На этот раз мне ничего не снилось.
   Я ждал этого человека.  Не  знаю  почему,  но  даже  волновался.  Мой
адвокат!
   Слишком напыщенно и громко звучит. Мне часто снилась толпа, большая и
бездушная, но я плохо себе представлял людей по отдельности, все женщины
мне представлялись Ритой, а мужчины доктором Розиным.  Любая  встреча  с
новым  лицом  мне  казалась  невероятно  интересной  и  в  то  же  время
настораживала.
   Они пришли к полудню. Я с жадным любопытством разглядывал вошедшего с
доктором человека. Он выглядел не молодым и не старым, очень  высоким  и
крупным, как  гора.  Нос,  уши,  густые  посеребренные  сединой  волосы,
широкий  лоб,  безукоризненная  аккуратность,  с  которой  был   завязан
галстук,  строгий  костюм,  гладкие  щеки.  В  правой  руке  он   держал
элегантную трость из темного дерева с костяным набалдашником. Но  больше
всего меня интересовали его глаза.
   Темно-карие, влажные и, как  мне  показалось,  очень  добрые.  Эталон
благополучия и здоровья. Возможно, я ошибался, но у меня не было  других
примеров для сравнения. Вчера вечером Рита принесла мне кучу журналов, и
я разглядывал яркие цветные фотографии людей, городов, машин.  Читать  я
еще не мог.  Буквы  расплывались,  но  несколько  заголовков  с  помощью
медсестры я одолел. Надо сказать, я  не  чувствовал  себя  пришельцем  с
другой планеты и пестрая жизнь с кипучими страстями меня не  поражала  и
не  удивляла.  Я  все  еще  оставался  сторонним  наблюдателем,  но   не
участником. Появление в моей палате нового человека означало мою  первую
связь с тем миром на журнальных картинках.
   Доктор подвел гостя к моей кровати. Трость не  была  частью  костюма,
адвокат прихрамывал на правую  ногу  и  опирался  на  клюку  всем  своим
массивным телом.
   - Это ваш адвокат Антон Романович Гольдберг. Прошу  вас,  Максим,  не
волноваться и не перенапрягаться. Всего в меру, мы уже говорили.
   Закончив свои нравоучения, он вышел. Рита последовала его примеру.
   Я не сводил глаз с красивого элегантного мужчины,  который,  как  мне
было сказано, играл большую роль в моей жизни и в моем спасении.
   - Ну здравствуй, Макс. Как твои дела?
   - Вы действительно мой адвокат?
   - Совершенно верно. Я адвокат и поверенный  в  твоих  делах  и  делах
компании "Рикон-Нефть", ее владельцев  и  всего,  что  связано  с  нашей
фирмой. К сожалению, никого из владельцев не осталось в живых, и на наши
с тобой плечи свалилась вся эта махина. Придется выдержать сей груз.
   - Вы говорите о миллионере-убийце?
   - Не надо так говорить, Максим. Вы были большими друзьями, и ты лучше
других должен знать, что Тимур невиновен.
   - Я был его подручным?
   - Не очень подходящие слова. Ты помогал ему в делах. Без твоей помощи
он ничего не мог сделать. Слишком горяч,  нетерпелив  и  несерьезен  был
покойный Тимур Аракчеев. А ты великолепный администратор с тонким чутьем
и безукоризненной логикой. Генеральным директором компании тебя назначил
еще отец  Тимура,  тоже  ныне  покойный  Александр  Аракчев,  основатель
концерна.
   - Я ничего не понял из того, что вы сказали. Вернее, мне ясен  смысл,
но я не могу его привязать к себе.
   - Доктор Розин утверждает, что  у  тебя  амнезия  средней  степени  и
память со временем вернется.
   - Когда?
   - Это может  случиться  в  любую  минуту.  Но  не  в  ближайшие  дни,
разумеется.
   Важно соблюдать его предписания. Он один  из  лучших  специалистов  в
своей области, ему можно довериться без оглядки. А пока ты  еще  слишком
слаб. Тебе нужно набираться сил, а они тебе ой как понадобятся в  скором
времени.
   - С этим нельзя не согласиться. Расскажите мне обо мне.  Хотелось  бы
представить себе, что за человек жил в моей оболочке до аварии.
   - Начать с того, что мы были партнерами и друзьями, и ты называл меня
Антоном, как и я тебя Максом. Начнем  возвращение  к  прошлому  с  таких
элементарных вещей, как взаимодоверие и дружеские отношения.
   - Пока мне трудно в это поверить. Мне кажется, я вижу вас впервые.
