  эти  неудобства,  и вы
слышите по-настоящему чудесные  звуки. А  к тому же так здорово слышать их в
компании сотен таких же парней - безукоризненных,  энергичных и готовых дать
все самое лучшее, если представление на высоком уровне, и хоть я и знаю, что
фанаты джаза считаются полными кретинами, вы были бы действительно изумлены,
как эти фэны будут сидеть и слушать.
     Ну, оркестр  Царя Тасди, естественно, одна из лучших команд всех времен
и народов.  А  что касается  Марии Беттлхэм,  я  бы  сказал, что после такой
величины,  как  Леди Дей  (которая, по-моему,  прямо там,  наверху, на своем
собственном Эвересте), она лучшая джаз-вокалистка мира из всех существующих.
Так  что вы можете себе представить, что  я довольно сильно нервничал в этой
машине и все время советовал водителю выбирать короткую дорогу  и прибавлять
скорость, чего он вовсе не замечал.
     Он высадил меня на углу прямо перед кинодворцом, и поэтому мне пришлось
пройти мимо танцевальной  академии, и я на секунду остановился на  тротуаре,
так как я увидел объявление на стене,

     ТЕКУЩИЕ ЗАНЯТИЯ
     КЛАСС МЕДАЛИСТОВ
     КЛАСС ПРОГРЕССИВНЫХ НОВИЧКОВ
     ТРЕНИРОВАННЫЕ НОВИЧКИ
     АБСОЛЮТНЫЕ НОВИЧКИ
     
     И сказал  вслух: "Ого, так  это же мы! Хотя я, после  всего того, что я
пережил, возможно, поднимусь на пару категорий выше".
     Когда  я  вошел  в  фойе  и дал свой билет соответствующему  чуваку,  я
услышал внутри  этот  самый чудесный  звук,  поэзию  настоящей  и  правдивой
джаз-музыки: воистину райские звуки,  так мне кажется. Честно, когда я умру,
когда наступит этот неотвратимый день, я  хочу именно такого конца, услышать
группу Царя Тасди, играющую для меня  в точности, как в тот день: потому что
их звук был таким сильным и мягким - казалось, что он поднимет тебя на своих
нотах прямо  в рай. А потом поднялся шум, свист,  и все фэны зааплодировали,
словно зрители  на футболе, и я вошел и занял  свое место, как раз, успев на
вступление Марии.
     Мария - большая и уже немолодая женщина, но она взошла на  сцену, будто
девчонка: быстрые ноги, легкие  жесты, и чертовски дружелюбное лицо, которое
может  и обмануть  тебя, и порой даже довольно жестоко. Она как девочка, да,
но  она  также, каким-то  образом,  и  Мама  для всех:  она  принимает нас с
радушием, и  с  самого  момента ее  появления  вы знаете,  что  все  вы в ее
надежных руках. И сразу она начнет с выбранной песни, никаких трюков, хитрых
пауз,  вообще  никакого  промедления, и то,  что  она  делает  с  песнями  -
невероятно: то есть она бросает их тебе назад,  как  будто  они не чужие,  а
стали ее собственные, Марии. И она  может быть чертовски  умной, отбрасывать
все и пожимать плечами,  но в следующий миг  взмывать, словно птица, и  быть
милой и меланхоличной. Но что бы она ни  делала, и в этом вся изюминка Марии
Беттлхэм, от ее пения ты чувствуешь, что быть живым-здоровым просто чудесно,
и человек - чертовски неплохое изобретение, в конце концов.
     В финале концерта к ней  потянулись все  сотни  английских  мальчиков и
девочек, и их  друзья из  Африки и  с  Карибских островов, и охране пришлось
буквально  вытолкать нас из помещения. Чуваки, которых я видел в первый раз,
говорили,  как было здорово, а один  чувак спросил  у меня,  слышал ли  я  о
происшествиях  в Колодце Св.  Анны, в Ноттингеме,  вчера вечером. Я  спросил
его, о  каких  еще происшествиях, не очень-то слушая ответ (потому что я все
еще был там, с  Марией Беттлхэм), когда  до меня дошло,  что  он говорил про
столкновения  между  белыми  и  цветными,  но  чего  еще  можно  ожидать  от
провинциального болота посреди леса?

