   - Конечно. Так же как и весь свет Божий. Ты же родился  заново.  Если
ребенка надо  учить  говорить  и  на  это  уходят  годы,  то  ты  будешь
адаптироваться к действительности не по дням, а по секундам.  Тебя,  как
хорошую вещь, надо починить,  если  потерялся  винтик,  а  не  создавать
заново. Итак, тебе тридцать четыре года. Родился ты где-то очень далеко,
то ли в Хабаровске, то ли в Назрани. Ты не любил об  этом  рассказывать,
стесняясь своего происхождения. Твои родители обычные служащие, и, как я
знаю,  ты  их  потерял  много  лет  назад.  В  Москву   ты   приехал   в
восемнадцатилетнем возрасте с амбициозными планами выбиться в люди, и не
просто в люди, а в большие люди. С  легкостью  поступил  в  Плехановский
институт на  экономический  факультет  и  блестяще  его  окончил.  Потом
аспирантура, курсы иностранных языков при  МИДе,  диссертация  и  резкий
скачок вверх. К  двадцати  шести  годам  ты  уже  стал  самостоятельным,
уверенным в себе специалистом,  но  ты  словно  задался  целью  получить
дипломы всех престижных заведений. Учеба тебе  давалась  слишком  легко.
Незаурядный талант плюс тяга к знаниям - великая вещь. Ты заочно за  три
года  закончил  еще  один  институт  и  стал  специалистом  по  нефтяной
промышленности. Тогда-то тебя и  приметил  Аракчеев-старший.  У  старика
было отличное чутье на людей. Он  каждого  видел  насквозь.  Старый  лис
устроил тебе несколько испытаний, и ты их  с  честью  выдержал.  Причем,
одно из них касалось денег. Но ты не позарился на чужой  капитал.  После
этого ты стал его любимчиком и надеждой.  Свою  карьеру  в  компании  ты
начал сразу с поста директора одного из филиалов.  Хочу  напомнить,  что
тогда тебе и тридцати еще не стукнуло. Старик в тебе не ошибся. Об одном
он жалел, что его родной сын  -  полная  тебе  противоположность,  ничем
никогда не интересовался, кроме спорта и развлечений.
   С Тимуром вы познакомились раньше,  чем  ты  с  его  отцом.  Он  тоже
учился, правда из-под палки, в нефтяном. Играл за  сборную  института  в
футбол и этим заработал себе диплом, который ты написал за  него.  Может
быть, вы и сошлись из-за того, что были слишком разными. Вас тянуло друг
к другу, как магнитом, и дружба оборвалась с его смертью.
   Мы с тобой познакомились пять лет назад, когда ты появился в компании
с высоко поднятой головой. Номинально я занимаю пост председателя совета
директоров, веду финансовые дела и решаю юридические вопросы, но  фирмой
руководил ты. Вот почему мы были связаны с тобой крепкой ниточкой.
   Аракчеев-старший  последние  годы  очень  болел,  ему  перевалило  за
семьдесят, и он не мог уделять много времени и  сил  своему  детищу.  Мы
лишь  отчитывались  перед  ним  за  проделанную  работу.  Надо  сказать,
огорчений старику никто  из  нас  не  доставлял,  кроме  сына.  Отличный
парень, боксер, теннисист с широкой  доброй  натурой.  Его  щедрость  не
знала границ, любвеобилен, весел, красив. Женщины с ума сходили по нему.
Но деловых качеств - ноль. Вот почему его покойный  отец  назначил  меня
опекуном Тимура по вопросам финансов и наследия капиталов.
   Александра Викторовича  в  дрожь  кидало  от  одной  мысли,  что  все
состояние попадет в руки оболтуса, и все нажитое кровью и  потом  пойдет
прахом. Вот тогда дела  компании  он  возложил  на  тебя,  а  финансовые
вопросы велел решать мне. Умирая, старик просил тебя повлиять на  Тимура
и привлечь его к делам фирмы. С твоей хваткой, умом, гибкостью и  с  его
невероятным  обаянием,  легкостью,  общительностью,  умением  заставлять
окружающих восторгаться собой, вы могли бы стать великолепным тандемом и
взойти на вершину мира. Старик мечтал об этом.  Но  тут  прогремел  гром
среди ясного неба. Тимур выкинул фортель, от которого отец слег и уже не
поднялся.  Он  женился  на  красотке  из  кабацкого   варьете.   Обычная
периферийная пустышка, но у нее хватило ума  вскружить  голову  молодому
миллионеру. Звали ее Екатерина Кислицкая. Теперь и она ушла в мир  иной.
Вряд ли тогда она могла предположить, что ее жизнь оборвется в  двадцать
семь лет от роду. Старик умер через пару недель после свадьбы.  Компания
сильно пошатнулась, акций стали падать, но мы с тобой  сумели  выправить
положение. Тимур был тебе за  это  очень  благодарен.  Ты  спас  его  от
разорения. Он превозносил тебя до небес, называя вторым  отцом.  Смешно,
конечно. Ты старше его на год. Кстати, вы  очень  похожи.  Оба  высокие,
блондины, голубоглазые. Да, глупо все получилось.
   Я  слушал  этого  большого  красивого  человека   с   мягким   низким
бархатистым голосом и прилагал все свои силы, стараясь представить столь
красочно нарисованную картину. Но у меня не хватало фантазии  и  мозгов,
чтобы увидеть хоть один эпизод и, сложив  их  вместе,  вникнуть  в  суть
рассказа. Сплошные размытые пятна, никакой четкости и полное равнодушие.
Очевидно, я смогу понять этот рассказ значительно  позже.  Доктор  Розин
прав, через себя не перепрыгнешь и к пониманию бытия надо  приходить  по
ступенькам.
   - Как мы попали в аварию?
   - Я не в курсе. Но если хочешь,  узнаю  подробности.  Теперь  я  буду
приходить к тебе ежедневно. Доктор просил не переутомлять  тебя.  Завтра
после обеда я подменю медсестру и покатаю тебя по парку.  Свежий  воздух
очень благотворно влияет на слабый организм. Ты страшно похудел, кожа да
кости. Набирайся сил. Я уже видел твое новое меню. От такого обеда  и  я
бы не отказался.
   - Мое лечение, вероятно, дорого стоит?
   - Ты застрахован. Все заботы о тебе оплачивает страховая компания.
   Впрочем, вопрос не в деньгах. У нас их достаточно.  Старик  всех  нас
застраховал на очень крупные суммы.
   - У вас есть мои фотографии?
   - Надо поискать. Постараюсь принести их  завтра.  Не  стоит  забывать
твое лицо, которое перекроили до такой степени, что от прежнего  Максима
Круглова ничего не осталось. Правда, остались глаза, а их ни один хирург
изменить не может. Тут уж ни с кем тебя не спутаешь.
   - Сколько я здесь еще пробуду?
   - Трудно сказать. Но как только доктор Розин позволит, я тебя тут  же
заберу из больницы.
   - Куда же?
   -  Под  Москвой,  в  чудном  месте,  не  хуже  этого,  есть  отличный
двухэтажный коттедж. Я уже нанял прислугу. Он принадлежит  компании,  но
записан на твое имя.
   Старик скупил немало земли в Подмосковье, Этот дом  не  единственный.
Но он тебе нравился, и я думаю, что тебе там будет уютно. - Он глянул на
часы. - К сожалению, мне пора. Я и так злоупотребил  твоим  терпением  и
нарушил  инструкции  Ильи  Сергеевича,  Отдыхай  и  ешь  все,  что  тебе
принесут. - Адвокат встал и, склонившись надо  мной,  тихонько  похлопал
меня по плечу. От него исходил очень приятный аромат. - Все будет о'кей,
Макс, и старайся не думать о плохом. Тебе еще предстоит окунуться в мир,
где живут иллюзиями, купаясь в грязи. Используй мгновения, дыши  глубоко
и не стремись к заботам.
   - Я ни о чем не думаю. Я созерцатель.
   - Отличная позиция. Пользуйся, пока  есть  возможность.  Очень  скоро
тебя ждут большие перемены.
   Когда за ним закрылась дверь, я уставился в окно и  долго  смотрел  в
небесную синь, словно искал ответы на поставленные передо мной  вопросы.
Ничего я там не нашел. Может показаться странным, но мне  нравилось  мое
нынешнее положение и я вовсе не нуждался в каком-то имени и стремлении к
свободе  с  ее  заботами  и  проблемами.  Мне  нравилось  наблюдать   за
происходящим со стороны и ничему не давать оценок.
   Доктор Розин словно читал мои мысли.  Вечером  принесли  телевизор  и
видеомагнитофон. Так он хотел перебросить мостик между мной и  неведомым
мне миром. За вечер я посмотрел два фильма. Смешную комедию и  мелодраму
о страстной любви. Впечатлений море. Я радовался как ребенок,  переживал
и смеялся.
   Вот  что  значит  картинка.  Я  вижу  и  все   понимаю   без   лишних
комментариев.
   Рассказ непонятен, потому что мой мозг лишен воображения.