     В Сентябре 







































     Я встал очень рано этим утром, как будто у меня в мозгу был специальный
будильник, и  это  был один  из самых  красивых дней,  которые я  когда-либо
видел. Небесный свод, когда я  посмотрел на  него  поверх своей герани,  был
бледно-розового  цвета с  ярко-синими  разводами,  и на небе  ничего не было
видно из-за домов. Воздух был свеж, прямо с моря, и не было слышно ни одного
звука,  кроме   сотен   тысяч  пар  легких,  все  еще  храпящих  в  Неаполе.
Спокойствие, абсолютное  спокойствие, подумал я, вдыхая теплый воздух своего
родного города. И это был, как оказалось, мой девятнадцатый день рождения.
     Я включил какую-то музыку и умылся, потом  сделал два Нескафе и пошел к
Хоплайту.  Он  отсутствовал. Невелика  потеря, подумал я,  и понес  чашки  к
Клевому.  Еще один чувак дебоширил  этой  ночью. Беспокоить Большую  Джилл в
такую рань  было бесполезно, так что я  выпил обе чашки  у подъезда, стоя  и
наблюдая за происходящим.
     А увидел я вот что. По улице, по направлению  от Н. Хиллских ворот, шла
группа парнюг,  которые, скорее всего, тоже возвращались с какого-то ночного
шабаша в джунглях, и шли они по улице  как-то  беспорядочно,  и их тела были
какими-то неправильными - то есть с шишками и опухолями не на своих местах -
и их летнее шмотье  казалось надетым  слишком неряшливо.  А навстречу  им от
Станции Метрополитена шли два  цветных типа - не Пики, как оказалось, а  два
Сикха, в  розовато-лиловом и лимонном  тюрбанах, и с косичками. И  когда эти
две группы  столкнулись, Сикхи посторонились,  как  сделали бы  вы или я, но
толпа  парнюг  остановилась,  будто  пройти   было  невозможно,  и  возникла
небольшая пауза: все это прямо напротив моей двери.
     Потом  один  помоечник повернулся к  своим компаньонам,  ухмыльнулся  и
неожиданно подошел к Сикхам и ударил одного из них  прямо в  лицо: его кулак
был направлен так, чтобы костяшки  пальцев попали прямо в череп. Пока я жив,
клянусь, никогда не забуду взгляд на  лице этого Азиатского чувака:  это был
не страх, не злость, это было полное и абсолютное неверие и удивление.
     Потом другой Сикх  встал рядом со своим приятелем,  и  парнюги  немного
отступили, потом группаздоровяков пошла дальше, хохоча во все горло, а Сикхи
начали быстро говорить и махать  руками.  Пройдя  немного, они обернулись, а
потом скрылись из виду, продолжая причитать и размахивать руками.
     Теперь  вы  хотите знать, а что же я? Выбежал ли я и вырубил  главаря и
всю эту банду маленьких монстров? Ответ - нет. Во-первых, я  просто-напросто
не  мог поверить собственным глазам. И потом, так как все это было настолько
бессмысленно, я  неожиданно  почувствовал  себя  слабым  и больным:  я  хочу
сказать, что не  осуждаю дерущихся мужиков, если они этого хотят, если у них
есть на это причина. Но это! И еще - мне  не хочется признаваться в этом, но
я испугался. Такие подлецы,  как эти, не могут испугать тебя, один уж точно,
или  даже двое,  или  трое.... Но  эта  маленькая группа: похоже, у них  был
противный маленький замысел, если это  можно так назвать, один на всех, а за
ним - очень много неожиданной силы.
     Я сбежал вниз в подвал и позвал Большую Джилл. Она не спеша открыла мне
дверь  и заорала, есть ли  у  меня благоразумие, в  доме спят девчонки, но я
втолкнул ее в кухню и рассказал, что я только что видел. Она меня выслушала,
задала несколько вопросов, и сказала:
     - Ублюдки!
     - Но что должен был делать я, Большая Джилл? - воскликнул я.
     - Кто, ты? О, я не знаю. Я приготовлю тебе чашку чая.
     Пока  она стучала посудой и натягивала красные слаксы на свои  огромные
бедра, я обнаружил, что дрожу. Она протянула мне чашку со словами:
     - Может, ты хочешь взглянуть на это.