   На следующий день сняли бинты, с которыми я так свыкся. Казалось, что
они меня сдерживали со всех сторон, и вот теперь я должен рассыпаться на
части.
   Осколки, из которых я  был  склеен,  слишком  хрупкие,  и  мне  стало
страшно.
   Потребовалось  несколько  часов,  чтобы  я  привык  к  своему  новому
состоянию и начал шевелиться, не беспокоясь, что у меня  отвалится  рука
или плечо.
   Перед обедом я попросил Риту принести зеркало. На сей  раз  отражение
не напугало меня. Лицо приобрело живые оттенки, розовые шрамы пропали  и
краснота  в  глазах  исчезла,  а  на  голове  торчал  белобрысый   ежик,
сантиметра два длиной.
   Правда, я отчетливо видел шрам на своем черепе. Еще  совсем  короткие
волосы не могли его спрятать, и он портил всю картину.
   - Спасибо, Рита.
   Она улыбнулась и убрала зеркало.
   Свои руки мне увидеть не удалось. Как только  сняли  бинты,  на  меня
надели перчатки из какой-то тонкой материи и подвязали их на  завязочки.
Как мне сказали, кожа еще  не  зажила  и  мне  какое-то  время  придется
оберегать руки от случайных царапин и всяческих травм.
   Обед подали вовремя, и я остался им очень доволен.  Кормили  меня  на
убой, а на подносе всегда стояла вазочка с цветами. Нянчились  со  мной,
словно с грудным ребенком. Иногда мне становилось неудобно  за  себя,  я
хотел большей самостоятельности, но ничего из этого не получалось.
   После трапезы я еще некоторое время  сидел  на  кровати,  потом  меня
пересадили в кресло на колесиках, так что к приходу адвоката я был готов
к прогулке..
   Антон пришел вовремя. Он сам вывез меня из палаты, спустил  на  лифте
вниз, и мы оказались на главной аллее парка.
   - Остановите, - попросил я. Коляска остановилась.
   - Я хочу встать и пройтись.
   - Не страшно?
   - Ничуть. Ноги у меня здоровые и слабости я уже не чувствую.
   Он подал мне руку, и я встал. Поначалу меня  немного  покачивало,  но
Антон поддерживал меня под  локоть.  Вероятно,  и  ему  было  нелегко  с
больной ногой, но он не подавал  вида.  В  этом  человеке  чувствовалась
сила, и я не беспокоился за себя. С ним  было  легко,  он  не  навязывал
своих разговоров и не лез, что называется, в душу. Если я молчал,  то  и
он не раскрывал рта.
   Я сделал шагов тридцать и немного устал. Мы  присели  на  скамейку  и
любовались замечательным  строением  конца  восемнадцатого  века,  когда
архитекторы вкладывали весь свой талант в  создание  каменных  шедевров.
Усадьба с ее дворцами и постройками радовала глаз.  Все  портили  только
решетки на окнах.
   - Скажи мне, Антон, - сам того не замечая, я перешел на "ты", - в чем
парадокс? Почему жизнь в  психиатрической  больнице  так  отличается  от
жизни в городе?
   - Что ты имеешь ввиду?
   - Посмотри на этот великолепный особняк. На первом этаже нет  никаких
решеток, а  на  втором  и  третьем  все  окна  заблокированы  кошмарными
сетками. В городе  все  наоборот.  Там  окна  первых  этажей  загорожены
стальными прутьями, а верхние этажи нет.
   Антон засмеялся.
   - Откуда ты знаешь?
   - Теперь мне показывают кино. Я человек новый в этом мире  и  замечаю
все, что вижу.
   - Ты прав. У нас замыленный взгляд. Не до того. Забот слишком  много,
а ты только начинаешь постигать этот мир. Объяснение  твоему  наблюдению
очень  простое.  В  городе  первые  этажи  домов   могут   подвергнуться
ограблению. Хозяева стараются обезопасить  себя  от  нашествия  жуликов.
Правда, в наше время грабители действуют по другим схемам. Решетки им не
помеха. Что касается больницы, то здесь никто не боится воров, заботятся
о больных. Психиатрическая клиника - заведение  специфическое.  Больному
может стукнуть в голову выпрыгнуть из окна.
   Первый , этаж в этом случае безопасен,  а  третий  чреват  серьезными
последствиями.
   - Однако на моем окне нет решеток.
   - Это я попросил их снять.  Никто  не  знал,  в  каком  состоянии  ты
очнешься после стольких операций. Решетки плохо действуют на психику,  а
ты и без того  перенес  слишком  много  травм,  как  физических,  так  и
морально-психологических.