     Это была передовица  ежедневной  газеты Миссис  Дэйл, для которой писал
тот тип, Эмберли Дроув, если вы его помните, и статья  была про происшествия
в Ноттингеме  недельной давности. Там  говорилось,  что главное -  мы должны
быть реалистами, и должны соблюдать присущее нам чувство должных  пропорций.
Также там говорилось,  что большинство  влиятельных журналов  -  конечно же,
включая  издание Миссис Дэйл  -  давно уже предупреждали правительство,  что
неограниченная иммиграция,  в особенности цветных,  очень нежелательна, даже
если эти люди приехали сюда, а основная масса  несомненно так  и сделала, из
стран,  находящихся под  прямым колониальным управлением,  и стран,  которым
помогает  Содружество.  Но  солидарность  Содружества  -  это  одна вещь,  а
неограниченная иммиграция - совсем другая.
     Потом  там  говорилось о  цветных расах. Англия,  конечно  же, старая и
очень  цивилизованная нация, а  странам  Африки и  Карибских о-вов еще очень
далеко  до   этого.  Это  правда,  что  Вест-Индские  острова   наслаждались
преимуществами  Британского правительства на протяжении веков, но  даже  там
культурный  уровень  очень низок, если не сказать  большего, а что  касается
Африки, необходимо помнить, что менее ста лет назад в некоторых частях этого
обширного континента даже и не  слышали  о Христианстве.  В своем окружении,
цветные  народы,  без  сомнения,  превосходные граждане,  в  соответствии со
стандартами, преобладающими там. Но неожиданно перемещенные в культуру более
высокого   порядка,   они   могут   спровоцировать   серьезные   проблемы  и
расстройства.
     - Я,  что, должен продолжать читать всю эту чушь? - заорал я на Большую
Джилл.
     - Решай сам, - сказала она.
     Дальше  в  статье  приводились  факты   о  цветных  обществах,  которые
приехали, чтобы устроиться в Объединенном Королевстве. Автор не отрицал, что
многие   из  них  были  тружениками,  о  чем  можно   судить  по  учтивым  и
квалифицированным  служителям общественного транспорта,  но большинство были
бездельниками,  процветающими   на   пособиях,  которые  они   получают   от
Национального  Содействия. Это привело к проблемам с трудообеспечением, и мы
должны помнить,  что нация проходит сейчас  через небольшой и,  естественно,
временный спад. Давление на обеспечение жилищем - еще одна проблема. Правда,
что множество цветных людей - по вполне понятным причинам, указывать которые
здесь нет надобности - испытывают  большие  сложности  с получением  жилья в
лучших кварталах большинства городов. Также правда, что, в частности, многие
Вест-Индийцы  накопили на  протяжении  многих лет со своей  заработной платы
достаточные суммы,  чтобы покупать  дома,  но к сожалению,  в основном,  это
трущобы, еще  более ухудшившиеся  после  этих  переездов, что нанесло ущерб,
всем гражданам, платящим по тарифу. Более  того, известны  случаи  выселения
цветными лендлордами белых жильцов - зачастую  пенсионеров  - делая их жизнь
невыносимой.
     Потом рассматривался вопрос разных  обычаев.  В статье  говорилось, что
везде и  повсюду  английские  люди славились  своим  достойным  и порядочным
поведением. Но  не иммигранты, или их большинство. Они придираются к товарам
в магазинах, откусывая фрукты  прежде, чем купить их,  включают ночью музыку
на всю громкость, одеваются в цветастые одежды, и что  самое худшее,  потому
что  это  делает  их  более  бросающимися в  глаза, разъезжают  в  цветастых
машинах, приобретенных неизвестно как.
     Далее рассматривался  вопрос  с  женщинами  (старина Эмберли  наверняка
съездил  в  город по  поводу этого женского вопроса!  )  Начнем с  того, что
смешанные браки  - ответственные цветные персоны согласятся с этим в  первую
очередь - крайне нежелательны. Они ведут к нечистокровной расе, стоящей ниже
физически и умственно, и отвергнутой обоими чистыми обществами. Но зачастую,
конечно - и это делало  вопрос еще более важным - эти скрытые отпрыски были,
вдобавок  ко  всему,  следствием союзов, которые не  были  благословлены  ни
церковью,  ни  союзом.  Более того, говорилось  в статье.  Хорошо  известная
склонность и пристрастие цветных  мужчин  иметь интимные отношения  с белыми
женщинами - к  несчастью,  теперь это часто наблюдающееся явление в странах,
где существуют  предпосылки для этого  -  привели к  серьезным трениям между
иммигрантами и мужчинами столь желанного племени, чей природный - и, добавил
он - логичный и правильный инстинкт  подсказывал им защитить своих женщин от
этого осквернения, даже если это приведет к насилию, которое, при нормальных
обстоятельствах, все посчитали бы прискорбным.
     Но это было  еще не все:  настало время говорить без  обиняков.  Отчеты
судебных  процессов  показали   -   не  говоря  уже  о   личных  наблюдениях
внимательных  и  беспокоящихся  граждан  -  что  жизнь  за  счет  аморальных
заработков   белых   проституток   сегодня   широко   распространена   среди
иммигрантов. Никто и не  предполагает  --  по крайней мере, не этот журнал -
что в каждом из  таких аморальных союзов мужчина - цветной, так как - цифры,
недавно  опубликованные в  этой  колонке,  к несчастью, полностью  прояснили
ситуацию - общее  число активных  проституток в  этой стране превышает число
цветных иммигрантов мужчин соответствующего возраста. Тем не  менее,  нельзя
отрицать непропорциональное количество цветных "сутенеров".
     - Боже! - сказал я, откладывая в сторону эту чертовщину. - Я просто  не
могу мириться с этим.
     - Да  забей ты на  них! - сказала Большая Джилл.  -  Я  налью  тебе еще
чашку.
     Несколько  выводов, продолжал  этот Дроув, неизбежно  вытекали из  этих
важных  вопросов  и,  в  частности, из  недавних  беспорядков в  Ноттингеме,
которые все - и в особенности ежедневное издание Миссис Дэйл - так  сильно и
так  страстно порицали. Первое  - иммиграция цветных  с получением такого же
гражданского статуса, как  мы,  или без, должна быть немедленно остановлена.
Конечно, весь процесс должен  быть повернут вспять, и  вопрос принудительной
репатриации, возвращения на родину должен быть  срочно и серьезно рассмотрен
правительством.  Тем временем, не было сказано  про то, что  закон и порядок
должны устанавливаться силой, сурово  и беспристрастно, какими бы серьезными
не были провокации - а вполне могут последовать провокации с  обеих  сторон,
признавал автор. Но на самом  деле виновником  физического насилия  в мирных
владениях Королевы являлось меньшинство, главным образом, персоны, известные
под названием  "тедди-бои",  и этих молодых людей, без сомнения,  необходимо
обуздать.  Хотя  многие  могут  посчитать,   что  такие  юнцы   -  вовсе  не
характеризующие  молодежь  страны в целом  - клинические  случаи, и  гораздо
более  сильно  нуждаются  в   медицинском  лечении,  нежели  в   решительных
наказаниях, постановленных судом.
     Происшествия в Ноттингеме, заканчивал Э.  Дроув,  ни в  коем случае  не
могут быть  описанными как "расистские". Поэтому  сравнения  с гораздо более
серьезными  беспорядками в  южных штатах Америки  и в ЮАР просто непонятны и
нелогичны. Судя  по  быстрым и решительным  действиям властей Ноттингема, мы
можем быть уверены в  том,  что  про  такие прискорбные инциденты  больше не
услышим - ибо  они полностью  чужды складу нашей жизни - если, конечно,  без
страхов и предрассудков будут проведены срочные меры, указанные выше.
     Я вновь отложил газету.
     - Этот человек даже не прикольный, - сказал  я Большой Джилл. - И  я не
верю, что он глупый - он просто зловещий.
     - Успокойся, - сказала Большая Джилл.
     - Он не затронул кучу вещей!
     - Не сомневаюсь, что ты прав, - сказала она мне.
     - И самое главное - он не осудил этого! Не  осудил эти столкновения! Он
всего лишь искал алиби.
     Джилл  села и занялась своими ногтями. - Он просто  невежда,  - сказала
она, - а вовсе не зловещий.
     - Невежда, поучающий людей, - это и есть зловеще, - проорал я.
     Она взглянула на меня поверх своего лака для ногтей.
     - Смысл всего этого, - сказала  она, -  заключается в следующем: если у
тебя лицо черное, и живешь ты по  соседству  с белыми - все, что ты делаешь,
подозрительно. Ты просто торчишь там, как заноза.
     -  Все,  что  ты делаешь!  -  сказал я, хватая газету и сворачивая ее в
пл