   Немного помолчав, я спросил:
   - Ты привез мне фотографии?
   - Да. Но не много. Только те, что нашел у себя.  Твой  дом  опечатала
прокуратура, они даже замки свои повесили. Но  перед  твоей  выпиской  я
улажу этот вопрос. У следствия нет к тебе претензий, и они  снимут  свои
запоры. Это не вопрос.
   Он достал из кармана конверт и протянул мне. Я хотел ему сказать, что
в перчатках не очень удобно распечатывать  его,  но  не  стал.  Надо  же
когда-то становиться самостоятельным и привыкать к жизни  без  нянек.  Я
долго  копошился  с  упаковкой,  а  он  равнодушно  наблюдал  за   моими
действиями. Мне  почудилось,  будто  он  специально  создавал  для  меня
трудности. Я не в обиде, так и надо.
   Наконец фотографии увидели свет. Я начал их разглядывать.  На  первом
снимке был изображен хорошо одетый молодой человек.  Он  сидел  на  краю
стола в какой-то комнате  и  разговаривал  по  телефону.  Возможно,  его
застали врасплох и он не  знал,  что  его  фотографируют.  Вид  деловой,
сосредоточенный.
   - Это ты в своем рабочем кабинете,  -  пояснил  Антон,  не  глядя  на
снимок. - Я не знаю, кто и когда тебя фотографировал.
   Цветная картинка мне понравилась: яркая, четкая, но  делалась  она  с
приличного расстояния, и я не  мог  разглядеть  лица.  Следующий  снимок
групповой.
   В объектив попало сразу несколько человек.
   Антон ткнул пальцем в одного из парней.
   -  Вот  этот  парень  и  есть  ты.  Тебе  здесь  лет  двадцать  пять.
Студенческая карточка.
   На ней я вообще ничего не мог  разобрать.  Кучка  юнцов,  стоящих  на
лестнице, на фоне белого здания с колоннами.
   Третий и последний снимок был самым интересным.  На  нем  запечатлена
компания из трех человек. Девушка в купальнике сидит за  рулем  открытой
шикарной машины, перекинув ноги через дверцу. Рядом -  красивый  парень,
он задрал вверх руку с бутылкой шампанского и что-то восклицает. Судя по
всему, счастлив.
   Третий молодой человек сидит прямо на  капоте  с  бананом  в  руке  и
смеется. Оба молодых человека чем-то похожи. Ладно скроенные блондины со
светлыми глазами, загорелые. Только у одного на голове короткий ежик,  а
у другого волосы до плеч.
   Вокруг пальмы, а на горизонте море. Девушка  мне  понравилась.  Очень
красивая и необычная. Брови вразлет, громадные черные глазищи и небрежно
откинутые волосы пепельного цвета, завитые в тонкую спираль.
   Конечно, по фотографии сложно судить о ее внешности. К  тому  же  она
без меры пользовалась  косметикой,  но  в  любом  случае  взгляд  к  ней
приковывался сам собой, словно магнитом.
   Всем было весело, но, разумеется, судить  о  людях  очень  трудно  по
беглому взгляду. Я  вообще  не  знаю  человеческих  взаимоотношений,  но
доверяю собственной интуиции и чувствам. Моя жизнь началась с ощущений.
   - Расскажи мне про этот снимок, - попросил я.
   - Сравнительно недавняя фотография. Ты  сидишь  на  капоте.  Тимур  с
шампанским, а Катя за рулем. Короткий медовый месяц где-то на  Багамских
островах. Ты всегда и всюду ездил с Тимуром. Я уже говорил, что вы  были
друзьями. Ты всячески старался походить на него. Вот  только  волосы  не
мог  позволить  себе  отрастить  до  плеч.  Слишком  солидную  должность
занимал. Вы даже одевались одинаково, как братья-близнецы.
   - Я оставлю эти фотографии у себя?
   - Они твои. Что хочешь, то и делай с ними.
   - Ты сказал, что Тимур не убивал Катю? Но газеты обвиняют его. Это же
клевета?
   - Газеты ссылаются на мнение следователя. Они ничего  не  утверждают.
За язык их не поймаешь и в суд на  них  не  подашь.  Это  очень  сложный
вопрос. Мы вернемся к нему, но позже, когда тебя выпишут их больницы.
   - Почему не сейчас?
   - Тебе следует узнать массу побочных деталей, прежде чем  подбираться
к главным. В данных условиях такое невозможно.
   - Постараюсь потерпеть. Но ты же понимаешь, что я обязан быть в курсе
событий.